Немногословные офицеры понимающе кивнули. Один из них забрал портфель, другой открыл ключом дверь и проверил номер. Вернувшись, он жестом показал, что можно входить. Академик смущенно улыбнулся. Его персона обеспечена назойливым уважением до последней минуты. Любопытно, что будет после того, как его бренное тело стащат с этой кровати? Еще недавно он в шутку спорил с министром обороны о месте своего будущего захоронения: в Кремлевской стене или на Новодевичьем кладбище. Министр серьезно убеждал, что на Красной площади почетнее, и он обязательно похлопочет. После сегодняшнего позорного краха, дай Бог, чтобы тихо похоронили на родине, в далекой деревне.
От неожиданного крика Михаил Львович вздрогнул.
– Папа! Папа! – по коридору бежала его дочь Лариса. Радостная девушка растолкала охранников бросилась ему на шею и затараторила: – Как здорово, что ты сегодня рано вернулся! Я тебя совсем не вижу. А мне скучно. Закатимся на пляж вдвоем. Как в детстве, когда мы ездили к морю.
В уставших глазах академика мелькнули озорные искорки. А почему бы и нет? Он представил вытянутую физиономию начальника отдела ЦК, когда в ответ на его грозный окрик, позвать к телефону Трушина, ему ответят, что академик греется на пляже. Ради таких мгновений стоит жить, решил Михаил Львович. А еще ради единственной дочери. Как же он забыл, что Лариса рядом, и обязательно увидела бы его беспомощный уход от груза служебных проблем. Какой пример он ей подаст.
Главный конструктор обнял дочь и пообещал:
– Мы обязательно пойдем на море. – Трушин, как и многие командировочные, называл Балхаш морем. – Только сначала я…
Академик вдруг понял, что все неудачи последнего времени не могут быть случайными. Последовательность нелепых случайностей – это уже закономерность! Кто-то целенаправленно хотел разрушить дело всей его жизни. Погибли лучшие специалисты, утрачен опытный образец, он сам хотел уйти из жизни. Чтобы тогда осталось после него? Взгляд опустился на большой кожаный портфель. Только то, что находится на магнитной ленте. Там собрана вся информация о ЗРК С-300, но она понятна лишь подготовленному ученому. Таких людей еще можно найти, воспитать, обучить и завершить сверхважную для страны разработку. Но лента с секретными данными в единственном экземпляре. Если исчезнет и она, то…
Академик похолодел от нахлынувшего ужаса. Судьба грандиозного проекта, в который вбуханы огромные деньги великой страны и многие годы интенсивного труда тысяч людей, висела на волоске. Невидимый враг не успокоится, пока не уничтожит всё, что связано с разработкой С-300.
Рука академика вцепилась в ручку портфеля, который держал охранник.
– Мы должны срочно ехать на ВЦ! – Академик спешил сделать копию засекреченной магнитной ленты и отослать ее в Москву. Здесь, в Приозерске, становится слишком опасно.
Телохранители переглянулись. Неизвестно, что они прочли в глазах друг друга, но один из них заявил:
– Михаил Львович, для передвижения по городу вам надо переодеться.
– Вы думаете?
– Сейчас это необходимо.
– Хорошо-хорошо. Я быстро. – Ученый скрылся в номере. Когда он вновь появился, на нем вместо легкого помятого пиджачка красовался плотный новенький костюм-тройка. – Так лучше?
Телохранители благосклонно кивнули.
– Я поеду с тобой, – заявила Лариса.
Трушин не возражал.
Александр Евтушенко глубокомысленно пялился в экран монитора, тер нос и периодически ударял по клавишам. Тихон Заколов, в отличие от погруженного в расчеты друга, никак не мог сосредоточиться. Он мысленно был с Олегом Григорьевым. Как он там? Удалось ли ему найти и обезвредить взрывное устройство? Неизвестность нервировала.
В дверь постучали. Тихон открыл и с удивлением наткнулся на озабоченную Ларису Трушину.
– Приехала сюда с папой. У него большие неприятности, – сообщила она вместо приветствия и прошла в комнату. – Я подожду его здесь.
– Располагайся. Какие неприятности? – настороженно поинтересовался Тихон.
– Испытания прошли неудачно.
– А что случилось?
– Какая-то установка взорвалась. – Девушка плюхнулась на вращающееся кресло, оттолкнулась и прокатилась по комнате.
Заколову стало не по себе. Он представил Олега Григорьева, пытающегося в спешке разминировать пусковую установку зенитно-ракетного комплекса. Неужели он допустил ошибку?
– Подробности знаешь?
– Не стала расспрашивать. Отцу итак не по себе.
– Кто-нибудь погиб?
Лариса пожала плечами.
– Разве отец расскажет. Но выглядит он хуже, чем после катастрофы на переезде. – Она небрежно накрутила на палец рыжие локоны. – Только упомянул какого-то сумасшедшего лейтенанта.
– Это Олег, – обреченно произнес Тихон.
– Григорьев? – с тревогой в голосе переспросила Лариса.
– Да. Что он про него сказал?
– Будто из-за лейтенанта всё взорвалось. – Лариса оставила в покое свои кудри и следила за мучительными изменениями на лице Тихона. – Да не молчи ты! Что случилось?
Она резко вскочила, стул откатился и ударился о стену.
– Я не знаю, – оправдывался Заколов. – Олег должен был разминировать установку. Оставалось очень мало времени. И если произошел взрыв…
– Что? Что тогда? – Лариса истерично трясла Тихона за грудь.
Заколов перехватил руки девушки.
– Он обязан был попытаться… Кроме него мне некому было объяснить.
Слезы хлынули по щекам девушки.
– Олег… Олег погиб?
Тихон обнял трясущееся в рыданиях тело девушки.
– Он поступил как герой.
Заколов, как умел, успокоил Ларису и усадил ее на стул. Безмолвно наблюдавший Евтушенко подставил девушке стакан минералки. Она захлюпала дрожащими губами. Тихон размеренно зашагал по комнате. Мысли были невеселые. Враг и на этот раз оказался сильнее. Опытный образец уничтожен. Ни гибель Линько, ни смерть Мареевой не смогли этому помещать. А вот теперь и Григорьев. Если лейтенант погиб, то это он, Тихон Заколов, послал его на верную смерть. Неуловимая Игла опять добилась своего. Кто же прячется за этим тонким колючим именем?
Анастасия Мареева? Многое указывало на нее. И метка губной помадой, и расчет столкновения на железной дороге, и махинации с данными внутри вычислительно центра, даже агентурная кличка женского рода подходила ей. Но странная гибель всё перевернула. Мареева не могла оказаться Иглой. Раз после ее смерти исчезла магнитная лента, значит, ее кто-то взял, и этот кто-то – неуловимый агент Игла.
Заколов, в который уже раз за сегодняшний день, стал мысленно перебирать самые невероятные варианты.
Полковник Пичугин, командир НИЧ. Он, несомненно, умен, вхож в любую лабораторию на ВЦ, вертится около академика, бывает на полигоне. В тот день, когда погибла Мареева, Тихон долго ждал его в приемной. Полковник появился из коридора. Его не было в кабинете. А значит, у него была возможность, подстроить гибель женщины и изъять ленту. Допустим, Мареева позвонила ему и сообщила о возникших трудностях. Пичугин избавился от нее и перепрятал ленту. Зная, что улики нет, он согласился пройти в лабораторию, и представил Тихона пустозвоном. Затем, полковник быстро свернул расследование, а о пропавшей мифическое ленте не хотел и слышать. Пичугин лично запретил ему и Евтушенко ходить по коридорам и отключил телефон в комнате. Он мог засечь их проникновение в украденные файлы и предпринял меры, чтобы они не мешали. А расчеты? Неплохо бы выяснить, чьей рукой написаны формулы столкновения двух тел. Возможно, что мужской. В Ольховском Пичугин чувствовал конкурента, поэтому легко подставил его на переезде.
Не надо забывать и хирурга Шаповалова. Он тоже вхож на полигон и на ВЦ, бывал в Афганистане, лечит Ольховского, а значит, хорошо знал его жену. Возможно, он сознательно сблизился с Мареевой, чтобы использовать ее, как умелого программиста. Хирургу ничего не стоило организовать убийство Королькова в госпитале. Удачную операцию он провел, чтобы снять с себя всякие подозрения. Неспроста он заявился в квартиру медсестры Кати Гладковой. Он проверил обстановку и выманил Тихона, чтобы прапорщик Денисюк доделал грязную работу. Только не успел его предупредить, что объект подменен. Хирург манипулировал всеми, оставаясь в тени. А кличка Игла медработнику подходит как нельзя лучше.
Или, например, генерал-майор Орел. Если уж кого вербовать в шпионы, так высокопоставленного генерала, который имеет доступ ко всем планам и военным секретам. Орел – по-английски, Eagle! По-русски это созвучно Игле! Чем не позывной? На сороковой площадке, помимо ВЦ, находится главный штаб всего огромного полигона. Орел здесь часто бывает. Не говоря уж о том, что он непосредственно контролирует испытания суперсекретной С-300 и обеспечивает охрану зенитно-ракетного комплекса. А кто охраняет, тому легче всего и заминировать.
А прокурор Крюков? Его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Показательно суетится, собирает сведения, но всячески саботирует активное расследование. Ему легко подтасовать любые улики. Ничему не верит, спускает всё на тормозах. Вот и с Мареевой, он сразу объявил ее смерть несчастным случаем, не удосужившись проверить остальные версии. Кому это выгодно? Прежде всего Игле! А фамилия у Крюкова тоже колется. Разве это не подозрительно?
"Да что это я?" – остановил себя Тихон. Если придираться лишь к внешним признакам, то у него тоже фамилия острая. А у Ларисы, к примеру, имеется странная татуировочка с шипами, похожими на иголки. Когда она прилетела, всё и началось. Так любого можно заподозрить.
От путанных размышлений Заколова отвлекла воспрявшая Трушина. Девушка немного успокоилась, привела в порядок заплаканное лицо.
– Я хочу точно знать, что случилось с Олегом, – заявила она.
– Боюсь, что… – Заколов решил не лишать девушку последней надежды и постарался сменить тему. – Надо спросить твоего отца. Он заехал сюда надолго?
– Сказал, что нет. Собирается что-то скопировать.
– Скопировать? – Тихон вспомнил большой портфель в руке академика. Главный конструктор решил сделать резервную копию магнитной ленты! После всего, что случилось, это абсолютно верное решение. Вслух он сказал: – Правильно.
– Ты знаешь, о чем идет речь?
– Догадываюсь. – Заколов подскочил к Евтушенко. – Саша, проследи за магнитными носителями.
– Сейчас посмотрим. – Александр вошел в режим системного администратора. – Заряжены две стойки для магнитных лент. Вот включили программу копирования, с одной на другую. Процесс пошел.
– Видишь. В век вычислительной техники не обязательно следить глазами, это может делать компьютер.
– Классно! – воскликнула девушка. – Вы сидите здесь и знаете, что творится там?
– Да. Твой отец делает копию совершенно секретной информации.
– Теперь понятно, почему он приказал всем покинуть компьютерный зал, оставил там сразу двоих охранников, а сам закрылся в соседнем кабинете.
– Он принял меры повышенной безопасности и управляет копированием. После всех событий, это мудрое решение. В здешних лабораториях тоже происходит много странного.
– Странного? – заинтересовалась Лариса.
Но Евтушенко ее перебил. Ткнув палец в монитор, он воскликнул:
– Чертовщина какая-то! Процесс пошел в обратном направлении!
– Какой процесс? – Тихон из-за плеча друга заглядывал в монитор.
– Записи! Сначала всё шло, как положено. Данные дублировались на пустую ленту. А теперь наоборот! С чистой ленты информация пишется на полную. Ты понимаешь, что это значит?
– Секретная информация стирается!
– Безвозвратно.
– Это ошибка. Останови процесс!
Евтушенко беспомощно ударял по клавишам.
– Не получается! Система не реагирует!
– Как это?
– Я отключен! Стойки работают в локальном режиме.
– Я побегу туда, предупрежу, а ты пробуй! – решил Тихон и выскочил из комнаты. Лариса устремилась за ним.
Пробежав по коридору, Заколов остановился напротив входа в машинный зал и заколошматил по обитой металлом двери. Должны же охранники его услышать и поинтересоваться, что происходит. Стоят, олухи, и тупо глазеют, как стирается единственный экземпляр ценнейшей информации.
Но дверь оставалась закрытой. А время шло. С каждой секундой уничтожались новые килобайты секретных данных. Что творится за дверью?! Почему никто не слышит его стук? Пальцы Тихона беспомощно давили кнопки кодового замка, он перебрал несколько известных вариантов, но дверь не поддавалась. Сходить в кабинет академика и узнать у него код? Это снова потеря времени. Лучше взломать замок.
Растерянная Лариса стояла рядом. Тихон бегло осмотрел ее. Руки шустро расстегнули широкую пряжку на юбке и выдернули яркий белый ремень.
– Что ты делаешь? – охнула Лариса.
– Так надо.
– Что надо? Раздевать меня в коридоре? – она продемонстрировала свалившуюся на бедра юбку, оголившую широкую полосу живота.
Молодой человек, не отвлекаясь на заманчивые прелести, ловко поддел плоской металлической пряжкой язычок замка и распахнул дверь. Он ворвался в машинный зал и тут же закашлялся. Едкий дым сковал горло, глаза слезились.
Тихон отступил назад и захлопнул дверь. То, что он успел заметить внутри, полностью объясняло происшедшее. Из-под перфорированных плиток фальшпола струились клубы газа. Оба охранника в скрюченных позах лежали под стойками ленточных накопителей. Кто-то запустил в машинный зал отравляющий газ и обезвредил охранников. Над ними мигала красная кнопка записи, и размеренно вращалась лента, стирая бесценную информацию. И спасти ее невозможно. Противогаза нет, а значит, путь к стойкам с магнитными лентами отрезан.
43
Игла
Тихон откашлялся и обратился к перепуганной Ларисе:
– Идем к твоему отцу. Его надо предупредить.
– О чем?
– Об Игле!
Вопреки ожиданию дверь в лабораторию главного конструктора была не закрыта. Академик понуро сгорбился перед монитором. За экраном он не следил. Трушин ждал, когда закончится процесс дублирования, и мысленно искал оправдания, которые ему потребуются при неизбежном разговоре с высокопоставленными московскими чиновниками.
– Михаил Львович, у нас беда! – с порога выкрикнул Заколов.
Академик поднял печальный взгляд, не понимая, какая еще напасть может свалиться ему на плечи.
– Всё худшее уже произошло, – промямлил он.
– Ваша лента стирается, – объяснил Тихон.
В глазах Трушина проявились тревожные огоньки, мгновенно превратившиеся в пожар паники. Он вскочил и устремился к выходу, но Заколов остановил его.
– Бесполезно. Там непонятный газ. Ваши охранники нейтрализованы, к лентам не подойти.
– Кто это сделал?
– Я знаю только имя.
– Кто?
– Игла.
Трушин беспомощно сжал кулаки.
– Опять. Когда ее сломают. Надо прервать процесс записи! – воскликнул главный конструктор и метнулся к клавиатуре. Взгляд прощупал информацию с экрана. Он подвел курсор к нужной строке и несколько раз ударил по клавише.
– Мы пробовали. Ничего не получается. Стойки недоступны.
– Обесточить здание!
Тихон покачал головой.
– На ВЦ есть резервные генераторы. Они автоматически включатся при любом сбое. Пока пройдем по цепочке…
– Но ведь надо что-то делать. Это катастрофа, крах!
Трушин схватил телефонную трубку. В этот момент в лабораторию вкатился Ольховский в инвалидном кресле.
– Игорь Анатольевич, помогите! – взмолился Трушин. – Стирается вся документация по С-300. Я знаю, вы справитесь.
Ольховский сохранял железное спокойствие. Он осмотрел комнату, остановив недовольный взгляд на Тихоне и Ларисе, и обратился к академику:
– На ленте хранится ваш единственный экземпляр?
– Ну конечно. Если мы его потеряем, то всё рухнет. Всё!
– Вот и прекрасно.
– Что прекрасно? – Трушин очумело глядел на Ольховского.
– Ваши ракеты доделают другие. Когда-нибудь позже.
– Я… Я не понимаю. Я должен довести дело до конца.
– Конец уже близок. Вы даже не подозреваете, насколько!
С этими словами невозмутимый Ольховский извлек пистолет, передернул затвор и направил оружие на академика. В наступившей тишине было слышно, как у коляски скрипнули колеса, инвалид развернулся к цели поудобнее. Тихон видел, как твердая рука без дрожи сжимает пистолет с глушителем, а указательный палец готовится к нажатию на курок. Оценив обстановку, он бросился к Трушину и свалил академика на пол. Над их головами вжикнула пуля.
Не поднимаясь, Заколов оттащил растерянного академика за громоздкий принтер. Послышалось движение коляски, ойкнула девушка.
– Михаил Львович, – раздался спокойный голос Ольховского. – Играть со мной в прятки глупо. В моих руках ваша дочь.
Заколов выглянул. Лариса, жестко схваченная за волосы, стояла на коленях рядом с вооруженным замом по науке. Ольховский ткнул пистолетом в ее шею. Девушка вскрикнула.
– Выбирайте, – продолжил Ольховский, накручивая на руку волосы девушки, – жизнь дочери в обмен на вашу.
– Кто вы? – зашипел Трушин.
– Я – ваша судьба, ваш злой рок. Я тот, кто украл ваши достижения, убил ваших людей и уничтожил установку.
– Игла! – воскликнул пораженный Тихон.
– О, какие познания! Не ожидал. Но это лирика, мы отвлеклись.
– Чего вы еще хотите? – раздраженно выкрикнул Трушин.
– Разве я неясно выразился? Вообще-то, я могу прикончить вас всех. Но иногда вдруг накатывает сентиментальность. Хочется почувствовать себя богом, подарить кому-нибудь жизнь. Например, этой красивой девушке.
Он грубо дернул рыжие волосы. Лариса вскрикнула, ее глаза умоляли о помощи.
– Что я должен сделать? – испуганно спросил академик.
– Встать и выйти ко мне.
– Вы меня убьете?
– Конечно. Только ваша голова сможет восстановить уничтоженную информацию. А это в мои планы не входит.
Академик скукожился, словно под тяжестью огромного груза. Морщины на его лице стали глубже. Они сжимались и двигались, не находя покоя. Тихон наблюдал за мучительной борьбой отцовского чувства и гражданского долга.
– Где гарантии, что вы не тронете Ларису? – тяжело дыша, спросил главный конструктор.
– Она мне не нужна. Мне нужны вы. Разве это не гарантия? – Не дождавшись ответной реакции, Ольховский продолжил: – А хотите, я пойду дальше и предоставлю вам шанс на жизнь. Если вы не встаете, я убиваю вашу дочь, а вас просто свяжу, будете сопротивляться – легко раню. Вы останетесь в живых, а дочь умрет на ваших глазах. Как вам такой вариант?… Или сделать наоборот. Выбор за вами.
– Я смогу жить и работать?
– Первое – да. А второе… После того, как по вашей воле лишится жизни это чудесное создание. Сомневаюсь.
– Это бесчеловечно!
– Согласен. Но я же сказал, я давно уже чувствую себя богом. Я научился манипулировать не только своим телом, но и другими людьми.
Трушин беспомощно уткнулся в колени и по-старчески бухтел:
– Мое оружие принадлежит огромной стране. Это оборонительная система. Если не будет таких ученых как я, страну растащат на куски. Мне дали всё, что можно пожелать. У меня награды, звания, деньги. Мне доверяют великие люди. Я не могу их подвести. Я должен завершить разработку.
– Это ваш выбор? Вы жертвуете дочерью? Не осуждаю. Такое не раз повторялось со времен древних греков.