Эльза открыто вглядывалась в лица пассажиров, как будто ожидала своего знакомого, с кем договорилась встретиться у барьера. По своему опыту она знала, как легко можно изменить внешность человека. Она обращала внимание только на рост и телосложение. Борода, усы, одежда - все это не имело никакого значения. Рядом с ней остановился какой-то человек и, прикуривая сигарету, тихо сказал:
- Я из контрразведки. Полковник Шпрингер указал мне вас. Если вы увидите его, сразу же скажите мне. И больше не смотрите на него…
- Я сама это знаю…
- И сразу же отходите в сторону. Может, начнется стрельба…
- Спасибо за предупреждение, - сказала Эльза, вытирая губы и продолжая наблюдать за пассажирами.
Опустив окно в своем вагоне первого класса, Хорхе Сантос курил трубку. Он внимательно рассматривал пассажиров, проходивших через билетный барьер. Обычно он курил трубку, зажав ее в правом уголке рта, а теперь она была в левом. Дверь соседнего вагона открылась, и на перрон вышел Уогрейв. Сжимая в кармане "смит энд вессон", он не сводил глаз с Эльзы.
Полицейские и сотрудники контрразведки продолжали проверять билеты и паспорта пассажиров. Носильщики проходили рядом, останавливаясь, чтобы собаки могли обнюхать багаж, лежащий на их тележках. В это время вдоль восточного берега реки Лиммат двигался большой фургон с надписью "Мебельные перевозки - Зальцбург". Посмотрев на часы, шофер свернул на мост, направляясь к железнодорожному вокзалу.
- Пока ничего, - пробормотал Трабер.
Его заместитель, майор Доблер, поднес к уху уоки- токи.
- Не может быть! - воскликнул он. - Вы уверены? Свяжитесь с Берном. Пусть немедленно проверят информацию…
- Что случилось? - спросил Трабер, подходя к своему заместителю.
- Только что на стоянку у вокзала въехал "мерседес" с номерами советского посольства. Там один пассажир - вот он…
По направлению к барьеру шел высокий, крепкий мужчина с явно военной выправкой. На нем была шуба и меховая шапка. Стоявший за ним один из людей Трабера снял свою шляпу, подавая условный сигнал. Мужчина стал в очередь.
- Что он здесь делает? - сквозь зубы процедил Шпрингер.
- Не нравится мне это, - коротко ответил Трабер. - Смотри в оба…
Когда пассажир из советского дипломатического лимузина подошел к билетному барьеру, произошло небольшое замешательство. Один из офицеров безопасности приблизился к Траберу.
- Что нам делать, сэр? У него дипломатический паспорт. Военный атташе при советском посольстве в Берне. Капитан Борис Волков…
- Кто? - взорвался Шпрингер. - Борис Волков - это убийца высшего класса! Плевать я хотел на его дипломатический паспорт. Задержите его у барьера… - Он замолчал, услышав оглушительный грохот, раздавшийся у входа в вокзал. Водитель фургона из Зальцбурга въехал на тротуар и отпустил веревку, удерживающую откидной борт. Тяжелая мебель вывалилась на пассажиров, стоявших в очереди на такси, (казавшиеся под грудой мебели люди кричали и стонали. Высунувшаяся из-под шифоньера женская рука сначала шевелилась, а потом безжизненно упала на тротуар. Все находившиеся на вокзале наблюдали за этой ужасной сценой. Все, кроме полковника Шпрингера, не сводившего глаз с Клауса Егера, выдававшего себя за советского капитана.
Через второй проход катил свою тележку невысокий носильщик. Собака обнюхала багаж, и он покатил тележку к поезду, на которой стоял всего лишь один чемодан. Проходя мимо вагона первого класса, он бросил взгляд на стоявшего возле окна Хорхе Сантоса.
- Вы что, не видите, что у меня дипломатический паспорт? - кричал Егер по-немецки. - Мое посольство заявит протест!
Он все еще протестовал, когда один из офицеров контрразведки протянул паспорт Шпрингеру.
- Похоже, настоящий, - сказал офицер.
- Да пусть он хоть золотой будет! - зло сказал полковник. - Пе пускайте его в экспресс. Идите и скажите ему, что паспорт вам кажется фальшивым и вы должны связаться с Берном. - Он посмотрел на Трабера. - А это займет очень много времени.
- Слишком много всего произошло одновременно, - заметил Трабер, глядя, как его заместитель, Майор Доблер, направляется к мебельному фургону. - Такое впечатление, что это отвлекающий маневр.
- Чтобы Волков смог сесть в поезд, - сказал Шпрингер. Внезапно он нахмурился. - Что-то здесь не так. Если бы это на самом деле был Волков, он проник бы в поезд под чужим именем. Не нравится мне все это…
На вокзале царила суматоха. Полицейские машины окружили мебельный фургон. Люди, придавленные мебелью, продолжали кричать. Завывая сиреной, рядом в фургоном остановилась машина "скорой помощи". Люди Шарпинского, организовавшие эту аварию, полагали, что смогут безнаказанно скрыться, воспользо- вавшись обшей суматохой. Бросившись к эскалаторам, ведущим в подземный торговый центр, они выбежали на другой стороне Ванхофплац, сжимая в руках пистолеты.
Увидев полицейских, они стали стрелять по толпе, чтобы вызвать панику. Два полицейских тщательно прицелились и произвели по два выстрела. Водитель фургона упал замертво. Его сообщник прожил на пять секунд дольше.
Продолжая играть роль советского капитана, Клаус Егер подошел к Шпрингеру и вырвал у него из рук свой паспорт.
- Москва вам этого не простит! - пригрозил он. - Это вызовет дипломатические осложнения…
Шпрингер смотрел, как Егер быстрым шагом направился к "мерседесу", за рулем которого в форме советского шофера сидел Накен. Когда майор Курт Доблер вернулся, чтобы доложить об аварии мебельного фургона, Шпрингер забрал у него уоки-токи и быстро заговорил в микрофон:
- Всем машинам без опознавательных знаков следовать за советским лимузином, используя челноковую систему. То же самое относится к радиодетекторным фургонам! Не теряйте время!
Передав уоки-токи Доблеру, он посмотрел на Трабе ра.
- Мне пора возвращаться в поезд…
Когда Накен направил свой лимузин в сторону Цю- рихберга, операция, которую приказал начать Шпрингер, развивалась- по всем правилам. Водитель одного продуктового фургона, едущий впереди советского лимузина, следил за ним в зеркало заднего вида и, когда тот повернул на дорогу, ведущую в сторону Цюрихбер- га, сообщил об этом всем остальным машинам.
Заехав во двор фешенебельной виллы - возле ворот их, как всегда, ждал человек, - оба террориста были уверены, что за ними никто не следил. Зайдя в дом, Накен - одновременно он был и радистом - стал передавать шифровку профессору Мохнеру, который затем передал ее в Москву. В ней сообщалось, что полковник Игорь Шарпинский сел в "Атлантический экспресс".
Через десять секунд два радиодетекторных фургона остановились возле трайлера, принадлежащего известному метеорологу. Профессор Мохнер как раз закончил передавать шифровку в Москву, когда в дверь постучали. Он открыл ее и увидел наставленные на себя пистолеты.
- Я знал, что рано или поздно это произойдет, - сказал он.
Ровно в 23.00 "Атлантический экспресс" выехал с цюрихского вокзала, направляясь в Базель. Только что севшие пассажиры устраивались в своих купе, слушая рассказы о лавине, которая чуть не накрыла собой поезд. Когда экспресс тронулся, Хорхе Сантос все еще стоял у окна. Внезапно он заметил стоящую на платформе тележку носильщика. Нахмурившись, он вер- яулся в свое купе и увидел, что у него гость.
- Здравствуй, Никое, - сказал Гарри Уогрейв. - Думаю, пора объединить наши силы.
- Согласен, - ответил Никое Леонидес. - Полковник Игорь Шарпинский только что сел в поезд…
23. Базель, Гаага
Три года назад в Афинах Гарри Уогрейву пришла в голову идея, что Никое Леонидес, стойкий антикоммунист, может проникнуть в советскую диверсионную ячейку на Балканах, предложив себя в качестве убийцы.
- Я подозреваю, что среди сотрудников советского посольства в Афинах находится и полковник Шарпинский, - объяснил англичанин. - Надо войти к нему в доверие…
- Тут надо действовать изобретательно, - предупредил Леонидес.
- Тогда мы покажем ему трупы, - нахмурившись, сказал Уогрейв. - Трупы выдающихся греческих антикоммунистов, которых он хотел бы видеть мертвыми…
Уогрейв в то время работал на британскую секретную службу, однако это не мешало ему заниматься делами "на стороне". Когда Леонидесу удалось уговорить Шарпинского, чтобы тот дал ему возможность Показать себя, он вместе с Уогрейвом организовал три ""убийства".
Первой "жертвой" стал пожилой редактор одной из ведущих столичных газет, ярый антикоммунист и близкий друг Леонидеса. Понимая, что он является мишенью для советской разведки, редактор согласился с планом. Обломки его машины обнаружили у подножия скалы, и полиция пришла к выводу, что труп редактора унесло в море. На самом же деле редактора отвезли на катере на один из греческих островков, где он до сих пор жил в свое удовольствие.
В нужное время свое согласие дали и две другие "жертвы", соратники Леонидеса по борьбе с коммунистами. Как и редактор, они были вдовцами, не имея близких родственников. Один из них, политик" "погиб", когда его самолет взорвался от подложенной бомбы. Правда, сам он спрыгнул на паршюте задолго до взрыва. Второй, крупный чин греческой секретной службы, уже собиравшийся на пенсию, "был ликвидирован", когда его машина взорвалась от поворота ключа зажигания. Останки человеческого тела, найденные в радиусе ста метров, принадлежали трупу, которого Леонидес похитил в морге.
Все три "жертвы" жили на одном из маленьких греческих островов на деньги, которые Леонидес добыл, ограбив банк. Причем при этом ограблении никто не пострадал. Шарпинский считал, что приобрел специалиста по инсценировке "несчастных случаев", которые никак не были связаны с действиями советской разведки.
Прежде чем вылететь из Монреаля в Европу для проведения операции по спасению Анжело, Гарри Уогрейв дал телеграмму Леонидесу, чтобы тот отправился в Милан и позвонил полковнику Шарпинскому по специальному номеру. Шарпинский клюнул на приманку и приказал Леонидесу сесть на "Атлантический экспресс". Ему была поставлена задача - убить Маренкова при первой же возможности.
- Думаю, он до сих пор рассчитывает на меня, - с ироничной улыбкой сказал грек, глядя на Уогрейва.
- Откуда ты знаешь, что он пробрался в "Атлантический экспресс"? - резко спросил Уогрейв.
. - Потому что меня проинструктировали, чтобы на вокзале в Цюрихе я стоял у окна и, если Маренков все еще жив, держал трубку в левом уголке рта…
- Так кто же Шарпинский?
- Понятия не имею… - Леонидес развел руками. - Я внимательно наблюдал за пассажирами, но никто из них ни разу не посмотрел на меня. В этом и заключалась моя ошибка…
- Какая ошибка?
- Я полагаю, что он прошел через барьер под видом носильщика. - Леонидес рассказал о тележке, которую увидел на перроне, когда поезд отъезжал от платформы. - Ни один носильщик никогда не бросит свою тележку, - объяснил грек. - А сейчас он принял вид одного из многочисленных пассажиров, которые сели на поезд в Цюрихе. Что мне теперь делать? - внезапно спросил он. - И чем займется Анна, которая находится в соседнем купе?
Жена Леонидеса, которая погибла во время взрыва бомбы, брошенной коммунистами в центре Афин, была сестрой Анны Маркое. "Их ненависть работает на меня", - подумал Уогрейв, глядя на высокого грека.
- Ожидайте моих приказаний, - сказал англичанин. - Кстати, полагаю, это ты застрелил двух террористов, которые остановили экспресс во время лавины?
- Это был мой скромный вклад в общее дело, ответил Никое Леонидес.
- Ожидайте моих приказаний, - повторил Уогрейв, - и ничем не выдавайте себя. У меня такое предчувствие, что до конца нашего путешествия придется воспользоваться не совсем законными методами. Поэтому давай представим, что мы опять в Афинах.
- Когда мы найдем Шарпинского, я бы хотел убить "го, - спокойно сказал Леонидес. - Я не хочу, чтобы его обменяли на какого-нибудь грека, томящегося в русской тюрьме. Я хочу его убить. Это понятно?
Уогрейв встал. Его лицо не выражало никаких эмоций.
- Пока мы не посадим на "Боинг" в Схипхоле Маренкова, все приказы отдаю только я. Это понятно, Никое?
- К сожалению, да…
Зайдя в свое купе в спальном вагоне - купе было забронировано от Лугано на имя Уолдо Хэкманна, гражданина США, - полковник Игорь Шарпинский первым делом избавился от формы носильщика. Из своего чемодана он достал одежду, а форму засунул в пластиковый пакет, на дно которого положил два кирпича. Опустив окно, он подождал, когда поезд въехал на мост через реку и выбросил пакет. Упав с большой высоты, он пробил тонкий лед и ушел под воду. В купе Ворвался холодный ветер. Закрыв окно, Шарпинский опустил штору и включил обогреватель, чтобы к приходу проводника в купе стало тепло, с На нем был пиджак и брюки американского покроя. - Ильзе Мурсет побрила ему голову, и, прежде чем выйти из дома 451 по Линденгассе, Шарпинский засунул за щеки вату, чтобы придать им округлость. Одев очки в роговой оправе, он посмотрел на себя в зеркало. Под пиджаком - на подкладке стоял товарный знак одного из магазинов на Пятой авеню - у Шарпинского был одет толстый свитер. Закурив длинную сигару, он достал свой американский паспорт и пролистал его. Теперь он был Уолдо Хэкманн, торговец старинными картинами из Бостона.
На потрепанном чемодане красовались наклейки различных отелей - "Георг Пятый" в Париже, "Дорчестер" в Лондоне, "Риц-Карлтон" в Бостоне и "Марк Хопкинз" в Сан-Франциско. Он все еще разглядывал себя в зеркало, когда в дверь постучали. Открыв дверь, Хэкманн увидел проводника.
- Это купе забронировано на имя мистера Уолдо Хэкманна, который должен был сесть на поезд в Лугано, - объяснил проводник.
- Хэкманн это я, - ответил Шарпинский с американским акцентом. - Я прибыл вчера в Цюрих на другом поезде.
Он протянул билет и паспорт офицеру из паспортного контроля, стоящему за проводником. Тот внимательно изучил документ. Шарпинский заметил, что офицер также записал его имя и номер паспорта.
- Ваш домашний адрес, сэр?
Шарпинский продиктовал ему адрес в Бостоне. Оставшись один, советский полковник глубоко затянулся. Как он и предполагал, всех пассажиров подвергали тщательной проверке. Очевидно, скоро они свяжутся с Соединенными Штатами…
Решение проверить всех пассажиров, севших на поезд в Цюрихе, исходило от Гарри Уогрейва. В списке подозрительных пассажиров стояло имя Уолдо Хэкманна.
Из купе Питера Некерманна, где располагался узел связи, Уогрейв передал данные о Хэкманне в парижскую штаб-квартиру Интерпола, где по просьбе бригадира Трабера было организовано круглосуточное дежурство. Из Парижа информация немедленно ушла в ФБР. В американской столице было 17.15 по местному времени. Из Вашингтона тут же позвонили в бостонское отделение ФБР.
Агенты Краммер и Хиндз сразу же выехали по адресу, указанному Уолдо Хэкманном, хотя телефонная книга подтверждала правдивость его слов. Дом, стоявший в одном из тихих районов Бостона, казался пустым, но агенты ФБР получили четкие распоряжения. Отперев отмычкой входную дверь, они проникли внутрь. В корзине для бумаг Краммер обнаружил смятый листок с европейским расписанием Хэкманна.
"Суббота. 8 января - Цюрих; воскресенье, 9 января - Амстердам; понедельник, 10 января - Париж; вторник, 11 января - Брюссель…"
Б приказании, полученном из Вашингтона, значилось: "Срочно доложить в краткой форме", поэтому Краммер тут же позвонил в Вашингтон, откуда его ответ ушел в Париж, а затем Некерманну в "Атлантический экспресс". Никто и не заподозрил, что настоящий Уолдо Хэкманн, законсервированный коммунистический агент, следуя полученным указаниям Шарпинского из Вены, находился в одном из нью-йоркских отелей, где зарегестрировался под вымышленным именем. "Атлантический экспресс" подходил к Базелю, когда Шпрингер вычеркнул Уолдо Хэкманна из списка подозреваемых.
В трехстах пятидесяти милях севернее Базеля советское судно "Максим Горький" водоизмещением 17000 тонн, направлявшееся с Балтики в Анголу, изменило курс. "Максим Горький", которым так гордился адмирал советских ВМС Горшков, был новым шпионским кораблем, оборудованным по последнему слову техники электронными системами наблюдения. Капитан корабля Иосиф Моров получил из Ленинграда срочную шифровку, где ему предписывалось стать на якорь возле устья Рейна недалеко от Роттердама. Судно швыряло на волнах, когда он сообщил о приказе политко- миссару Валентину Рыкову, который тоже получил шифровку, предназначавшуюся только ему.
- Мне хотелось бы знать, сколько времени нам придется там стоять, - заявил он. - Я отвечаю за безопасность корабля, а барометр стремительно падает…
Рыков, невысокий, широкоплечий мужчина с темными волосами, имевший право отдавать приказы даже капитану, пожал плечами.
- Может, часов двенадцать. Затем повернем обратно и направимся в Ленинград полным ходом…
- Полным ходом? В такую погоду…
- Это ваши трудности. Вы должны принять на борт большое количество наших ключевых агентов, которые могут прибыть на моторных лодках. Возможно, их будут преследовать торпедные катера голландской береговой охраны.
- Мы будем находиться в голландских территориальных водах. Если представители береговой охраны захотят подняться на корабль…
- Мы их остановим, - заявил Рыков. - Я уже дал указание установить пулеметы…
- Вы с ума сошли, - запротестовал Моров. - Как можно открывать огонь по голландским катерам? Это вызовет международный инцидент…
- Мы будем стрелять лишь в крайнем случае. - Огромная волна ударила в капитанский мостик, и Рыков отлетел к стене. Поглалсивая ушибленный локоть - советский кол1иссар был нечувствителен к боли, - Рыков повторил: - Только в крайнем случае. В любом случае, Голландия - это игрушечное государство, - пренебрежительно заметил он. - Понадобится всего лишь несколько дивизий, чтобы захватить ее.
В полночь "Атлантический экспресс" подъезжал к Базелю. В Гааге тоже была полночь, когда генерал Макс Шольтен смотрел из окна штаб-квартиры голландской контрразведки на озеро, расположенное в центре города. Дул восьмибалльный ветер, и озеро штормило. Подобный шторм был и в мыслях шефа голландской секретной службы. Его помощник, майор Сайлер, положил трубку и сообщил новости:
- Через пять минут "Атлантический экспресс" прибудет в Базель. Генерал Маренков жив…
- Это проясняет информацию, полученную из Германии и Франции, что советские агенты готовятся к бегству, и бежать они будут в нашу сторону. Немцы закрыли свою границу с Восточной Германией.
- Вы также говорили, что, по слухам, группа Гейгера собирается проникнуть в Голландию, - напомнил Сайер. - Конечно, между этими событиями никакой связи нет…
- Я вот думаю… - Шольтен смотрел на неясные очертания здания Парламента, - как нам действовать дальше?
Сайер тоже подошел к окну.
- Может, нам поставить в известность министра?
- В такое позднее время? - в притворном ужасе воскликнул Шольтен. - К тому же сегодня воскресенье. Нет, я сам с этим справлюсь…" - Он замолчал, когда зазвонил телефон, предназначенный для экстренных сообщений. Сайер поднял трубку.
- Наши морские радары, - доложил он, выслушав сообщение, - засекли советское судно "Максим Горький". Они утверждают, что корабль изменил курс и движется к устью Рейна…
Шольтен взглянул на карту Западной Европы.
- Интересно… У меня такое предчувствие, что этот корабль каким-то образом связан с "Атлантическим экспрессом". Мне надо связаться с Гарри Уогрейвом…