- Я уже обращался в полицию, сэр, - тихо ответил Пинта, - но они ничего не сделали. Я обратился к ним две недели назад, а они даже не стали со мной разговаривать. Сказали, что мистер Хаммуд не подозревается в убийстве моей жены, что они ищут улики, но пока ничего не нашли, что им очень жаль, но что же они могут поделать? Они не станут этим заниматься. Он богатый араб, а я бедный филиппинец, понимаете? Вот почему я пришел к вам.
- Глупости. Полиция во всем разберется. Здесь все-таки Англия, здесь действуют законы.
- Только не для таких, как Хаммуд. Про него полиция и слушать не хочет; говорят только, что он очень важный человек, дружит с тем-то и с тем-то. Говорят, если у меня есть вопросы, то я должен обратиться в филиппинское посольство. Я думаю, сэр, они просто боятся его. Если бы вы помогли мне разузнать еще что-нибудь, чтобы сообщить полиции! Иначе нет никакой надежды. - Он вновь кивнул на снимок своей убитой жены, все еще лежавший на столе лицом вниз. - Никакой надежды.
Сидя на большом стуле, он съежился, стараясь занимать на нем как можно меньше места. Хофману пришло в голову, что филиппинец похож на любимого зверька его детства - морскую свинку: та тоже знала лишь одно средство спастись - это спрятаться. Не пожалеть молодого вдовца, не попытаться помочь ему было невозможно.
- Знаете что, - сказал Хофман, - попробую-ка я найти что-нибудь про дела Хаммуда в своих справочниках. Это займет всего минуту. Но боюсь, что больше ничего поделать не смогу. Мне надо вернуться к работе. Вы согласны?
- О да, сэр. - Молодой человек закивал. - Конечно, это было бы очень полезно. Если вы найдете что-нибудь подозрительное в его делах, может быть, в полиции станут меня слушать. Может быть.
Хофман подошел к стеллажу и вытащил толстый том с перечнем всех компаний, зарегистрированных в Великобритании. Открыв его на букву "К", он стал искать "Койот".
- Странно, - сказал он, несколько раз перелистав справочник вперед и назад, - ее здесь нет.
Он вернулся к полкам и взял другой том, еще толще, со всеми компаниями, имевшими офисы в Великобритании, независимо от их официального местонахождения.
- Вот она, - сказал он через несколько секунд. - "Койот инвестмент", Societe Anonime. Зарегистрировано в Женеве. Председатель и президент - Н. Х. Хаммуд. Еще четыре директора, все с французскими фамилиями. Доход - неизвестен. Прибыль - неизвестна. Лондонский офис - на Найтсбридж. Неплохо для компании, о которой ничего не известно. Но, к сожалению, недостаточно для того, чтобы что-то предпринимать.
- Это все? - Молодой человек по-прежнему ожидал, что Хофман найдет в своих справочниках и кодексах что-нибудь, что поможет разгадать эту загадку.
- Все, - ответил Хофман. - Этот Хаммуд, очевидно, очень старается вести свои дела секретно. Я слышал, что несколько месяцев назад он купил завод в Португалии, но я даже не помню, в чем там, собственно, дело. Мне очень жаль, но больше я ничего вам сообщить не могу.
- Во всех этих книгах - больше ничего?
Хофман покачал головой. Он и сам был огорчен. Люди типа Хаммуда - арабские бизнесмены с кучей денег и страстью к секретам - его интересовали. Собственно, выведывая их секреты, Хофман и сколотил свое уже приличное состояние. "Мне очень жаль", - повторил он еще раз.
- Но может быть, вам удастся обнаружить еще что-нибудь, если вы займетесь расследованием?
- Может быть. Но вы вряд ли можете себе это позволить, мистер Пинта. Нет, серьезно. Я работаю по заказам крупных фирм, а не поваров. Это дорого стоит.
Рамон Пинта выпрямился в кресле, расправив плечи; он был уязвлен напоминанием о своей профессии.
- Сэр, я заплачу, сколько бы это ни стоило. В посольстве мне сказали, что лучше вас этого не сделает никто. Я пришел сюда, чтобы нанять вас, и твердо намерен это сделать. Прошу вас.
Хофман рассмеялся. Настойчивость маленького человечка была восхитительна.
- Но в вашем посольстве ошиблись, мистер Пинта. Вы же видите, я бессилен вам помочь. Попробуйте еще раз попытать счастья в полиции.
- Очень прошу вас, сэр. - Он опять сложил ладони. Чего доброго, еще упадет на колени, подумал Хофман. Видимо, единственный способ избавиться от этого филиппинца - сказать "да"; и так уже с ним потеряно слишком много времени.
- Ладно, - согласился Хофман, - я порасспрашиваю насчет Хаммуда. Посмотрим, может, что и получится. О’кей?
Рамон раскрыл рот, словно готов был запеть от восторга.
- Да, сэр! О’кей! Сколько я вам буду должен - скажите, пожалуйста?
- Нисколько. Это бесплатно. Что бы я ни узнал о Хаммуде, мне это и самому пригодится, так что о деньгах давайте не будем. Это то немногое, что я могу сделать для вашей жены.
- Сэр, я хочу заплатить вам, как все. - Его достоинство все еще было уязвлено.
- Поговорим об этом потом, ладно? А теперь вам пора идти, у меня очень много работы. - Хофман поднялся со стула. Рамон преданно глядел на своего нового друга и защитника.
- Значит, мы можем просто пожать друг другу руки - вот так, и никаких денег, потому что это Англия!
Хофман кивнул. Протягивая руку, он подумал, что, наверно, стоило бы взять с него какие-то деньги - тогда Пинта стал бы просто одним из клиентов. Но было уже поздно: молодой человек торжественно пожал руку Хофмана.
- Да, вот еще что, - сказал Хофман. - Вы не знаете, с кем из сотрудников Хаммуда я мог бы попробовать поговорить о его делах, хотя бы для начала?
- Не знаю, что и сказать, сэр, - ответил Рамон. - Все его сотрудники тоже арабы, они помогать не станут. - На мгновение он задумался. - Вот разве что один человек.
- Кто же?
- Женщина, которая работает в "Койот инвестмент". Она единственная, кто написал мне после гибели жены. Я сохранил ее письмо. Хотите посмотреть?
- Да, если можно, - сказал Хофман.
Рамон извлек из портмоне помятый листок почтовой бумаги и протянул его Хофману. Обычная записка-соболезнование, два предложения с выражением скорби по поводу смерти жены. Она написала, что может понять это горе, потому что потеряла обоих родителей. Внизу стояла подпись: "Лина Алвен". Обратного адреса не было. Хофман записал это имя в блокнот и вернул письмо Рамону.
- Благодарю вас, сэр, - сказал молодой человек.
- Постойте, а как мне вас найти, если что-то обнаружится?
- У меня нет телефона, сэр. И адреса нет. Мне очень жаль.
- Как же мы свяжемся?
- Я позвоню вам, сэр.
Хофман кивнул; ему и в голову не пришло, что он, может быть, больше и не увидит этого человечка с плохими зубами.
- Дайте мне несколько дней, ладно? Обещаю что-нибудь сделать. О’кей?
- Благодарю вас, сэр, - повторил Рамон. Он был на седьмом небе.
Ну, все! Хофман положил руку на плечо маленького филиппинца и направил его к двери. Проходя мимо окна, Хофман увидел все тех же мужчин в свободных костюмах на другой стороне улицы. Теперь они уже оба смотрели вверх на дом. Рамон Пинта последовал взглядом за Хофманом.
- О, сэр! - воскликнул он, схватив Хофмана за руку. - Я их знаю. - Он показал вниз на двоих мужчин дрожащей рукой.
- Кто они? - спросил Хофман.
- Они работают на Хаммуда.
- Что же они здесь делают? - спросил Хофман, хотя ответ ему и самому был ясен.
- Думаю, они следят за мной, сэр.
Хофман сжал его руку. "Чепуха", - проговорил он, но теперь действительно что-то нужно было делать.
- Я боюсь их, - прошептал Пинта. Кожа на его круглом коричневом лице напряглась, как на барабане.
- Слушайте внимательно, - сказал Хофман. Голос его изменился, он словно переключил передачу. - Волноваться не следует. Эти стекла зеркальные, через них им ничего не видно, так что они не могут знать, что вы пошли ко мне. В этом доме полно всяких офисов. На верхнем этаже принимает дантист, под ним юрист. Если кто-нибудь спросит, скажете, что были у кого-нибудь из них. Понятно?
- Да, я понимаю, - пробормотал филиппинец.
- Отлично. - Хофман снова положил руку на плечо Пинты. - Теперь делайте точно так, как я скажу. Спуститесь в цокольный этаж, но не на лифте, а по лестнице. Там увидите вход в прачечную; она общая для этого дома и соседнего. Пройдите через прачечную и поднимитесь в вестибюль соседнего дома. Понятно? Через парадную дверь вы выйдете на Брук-стрит. Они вас и не увидят. Хорошо?
- Да, сэр. - Он все еще стоял, охваченный ужасом.
- Ну, идите, - сказал Хофман, подталкивая его в дверь. - Делайте, как я сказал, и все будет в порядке. Позвоните через несколько дней. Я кое-что проверю насчет Хаммуда, обещаю вам. И если что-нибудь раздобуду, пойду в полицию.
Пинта кивнул. В его глазах стояли слезы. Он сделал несколько шагов и остановился в коридоре напротив двери Хофмана.
- Идите же! - повторил Хофман. - Давайте! - Он закрыл дверь, но потом опять приоткрыл ее, чтобы удостовериться, что Пинта последовал его инструкциям. Маленький человечек скрылся в лестничном проеме.
Хофман снова подошел к окну и увидел, что эти двое по-прежнему стоят у кирпичного дома напротив, молча глядя вверх. Судя по их мускулам, это были телохранители. Что за гусь этот Назир Хаммуд? Теперь ему и самому хотелось это узнать, не только из-за филиппинца.
Вернувшись за стол, Хофман обнаружил, что снимок жены Пинты так и остался лежать на нем вниз лицом. Теперь он, очевидно, принадлежал ему.
Глава 2
На следующее утро Сэм Хофман стоял на тротуаре напротив штаб-квартиры Назира Хаммуда. С руками в карманах и с гладкой прической он, наверно, смахивал на полисмена, свободного от дежурства. Надев темные очки, он направился было к бетонному зданию, но задержался на краю тротуара, пропуская в сторону Мэйфер кавалькаду черных такси; они напоминали маленькие космические корабли - оснащенные телефонами сотовой связи и электронными датчиками, с рекламой сигарет на боковых дверях. Подойдя к зданию, Хофман толкнул узкую дверь. Прямо за ней, перед лифтом, сидел здоровенный парень в форме с напомаженными светлыми волосами.
- Постойте-ка, - сказал он. - Вам назначено?
Не иначе, перевоспитавшийся лондонский хулиган, из тех, что с балкона мочился на соседей, подумал Хофман и, не обращая на него внимания, стал пробегать глазами указатель помещений. То, что он искал, значилось в самом конце списка маленькими буквами: "Койот инвестмент лтд." - шестой этаж.
Охранник двинулся к нему и спросил его удостоверение, но Хофман сделал вид, что не расслышал. Вошел в открытый лифт и нажал кнопку "6", но двери не закрылись. Через мгновение охранник стоял рядом с легкой усмешкой на лице.
- Извините, уважаемый, - сказал он. - Нужен ключ. Или приглашение.
Хофман секунду помедлил, но потом решился. Какого черта, в конце концов?
- Мне нужно видеть мисс Алвен, - сказал он. - Она на работе?
- А кто вы такой?
- Мистер Уайт. У меня для нее письмо от подруги.
Охранник направился к своей стойке и позвонил наверх. Когда он вернулся, его усмешка превратилась в оскал.
- Она в первый раз о тебе слышит, приятель, - сказал он. - Не повезло тебе.
Хофман пробормотал что-то насчет неправильного адреса и поспешил ретироваться на улицу до того, как охранник задаст следующий вопрос. Итак, у Хаммуда действительно был офис на Найтсбридж и там действительно работала некая Лина Алвен. Это он, по крайней мере, выяснил.
Вернувшись на свой пост на тротуаре, Хофман стал обдумывать дальнейший план действий. Пошел довольно сильный дождь. Он снял темные очки и сунул их в карман. Когда-то он получил совет от отца - ведя наблюдение, носить темные очки при любой погоде, но потом пришел к выводу, что этому совету, как и многим другим советам отца, следовать не стоило. Он повернулся и пошел по Найтсбридж прочь от серого здания, поглядывая, нет ли где проулка. Ему пришло в голову попробовать разыграть еще один гамбит.
Приближаясь к углу, он вдруг заметил идущего ему навстречу гориллоподобного нигерийца по имени Ононо; Хофман как-то расследовал для него дела одного его конкурента в Лагосе, пытавшегося оттяпать у него разрешение на продажу нефти. "О Господи!" - пробормотал Хофман, рассматривая нигерийца. Тот был одет в голубое кашемировое пальто и курил огромную сигару, а следом шел телохранитель-англичанин и нес зонт. "О-о, привет, старина!" - весело воскликнул Ононо. Хофман не ответил и миновал величественного нигерийца, уткнувшись взглядом в тротуар. "Ну, дела!" - сказал тот, продолжая свой путь.
В последнее время Хофману стало казаться, что самая заметная черта нынешнего Лондона - реванш бывших колоний, свидетельства которого проявлялись во всем: во властной походке мистера Ононо, в снисходительных взглядах азиатских бизнесменов, выгружавшихся с задних сидений лимузинов в Вест-Энде, в арабских вывесках, украшавших окна ювелирных магазинов и картинных галерей в Мэйфер. Даже величественным универмагом "Хэрродс", который возвышался над своими соседями красно-кирпичным линкором коммерции, теперь владел египтянин. Все они были словно одной командой - высокомерные пакистанские бакалейщики, сладкоголосые ливанские кондитеры, разноязычные торговцы видеотехникой из Индии. Они прекрасно поняли, что магнитные полюса Земли поменялись. Хофман начал осознавать это в тот день, когда, зайдя в лавку Чарльза Джордана на Найтсбридж, - по общему признанию, лучший магазин женской обуви в мире, - наткнулся на матрону из Саудовской Аравии, с ног до головы облаченную в черное. Она безуспешно пыталась объясниться с продавцом, и Хофман вызвался перевести. "Сколько это стоит?" - спросила она, взяв с прилавка черные туфли на шпильках. "Двести фунтов", - ответил Хофман по-арабски. "Предложите ему сто", - с хитрой миной сказала она, и Хофману пришлось это перевести. В гробу она видела Чарльза Джордана. У арабов были деньги, и они делали, что хотели. Нынче на их улице праздник.
И все это видели и терпели, если не считать бедного Пинту, у которого погибла жена и которому никто не поможет, кроме Сэма Хофмана.
За углом Хофман нашел то, что искал, - узкий, по ширине грузовика-мусоровоза, проулок, ведший к заднему входу в серое офисное здание. В конце проулка на погрузочном помосте стоял большой мусорный контейнер. Ощущая приятный азарт, Хофман быстро подошел к нему, взобрался на металлическую ферму, осторожно влез внутрь и опустил за собой крышку контейнера, оставив ее приоткрытой для света.
Мусор собирали в пластиковые мешки и завязывали проволокой. Хофман раскрыл ближайший мешок и перерыл его содержимое. Он обнаружил сигаретные окурки, старые газеты и журналы, нечитабельные записи телефонных разговоров и несколько комков порванной бумаги с надписью "Свами ведет к звездам". Он внимательно осмотрел каждую мелочь, но не нашел ничего, что можно было бы отнести к бумагам "Койот инвестмент". Во втором мешке была такая же коллекция барахла плюс использованные чайные пакетики и кофейные фильтры. Третий мешок был набит компьютерными распечатками, выглядевшими многообещающе, но на поверку оказавшимися счетами дебиторов финской импортно-экспортной компании, размещавшейся на десятом этаже. Из четвертого мешка воняло гнилыми дынями, а пятый был набит мокрыми бумажными полотенцами. Зато в шестом Хофман наткнулся-таки на джек-пот, который искал.
Разворачивая какой-то лист бумаги, лежавший почти сверху, Хофман увидел название "Койот", а ниже слова: "Со стола Н. Х. Хаммуда". Это была записка в бюро путешествий с просьбой организовать встречу его кузена Хусейна, который должен был вскоре приехать из Багдада. Внизу стояла подпись "Хаммуд", под которой секретарша напечатала: "Председатель Совета". Хофман внутренне улыбнулся: владелец таинственной "Койот инвестмент" был действительно из Ирака. Это уже кое-что.
Дальше в мешке шла всякая ерунда; но на самом дне, в маленьком полиэтиленовом пакете, Хофман обнаружил сокровище. Сперва он чуть не отбросил этот пакет нераскрытым - такой он был легонький; но потом, подняв его к свету, увидел, что в нем лежат узкие полоски бумаги. Это был пакет с обрезками! Хофман даже чмокнул в воздухе губами. Для одного дня достаточно. Прихватив пакет и записку Хаммуда, он вылез из контейнера и быстро пошел по проулку, чтобы не столкнуться с уборщиком, который придет с новым грузом.
Хофман отнес находку через Гайд-парк на Норт-Одли-стрит в свою контору и там принялся с азартом складывать разрезанные бумаги на полу, выкладывая обрезки по очереди и подгоняя кусочки машинописи, словно решал головоломку. Сложить их оказалось легче, чем он ожидал, даже, как он вдруг понял, слишком легко: не считая нескольких фрагментов машинописи, все полоски были чистыми.
Рассмотрев некоторые обрезки, Хофман понял, что перед ним - чистые бланки. Сверху каждого листа была одна и та же шапка: "Оскар трейдинг К°, АО" и номер почтового ящика в Панама-Сити. Ниже - два телефонных номера, один в Тунисе, другой в Женеве. И больше ничего. Разочарованный, он склеил один из листов скотчем и положил в выдвижной ящик стола. Его даже не удивило, что кому-то вздумалось резать чистые бланки; вспомнил он об этом лишь много позже.
Глава 3
Лина Алвен была одной из "молчаливых". Кабинетом ей служила маленькая комнатка в бухгалтерии рядом с компьютерным залом. На сером металлическом столе стояла лампа и фотографии ее родителей в посеребренных рамках, которые она начищала раз в неделю. В остальном кабинет был таким же неухоженным, спартанским, как и у других "доверенных сотрудников" фирмы. В тот вечер она досидела на работе до половины седьмого, гадая, не появится ли снова "мистер Уайт". Она не могла представить себе, кто он такой и зачем приходил; загадочен был даже сам факт посещения. Раньше такого не бывало - иракцев, работавших в "Койот инвестмент", никто не навещал.
В шесть пятнадцать в ее дверь заглянул главный бухгалтер профессор Саркис и спросил, почему она все еще на работе. Хотя все называли его "профессор", единственным учебным заведением, которое он окончил, были вечерние курсы в Багдаде, где он на скорую руку обучился бухгалтерскому учету. В одном ухе у него торчал слуховой аппарат, видимо плохо работавший: он все время стучал по нему ладонью.
Лина пробормотала что-то про необходимость подготовиться к месячной проверке отчетности. По взгляду Саркиса, по тому, как он торчал в дверях, словно вынюхивая что-то своим огромным носом, она поняла, что тот знает о странном посетителе. Больше всего Лина хотела, чтобы он просто спросил: "Знаете ли вы человека по фамилии Уайт?" - и чтобы она могла ответить, что нет, она никогда о нем не слыхала и не знает, зачем он заходил. Но Саркис ничего не спросил, только недоверчиво посмотрел на нее и покачал головой. Плохо, подумала Лина, значит, он ее подозревает.