****
Дипломатия - это "искусство возможного". Оперативная работа в наше время - искусство невозможного.
Как и с чем подойти к незнакомому человеку, о котором известно одно - он ненавидит КГБ, его мать была репрессирована и не реабилитирована до сих пор? А подойти к нему необходимо, так как только он знает то-то и то-то, что необходимо знать и тебе…
Как раскрыться перед близким приятелем и попросить его оказать помощь в том и этом? Он уже много лет считает тебя сотрудником, например, ВААПа и не раз в твоей компании прохаживался насчет живодеров из КГБ…
Как вообще уговорить, убедить, заставить, наконец, человека заниматься чем-либо, нужным тебе, против его воли, в ущерб его времени, намерениям, убеждениям? То же самое если это иностранец?
Как организовать и провести наблюдение за профессиональным разведчиком, прекрасно владеющим приемами обнаружения и ухода от слежки, специалистом по тайниковым операциям? Как сфотографировать или сделать видеозапись закладки им тайника?
Как узнать, о чем говорили два разведчика на пустынном пляже? Они специально пришли туда нагишом посекретничать…
Как перехватить "радиовыстрел", когда информация неторопливо записывается на пленку или проволоку, а потом со страшной скоростью выводится в эфир и занимает по времени доли секунды? Как придумать и провести комбинацию, в результате которой противник вынужден будет "показать свои уши"?
Как во время зарубежной поездки спрятать встречи с нужными людьми среди многих других встреч и контактов?
Как вообще получать нужную информацию таким образом, чтобы это не выглядело получением информации?
При всем при этом желательно постоянно быть в хорошем настроении и заражать им других, не срываться на товарищей по работе, даже если работа не получается, жить в семье, как все "нормальные" люди, радоваться тому же, что и они, стоять в очередях, вызывать слесаря-сантехника, добиваться путевки в дом отдыха, ругаться и мириться с начальством, растить и воспитывать детей, находить и терять друзей, жениться, разводиться, хоронить близких, "доставать" что-нибудь интересное почитать или билеты на концерт…
****
Адюльтеры преследовались оперативной "общественностью" с животным восторгом. Жена Николая П., сотрудника нашего отдела, слюнтяя и болтуна, миниатюрная, красивая какой-то загадочной красотой (достаются же такие таким!), полюбила молодого здоровенного красавца, недавно пришедшего в соседний отдел из "девятки". Муж оказался не таким уж слюнтяем и выследил любовников.
На базах довольно много, но сдержанно судачили о происшедшем, а вот партсобрание в том отделе было, как рассказывали, отвратительным. Нашлись и расследователи, и обличители, и любопытные; они устроили мерзкое копание в чужом белье и насладились этим процессом под хмурое молчание большинства. Люди в то время уже менялись и заставить их "единогласно" проголосовать за то, что хотелось кучке демагогов и начальству, было невозможно. Так что в тот раз шайке "борцов за чистоту наших рядов" пришлось удовлетвориться "обсуждением". Всеобщего "порицания" не получилось.
На партийных собраниях начали "прокатывать" неавторитетных начальников. Было такое и у нас, когда в партийное бюро отделения не выбрали пришедшего с периферийной партийной работы Виктора Петровича К. Так "пролететь" было для него смерти подобно: помимо отношений с коллективом это прямо влияло и на отношения с начальством.
Не выбран - значит, не пользуется доверием оперсостава. До сих пор помню его темно-красное лицо в президиуме собрания и беспомощный взгляд в сторону "сборщика металлолома"… Кстати, Виктору Петровичу эта "прокатка" пошла на пользу - он стал повнимательнее к людям, перестал их учить тому, в чем сам не разбирался, зачастил в бригады, стал участвовать в сложных заданиях, помягчел и в конце концов убежал-таки из "наружки" заниматься где-то аналитической работой.
****
Наши сограждане все чаще становились объектами слежки. Хорошо помню одно из моих последних заданий в "семерке" - кстати, усиленную бригаду возглавлял не я, как ожидалось, а офицер из тех, кто всегда работал только "за советскими". Очень нудный в общении, он запомнился мне еще тем, что громко чавкал во время еды.
На кого же были брошены эти "усиленные силы"?
А на одного из СМОГистов, разболтанного, неряшливого паренька, поэта Леню Губанова. СМОГ - Самое Молодое Общество Гениев (да-да, не меньше) чем-то напугало людей из "Дома 2", они даже приезжали специально инструктировать нас, пугая особой ответственностью задания и агрессивностью объекта слежки…
В "Юности" мне попались стихи Губанова, запомнил строчку: "На меня фасоль набросила белое лассо"…
Леню обложили со всех сторон, была подключена техника, которая использовалась редчайше. Поэт выпивал с такими же творческими умами, как и он сам, потом женился, ходил в прокуратуру, куда его вызывали с подначки "Дома 2" по каким-то претензиям к творчеству. Правда, посматривал по сторонам: видимо, перспектива быть объектом слежки ему импонировала.
Кого защищал КГБ от Лени Губанова? Кто подписывал и утверждал эти задания? Некоторые из нас утешались тем, что это, мол, "не наше дело. Как говорится, Родина велела"…
Мы гордились принадлежностью к Ордену, стремились "повышать квалификацию", учились, добивались успеха, переживали провалы и срывы, но исключительной нашу профессию (я имею в виду не только НН) считали только самые ограниченные, их было сравнительно немного. Гораздо больше людей со склонностью к суперменству я встретил в "Доме 2", а еще больше видел таких среди сотрудников разведки.
Врач, учитель, строитель - вот основные, благороднейшие профессии, без которых невозможны ни человек, ни общество. В нашей несчастной стране случилось так, что это самые непрестижные, самые малооплачиваемые профессии. Результаты очевидны, повсеместны и разрушительны…
Даже низовая, вспомогательная работа спецслужб окружена ореолом тайны, и это делает ее интересной, иногда увлекательной. Пресной она становится, когда ею занимаешься слишком долго или всю жизнь.
Я и сейчас считаю, что каждый, приходящий на работу в спецслужбы, должен хлебнуть низовой оперативной работы: "наружка", слуховой контроль, различные области технического обеспечения прекрасно "полируют кровь", воспитывают чувство ответственности за порученную работу, привычку уважать товарищей и многое другое. Надолго в этих службах следует оставаться тем, кому они пришлись по душе (таких немало), тем, кто по тем или иным причинам не хочет или не в состоянии одновременно учиться и работать, что, конечно, страшно тяжело, тем, кто просто не хочет карабкаться к чему-то более интересному по служебной лестнице.
****
Ткач был малорослый, коренастый, смуглый, с некрасивым, каким-то покореженным лицом и славной, открытой улыбкой. С тех пор как он привел меня на "кукушку", мы звали друг друга "крестный" и "крестник". Мы ни разу не работали в одной бригаде, встречались только в отделе или на базах, но почему-то многие старики (они казались нам стариками) в моей памяти сливаются с Ткачом. Это не значит, что все они были на одно лицо, нет. Среди них были типажи просто графской внешности и повадок, вальяжные, степенные, часто более напоминавшие объектов слежки, чем настоящие объекты.
Лица многих хранили отпечатки недоедания, войны, болезней, тяжелого физического труда. Большинству уже было поздно куда-то стремиться, "желать странного"; они мечтали о пенсии; весной те, у кого были "имения" за городом или в деревне, часами судачили - что сажать, как копать, где брать воду…
К концу моей службы в "наружке" большинство из них не претендовало даже на должность начальника опергруппы: молодежь набиралась опыта и умений, теснила их на вторые роли. И то: многие из них никогда не имели возможности учиться по-настоящему, были малограмотны и с трудом справлялись с работой, требовавшей быстрой реакции и молодых крепких нервов, физической выносливости. Почти никто из них не хотел садиться за руль и одним этим уже становился в некоторой мере "балластом" для мобильных, энергичных опергрупп, где все сыщики могли и заменить водителя, и побегать в пешем строю.
В середине 60-х годов тогдашний начальник "семерки", генерал Алидин, выхлопотал для своих сотрудников большое послабление - женщинам и сотрудникам охраны посольств год службы засчитывался за полтора.
Особенно все радовались за женщин - как уже говорилось, эта служба совсем не для них, но и обойтись без них невозможно. Интересно, каких девушек берут там на работу сейчас? Где те, с кем мне приходилось работать и дружить?
****
Я заканчивал учебу, наступили выпускные экзамены. Группы работяг-вечерников соревновались между собой за лучшие результаты; наша оказалась лучшей на потоке, мы сдавали успешнее других. Был скромный институтский вечер, потом наша группа устроила застолье в каком-то небогатом ресторане, но все это запомнилось плохо - внутри меня все орало: одолел, справился, вытянул!
Товарищи дудели в ухо: "Ну, теперь не продешеви, не хватайся сразу за что предложат, выжидай, присматривайся…"
Какое там… Мне было 28, связей никаких, и надежд поубавилось. Требовалось еще какое-то время, чтобы стряхнуть с себя оцепенение и заморочку долгих лет учебы и работы. Выжидать было нечего, присматриваться не к чему. Я просто продолжал работать и наслаждался появившейся возможностью больше бывать дома, читать, что хотелось, а не то, что было нужно для учебы.
В то время я начал впервые задумываться о многомерности (я называл это многомирностью) человеческого существования. Работа, учеба, литература, музыка, путешествия, секс, автомобилизм, гастрономия, языки - все это часто называют по отдельности "занятия", "хобби". Но в зависимости от того, насколько глубоко человек погружается в них, насколько он в них ориентируется, настолько они становятся именно мирами. Перелистывая эти миры, как страницы захватывающей книги, человек делает свою жизнь все интереснее и интереснее.
С годами человек обретает без труда и еще один мир - мир воспоминаний. Это совершенно особый мир, главное в том, что этот мир у человека невозможно отнять.
Миры надо осваивать с ранней молодости и ни в коем случае не давать себе расслабляться: выучив один язык, принимайся за другой. На изучение "нормального" европейского языка с прохладцей уходит в среднем два года - к наступлению настоящей зрелости молодой человек может прилично, не для анкеты ("читаю со словарем") говорить и читать на трех-четырех языках, слушать радио, понимать слова песен. Никакая пропаганда такому человеку не "запудрит" мозги.
Каждый язык - это философия, менталитет, образ жизни народа.
Языковые миры изысканны и глубоки. Главное, они открывают и другие литературы…
****
Подавляющее большинство тех, кто приходит в спецслужбы на оперативную работу, остаются на ней до конца: до пенсии или до смерти. Эти люди, иногда романтики, иногда прагматики, считают, что работать в аналитических подразделениях, вычислительных центрах, бухгалтерии или в библиотеках КГБ просто не очень прилично: зачастую сотрудники этих служб - хотя они в этом не виноваты - получают такие же деньги, звания, так же растут по должности, как и оперативники, но остаются штатскими. Один из моих приятелей как-то сгоряча назвал эти службы "нарывами на стройном теле КГБ", и шутка долго ходила по "семерке". Считалось, что те, кто там работает, должны завидовать оперативникам, рваться на оперативную работу, по крайней мере, мечтать о ней… На самом деле они, кажется, потихоньку презирали нас, оперов…
Была и другая, малочисленная, правда, группа оперативников, которые, хлебнув "поэтики" оперработы, перебирались на аналитическую или преподавательскую работу. В ВШ многие не только получали высшее образование, но и - молодцы - защищали диссертации по различным шпионским наукам. Думаю, что это было гораздо проще, чем на гражданке - все "секретно" и "сов. секретно", темы закрытые, оппоненты - свои ребята. Старые опытные "оперы" посмеивались над "учеными", но никто их не осуждал. Да и со временем становилось все яснее и яснее, что КГБ нужны свои кандидаты и доктора наук, разведка и контрразведка менялись на глазах, обрастали новой техникой, накапливали материалы, которые действительно нуждались в анализе.
****
Вот еще несколько реалий подготовки… нет, не к "всенародным праздникам", а к их проведению. Я попал как-то на дежурство в здании ГУМа, за пару дней до праздника. Такие дежурства считались весьма специальными, включали, конечно, обычные "зачистки" всех прилегавших к Красной площади зданий на предмет обнаружения взрывных устройств, листовок и устройств, разбрасывающих листовки, - да, бывало и такое в одной из Прибалтийских республик. Устройство установили на верхушке какого-то столба, и в нужный момент оно засыпало праздновавших бумажной листвой…
Но самое неожиданное - страшноватое - я увидел внизу, на первом этаже ГУМа. Там было собрано большое количество солдат каких-то специальных войск - вроде нынешнего спецназа. Все - здоровенные, румяные, в добротном свежем обмундировании, с новенькими автоматами Калашникова. Я обратил внимание на то, что штыки были примкнуты, а стволы заботливо закрыты пластмассовыми пробочками. Один из коллег, дежуривших вместе со мной, удивился не меньше, мы не понимали, что делали солдаты в ГУМе, пока не увидели "репетицию".
Она началась внезапно, нас не предупредили о ней. В это время мы были на втором или третьем этаже здания у окон, выходивших на площадь.
Вдруг, по какому-то сигналу, все двери ГУМа, выходившие на площадь, распахнулись, и оттуда с нечеловеческой скоростью, гремя тяжелыми сапогами и оружием, стали выбегать шеренги солдат. Каждый держал автомат с примкнутым штыком прямо перед собой, почти упираясь им в спину бежавшего впереди. Они бежали так, что было понятно - остановить их не могла никакая преграда. Они образовывали сплошную цепочку: человек - автомат со штыком - человек - автомат со штыком- человек… Шеренги двигались параллельно друг другу и в какие-то секунды разрезали площадь на квадраты. Тут же замерли, повинуясь неслышной нам команде, повернулись "кругом" и, взяв оружие "на ремень", шагом вернулись в ГУМ. Эти пробежки повторялись несколько раз - наверное, подсчитывалось самое короткое время, за какое праздничные колонны трудящихся можно было разрезать на ломти, обездвижить и приступить к поискам возможных террористов…
Далеко не каждый день на работе происходило что-нибудь интересное: из одинаковых, монотонных смен складывались недели, месяцы, годы. Мы то вели наблюдение за туристами, то переключались на дипломатов - мелькали американцы, французы, канадцы, англичане, то гонялись за представителями авиакомпаний, то - особенно перед каждым партийным съездом - вцеплялись в журналистов.
Видимо, высшее руководство недоумевало - как это за неделю до съезда в ведущих западных газетах и журналах появлялись и повестки, и основные тезисы докладов, и многое другое. Журналистов подозревали в шпионаже, в связях с носителями секретной информации и черт знает в чем еще.
Много лет спустя один старый "девяточник" в санатории рассказывал мне, как суперпопулярная наша кинозвезда, проведя несколько уютных часов с дряхлеющим генсеком, после этого на полдня отправлялась прямо в американское посольство…
Сын Председателя Верховного Совета, известный "борец с зеленым змием", в полночь-заполночь звонил приятелю - сотруднику того же посольства и сетовал, что в это время невозможно купить спиртного, а тут как раз "хорошо сидим"… Следовало приглашение немедленно приезжать, и "хорошо сидевшие" перемещались в квартиру гостеприимного американца…
"Да не может быть!" - скажете вы. Могло, может… При нашей драконовской секретности на все и вся тысячи тотально-глобальных запретов, однако, распространялись и распространяются только на "широчайшие слои граждан". Верхушка неприкасаема и недосягаема для спецслужб: номенклатура давно позаботилась об этом. Только в исключительных случаях, когда "затереть" преступление невозможно или существует необходимость "столкнуть с крыльца" кого-нибудь, спецслужбы берут преступника за горло. Да и то: арест упоминавшегося мной "Трианона" проводили несколько генералов КГБ, один из которых был асом разведки и контрразведки. И вот, практически уже в руках этих суперспецов, "Трианон" кончает жизнь самоубийством…
Для себя я сделал вывод: ему дали возможность тихо уйти со сцены, так как нити потянулись бы ой как высоко, если бы он "запел". А деваться было некуда - "запел" бы.
Вообще, судя по разоблаченным и схваченным, бежавшим на Запад предателям из числа сотрудников КГБ, агентам западных спецслужб, американцы обеспечили себе возможность собирать информацию на самой верхушке нашего "монолитного" истэблишмента. И дело здесь, как мне кажется, вовсе не в врожденной испорченности этих людей на почве красивой номенклатурной жизни. Думаю, их психика просто не выдерживала чудовищного несоответствия между тем, что их отцы врали народу с трибун, и тем, что они же говорили за семейным столом.
Как в старом анекдоте: "Где тут у вас доктор "ухо - глаз"?" - "Вам нужен, наверное, доктор "ухо - горло - нос"?" - "Да нет, "ухо - глаз"". - "А в чем дело?" - "Да вот, слышу одно, а вижу другое…"
Все прежние и нынешние наши предводители принадлежат к совершенно специфической группе людей. Практически никто из них никогда ничему толком не учился и ничем не интересовался, кроме как строительством собственной карьеры. Никто из них не может промолвить ни одного толкового слова о музыке, литературе, живописи, театре. Ложь, что они являются авторами книг и даже собраний сочинений, - они и писать-то грамотно не в состоянии.
Лишь в одном из своих основных занятий - лжи - они достигли невероятных вершин. Рейган как-то опрометчиво назвал СССР "Империей зла", но он ошибся, хотя и ненамного. Мы - жители империи лжи, которой пропитано все наше существование от рождения до смерти.