Охрана государственной безопасности - труд чрезвычайно сложный, и у каждого разведчика есть его вернейший помощник и в то же время опаснейший враг-провокатор - интуиция.
Вот уже несколько суток интуиция Смирнова кричала ему, что Горелл - вполне реальная фигура.
Факты - вот что должно являться основой разработки всякого дела. Мало фактов в дела Горелла! Они хрупки и условны.
Ведь могло быть и так: Окунев ошибся. Человек, к которому он ринулся на стадионе, был на самом деле не Горелл, а, скажем, Иванов, пригласивший на матч чужую жену. Во избежание скандала Иванов ретировался. Он мог быть также карманным вором… Дальше. За машиной Соловьева проскочил светофор неопытный любитель. Очень важно выяснить, зафиксирован ли номер нарушителя. Простая справка, а возятся вторые сутки…
Дальше. Утром, направляясь на работу, Окунев мог столкнуться в подворотне с грабителями. Либо на него напали, либо он кого-нибудь защищал. А Уголовный розыск, как назло, тянет с ответом. Смирнов в тот же день запросил, не зафиксированы ли в настоящее время случаи нападений на граждан в ранние утренние часы. Если таковые зафиксированы - этот факт ослаблен.
Штарке ничего не знает о Горелле. Весьма серьезное обстоятельство. Значит, до 1943 года Горелл не был крупным разведчиком.
Девочка в красном пальто вышла из зоомагазина. Кто-то ее толкнул, и из рук девочки посыпались пакеты. Она стояла, растерявшись, по-птичьи поджав ногу, а Смирнов аккуратно собрал свертки с крупой и маслом и помог ей соорудить из старой газеты и обрывка бечевки пакет.
- Спасибо большое, - застенчиво сказала девочка, обхватывая пакет двумя руками.
- Ничего. Это ничего, - пробормотал Смирнов. - Беги скорей домой - мама ждет! - сказал он девочке и побрел дальше.
Надо было решить: приступить ли к разработке дела Горелла либо отложить ее до возникновения новых, реальных фактов.
- Легко сказать - отложить! Каждый день, проведенный Гореллом на нашей земле, приносит несчастье.
И еще, интуиция с утомительной настойчивостью подсказывала Смирнову - Горелл не из числа тех, кто болтается в коктейль-холле и вытягивает из пьяных все, что хоть отдаленно напоминает информацию… Надо решать!
Да, легко сказать, приступить к разработке! У контрразведчиков никогда не бывает мало работы, потому что мир пока еще разделен на две группы людей: тех, кому не нужна война, и тех, кто ее добивается. Начать новое дело означает поднять тонны справочного материала, приобщить новых людей, собрать мельчайшие крохи сведений, иногда в десятках стран. Стоит ли?
Контрразведчик привык смотреть на вещи трезво. Наивно предполагать, что аппарат контрразведки противника глух, глуп и слеп. Они также кое-что умеют делать! Что стоит за Гореллом? Новый вражеский разведчик на территории - это всегда новая группа вопросов или новый поворот старых. Какую еще авантюру врагов мира он подготавливает? Куда направлен удар? Какой жизненно важный участок в стране находится сейчас под ударом?
Смирнов почувствовал голод. Он посмотрел на часы - оказалось, что он блуждает уже больше двух часов. Он огляделся и нашел себя на Ленинградском шоссе.
"Позвоню в отдел, если новостей нет, поеду обедать!" - решил Смирнов и направился к станции метро.
Капитан Захаров ответил по телефону, что, пожалуй, есть смысл встретиться до обеда.
В отделе Захаров с непроницаемым лицом положил перед полковником несколько листков бумаги.
- Под светофором зафиксирована только наша машина, - сказал Захаров. - Утверждают, что не было второй… Из-за этого и задержали ответ, все проверяли…
Смирнов закурил и отложил листок. От раздражения, похожего на озноб, он передернул плечами. Вот, вот, начинается… Уже обсуждается в Управлении Оруда, может быть даже в гаражах, запрос о второй машине… Кто может знать, что эта информация не будет подхвачена врагом? Не Горелл, конечно, но мелкий шпион принесет эту информацию более крупному "сборщику", тот упомянет о ней в отчете, отчет попадет в руки шпика с дипломатическим паспортом, он немедленно передаст по назначению, там материал будет тщательно проанализирован, разведчика предупредят, что у него на хвосте повисли советские контрразведчики.
- Выходит второй машины действительно не было! - сердито ответил полковник. - Что там еще? Давайте посмотрим.
Далее обстоятельно перечислялись случаи воровства ранним утром. С грузовика похищен ящик апельсинов. Украден ковер, повешенный для просушки во дворе. Около очереди, дожидающейся открытия молочной, задержан карманный вор. С окна первого этажа сняли щенка охотничьей породы… И еще множество подобных фактов с датами, цифрами, адресами.
- М-да… - угрюмо вздохнул Смирнов, не думая уже о том, что и по поводу этого запроса могли быть разговоры, обобщения, догадки…
Если бы люди только знали, какой страшный вред может иногда причинить пустейшая фраза, сказанная без всякого плохого умысла.
- Небогато! Зря мы с вами, Алексей Данилович, людей тревожили…
- Ну, как сказать! - невесело пошутил Захаров. - По крайней мере я теперь знаю, что щенят нельзя на подоконник сажать!
- А может быть, все-таки еще раз поднять архивы?
- Бесполезно, товарищ полковник! - уныло ответил Захаров. - Нет в наших данных имени "Горелл"! Я до двадцатого года просмотрел, глубже возраст не выдержит…
Раздался стук в дверь, и на пороге показался Миша Соловьев.
- Прибыли? - спокойно встретил его Захаров, так, словно Миша не в Одессу летал, а ходил купить папирос. - Сдавайте документы по командировке и отправляйтесь снова в распоряжение капитана Берестова.
- Разве я… - Миша спохватился и умолк, взглянул с отчаянием на полковника, раскрыл рот, но не издал ни звука, покраснел и снова взглянул на полковника.
Смирнов с Захаровым молчали, и Миша сделал еще одну бесполезную, наивную попытку.
- Я думал… товарищ полковник, разрешите обратиться! Я думал, что меня уже подключат к этому делу! Я прошу вас, товарищ полковник! Ведь я должен оправдать… Я…
Захаров отвернулся и, точно не слыша Соловьева, направился в коридор. Смирнов оглядел Соловьева и спросил:
- Младший лейтенант Соловьев, что с вами? В каком вы виде?
- Я? - переспросил Миша упавшим голосом. - Извините, товарищ полковник… А что?
- Если вы надеваете штатское платье, умейте носить его! Ваш пиджак измят! Рубашка несвежа! Вы похожи на загулявшего командировочного!
- Я только что с аэродрома, товарищ полковник! - сказал сквозь зубы Миша, чувствуя, что у него даже в носу щиплет от обиды.
- А была необходимость являться в отдел прямо с аэродрома? Или вы могли заехать домой, принять ванну, вымыть, например, голову, которой вам давно пора заняться? И уже тогда являться с рапортом!
- Я мог заехать домой, товарищ полковник!
- Почему же вы этого не сделали? - с отвратительным спокойствием, даже с добродушием спросил Смирнов. - Вы свободны, младший лейтенант.
Выйдя в коридор, Миша набрал воздуха и глубоко вздохнул. "Ни слова!.. Он ни слова не спросил о том, как я съездил! Я не смог даже рассказать о Марии Николаевне! Потом… потом - это уже будет не то! Ни слова!.. Ехать сейчас домой! - мысленно негодовал Миша, спускаясь по лестнице к подъезду. - Поступать в распоряжение капитана Берестова, который опять засадит за канцелярщину! Быть отстраненным от дела Горелла? А если я слово дал отомстить за Бориса Владимировича? Если обязан? Ехать мыть голову в то время, как Смирнов, и Захаров, и, наверное, другие занимаются боевой работой!"
- Пропуск! - резко сказал часовой.
- Ну вот он, пропуск! - разъяренно ответил Миша. Часовой холодно посмотрел на документ, на Мишу и сделал легкое движение головой к дверям.
- Проходите!
- Ну прохожу…
Через минуту Соловьев шел к остановке троллейбуса.
От душевного подъема, с которым он спешил в Москву, не осталось и следа.
Перед рассветом, когда дети и счастливые люди спят особенно крепко, в стекло окна спальни госпожи Штарке ударился маленький камушек.
Этель Штарке умела просыпаться от ничтожнейших звуков. Она села на постели, провела ладонями по лицу, и пальцы ее стали влажными от пота.
Проснувшись окончательно, она сообразила, что убийца не стал бы предупреждать о приходе, и перевела дыхание.
- Гейнце! - спокойно окликнула Этель, садясь на край постели и отыскивая ногами на коврике ночные туфли. Она знала, что Штарке стоит по другую сторону постели босой, в смятой пижаме и глядит в темноту широко раскрытыми глазами, определяя направление и характер звука, вернувшего его из сна.
- Я, муттерхен, - сейчас же ответил Штарке. - К нам стучатся, муттерхен. Сейчас я выясню, кто наш гость!
- Не подходи к окну, Штарке, я посмотрю сама! - взмолилась Этель, но Штарке усмехнулся коротким щелкающим смешком и побрел к окну.
Он прижался лбом к стеклу и разглядел в темноте под окном на клумбе фигуру человека без шляпы, закутанного в длинный макинтош.
- Я открою! - успокаивающе сказал он Этель. - Я знаю, кто это. Не волнуйся, спи и не вздумай выходить к нам.
Он провел гостя, не зажигая света, в темную комнату, спустил зимние плотные портьеры, не снимавшиеся на лето в доме Штарке, и зажег маленькую лампочку пол, глубоким бронзовым абажуром. Все это время гость стоял у дверей, засунув руки в карманы плаща и следя за Штарке сонными глазками, похожими на медвежьи.
- Если вам вздумается еще раз навестить меня ночью, ориентируйтесь на третье окно от водосточной трубы слева, - недовольно сказал Штарке. - Бог знает, что вы наделали с моими розами, у вас не ноги, а сани!
- Как поживает госпожа Этель? - вежливо осведомился гость, снимая макинтош и аккуратно складывая его на стуле.
- Она спит, и здоровье ее отлично! - буркнул Штарке. Он достал из шкафа графинчик с коньяком, два маленьких цилиндрика из толстого хрусталя, сел на диван по-турецки, поджав под себя озябшие ноги, и сразу стал похожим на старого, сердитого гнома. - Вы напрасно там вбили себе в голову, что она влияет на меня! Этель здесь ни при чем.
Без макинтоша гость оказался человеком с заметной военной выправкой и невыразительным, глухим лицом. Он подсел в кресло к дивану, отставил хрустальный цилиндрик, прошелся к буфету, взял стакан для воды, налил на две трети коньяком, выпил половину и закурил.
- Так хорошо живется на покое, Штарке? - осведомился он добродушно и покровительственно.
- Неплохо! - усмехнулся Штарке, оглянулся на дверь и налил себе коньяку. - Настолько неплохо, - добавил он, - что я не хочу никаких перемен.
- Чего вам хочется, мне ясно! - сказал гость, приглядываясь к Штарке. - Вы думаете, я опять пришел вас уговаривать? Ничего подобного! Я пришел потому, что вы мне нужны. Но уговаривать я не буду!
- Новый вариант? - усмехнулся Штарке.
Гость допил коньяк и аккуратно отставил стакан подальше от края стола.
- Вы старый дурак, Штарке! - сказал он с сожалением. - Современный химический завод стоит несколько миллиардов. Но завод можно построить много раз. Вас не восстановишь. Вы уникальный инструмент разведки. Вот почему вы до сих пор живы и проживете еще некоторое время, если образумитесь. Пора возвращаться к нам, Гейнце.
- Бессмысленный разговор! - сердито ответил Штарке и лихо глотнул коньяк. - И напрасно вы щекочете меня комплиментами. Я не мальчик, чтоб поддаться на эту удочку.
- Странно! - терпеливо вздохнул гость. - Вот никогда бы не подумал, что вы перестанете работать…
- Я болен! - возразил Штарке. - А если бы я был здоров, я работал бы против вас. Слушайте, мы обо всем говорили! Ничего нового вы от меня не услышите…
- Кому вы врете? - неодобрительно покачал головой гость. - Разведчик не болеет. Разведчик только умирает. Вам хочется работать. Как хочется вам работать, Штарке! Разве вы забыли, что безделье для нас гибельно? Послушайте свой голос! Последите за собой в зеркало! Вы суетитесь, дергаетесь, с другими, вероятно, много болтаете. Так всегда бывает с нами, когда мы останавливаемся. Освобождение заторможенных реакций! Может перейти в психоз, если не влезете обратно в привычные рабочие тиски. Помните Бернарда? Вам нравится умирать в сумасшедшем доме? Начинайте работать, Штарке, и все ваши болезни исчезнут сами собой…
- Нет! - упрямо сказал Штарке. - Я вам сказал. Нет!
- Гейнце, вы действительно не мальчик! Вы же знаете, что от нас не уходят! - уже серьезно сказал гость. - Вы живы до сих пор только потому, что я все еще надеюсь вернуть вас к работе. Хотя бы ненадолго.
- Но я болен. Слышите вы? - очень спокойно сказал Штарке, хотя у него набухли жилы на висках. - У меня грудная жаба. Я могу умереть в любую минуту, на задании…
- По моим сведениям, за последние два года у вас не было ни одного припадка! - заметил гость.
- Знаете что? - раздраженно сказал Штарке. - Давайте прекратим этот бессмысленный разговор. Если уж вы пришли и не даете мне спать, расскажите по крайней мере, что делается в нашем родном террариуме! Как поживают Борделез, Шванке, Анри? Как чувствует себя Мари-Роз? - усмехаясь, спрашивал Штарке.
- Борделез процветает, он сейчас далеко, Шванке что-то не дает о себе знать, - попрежнему терпеливо сообщал гость. - Но были сигналы о том, что он балуется героином, так. что может быть просто - паралич сердца. - Гость произносил все это размеренным, глуховатым, тихим голосом человека, привыкшего к тому, что его всегда внимательно слушают. Лицо его почти не меняло выражения. Кожа на лице была сухой и землисто-серой, не знающей, что такое солнце и кислород. - Ваша ученица Мари-Роз умница, хорошеет с каждым днем и радует нас. Вот видите, значит, все-таки тянет к старым друзьям!
- Друзья? - угрюмо усмехнулся Штарке. - Каждый из них с удовольствием выкроит себе пару подметок из моей кожи! Просто - интересно.
- М-да! - суховато кивнул гость. - Вы всегда были трезвым человеком. В общем пора работать! - новым, жестким тоном, не допускающим возражения, сказал он. - Если бы мы заполучили вас в сорок четвертом году, вы были бы повешены. В сорок шестом мы очень сердились. В сорок седьмом смягчились и вспомнили ваши достоинства. Начиная с сорок девятого мы встречались изредка, как супруги, находящиеся в разводе, но сохраняющие вежливый интерес друг к другу. Теперь обстановка созрела. Нам нужны опытные люди. Вам доверяют.
- Что вы от меня хотите, шеф, я же вам все сказал! - разозлился Штарке. - Если бы я мог работать, я бы отдал последние годы своей жизни Германии. Знаете такую страну? По-моему, и вы произнесли свое первое слово по-немецки.
- Вы очень отстали, Штарке! - внушительно сказал гость. - Германия, Франция, Англия, Италия - все это устарелые понятия. Новые времена - новая география. Теперь существует финансово-политический центр мира и его экономические бассейны…
- Германия… тоже бассейн?
- Германия - это Крупп и Фарбениндустри. Все остальное ничего не стоит.
- Так… Англия?
- Аэродром!
Штарке закашлялся, вдохнув слишком крутой клуб сигарного дыма.
- А Россия?
- Россия - соперник существующего финансово-политического центра, ее необходимо уничтожить как можно скорее, - деловито сказал гость, - потому что, пока она живет, у других существуют иллюзии, что они могут сохранить самостоятельность.
- Понятно! - задумчиво кивнул Штарке. - Как же, понятно. Бассейн. Интересно! А Франция это, конечно, место веселого отдыха финансовых и политических деятелей центра?
- Да! - вызывающе сказал гость.
- Понятно, понятно! - торопливо сказал Штарке. У него снова обозначились темные узлы вен на висках. - Да, знаете ли, Гитлер был щенком! Он все-таки действовал под вывеской немецких национальных интересов!
- Будет новый хозяин мира, - усмехнулся гость. - Это надо понять. И пора бы начать вести себя благоразумно, Штарке! Пора бы понять!
- Да, да, я понимаю! - Штарке вскочил, взъерошил обеими руками волосы на голове и забегал по комнате, шлепая босыми ногами.
- Понятно, понятно… - повторял он на бегу. - Вести себя разумно. Обитатель бассейна! Интересно звучит. Значит, будет несколько категорий обитателей? Одну - уничтожите. Другую - кастрируете. Третью… Знаете, а думаю, что третьей-то не окажется!
- О деталях пока говорить преждевременно! - заметил гость. - Но, конечно, не весь человеческий материал на земле пригодится!
- Слушайте, Вальтер, вы действительно все это думаете? - с ужасом спросил Штарке, останавливаясь перед гостем. Сейчас Штарке казался очень старым и больным. - Я понимаю, - продолжал он скороговоркой, - эти мысли можно употреблять как политический шантаж… Но оставаться с ними наедине? Верить им? У вас трое сыновей, Вальтер, значит это им придется корчиться в страшном мире бассейнов, душегубок и кастратов…
- Ну, мы-то с вами можем не беспокоиться о своей судьбе! - рассудительно сказал гость. - Без нас они не обойдутся. Нужно только разумно вести себя и заниматься делом.
Он положил перед Штарке развернутый клочок бумаги. Штарке взял клочок, долго перечитывал коротенький список из пяти имен, потом сжег его на спичке по многолетней привычке и, устало хрустнув пальцами, сказал.
- Зря все это… Я ничего делать не буду.
- Штарке, хватит валять дурака! - жестко сказал гость и положил на стол узкую металлическую коробочку. - Вы знаете этих людей. Вам легко найти предлог встретиться с каждым из них!
- Конечно, знаю, - кивнул Штарке. - Хорошие люди, простые немцы. Народ выбрал их на государственные посты, и они отлично работают. Один из них - врач с мировым именем. Он ежедневно спасает человеческие жизни. Номер третий - учительница. Во время войны она спасла много голодающих детей.
- Слушайте, что вы там бормочете! - перебил гость и раскрыл коробку. На дне лежали черные горошинки, похожие на обыкновенный перец. - Информация о них не нужна, мы знаем все, что требуется. Это растворяется в любой жидкости, лучше всего - алкоголь. Следов в организме не оставляет, человек умирает от будничного паралича сердца.
Штарке долго смотрел на горошинки. Потом просто сказал:
- Я, знаете ли, разведчик. Убийством в прямом смысле никогда не занимался. Бывали неприятные столкновения с людьми, пытавшимися мне помешать. Но то - другое…
- Стало трудно с вами, Штарке! - раздраженно повысил голос гость. - Мы изменились за последние годы. Конечно, мы попрежнему изучаем сейфы политических деятелей. Но гораздо важнее убрать многих из них. И вот этим мы сейчас занимаемся главным образом. Хороший разведчик перестраивается в неделю.
Штарке встал.
- Уходите, генерал, - сказал он ровно, без интонаций. - Мы не договорились.
Некоторое время гость молчал, потом плечами, встал и принялся надевать макинтош.
- Старый идиот! - сказал он через плечо, не глядя на Штарке. - Замаливаете грехи? Он, видите ли, не желает убивать! А чем вы занимались всю жизнь? Бросьте ломаться! Одно ваше донесение отправляло на тот свет больше, чем полк бомбардировщиков. Ханжа!
Штарке молча вывел его через кухню в заднюю часть сада, превращенную в огород. Генерал ушел в темноту не прощаясь. Штарке вернулся в дом и по привычке закрыл двери на все замки и засовы.
- Гейнце? - тихо окликнула через комнату фрау Этель.
- Спи, спи, муттерхен, - громко ответил Штарке и прошел в кабинет.
- Ты взволнован? - спросила Этель.
- Ничуть! - храбро ответил Штарке. - Все идет как надо! - и повернул ключ в замке.