Мужчина из комнаты 207 остановился у своей двери, а Голшак и носильщик пошли дальше по коридору. Оказавшись один в номере, Голшак рассчитал время, за которое Бюлер сможет пройти из своей комнаты в номер 207. Проверив ванную, он зашел в огромную спальню и посмотрел в окно, выходившее на Банхофштрассе, самую богатую улицу в мире, на которой находились все крупнейшие швейцарские банки. Снег продолжал падать. Посмотрев на часы, Голшак выглянул в коридор и, убедившись, что он пуст, направился к номеру 207. Он постучал в дверь особым образом, и Бюлер, сначала слегка приоткрыв ее, впустил Голшака в комнату. Не тратя время на приветствия, Голшак спросил:
- Все готово? - Он осмотрел комнату. - Я хочу отправить несколько шифровок. Немедленно.
- Я готов, сэр.
Генрих Баум, человек, стоявший у газетного киоска на вокзале, работал зубным врачом в Базеле. Он открыл лежащий на столе чемоданчик, в котором лежали зубоврачебные инструменты. Баум нажал на две потайные кнопки, выдвинул антенну и вставил три штепселя в розетки - передатчик был готов к работе.
- Вам поступили два сообщения, - сказал он Гол- шаку. - Одно из Милана, а второе из Москвы.
Голшак снял очки с толстыми стеклами и с чувством облегчения надел свое пенсне. Сообщение из Милана было коротким: "Питер приземлился успешно. Перехват сорвался. Судя по всему, он выедет из Милана на "Атлантическом экспрессе" в 17.05". Он передал сообщение Бюлеру.
- Мы как раз вовремя приехали, - заметил Голшак.
Сообщение из Москвы было еще короче: "При необходимости используйте весь аппарат для уничтожения Питера". Хотя подписи не было, Голшак знал, что эту шифровку послали Леонид Седов и маршал Прашко. Его охватило чувство ликования, но Голшак умел скрывать свои эмоции. Питер - это было кодовое имя генерала Маренкова. Голшак ждал этого всю жизнь. Если он окажется победителем, - а при поддержке маршала Прашко это было возможно, - он станет председателем КГБ. Голшак передал листок бумаги Бюлеру, стараясь говорить тихим и ровным голосом.
- С этого Момента все диверсионные группы ГРУ переходят в наше подчинение.
- Будем надеяться, что до этого дело не дойдет…
Голшак посмотрел на Бюлера своими бесцветными глазами, и немец пожалел, что открыл рот. Он быстро направился в ванную комнату, где сжег сообщения, а пепел выбросил в унитаз. Находящийся в гостиной Голшак достал из каталога "Сотбис" три телеграммы И протянул их Бауму.
- Отправьте их в таком же порядке, - проинструктировал он. - А теперь посмотрим на карту, - сказал он Бюлеру, вернувшемуся в комнату.
Бюлер разложил на кровати крупномасштабную карту Швейцарии. Наклонившись, Голшак указал шариковой ручкой на два района, л В одной из этих точек между Миланом и Цюрихом мы уничтожим Питера, - сказал он спокойным голосом, как будто речь шла о деловой сделке. Бюлер посмотрел на второй район, который указал Голшак.
- Мы пойдем даже на это?
- Если это будет необходимо. Я уже предупредил Андерматт. Разрушения будут катастрофическими, но главное уничтожить Питера. Все остальное неважно.
Пока они разговаривали, Генрих Баум стал передавать первую шифровку. Но прежде чем включить передатчик, он установил таймер на две с половиной минуты. Вряд ли поблизости находились швейцарские фургоны радиоперехвата, но Голшак не любил рисковать даже по мелочам. Двум фургонам радиоперехвата требуется не менее пяти минут, чтобы запеленговать и определить местонахождение секретного передатчика.
Шифровкам, которые отправлял Баум, надо было пройти всего несколько километров до того места, где располагался главный советский передатчик. За восточным берегом реки Лиммат, разделяющей старинный город на две части, начинается холмистая местность - Цюрихберг. Покрытые лесами склоны в летнее время привлекают многих жителей Цюриха. Но зимой здесь редко можно встретить человека. Возле проселочной дороги Хебеери-Вег стоял большой трайлер.
По официальной версии профессор Георг Мохнер, известный швейцарский метеоролог, живший в трайлере, занимался изучением погоды, а внутри трайлер был забит метеорологическим оборудованием. Разумеется, своим редким гостям профессор Мохнер не показывал мощную антенну, которую можно было установить и убрать, лишь нажав кнопку. Не показывал он и современный передатчик, при помощи которого он рассылал с вершины холма шифровки по всей Европе.
Через две минуты после получения первой шифровки от Ваума Мохнер установил автоматическую антенну и переслал сообщение по адресу. Он, как и Баум, тоже установил свой таймер на две с половиной минуты. Первая шифровка ушла в Милан, вторая в Москву, а третья - 'Самая длинная - в Андерматт.
В номере 207 отеля "Швейцерхоф" Голшак посмотрел на часы. Было ровно 16.00 Через час из Милана в Амстердам отправится "Атлантический экспресс". И секретная советская база, которую Голшак устроил в отеле "Швейцерхоф", была готова к действиям.
Было ровно 16.00, когда закончилось дежурство Льва Скоблина, помощника главного шифровальщика в советском посольстве. Выйдя из ворот, он уселся за руль своего "фольксвагена". Машина завелась только с восьмой попытки. Облегченно вздохнув, он крепко сжал руль и рванул с места.
Может, из-за интенсивного движения, может, от нервного напряжения Скоблин лишь пару раз взглянул в зеркало заднего вида. Он не заметил, что за ним следует старый "мерседес". В "мерседесе" сидели двое мужчин, которые несколько часов назад сожгли в Венском лесу труп торговца редкими книгами Хейнца Голшака.
Именно Льву Скоблину вручил в запечатанном конверте шифровки полковник Игорь Шарпинский перед тем, как вылететь в Цюрих под видом Хейнца Голшака. Тогда Скоблин и заметил лежавшие у полковника на столе два авиабилета до Цюриха. Предусмотрительный Шарпинский приказал на всякий случай установить за Скоблиным наблюдение.
Приехав на главпочтамт, Скоблин зашел внутрь здания и прошептал телефонистке номер, с которым он хотел поговорить. Девушка не расслышала, и Скоблину пришлось повторить цюрихский номер погромче.
- Вам придется подождать, - предупредила телефонистка, - я вас вызову…
- Скажите только: "Цюрихский номер", - умоляюще прошептал Скоблин.
Тщательно скрывая нетерпение, он сел спиной к стене на одну из скамеек. Система связи не удовлетворяла Скоблина. Чтобы позвонить по международному телефону, нужно было сообщить номер, а затем ждать, когда его вызовут в кабинку. Лев Скоблин был профессионалом - он выбрал удобное место для наблюдения, но не заметил, как двое мужчин из "мерседеса" вошли в зал и стали за колонной, где он их не мог видеть.
Скоблину пришлось ждать десять минут, пока телефонистка не сообщила:
- Цюрихский номер. Третья кабинка.
Скоблин быстро направился к третьей кабинке, находившейся у самого выхода. Закрыв за собой дверь, он снял трубку и заговорил по-немецки:
- Говорит Крамер. Пол Крамер. Срочно соедините меня с Артуром Петерсоном. Повторяю, срочно…
- Минуточку…
Телефонистка в штаб-квартире службы контрразведки бригадира Трабера не стала терять времени. Перед ней лежал список имен, которые она должна была обслуживать в первую очередь.
- Господин Трабер, вам звонит Пол Крамер из Вены…
- Немедленно соедините меня с ним.
- Говорит Крамер…
- Петерсон слушает… - Трабер крепко сжимал телефонную трубку. Слышимость была отличная, и он чувствовал, что человек на том конце провода задыхается от волнения. Траберу редко приходилось слышать этот голос.
- Я узнал об этом два часа назад, но никак не мог позвонить раньше. Появился Крокодил. Он летит в Цюрих…
Лев Скоблин услышал, как заскрипели петли, когда кто-то открыл дверь в телефонную будку. У него не было времени, чтобы обернуться - лезвие ножа вошло ему под левую лопатку. На другом конце провода Трабер услышал предсмертный хрип.
- Алло, - сказал он и, не услышав ответа, повесил трубку. Его слегка мутило.
Лев Скоблин, израильский агент, был хорошим парнем. А Крокодил было кодовым именем полковника Игоря Шарпинского.
Чуть раньше Трабер получил из Милана шифровку от Гарри Уогрейва, что "ключевой антикоммунистический агент", о котором англичанин говорил ему раньше, был не кем иным, как генералом Сергеем Ма- ренковым, председателем советского КГБ. Сняв трубку, он попросил, чтобы его немедленно соединили с полковником Шпрингером.
Полковник Шпрингер находился в это время на секретной базе в Лугано, на юге Швейцарии. Было решено, что Шпрингер станет наблюдать за продвижением "Атлантического экспресса" от южной границы до Готтхарда, а затем этим займется бригадир Трабер. Шпрингер псущял трубку телефона, оборудованного системой против прослушивания.
- Леон, - без всякого приветствия начал Трабер, - Гарри Уогрейв сообщил, что их агент оказался генералом Маренковым из КГБ.
- Боже милосердный…
- Думаю, нам еще не раз придется обратиться к Богу за помощью. Самое главное впереди. Только что я получил сведения из Вены от надежного источника - два часа назад в Цюрих вылетел Крокодил.
- Подробности есть? - быстро спросил Шпрингер.
- Никаких. Боюсь, что источника убили посреди разговора.
- Мы получили уникальную возможность, - сказал Шпрингер. - Чтобы уничтожить Маренкова, Советы задействуют все диверсионные группы и под- вольные коммунистические ячейки. Надо объявить тревогу по всей стране, отменить все отпуска…
- Именно этим я и собираюсь заняться, - заверил его Трабер. - Ну все, желаю удачи…
Лев Скоблин сказал Траберу, что Шарпинский, возможно, отправился в Швейцарию самолетом. Первый звонок бригадира был в цюрихский аэропорт.
- Мне срочно нужен список всех пассажиров, прилетевших из Вены рейсом 433. Я хочу знать, где они находятся сейчас. Допросите водителя автобуса. Разыщите всех таксистов, которые брали пассажиров с этого рейса. Когда мне нужен этот список? Через тридцать минут он должен лежать на моем столе!
11. Милан, Москва, Гаага
Была суббота восьмого января, когда в 16.00 Хейнц Голшак развернул свой штаб в цюрихском отеле "Швейцерхоф". В Милане тоже было 16.00, когда с секретной базы полковника Молинари Гарри Уогрейв послал шифровки некоторым начальникам контрразведок Европы. Они были подготовлены заранее, и радисту Питеру Некерманну надо было только заменить фамилию Зарубин на Маренков.
Шифровки предназначались бригадиру Траберу в Цюрихе, капитану Францу Вандеру из немецкой службы безопасности в Висбадене и генералу Максу Шолтену, начальнику голландской контрразведки в Гааге. Пока он отправлял шифровки, в здании, которое полковник Молинари предоставил в распоряжение "Спарты", шла напряженная работа. "Атлантический экспресс" отправлялся с миланского вокзала в 17.05.
В своей спальне Эльза Лэнг накладывала грим генералу Маренкову. Она овладела этим искусством, когда в течение года работала гримершей в одной из лондонских киностудий. Маренков послушно сидел на стуле, пока она подстригала ему волосы и подравнивала брови. И снова русский был самым спокойным из всех.
- Вам трудно будет сделать из меня кинозвезду, - пошутил он, глядя на себя в зеркало.
- Ну, Грегори Пек из вас вряд ли получится, - ответила она, не переставая работать, - но вы вполне могли бы сойти за Ли Марвина, будь вы чуть повыше…
- Он такой же злодей, как и я…
Маренков засмеялся, и Эльза тоже улыбнулась.
- Сидите смирно, вы мешаете мне работать…
Между русским и английской девушкой возникли удивительные отношения с того момента, как генерал Маренков протянул ей фляжку с водкой, почувствовав ее страх перед посадкой в миланском аэропорту. Вряд ли можно было назвать это дружбой, но их роднило чувство глубокого одиночества. Эльза рассталась со своим будущим мужем. Маренков потерял жену. Но они не знали о трагедии друг друга.
- Теперь одежда, - приказала Эльза.
Молинари подготовил широкий выбор зимней одежды всех моделей и размеров, включая три пальто из шерсти викуньи. Маренков примерил несколько костюмов, пока Эльза не остановилась на темно-синей "тройке". Пальто из викуньи пришлось ему впору. Маренков посмотрел на себя в зеркало.
- Думаю, в Америке мне очень понравится, - заметил он.
- Мы путешествуем как муж и жена, - сказала Эльза. - Вы - Джордж Уэллс - высокопоставленный работник из "Шелл Интернэшнл". Человек с таким именем существует, но в настоящее время он в Венесуэле. "Атлантический экспресс" идет до Амстердама, а именно там находится штаб-квартира этой компании. Разумеется, л^ы едем в первом классе. В одном купе…
- Лет десять назад я бы не удержался от соблазна…
Она с улыбкой приняла его комплимент, затем снова перешла на деловой тон.
- Галстук надо немного подтянуть. - Ее ловкие пальцы затянули узел. - Мы богаты, поэтому у нас дорогая одежда. Ваш паспорт будет готов через несколько минут.
Как только они приехали на секретную базу полковника Молинари, генерала Маренкова сфотографировали, и сейчас эксперты готовили его паспорт. В принципе он был уже готов - надо было только вклеить фотографию, а также вписать в соответствующие графы рост и цвет глаз.
- Билеты будут у вас, - сказала Эльза, протягивая ему конверт.
- Зачем нам билеты?
- Чтобы пройти через барьер на миланском вокзале. Все должно быть естественно, на случай если за нами следят…
Дверь скрипнула, и Эльза быстро повернулась, сжимая в руке "смит энд вессон". Двигаясь с необычайной ловкостью, генерал Маренков схватил стоящую на столе бутылку и заслонил телом девушку. На пороге стоял Гарри Уогрейв.
- Неплохо, - заметил англичанин, глядя на новую внешность Маренкова. - Просто замечательно. У нас в запасе всего пятнадцать минут.
Уогрейв вышел из комнаты, а Эльза повернулась к русскому.
- Не вы должны защищать меня, а я вас. С этого момента вы будете делать так, как я скажу. - Она указала ему на конверт, который генерал держал в левой руке. - Билеты у нас до Амстердама - если цюрихский аэропорт закрыт, нам придется ехать до самой Голландии. В билетах указано, что наш вагон номер четыре - последний спальный вагон, но мы затем перейдем в предыдущий вагон…
- Уогрейв организовал все как надо, - заметил Маренков.
- И еще, - добавила Эльза. - Человека легче всего распознать по его походке. У вас походка тяжелая. Постарайтесь ходить пружинистым шагом. Пройдитесь по комнате, а я посмотрю. И запомните, возможно, на миланском вокзале нас поджидает опасность.
В 16.15 усатый мужчина в очках и плаще бродил по платформе огромного миланского вокзала, не уступающего по размерам даже вокзалу во Франкфурте. С мраморными стенами, высокими колоннами и куполообразной крышей, он скорее напоминал царский дворец, чем железнодорожный вокзал. Держа в руке свернутую газету, Матт Лерой пошел дальше. Он беспокоился.
Миланский вокзал ему не нравился. Он был слишком большим, и здесь было полно мест, где могли спрятаться вражеские снайперы. Впрочем, полковник Молинари позаботился о безопасности. Среди пассажиров, садящихся в "Атлантический экспресс" - в основном рабочих, возвращавшихся из Италии в Швейцарию после Нового года, - находились агенты секретной полиции в штатском.
Также по платформе расхаживали карабинеры в форме. Матт Лерой знал, что наверху расположились три самых лучших снайпера, вооруженные винтовками с оптическими прицелами. Матт не зря держал в руке свернутую газету - все полицейские знали, что он мог указать ею туда, где, по его мнению, могла таиться опасность.
Матт Лерой не обратил никакого внимания на человека, стоявшего возле ресторана с кучей чемоданов. Уго Сала внимательно наблюдал за билетным барьером, через который проходили все пассажиры, садящиеся в "Атлантический экспресс" из шестнадцати вагонов.
В отличие от Тони Мороси, помощника авиадиспетчера, который поехал за полицейскими машинами в Геную, Уго Сала, оперативник КГБ, проходил специальное обучение в Советском Союзе. В Москве ему не раз приходилось видеть вблизи генерала Сергея Маренкова. Уго Сала посмотрел на часы - 16.35. "Атлантический экспресс" отходил через полчаса.
В Москве было 18.00 - на два часа московское время опережало время в Цюрихе и Милане, - когда три члена советского Политбюро, ответственные за поимку предателя, собрались, чтобы обсудить новые проблемы. По требованию маршала Прашко Шарпинскому была послана телеграмма с приказом убить Маренкова, используя в случае необходимости всю сеть советских шпионов. Место в комитете, принадлежавшее Маренкову, занял теперь Анатолий Зарубин. Было странно, что обычно придерживавшийся умеренной линии Зарубин решил поддержать предложение маршала Прашко. Правда, сделал он это весьма осторожно.
- Так как ваш протеже упустил своего шефа, - сказал министр торговли, обращаясь к Прашко, - я думаю, следует дать ему возможность исправить эту смертельную ошибку…
Прашко что-то пробурчал себе под нос. Первый секретарь Леонид Седов сам поставил на обсуждение вопрос о судьбе Маренкова. Седов - занимавший центристскую позицию между умеренными членами Политбюро и сторонниками жесткой линии - остался доволен словами Зарубина. В случае неудачи вся ответственность ложилась теперь на министра обороны.
- А что нам делать с агентами КГБ в Западной Европе? - спросил он. - Я имею в виду агентов, чьи имена известны Маренкову. - Седов помедлил. - Особенно это касается Западной Германии.
В кремлевском зале воцарилась тишина. Никто из сидящих за полированным столом не произнес ни слова.
Вопрос был чрезвычайно важным. Десять лет назад большинство из четырех тысяч коммунистических агентов в ФРГ были западными немцами. Затем они были признаны ненадежными - за несколько лет их заменили убежденными коммунистами из Восточной Германии, которых снабдили фальшивыми биографиями и паспортами. Поиском вражеских агентов занимался западногерманский аналитик доктор Ричард Мейер. Он делал это при помощи компьютера НАДИС, установленного v Кельне.
В НАДИС вводилась информация о деятельности вероятных советских шпионов - отрывочные сведения, отдельные факты, подозрительные перемещения денег с одних счетов на другие, - и машина выдавала данные, указывающие на причастность конкретных лиц к тем или иным событиям. Если Ричард Мейер к тому же получит список имен и явок агентов КГБ, то западногерманская контрразведка сможет уничтожить всю шпионскую сеть Советов. А чтобы восстановить эту сеть, понадобится не менее десяти лет.
- Если Маренкову удастся скрыться, - нарушил молчание Седов, - может, нам стоит убрать из страны наших людей. Потом они снова смогут проникнуть в Западную Германию. Ведь чтобы подготовить одного агента, нужно по меньшей мере пять лет, - напомнил он.
- Вы предлагаете объявить предварительную тревогу? - спросил Прашко.
- Это уж вам решать, - быстро ответил Седов.
Маршал Прашко понимал, что оказался в ловушке.
Если он скажет "нет" и всех агентов арестуют, вся ответственность ляжет на него. Если он согласится убрать советских шпионов из Западной Германии, а это окажется ненужным, он снова окажется виноватым.
- Я объявлю только предварительную тревогу, - наконец ответил он, взвесив все "за" и "против".
- Раз уж всей операцией руководит ваш протеже полковник Шарпинский, - скромно заметил Зару- бйн, - как мы можем проиграть?