Каких-либо репрессий против Кузнеца и его банды я пока не замышлял в силу незначительного авторитета оной. Придерживался правила: пусть сначала окрепнут, повоюют с уже завоевавшими рынок группировками, а затем вступим в дело мы. Ничего принципиально нового и особенного в группировке Кузнеца не просматривалась; да, братва крутая и подготовленная, да, отморозки, но не безмозглые "быки", - но мало ли таких за эти годы легли смирно в освященную землю?
…И вдруг 12 сентября 1997 года раздались выстрелы, унесшие жизни самых дорогих мне людей…
Почему киллер не добил меня? Ну уж не из жалости. Случилось чудо - мимо проезжал фургон с надписью "Почта" на борту. Его водитель увидел человека с пистолетом в руке и направил на него свой "газон". Чтобы не быть раздавленным, киллер перепрыгнул через невысокий гранитный парапет вдоль речки Карповки и… очутился на палубе катера, который сразу же рванул с места.
Бравый водитель успел разглядеть бортовой номер и сразу сообщил его мне, - но это ничего не дало, так как на следующий день катер взорвали на Фонтанке.
Несмотря на сквозное ранение, я сознания не потерял и продиктовал шоферу, в довершение ко всем своим геройским поступкам вызвавшегося доставить меня в больницу, московский телефон. К счастью, Олег Вихренко был дома и, получив недвусмысленное сообщение: "На вашего друга покушались", не стал долго рассусоливать и, не медля, рванул в Санкт-Петербург на собственной "БМВ". Через восемь часов он уже нашел меня в больнице.
Тем временем события развивались с молниеносной быстротой. Уже к вечеру бандиты вычислили доблестного водителя фургона и, старательно поколотив парня, выяснили, куда он отвез раненого.
Но Вихренко уже находился рядом и предпринимал все необходимые меры предосторожности. В первую очередь он добился того, чтобы возле меня установили милицейский пост. Я должен был находиться в послеоперационной палате, но Олег на каталке переместил меня в персональный кабинет Яна Павловича, находящийся по соседству, ничего не сказав об этом медперсоналу.
Через час после моей "экстренной эвакуации" в пустую послеоперационную палату влетела ручная граната РГД и угодила в кровать, на которой должен был находиться пациент Семенов. Нетрудно представить, что осталось бы от него (то есть от меня!), если бы не своевременные и точные действия Олега.
К счастью, и мой московский гость, и наш питерский оперуполномоченный угрозыска, мужик из решительных и "правильных", которого приставили ко мне высшие чины, едва узнав о покушении, во время взрыва находились в коридоре. Уже в следующий момент они ворвались в палату с пистолетами в руках. Дружно впрыгнули на подоконник и, высадив плечами стекла, слетели со второго этажа на газон перед окнами больницы и, не переводя дух, с обеих стволов стали палить по отъезжающим "Жигулям", в которых только что исчез гранатометчик.
Кстати, в его руках была еще одна эргэдэшка, так что сомнений в правильности своих действий ни у Олега, ни у милиционера не возникло. Да и времени на раздумья не оставалось…
В телах обоих пассажиров "Жигулей" насчитали немало дырок; записали их, даже без специальной просьбы, на счет опера.
Ни в тот, ни в последующие дни никто из питерской братвы не опознал покойников. При них не обнаружили никаких документов. Олег сделал фотоснимки покушавшихся и распустил по всем доступным каналам.
Киллера, перебившего мою семью, среди них не оказалось. Зато нам стало известно, что этих парней вроде бы видели накануне в компании Кузнеца.
На тот момент у нас это была единственная зацепка.
Вихренко распустил по больнице слух, что я скончался в результате полученных ранений. Натянув на голову окровавленную простыню, ногами вперед меня повезли в морг. По дороге свернули куда-то за угол, - и я оказался в маленькой, но уютной палате, ключи от которой имел лишь Ян Павлович.
В последующие дни он будет, таясь и озираясь, регулярно приходить сюда. Пройдет всего две недели - и я встану в строй!
14
Олег сразу же пришелся мне по душе. Высокий, под метр девяносто, но необычайно юркий и гибкий, он был настоящим акробатом, в любом деле проявлял чудеса ловкости и сноровки. Боевую подготовку Вихренко получил не хуже моей, стрелял и дрался, как настоящий профи, но в то же время отличался эрудицией и широтой взглядов, пониманием многих российских проблем. Ну а что касается нравов и обычаев преступного мира - здесь ему вообще не было равных. Как-никак, известный литератор, детективист, член Союза писателей Российской Федерации. Вот с каким человеком свела меня судьба!
Пользуясь своими вполне легальными связями среди руководителей правоохранительных органов Санкт-Петербурга, Вихренко вообще хотел претворить в жизнь идею захоронения вместо меня рядом с женой и дочерью какого-нибудь бомжа - благо, неопознанные трупы находили в Питере ежедневно, - но я не клюнул на это предложение не столько из-за нравственных соображений, сколько из-за того, что еще собирался половить преступников "на живца", выйдя из больницы.
Пытаясь вызвать огонь на себя, мы с Олегом даже не стали менять квартиру. Обосновались на Карповке.
К сожалению или к счастью, никто на меня больше не покушался.
Десять дней после выписки из больницы можно смело вычеркнуть из моей полной приключений жизни.
Я пил. В одиночку. Не выходя из дома.
Поставил возле себя ящик водки - и дудлил сорокаградусную с утра до ночи. Но не пьянел. Только входил в состояние отрешенности и безысходности.
Вихренко с тоской во взгляде наблюдал за мной, но пить не мешал.
Все вопросы быта он взял на себя. Готовил жрачку и стирал носки, убирал в квартире и покупал продукты. Точнее, посылал за ними соседского Ваньку, а сам ни на секунду не оставлял меня без присмотра.
Личного оружия у меня не было (опять же, чтобы ни у кого не возникло подозрений!), а свой мощный ГБ-80, австрийской фирмы "Штайер-Даймлер-Пух", Олег всегда держал при себе, так что свести счеты с жизнью я мог лишь при помощи подручных средств, из которых в квартире были только шелковые галстуки да полиэтиленовый пакетик крысиного яда.
Однажды, где-то на пятый день запоя, Вихренко вытащил меня из петли прямо в туалете. После чего он вырвал с корнем шпингалет, на который запиралась дверь.
Травиться порошком, предназначенным для ненавистных тварей, я считал недостойным своего человеческого происхождения. Оставался еще газ.
Забаррикадироваться в кухне, включить все конфорки… Только как осуществить эти планы, если Олег ходит по пятам?
Через дней семь-восемь я начал потихоньку отходить. Водку Вихренко постепенно заменил хорошим немецким пивом; за день я опорожнял чуть ли не ящик "Лёвенброя" или "Бэкса", но похмелье было таким же тяжелым, как от беленькой. Если не хуже.
Приняв очередную порцию пенящегося напитка, я брал в руки кисть и выводил на картоне какие-то замысловатые фигуры. Именно они всплыли из подсознания, когда пуля киллера разорвала мою грудь, именно эти витиеватые спирали и опутанные мохнатыми нитями шары с человеческими глазами внутри преследовали меня на операционном столе.
Впервые в жизни я рисовал от души. Правильнее сказать, рисовала моя душа.
- Кирилл, это гениально! - вырвалось однажды у Олега. - Ничего подобного я никогда не видел! Хватит пить, займись наконец делом. Каждому человеку Господь дает какой-то талант. Не реализовать его - значит утратить Бога в сердце. А без Всевышнего - мы никто, неодухотворенные молекулы, понял? Хочешь сдохнуть - держи мою гэбэшку… - он протянул мне заряженный пистолет и вышел в коридор.
Я направил ствол в потолок и нажал на курок.
Вихренко мигом оказался рядом со мной.
- Фу, напугал, - перекрестившись, испуганно выдохнул он.
Мы оба рассмеялись. И я дал - и пока что сдерживаю - слово больше никогда не прикасаться к спиртному.
Только спустя много месяцев Вихренко признается, что пистолет в тот день был заряжен холостыми патронами.
15
В октябре в городе наконец-то объявился мой старый приятель Александр Малышев, и мы с Олегом, не медля, отправились к нему в офис на Березовую аллею.
К Малышу нельзя было пробиться, столько просителей ожидало в коридоре, но черноглазая секретарша Карина сразу узнала меня и махнула тонкой ручкой: мол, все будет в порядке.
Вскоре Александр Иванович собственной персоной появился в дверном проеме, широко раскинув руки:
- Ба, Кирилл!!!
- Сашка!
Мы обнялись и стали хлопать друг друга по широким спинам, как это умеет делать только братва.
- Заходи, дорогой, заходи… Как твоя эзотерика?.. Есть что-нибудь новенькое-интересненькое?
- Для тебя - всегда. Я не сам. Можно? (Киваю на Олега).
- Кто это такой? - поинтересовался Малышев с присущей ему подозрительностью по отношению ко "всяким левым" посетителям, как он выражался.
- Вихренко. Московский писатель. Слыхал такого?
- А то как же! Олег Ипатьич, кажется, - он решил блеснуть эрудицией, но слегка облажался.
- Игнатьевич, - сухо уточнил мой друг.
- Заходи, Игнатьич, заходи, - ни капли не смутился Малыш. - Я документальный фильм по твоему сценарию смотрел. Про нашего брата. Ничего так картина. Правда, доблестные органы сильно приукрашены. Не стоят они того, поверь мне… Карина, приготовь нам кофе и разгони всех на полчасика!
Вскоре из коридора до наших ушей донесся слащавый голос:
- Расходитесь, господа, расходитесь, Александр Иванович начнет принимать только через тридцать минут.
Вскоре после этого Карина появилась в кабинете с жостовским подносом в руках, на котором в глиняных чашках дымился прекрасный кофе.
Малышев достал из бара бутылку коньяку и, раскупорив ее, наполнил четыре стопочки. Четвертая, по всей видимости, предназначалась для секретарши, но она уже вышла.
- А я, брат, только с Кипра вернулся… Кстати, коньячок оттуда. Ну и цены там, блин. Особняк - как в Питере двухкомнатная. Гостиницы, игорные дома - чуть ли не даром. Одним словом, работы - непочатый край, - заявил хвастливо.
- Именно поэтому там обосновались все наши высшие армейские чины, - продемонстрировал свою осведомленность Олег. - За Кипр и выпьем. Чтоб мы с Кириллом там тоже побывали!
- Да… Райская страна! Солнце, море, девки… Я здесь долго не задержусь. Кстати, спасибо тебе, Кирилл Филиппыч, что посоветовал слинять из Питера. Останься я здесь, может быть, и не свиделись бы сегодня, а?
Что бы ни говорили, все же приятно, когда такой авторитетный человек чем-то обязан тебе!
- Возможно, - согласился я и, пригубив коньяк, отставил стопку в сторону. Остальные не последовали моему примеру и выпили до дна. К слову, коньяк был омерзительный!
- Кто так тебя информирует, узнать не позволишь? - закинул удочку Малышев, отхлебывая кофе.
- Ты своих агентов продаешь?
- Не-а.
- Вот видишь, а меня как пацана расколоть хочешь… Слыхал, какая со мной беда приключилась?
- Нет!
- Наталью мою убили… И Кристину…
(Прошел всего месяц со дня их гибели, и на мои глаза навернулись слезы.)
- Наташку? - искренне удивился Малыш. - И Кристю тоже? Вот падлы, а? - заметно разнервничавшись, он зашагал по кабинету. - Видишь, как хорошо, когда в городе один хозяин? Был бы я на месте, никогда бы не допустил такого беспредела! Кто эта гнида, выяснил?
- Нет. Вот его портрет.
Я протянул Александру фоторобот, составленный нами на компьютере. Глаз у меня цепкий.
Узкий маленький рот, крупный нос картошкой, выказывающий в парне добряка из средней полосы России, лоб шириной со спичечный коробок с небольшими залысинами, и глаза… Расчетливые, холодные, безжалостные. Цвет их я не успел различить, но при встрече узнаю парня непременно.
- Не знаю такого, - скривился Малышев, разглядывая портрет. - Да и что можно определить по этому рисунку? Какой он из себя: высокий, низкий, толстый, тонкий? Каким оружием пользовался?
- Росту среднего. Где-то метр семьдесят пять. Худощавый. Попка узкая, плечи широкие, по фигуре на пловца смахивает - я с ними много занимался… Оружие не найдено, скорее всего, он его утопил в Карповке, но, судя по нарезам на пуле, извлеченной из тела дочери, самый заурядный "ТТ" отечественного производства, калибром 7,62…
- Среди моих братков похожих нету, точно…
- У тебя вон какая империя, разве всех упомнишь…
- Я помню!
- Не стану тебя интриговать. Есть сведения, что накануне покушения киллер встречался с Кузнецом.
- Это не моя парафия. И я с ними связываться не буду!
- А зря. Упустишь время, и они разделаются с тобой. Два медведя в одной берлоге еще никогда не уживались!
- Ты думаешь? - насторожился Малыш.
- Даже у нас в Москве знают этих отморозков… И побаиваются. Говорят, не миновать большого конфликта в Питере, - вставил всеведущий Вихренко.
- Да, но у меня мандат от Японца!
- Вячеслав Кириллович в Штатах за решеткой, а Кузнец успел заручиться поддержкой Черного, Джема, Пуделя…
- Сука! - смачно выругался Александр. - Что вы от меня хотите?
- Ничего особенного. Расшевели своих агентов, пусть напрягутся, может если не его, то этих двух где-то видели, - я протянул Малышу посмертные фотографии "гранатометчиков".
- Постой-постой… - лицо Александра Ивановича стало сосредоточенным и серьезным. - Этого типа я, кажись, знаю! - Он указал на фотографию парня, находившегося тогда за рулем. "Жигули", кстати, оказались угнанными, числились в розыске. - Лопух его погоняло. Раньше в бригаде Шершня числился, но начал крысятничать и его изгнали. Вроде бы ходил слух, что он в натуре к Кузнецу подался, но тот фраер козырной, вряд ли такое говно к себе приблизит…
- Ладно. И на том спасибо. Мой тебе совет, Александр Иванович, займись этими парнями раньше, чем они созреют для того, чтобы заняться тобой, - и я поднялся, давая понять, что разговор закончен.
- И откуда ты все знаешь? - снова удивился Малышев. - Мне, что ли, в художники податься?
- Лучше в писатели, - улыбнулся Олег. - "Кирпич" вон четыре книженции уже накрапал. Кстати, из литературы известно - фактор внезапности играет решающую роль во всех войнах и конфликтах. Сталин в три раза по вооружению превосходил Гитлера, а где в первые дни войны очутился? Не хотел верить предостережениям, ну прямо, как ты!
- Я подумаю над этим, - пообещал Малыш, прощаясь.
- А чтобы ты не сомневался в нашей осведомленности - запомни: в самое ближайшее время твоего знакомого, а моего коллеги Кирпича уже не будет в живых!
Ну, дает, Олежка!
Заставил-таки трепетать самого Малышева!
…В отличие от других местных группировок, Кузнец и Кº совсем не лезли в коммерцию, поэтому на них никто в первое время не наезжал. А они копили силы, сколачивали небольшие, мобильные, до зубов вооруженные полувоенные образования, поголовно состоящие из отпетых беспредельщиков.
Основные бандитские группировки в городе к тому времени уже утратили вкус борьбы и преспокойно почивали на лаврах, не подозревая, что вскоре придется делиться завоеванными в тяжелых боях сферами своего влияния, уступая натиску нового ненасытно-прожорливого, свирепого и безжалостного бандитского сообщества.
Пока это поняли только подуставшие "тамбовцы". Самые слабые становятся первыми жертвами при любом переделе собственности, и Мисютин, капореджиме, "начальник контрразведки", обязан был знать это правило. Поэтому и принял решение ликвидировать одного из ближайших соратников Кузнеца, считавшегося разработчиком всех планов Кузнецовской банды.
Рядовых исполнителей акции неожиданно удалось поймать, но выдавать "заказчика" они не собирались, - хотя его имя постоянно витало в воздухе.
Мне об этом сообщил все тот же генерал Т.
Я бросил все силы и средства для того, чтобы убедить генерала оказать всевозможное воздействие на задержанных киллеров, с целью заставить их свидетельствовать против Барона. Парней стали прессовать по-серьезному, как умеют в наших застенках, если на то есть начальственное указание. Вскоре они выложили все, что знали и не знали.
Прокурор выписал ордер на арест Мисютина.
Тот все отрицал, но через три месяца суд все же состоялся, и по просьбе Ведомства судья Логвиненко впаял ему семь лет строго режима - несмотря на то, что горе-киллеры попытались изменить свои показания, утверждая, что оговорили Барона под пытками.
Мисютин, конечно, даже не подозревал, какие подводные течения бурлили вокруг его скромной персоны…
Коалиция состоялась. Я помог ему бежать, теперь он должен выполнить свои "союзнические обязательства". Остается только ждать, когда Мисютин что-то разузнает по интересующему меня делу и подаст сигнал о начале совместных боевых действий.
16
Этот парень ворвался в мою жизнь, как тайфун. Он все умел, все успевал, и все у него получалось на "отлично". Побелить кухню, переклеить обои в комнате - пожалуйста, отремонтировать машину - нет ничего проще, отбить кому-нибудь башку… Тьфу ты, эти слова из другой песни. Но все равно к Олегу Вихренко, а именно о нем я веду сейчас речь, они имеют самое непосредственное отношение.
Шел ноябрь месяц, а никаких выходов на банду Кузнеца мы по-прежнему не имели. Малышев не звонил и в Северной столице не появлялся. Длинными осенними вечерами мы просчитывали все возможные варианты проникновения в банду, и в конце концов Олег предложил идею, которую мы успешно претворили в жизнь в начале 1998 года. Я имею в виду побег Мисютина - одного из главных на сегодняшний день "оппонентов" Кузнеца.
Для осуществления этого грандиозного замысла требовалось упечь меня ненадолго в тюрьму, лучше всего по поводу какой-нибудь мелочной драки, и добиться, чтобы Барона перевели в мою камеру.
В принципе, осуществить вторую часть этой затеи, учитывая наши литературно-художественные связи среди высокопоставленных лиц, будет несложно. Но те же лица могли запросто разрушить его первую часть, слишком быстро вытащив меня из тюрьмы. Значит, обычный мордобой не пройдет… И Вихренко придумал трюк с пистолетом! Мол, хорошо бы иметь выход на "Белую стрелу", чтобы грохнуть кого-то из ближайших сподвижников Мисютина, пока он сидит в СИЗО. А затем сделать так, чтобы оружие фигурировало в драке с моим участием. Пригласим кого-нибудь из московских друзей Олега, всучим ему засветившийся пистолет, - я вырву его и оставлю свои пальчики. Чтобы избежать всяких непоняток, "засланный москвичок" сразу вернется в столицу. Милиция быстро определит, что из этого ствола совершено убийство, начнет раскручивать дело, - а я по своим, Вихренко же - по своим каналам к этому времени добьемся перевода Барона в мою камеру.
В принципе, впоследствии все именно так и случилось. Но в тот момент его рассуждения повергли меня в шок. Я же был совершенно уверен, что Олег не был таким глубоко законспирированным агентом, как я, на вполне законных основаниях получал в Ведомстве зарплату, - а следовательно, если и знал в общих чертах о существовании "Белых стрел", по идее, должен был иметь лишь самое отдаленное представление о моих отношениях с ними. А я не спешил открываться, так как совершенно не представлял, что посчитал возможным ему рассказывать о моей работе Иван Иванович.
Но на основании анализа его предложения я пришел к выводу, что Вихренко знает почти все, поэтому решил плюнуть на приказы и инструкции - и открылся!