Вернувшись после разговора с Моро, Дынник прошел в "свою" комнату, сел на кровать. Милетин еще не вернулся с работы. Это даже лучше, можно спокойно подумать. Как воздействовать на старика? Глупо пытаться купить его… Угрожать? Но чем? Жизнь его чиста, без пятнышка - его не запугаешь. Самое уязвимое место Милетина - любовь к сыну. Посулить устроить неприятность Михаилу? Какую? Он далеко, До него не доберешься. Старик прекрасно поймет…
Взгляд Дынника упал на тетради Михаила, попрежнему лежащие на столе. Рядом с ними, сложенные в аккуратную стопку, - конверты. На верхнем был написан адрес: "Энск, Песчаная, 20, П. А. Милетину". Дынник взял его, вынул письмо. Подпись: "Твой, Миша". Датировано прошлым месяцем… Как он не подумал раньше!..
8. Зеленый цвет - символ надежды
Они стояли на Морском бульваре втроем - Ася, Моро, Розанов. Выполняя обещание, данное Моро, Семен несколько раз постарался устроить "случайные" встречи с Асей на улице. И каждый раз неудачно - девушка то спешила по делам, то была с подругами. Лишь сегодня она согласилась погулять на бульваре, полюбоваться морем.
Моро казался Асе человеком безусловно интересным, самым настоящим другом советского народа (газету со своими статьями Моро успел ей дать), к тому же веселым, общительным.
Ася облокотилась на высокий парапет над обрывом, под которым раскинулся порт. За портом открывался синий, свежий морской простор.
День был ветреный, по небу, догоняя друг друга, плыли огромные пушистые облака. От них на море падала темная тень, и тогда вода приобретала стальной оттенок, волны тускнели, а затем, вырвавшись из затемненного пространства, блестели еще ярче.
Девушка- задумчиво смотрела на волны, на облака, на далекий-далекий, поднимающийся прямо из воды дым идущего за горизонтом корабля. Ася выросла у моря и не могла представить разлуку с ним. Лес, степь казались ей скучными, горы - слишком громоздкими. Иным было море, бесконечно меняющееся, поражающее беспредельной игрой красок и настроений. Наблюдая за морем, не думая ни о чем определенном и думая обо всем сразу, она могла стоять часами.
Глядя в бесконечный голубой простор, девушка внимательно слушала Моро, а он говорил безустали, описывая приключения в Африке, где побывал несколько лет назад, громко, раскатисто смеялся, шутил. "Д-35" был в ударе. Много надежд возлагал он на эту встречу.
С жаром рассказывая о каком-то очередном приключении, он фамильярно и ласково взял Асю за локоть. Девушке это не понравилось. Она ничего не имела против знакомства с Моро, но такой жест был ей неприятен. Спокойно отодвинув локоть, она пошла вдоль бульвара.
Скоро все трое оказались у сияющих стеклами и начищенными медными ручками дверей гостиницы, в которой жил Моро. "Д-35" умышленно привел сюда своих молодых знакомых.
- Вот мы почти у меня дома, - сказал Моро, - давайте зайдем на минутку в номер, передохнем, а потом - спустимся в ресторан. Я хочу угостить вас обедом. Можно? У меня сегодня маленький праздник - так, воспоминание о некоторых личных переживаниях.
Асю предложение удивило.
- К вам в номер? - спросила она, и "Д-35" с тревогой уловил в ее голосе настороженные нотки. - Чего ради?
- Что тут особенного! - засуетился Моро. - Вам надо отдохнуть, привести себя в порядок. Я знаю, как важна для женщин забота о внешности. Посидите у меня, и пойдем в ресторан.
- Благодарю за любезность, - тон Аси был вежлив и чуточку суховат, - но меня дома ждет отец. Я не могу принять ваше приглашение.
- Позвоните ему по телефону, скажите, что вы задержались в городе, - посоветовал Моро.
- Брось ломаться, Ася! Неужели предок не может побыть час без тебя? - поддержал приятеля Розанов. Ему хотелось на зависть друзьям посидеть в ресторане с иностранным корреспондентом и красивой девушкой. Подобное времяпровождение полностью соответствовало его понятиям о "шикарной" жизни. - Не соскучится, типичные сентименты.
- Откуда ты знаешь, может, и соскучится? Ему ведь, как и нам, обедать нужно, я должна успеть все приготовить.
- Пустяки, пустяки! Отговорки, которым никто не поверит, - рассердился Моро. - По-моему, вы просто не хотите составить нам компанию. Вы обижаете меня, Ася.
"В самом деле, может, пойти?" - заколебалась Ася. Ну что же плохого, если она посмотрит, как живет Моро… А отец? Останется без обеда?
- Напрасно обижаетесь, снова заговорила Ася. - Как же так, отец без обеда, а я в ресторане сижу. Ждать меня папе некогда: почти сразу после обеда он уедет и останется на работе до поздней ночи, у них сегодня совещание.
"Надо предупредить Дынника, вдруг он сегодня попробует осуществить свой план", - подумал "Д-35" и сказал:
- Мы напрасно теряем время. Вы не деловой человек, Ася, не умеете ценить минуту, и рассуждения ваши под стать кисейной барышне.
- Не знаю, сожалеть или радоваться, - насмешливо ответила Ася. - Мы попусту теряем время, вы правы.
- Старина Моро всегда прав. Приличия он знает не хуже, а, скорее, лучше вас, простите за откровенность. Я человек прямой, - развел руками Моро. - Побывав у меня, вы и Сэм не сделаете ничего плохого. Отказавшись - обидите старину Моро, гостя и друга вашей страны.
"Зайдя ко мне, приняв мое угощение, она будет обязана ответить мне тем же, - думал Моро. - Русские не любят оставаться в долгу. Вот я и попаду в дом к Борисову. У Моро голова на плечах есть".
"Действительно, что плохого, если я пообедаю с ними?" - думала Ася.
- Дочерняя любовь должна быть разумной, - говорил "Д-35". - Ведь вы взрослая девушка, у вас своя жизнь, свои интересы, и отец не должен быть таким эгоистом.
"А пожалуй, правильно. Я только об отце и думаю, а о себе ни крошечки, - такая мысль пришла в голову Асе впервые, и девушке стало стыдно. - Нет, конечно, Моро не прав, но немножко развлечься мне хочется. Я и с ними побуду немного и домой успею".
- Если вы обижены моим отказом, беру его обратно, - весело сказала Ася. - Пошли.
- Вот и чудесно! - радостно воскликнул Моро.
Во время обеда он был, как говорится, на седьмом небе, постарался как можно больше расположить к себе девушку. "Вот так удача! Недаром ценят "Д-35". Если старина Ральф захочет - своего добьется!"
"Д-35" не знал и не мог знать, что его "удача", которой он так радовался, сделалась его ошибкой.
…Марченко находился в худшем положении, чем Моро и Дынник. Капитан первого ранга не знал ничего о тех, с кем ему сейчас приходилось бороться. Каков будет первый удар в невидимой схватке и состоится ли сама схватка, Марченко предугадать не мог. И прежде всего ему необходимо было узнать, кто именно охотится за секретом трала.
Марченко решал задачу со многими неизвестными. Субъект, которого трижды за день видел Борисов и в котором можно подозревать шпиона, больше не появлялся, никаких следов его контрразведка не обнаружила. Он исчез - как в воду канул.
Рассуждая формально, Марченко мог не тревожиться. Вдруг инженер столкнулся с одним и тем же человеком несколько раз за день чисто случайно. Совпадение - и ничего больше. Однако Георгий Николаевич был слишком опытным в этих делах, чтобы успокоиться. Он не имел права ждать, пока враги начнут действовать. А рано или поздно они начнут, Марченко не сомневался. Слишком большое значение имела работа Борисова, уничтожавшая "голубую смерть".
Кто такой "иностранный корреспондент", какова его роль в Энске, Марченко мог лишь предполагать, основываясь на своей интуиции старого чекиста. Однако интуитивных догадок недостаточно для обвинения, и Марченко ни с кем не делился своими подозрениями. Если Моро не тот, за кого себя выдает, то он опытный, умелый разведчик. До сих пор он соблюдал крайнюю осторожность и не давал никакого повода подозревать себя во враждебных Советскому государству действиях. Беседы его с советскими людьми, обширные знакомства оправдывались естественным профессиональным любопытством журналиста дружественной державы, желающего шире узнать жизнь страны, ближе сойтись с ее гражданами. Моро не лез, куда его не приглашали, не спрашивал лишнего, не навязывался никому.
Так было до тех пор, пока он не постарался сблизиться с Асей Борисовой. Девушка привыкла быть откровенной с отцом и рассказала ему о знакомстве с иностранцем, о нескольких встречах с ним и, конечно, об обеде, устроенном Моро для Аси и Розанова. От инженера узнал про обед и Марченко.
"Чем вызван интерес иностранного журналиста к рядовой студентке? - рассуждал Марченко. - Хочешь знать, как живет советская учащаяся молодежь? Загляни в институт, в общежитие. Ну раз, другой увиделся с девушкой, а зачем приглашать ее к себе в номер? В ресторан на обед? И именно Борисову - дочь инженера-конструктора, работающего над тралом "Надежный". Почему Моро вдруг воспылал симпатией к Борисовой? Влюбился? Но он не может не понимать: Ася ему не пара, женой его никогда не станет. А что, если один из участников будущих событий появился на сцене?.."
Отношения между Моро и Асей волновали не только капитана первого ранга. Думал о них и Бурлака. Бурлака считал: он и Ася Борисова - друзья. Познакомились они у Марченко случайно, когда Бурлака зашел к нему по какому-то срочному делу. Сначала молодые люди встречались редко, со временем сблизились. От недели к неделе, от месяца к месяцу крепла их дружба. Помогала и общая привязанность к морю - чаще всего они встречались на пляже, в яхтклубе, на лодочной станции. Они могли проводить вместе целые дни, и никогда не иссякали у них темы для бесед, никогда не скучали они вдвоем.
Ася не делала секрета из своих встреч с Моро. Узнал о них и Бурлака.
- Он очень, очень забавный, а повидал сколько. Нам с тобой и во сне не приснится, что он пережил, - оживленно рассказывала она. И от оживления, симпатии, с которой говорила Ася о новом знакомом, у Ивана защемило сердце.
Они были на пляже, собирались купаться. Бурлака посмотрел на Асю, стоявшую рядом. Короткие, модно остриженные волосы то и дело выбивались из-под косынки - красной, как и Асин купальный костюм. Ася поправляла их плавными движениями тонких рук. Если бы эти руки обняли его, ласково привлекли к себе, у него остановилось бы дыхание, разорвалось сердце, внезапно подумал Бурлака, и от мысли этой ему стало и неловко и хорошо.
Солнце подходило к той черте, где густая зелень моря отделялась, от ало-синего закатного неба. Освещенное последними лучами, лицо девушки напоминало Бурлаке картину какого-то знаменитого художника. Где видел он эту картину, Иван не знал. Может быть, во сне?..
В вечерний час на пляже оставались самые завзятые любители купанья, вроде Аси с Бурлакой. Волны, маленькие, непрерывно шепчущие что-то непонятное, набегали на берег и медленно растекались по песку. Одна из волн подбежала почти к ногам Аси, и в ней заалели отблески заката.
Беседа не клеилась. Занятый своими мыслями, Бурлака невпопад отвечал на вопросы Аси; когда же она замолкала, начинал сам говорить, но сегодня разговор его был сбивчивым, неинтересным.
Странное дело, до сегодняшнего вечера Иван всегда чувствовал себя в присутствии Аси легко и свободно, а теперь никак не мог попасть в прежний товарищеский тон. Он старался изо всех сил казаться остроумным, веселым - выходило натянуто.
Ася заметила, что с Иваном происходит что-то неладное.
- Ты рассеян сегодня, - сказала она. - Пошли лучше купаться, а то скроется солнце, и будет холодно выходить из воды.
Бурлака молча последовал за ней к трамплину.
Ася первая взбежала по дощатой лестничке, звонко шлепая босыми подошвами по мокрым ступеням.
- Гоп! - задорный возглас Аси прервал мысли Бурлаки. Изогнувшаяся в полете фигурка девушки мелькнула перед Иваном.
- Что же ты стоишь? Прыгай! - позвала Ася, отплывая от вышки.
Иван оттолкнулся от упругого, вибрирующего трамплина и через секунду плыл бок о бок с Асей.
- Хорошо! - сказала она. - Так бы плыла и плыла до Кавказа.
- А меня Марченко журит, если мы с тобой далеко в море забираемся, - сказал Бурлака.
- Георгий Николаевич ужасный педант.
- Иногда и это не плохо.
- Ну-ну, не поддавайся его агитации! Того и гляди предложишь мне купаться со спасательным кругом и не дальше, чем в пяти метрах от берега.
Искупавшись, они вышли на песок, стали одеваться.
Балансируя на одной ноге, Ася вытряхивала песок из туфли. Стоять Асе было неудобно, - вот-вот девушка могла упасть. Ивану следовало бы поддержать ее. Непонятное чувство мешало так поступить. Сегодня все было не так, как обычно, и Иван, сам не зная почему, в неуклюжей и нерешительной позе ожидал, пока Ася обулась.
Каменистая тропка шла между скалами, поднимаясь к широкой, обсаженной акациями и платанами парковой аллее.
- Постоим здесь, - сказала Ася. - Я устала, очень крутой подъем.
Она взяла Ивана под руку. Возникшим в ней женским чувством Ася отгадала тревогу и смятение Бурлаки. Девушка, еще недавно в коротком платьице бегавшая в школу, в этот момент сознавала себя сильнее, тверже, решительнее, чем Бурлака - бывший партизан.
Короткие южные сумерки окончились быстро. Темнота наступила почти одновременно с заходом солнца. Вспыхнула, обрамляя аллею, длинная цепочка электрических огней.
Отцветала акация, и ветер срывал тонкие, похожие на пух лепестки. Их было много, очень много. Они кружились в воздухе, как снежинки в метель, устремляясь то вверх, то вниз, как будто стараясь догнать друг друга.
Внизу шумел прибой. Из густотемного морского простора смотрел зеленый глаз бортового корабельного огня. Что таится в морском пространстве, что ждет уходящий в далекий рейс корабль?
Они шагали сквозь причудливую летнюю метель молча, понимая друг друга без слов. Пусть ничего не было сказано, этот вечер стал вечером их первого объяснения в любви.
А из морского простора на молодых людей поглядывал зеленый огонек - цвета надежды.
9. Отец
Милетин давно уже приготовил ужин, прочитал газету и теперь ждал Дынника. Услышав, наконец, шаги на крылечке, старик отворил дверь. Дынник поставил на пол маленький чемоданчик, пожал руку Милетину и спросил:
- Заждались меня? Извините уж, товарища фронтового встретил, заболтались с ним, не заметил, как время прошло. Он на несколько дней уезжает, так чемоданчик с вещичками своими мне оставил - больше некому, других знакомых здесь у него нет. Не возражаете?
- Что вы! Пожалуйста. Давайте я в вашу комнату отнесу.
- Не тревожьтесь, я сам, - не разрешив Милетину прикоснуться к чемоданчику, Дынник поднял его с пола. Тяжелый не по размерам чемодан, в котором лежал портативный аппарат для резки металла, ломик и еще несколько инструментов, необходимых взломщику, мог вызвать подозрение Милетина. Дынник, хотя и понимал, что старик прост, бесхитростен, был настороже.
Сели ужинать. Разговор не клеился: каждый думал о своем. Дынник виделся сегодня с Моро дважды - днем и поздно вечером, - из-за второго свидания опоздал к ужину. Моро передал Дыннику документ, на который оба возлагали большие надежды, и полностью одобрил его действия.
- Я почти уверен: никто не знает о наших с вами встречах, - сказал Моро. - Все-таки теперь, когда предприятие идет к благополучному концу, будьте особенно осторожны, иначе какая-нибудь глупа случайность подведет нас. Пленку с фотографиями чертежей и бумаг, взятых в сейфе, вам держать у себя нельзя, вы передайте ее мне в надежном месте. Километрах в пяти по дороге из Энска на Воскресенск есть курган. Ждите меня там завтра в половине, третьего, я проеду мимо на автомобиле. Как только увидите черный "форд" с нашим флажком на радиаторе, возьмите пилотку в левую руку. Это будет означать, что все благополучно. Тогда я остановлюсь, вы быстро отдадите мне пленки и я скажу, как действовать дальше. Пилотка в правой руке - знак опасности.
Моро старался устранить всякую возможность провала. Если его схватят в момент получения от Дынника пленки, не сдобровать ни тем, кто послал "Д-35" в Советский Союз, ни самому Моро. Автомобиль уменьшает риск до предела: на машине можно уйти от погони, успеть спрятать пленку, а потом показать ничего не значащую бумажку, якобы полученную от Дынника. Главное, не попасться с поличным, остальное не важно. Без веских улик с Моро ничего не сделать.
Дынник разгадал Моро. "Боится быть уличенным в связи со мной. Хочет при любом исходе выйти сухим из воды", - думал Дынник.
- Я вас понял прекрасно, - хмуро сказал Дынник. - Никаких "фордов". Я отдам пленку в каюте корабля, который вывезет меня из Советского Союза.
"Ах, вот как! - подумал Моро. - Решил предъявить свои требования! Я тебе их припомню".
- Слушайте, Дынник, - начал убеждать Моро. - Неужели вы мне не доверяете?
- Доверяю, но думаю и о себе.
- Так будьте разумны, позаботимся вместе об успехе. Поймите, держать документы у меня надежнее, я сразу отвезу их в такое место, куда советским властям не добраться. А вы? Мало ли что может случиться! Вдруг потеряете пленку или ее обнаружат случайно? Вам невыгодно возиться с пленкой и бумагами, они, наконец, неоспоримое доказательство того, что вы шпион.
- Неоспоримое или нет, предоставьте знать мне, я не хочу, чтобы меня бросили здесь или отделались другим способом. Фотопленка и бумаги - залог вашей заботы обо мне. Так вернее.
"Будь ты проклят! - решил Моро. - Пререкаться с ним пока бесполезно. Соглашусь".
- Прекратим спор, иду на ваши условия. Пусть это будет доказательством того, что старина Моро доверяет вам гораздо больше, чем вы ему. Но у кургана вы сообщите мне, как прошла операция в бюро, и там же условимся о месте следующей встречи. Надеюсь, она произойдет вечером на корабле. Точно сейчас сказать не могу, но постараюсь сделать все от меня зависящее.
- Так-то лучше, - ответил Дынник. Он был доволен. Теперь Моро сделает все, чтобы помочь Дыннику скрыться.
Весь вечер Дынник думал о предстоящем "деле". Удастся его благополучно закончить, и тогда - судно под иностранным флагом, а там награда и спокойная жизнь в далекой стране. Пусть попасть на корабль не просто, пусть побег из Энска связан с опасностями, - они пустяк в сравнении с кражей документов из бюро.
Мало говорил за ужином и Милетин. Его мысли, как всегда, уносились к сыну. Павел Афанасьевич старался представить себе, как сложится дальше жизнь Миши. Он мечтал стать врачом, не передумал ли за эти годы? Может быть, решил остаться на военной службе? Будет учиться в академии?
Павел Афанасьевич вообразил Мишу полковником, а затем генералом - строгим, подтянутым, в блестящем мундире, и невольно рассмеялся.
- Чему это вы смеетесь? - спросил Дынник, подозрительно глянув на Милетина. Дынник сам смеялся редко и не любил веселых людей.
- Ничего особенного, голубчик, - ответил Павел Афанасьевич. - Глупости всякие в голову лезут. Правду говорят: старый, как малый… Успели вы сделать намеченное на сегодня?
- Почти все. На работу собираюсь устроиться. Заходил в отдел кадров судоремонтного завода - я ведь токарь по специальности, - обещают подобрать подходящее место. Торопиться с устройством не буду, но и без дела сидеть не хочу.
- Правильно, голубчик, поспешность ни к чему. Надо осмотреться хорошенько, а уж поступить - так прочно. Я вот в одном учреждения двадцать лет подряд работаю.