- Голшак и Бюлер ушли, - сказал он портье. - Вы должны были видеть их. Мои люди обыскивают отель, но вряд ли они что-нибудь найдут.
- Я ненадолго отлучался в туалет. Может, они тогда ушли? За стойкой был мой коллега. Это было минут пятнадцать назад…
Пятнадцать минут назад Хейнц Голшак действительно вышел из отеля, объяснив временно дежурившему портье, что у него мигрень, и он хочет немного прогуляться. Во время этого короткого разговора из отеля выскользнул и Руди Бюлер. Оказавшись на улице, Голшак пошел к эскалатору, ведущему в подземный торговый центр.
Убедившись, что вокруг нет ни души, Голшак снял очки с толстыми стеклами и засунул в карман. Из другого кармана вытащил старую кепку с козырьком, которую носят шоферы, и натянул на голову. Пройдя через торговый центр, он поднялся по эскалатору на другую сторону Банховплаца и остановил такси.
- На Пеликан-плац, пожалуйста, - сказал он таксисту на безупречном немецком языке.
Выйдя на Пеликан-плац, он подождал, пока такси не скроется из вида, и быстро зашагал к одной из боковых улиц. Несмотря на плохую погоду, Голшак чувствовал себя превосходно. Он любил Цюрих с его башнями, старинными зданиями и извилистыми улочками. Нравилась ему и Вена. Вообще он с удовольствием остался бы жить в Швейцарии. У здешних женщин такие стройные фигуры и гордая походка. В Советской России такого не увидишь. Он подошел к вилле, расположенной на Линденгассе, 451.
Вытащив из кармана ключ, он открыл дверь и вошел в дом. Наверху лестницы, ведущей на второй этаж, стояла темноволосая женщина лет тридцати пяти. В руке у нее был пистолет, который она спрятала в сумочку, увидев Голшака.
- Уничтожь это, Ильзе, - приказал Голшак, протягивая ей паспорт на имя Хейнца Голшака. Она провела его в гостиную, уставленную старинной, тяжелой мебелью. Окна закрывали портьеры. Сняв пальто и кепку, по которым можно было определить, что он недавно находился на улице, он передал их женщине. Сев в кресло, снял мокрые туфли. - От этого тоже надо избавиться. Когда прибывает экспресс?
- Десять минут назад я звонила на вокзал, и мне сказали, что он прибывает в 22.33. Время отправления - 23.00.
- Надо поспешить - у нас полно дел. Я должен сесть на "Атлантический экспресс"…
- Там будет установлен полицейский кордон, господин Фоглер.
Господин Фоглер… Из Вены в Цюрих полковник Игорь Шарпинский прибыл под именем Хейнца Голшака, несчастного торговца старинными книгами, чьи обугленные останки теперь были спрятаны под снегом В Венском лесу. Теперь он временно примет обличье Эдварда Фоглера, швейцарского антиквара, которого в действительности не существовало. Этот образ был создан при помощи Ильзе Сурсет, специалиста по торговле антиквариатом.
В тихом квартале, где находилась улица Линденгассе, соседи не совали нос в чужие дела. Они знали, что ' он часто путешествует за границу и любит работать по ночам. На эти причуды антиквара мало кто обращал внимание.
Забрав с собой мокрую одежду и обувь, Ильзе вернулась, неся в руках домашний халат и шлепанцы. Одевшись, Шарпинский сел за стол, заваленный счетами и фактурами. Маловероятно, что в дом могла войти полиция, но если это случится, они застанут Эдварда Фоглера за работой.
- Все здесь? - спросил Шарпинский. - Хорошо. Пусть зайдут. Надо принять меры против полицейских кордонов бригадира Трабера…
Нельзя сказать, что только по чистой случайности Шарпинскому удалось уйти от швейцарской контрразведки. В тех редких случаях, когда Игорь Шарпинский нелегально работал за границей, он никогда не у оставался на одном и том же месте более пяти часов. Ожидая, когда Ильзе приведет era помощников, Шарпинский погрузился в размышления. Ему не давала покоя шифровка, которую он получил перед тем, как у покинуть отель "Швейцерхоф". "Все ключевые агенты должны покинуть Западную Европу…" Это был тяжелый удар. Значит, Москва сомневалась, что ему удастся ликвидировать генерала Маренкова. То, что шифровка была без подписи, означало, что ее послали по личному указанию Леонида Седова. Политбюро стало известно, что лавина не накрыла "Атлантический экспресс".
В 20.40, когда из сводки новостей Шарпинский узнал, что "Атлантический экспресс" продолжает двигаться в сторону Цюриха, в Москве было 22.40. Леонид Седов и два других члена Политбюро, ведущие охоту за Анжело - маршал Прашко и Анатолий Зарубин, проводили экстренное совещание. Обычно агрессивный, Прашко выглядел на редкость неуверенным, когда стало известно, что "Атлантический экспресс" не пострадал… Зарубин, советский министр торговли, возложил вину за неудавшееся покушение на маршала Прашко. Сделал он это в своей излюбленной манере.
- Ваш протеже, похоже, не раскрыл еще все свои таланты, - любезным голосом произнес он. - Пока ему только удалось раскрыть нашу диверсионную организацию в Швейцарии…
- Он же не мог сидеть сложа руки, - пытался оправдаться Прашко, дергая себя за торчащие из носа волосы.
- У него осталось немного времени. Скоро американцы посадят Маренкова на самолет, и он начнет выдавать наших агентов, на которых мы потратили столько времени и средств. Особенно меня беспокоит Западная Германия, - добавил Зарубин.
- Шарпинский что-нибудь придумает, - как мог выкручивался Прашко.
- А если нет? - спросил Леонид Седов, поглаживая челюсть. После операции она еще немного болела. Он посмотрел маршалу в глаза. - Не пора ли отдать приказ об эвакуации всех наших ключевых агентов из Западной Германии, Франции и Бельгии? Потом они смогут вернуться обратно.
- По моим сведениям, - сказал Прашко, пытаясь выиграть время, - войска на восточной границе Германии приведены в состояние повышенной боеготовности. Из-за непогоды нашим агентам будет невероятно трудно перебраться на территорию Германской Демократической Республики…
- Тогда им надо постараться сесть на корабль "Максим Горький", который идет из Балтики на юг и скоро будет возле голландского берега…
- Если вы так считаете… - быстро сказал Прашко.
- Нет! - резко ответил Седов. - Как министр обороны вы должны лично принять решение.
Прашко знал, что попал в безвыходное положение. Мало того, что его сделали виновным за провал в Швейцарии, теперь он стоял перед неразрешимой дилеммой. Если он скажет "нет", а Маренкова вывезут в Штаты, весь советский подпольный аппарат будет уничтожен. Если он скажет "да", и агентам удастся бежать, понадобятся годы, чтобы они снова проникли в западные страны. Из двух зол он выбрал меньшее.
- Я полагаю, что агентов необходимо эвакуировать…
Он заметил, как Зарубин отметил время, когда было принято это кардинальное решение. Прашко это не понравилось, но делать было нечего.
- Полагаю, что сейчас полковник Шарпинский прилагает все усилия, чтобы уничтожить предателя Сергея Маренкова, - сказал он.
22. Цюрих
Было 21.10 - до прибытия "Атлантического экспресса" в Цюрих оставалось меньше двух часов, - . когда Шарпинский сидел за столом, разглядывая лежащие перед ним три фотографии. Он дал инструкции своим четырем, помощникам. Руди Бюлер уже должен был ехать в Базель, где он сядет на "Атлантический Экспресс". Все вопросы решены, и теперь ожидание угнетало Шарпинского.
Выйдя из отеля "Швейцерхоф", Бюлер сразу же направился на вокзал и сел в поезд, отправляющийся в Базель. Портье наверняка даст его описание полиции, если люди Трабера добрались до его временной штаб-квартиры в номере 207, поэтому Бюлеру нельзя было оставаться в Цюрихе. Полковник Шарпинский. продолжал изучать фотографии, когда рука Ильзе коснулась его шеи.
- Что могут рассказать тебе эти фотографии?
- Надо знать противника, - ответил Шарпинский. - Изучая их лица, я, полагаю, могу предугадать, как они будут действовать в экстремальных условиях…
На первой, самой нечеткой фотографии, был запет яатлен полковник Шпрингер - снимок был сделан из окна дома на Банхофштрассе при помощи телеобъектива. На второй фотографии - более четкой - был генерал Макс Шольтен, начальник голландской контрразведки. Его сфотографировали, когда он выходил из отеля "Астория", расположенного напротив железнодорожного вокзала в Гааге. Третья фотография, на которой был изображен Гарри Уогрейв, была сделана несколько лет назад в Афинах. Шарпинский постучал пальцем по третьей фотографии.
- Из них он самый опасный…
- В тебе чувствуется напряжение… - Пальцы Ильзе продолжали массировать шею русского. - Может, поднимемся наверх? - Она расстегнула молнию на платье. Шарпинский посмотрел на часы.
- Нам не хватает времени…
- Тогда здесь, на полу…
Двое из агентов Шарпинского, которым он отдал приказания, направились к "ситроену", припаркованному в конце улицы. Клаус Егер, высокий и мускулистый немец из ГДР, сел за руль, а его компаньон, Ханс-Отто Накен, тоже из Восточной Германии, устроился на переднем сидении. Оба они имели при себе фальшивые западногерманские паспорта. Через несколько минут оба немца уже приближались к цюрихскому вокзалу.
Егер не стал парковать машину на привокзальной площади, а оставил ее сбоку от здания. Выйдя из "ситроена", агенты Шарпинского вошли через боковой вход в багажное отделение. В руке у Егера был чемодан. Несколько минут они наблюдали за швейцарскими носильщиками, ожидавшими прибытия ночных поездов.
- Тот, по-моему, подойдет, - сказал Егер, прикуривая сигарету. - Нужного роста и телосложения…
Накен подошел к невысокому, плотного сложения носильщику.
- На табло указано, что "Атлантический экспресс" отправляется из Цюриха только в 23.00. Это так?
- Да, сэр. Удивительно, что он не опаздывает. Вы слышали, что с ним произошло?
- А что случилось?
- В Готтхарде с гор сошла лавина. Она чудом не накрыла поезд.
- Господи! А я ничего не знал. Хорошо, что от Цюриха до Базеля нет никаких гор. - Он угостил носильщика сигаретой. - Наверное, трудно работать по ночам? Когда у вас заканчивается смена? - непринужденно спросил Накен.
Носильщик глубоко затянулся.
- В восемь утра. Постепенно привыкаешь к такой работе…
Поговорив с носильщиком еще несколько минут, Накен отошел в сторону, засунув левую руку в карман пальто. Заметив условный сигнал, Егер подошел к носильщику.
- Не могли бы вы забрать мои чемоданы из машины? Она стоит сбоку от здания вокзала. - Поставив свой чемодан на тележку носильщика, он пошел за ним. Они шли по плохо освещенному переходу. Вокруг не было ни души.
Подойдя к "ситроену", Егер огляделся по сторонам И открыл заднюю дверь.
- Там сумка, - объяснил он. - Осторожно, она тяжелая…
Когда носильщик нагнулся, Егер вытащил из кармана кусок стальной трубы в кожаном футляре и ударил носильщика по голове. Тот замертво упал на землю.
Накен, стоявший за углом, подошел к "ситроену" и помог Егеру затащить тело в машину.
- Тележка, - напомнил сообщнику Егер, накрывая труп брезентом.
Накен спрятал тележку за углом. Она им потом еще должна понадобиться. Сев в машину, агенты Шарпинского направились к мосту через Лиммат.
Подъехав к озеру, они остановились на берегу, поросшем кустами и деревьями. Егер заглушил мотор и выключил фары. Вдвоем они сняли с убитого одежду и ботинки. Достав бумажник носильщика, Егер посветил в него фонариком и убедился, что там есть пропуск на вокзал.
- Все в порядке, - сказал он. - Теперь надо от: него избавиться…
Обмотав тело убитого тяжелыми цепями, они отволокли его к кромке озера, которое было покрыто тонким слоем льда. Глубина озера в том месте достигала Двадцати метров. Раскачав труп за руки и за ноги, они бросили его в озеро. Лед треснул, и тело носильщика сразу же ушло под воду.
Сев за руль "ситроена", Егер направился на Линденгассе. Они выполнили задание - у них была фора носильщика. А жена носильщика - если она у него была - не узнает ничего об исчезновении мужа до утра. В это время "Атлантический экспресс" будет уже далеко. Ведь смена у носильщика заканчивалась в восемь утра…
Двое других агентов, покинувших виллу на Линденгассе одновременно с Егером и Накеном, получили задание попроще. Сев в машину, они отправились на западную окраину города. Подъехав к гаражу, один из них вылез из машины, открыл ворота и, после того как машина заехала вовнутрь, сразу же закрыл их.
Остановив машину рядом с фургоном, на борту которого было написано "Мебельные перевозки - Зальцбург", водитель вылез из нее и включил в гараже свет. Из сумки он достал термос с кофе и бутерброды с ливерной колбасой. "Никакого алкоголя, - предупредил их Шарпинский. - Если мне станет известно, что вы нарушили этот запрет, вас немедленно отзовут…" Второй агент подошел к телефону и набрал номер. Ему ответил голос Ильзе Мурсет.
- Говорит Андре, - доложил агент. - Товар готов к доставке.
- Понятно. - Ильзе повесила трубку.
Подойдя к фургону, второй агент отодвинул брезент в сторону и проверил содержимое кузова. Все свободное пространство было заставлено тяжелой мебелью. К откидному борту крепилась веревка, второй конец которой был привязан внутри кабины.
- Держи, Альфред…
Второй агент бросил своему напарнику комбинезон. Через несколько минут они уже сидели в комбинезонах компании по транспортным перевозкам мебели и ели бутерброды с ливерной колбасой. Время от времени они посматривали на часы.
Доставив форму носильщика на виллу, Егер и Накен снова уселись в "ситроен". Переехав мост через Лиммат, они направились в фешенебельный квартал. Егер остановился у одного из роскошных домов. Несмотря на холод, у ворот дежурил человек, который тут же открыл их, впуская машину. Выключив мотор, Егер вышел из машины.
- Хорошенько проверь лимузин, - приказал он Накену. - особенно двигатель…
Женщина с суровыми чертами лица открыла входную дверь, и Егер вошел в дом. Заколотые в пучок волосы и длинное темное платье делали ее похожей на домработницу.
- Ваша одежда в спальне, - сообщила она.
- Уничтожьте это. - Егер протянул ей свое удостоверение. - А где паспорт? - Они разговаривали по-русски. Женщина вытащила из кармана паспорт я протянула его Егеру. Он быстро пролистал его. Это был советский дипломатический паспорт с его фотографией. Паспорт был выписан на имя капитана Бориса Волкова. Он поднялся наверх, чтобы переодеться.
Вся одежда, лежащая на кровати - включая нижнее белье и носки, - была советского производства. Спустившись вниз, он обнаружил, что Накен уже переоделся в форму советского шофера.
- Я сам хочу проверить автомобиль, - заявил Егер, и вместе с Накеном они отправились в гараж, расположенный на заднем дворе виллы.
Внутри гаража стоял сияющий полировкой "мерседес". "При такой погоде вряд ли он долго останется таким", - подумал Егер. Номерной знак указывал, что машина принадлежит советскому посольству в Берне. Егер жестом приказал Накену сесть за руль. Мотор завелся с полоборота. Егер кивнул головой и вернулся в дом, где сразу же позвонил на Линденгассе, 451. -Трубку подняла Ильзе Мурсет.
- Говорит Бернард, - доложил Егер. - Коллекция готова к доставке.
- Понятно. - Ильзе повесила трубку.
- Все приготовления закончены, - сообщила она, застегивая молнию на платье. - Я могу везти тебя на вокзал.
Сидящий в одной майке полковник Шарпинский кивнул.
- Теперь уже скоро, бригадир Трабер, - сказал он. - Очень скоро…
"Атлантический экспресс" нагонял потерянное время. Готардский перевал остался позади. В кабине локомотива вместе с Энрико находился новый помощник, которого прислал Шпрингер. Швейцарского машиниста это совсем не обрадовало.
- Я и сам мог бы справиться, - бурчал он себе под нос, наблюдая за контрольными приборами. - В Цюрих мы прибудем точно по графику. На карту подставлена моя репутация…
В купе, где находился генерал Маренков, обстановка продолжала накаляться.
- Я уверен, что Шарпинский сядет на поезд в Цюрихе, - в третий раз повторил русский.
- Попытается сесть, - поправила его Эльза. Она держала в руке портрет Шарпинского, сделанный по описанию Маренкова. - Теперь мы наконец знаем, как он выглядит.
- Это не поможет, - нетерпеливо махнул рукой русский генерал. - Я ведь говорил вам, что он мастерски изменяет внешность…
- Не надо быть таким пессимистом, - резко ответила Эльза. - Я ведь целый год занималась на студии тем, что изменяла внешность актерам. Я сразу узнаю его среди остальных пассажиров.
По плану Уогрейва и Шпрингера Эльза будет стоять возле билетного барьера, внимательно наблюдая за пассажирами, садящимися на поезд. Швейцарский полковник был доволен - Маренков сообщил ему имена всех агентов КГБ на территории Швейцарии. Правда, он ничего не знал о тех, кто работал на ГРУ…
- Где Шарпинский работал за границей под вымышленными именами? - задал вопрос Уогрейв.
- Шесть месяцев в Париже, - ответил Маренков, - шесть месяцев в Лондоне, два года в Вашингтоне. Год в Афинах. И год в Гааге.
- Значит, он говорит на греческом, французском, английском и американском?
- Я всегда полагал, что английский и американский это один и тот же язык, - язвительно заметил Халлер.
- Все мы иногда заблуждаемся, - усмехнувшись, сказал Уогрейв. - Я прав, генерал?
- Да, - ответил Маренков. - Шарпинский великолепный лингвист. Это сыграло свою роль в его быстром продвижении по служебной лестнице. В отличие от остальных русских он настоящий космополит. Он также говорит по-немецки, - добавил генерал. - Одно время Шарпинский поддерживал тесный контакт с террористическими группами в Восточном Берлине.
Потянувшись, Халлер зевнул.
- Что ж, посмотрим, что произойдет, когда мы прибудем в Цюрих… - Он посмотрел на часы. - Ждать осталось совсем недолго.
- Шарпинский проникнет в "Атлантический экспресс", - упрямо повторил Маренков. - Я его знаю.
- Надеюсь, я тоже узнаю его, - сказала Эльза, вглядываясь в портрет.
Въехав под сводчатый купол цюрихского вокзала, "Атлантический экспресс" остановился на четвертой платформе. Весь вокзал был оцеплен людьми бригадира Трабера. В теплом пальто, с надвинутой на лоб шляпой, он стоял у билетного барьера, внимательно разглядывая пассажиров. Его лицо осунулось от усталости и недосыпания.
Тридцать полицейских в форме и в штатском заняли все ключевые точки на вокзале. На привокзальной площади стояла дюжина патрульных машин. Стоявший рядом с Трабером майор Курт Доблер поддерживал с ними связь при помощи уоки-токи. Предъявив двое удостоверение, полковник Шпрингер прошел через барьер и направился к Траберу.
- Как у вас дела? - спросил его бригадир.
- Обстановка напряженная. Наш пассажир уверен, что Шарпинский постарается сесть в поезд…
- Вряд ли это получится. Теперь у нас есть его описание. С другой стороны, - продолжал Трабер, - мы еще не обнаружили главную советскую базу, которая координирует все действия.
Возле контролеров, проверявших билеты, стояли сотрудники швейцарской службы безопасности, а за ними- несколько полицейских в форме. В нескольких метрах был открыт проход для носильщиков. Каждого из них останавливали полицейские, а специально натренированные овчарки обнюхивали багаж, чтобы никто не смог провезти взрывчатку.
- Кто эта привлекательная женщина, стоящая у дальнего конца барьера? - поинтересовался Трабер.
- Одна из наших. Эльза Лэнг. Она узнает Шарпинского, если тот попытается сесть в поезд…