Закончив описание этого последнего триумфа, Фрэнк откинулся в кресле и выжидательно посмотрел на сына, рассчитывая на его оценку. Но Сэм молчал, только глядел на отца широко раскрытыми, как у совы, глазами.
- Но для чего все это, папа?
- Какого хрена ты спрашиваешь "для чего"? - проревел Фрэнк. - Ты же не спрашиваешь художника, для чего он рисует картины. Ты не спрашиваешь музыканта, для чего он играет свои концерты. Они просто делают это. Точно так же и я. Можешь смеяться, но это мое искусство. Это дело моей жизни. Это я сам. И я горжусь этим.
- Я не смеюсь, честное слово. Но что мы от этого имеем? Я говорю о Соединенных Штатах.
- Мы остановили Иран.
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что Ирак стал главной линией обороны для всех наших дружков-мудачков в Персидском заливе. Если бы не иракцы, Хомейни через двадцать четыре часа был бы уже в Рияде. Без балды! Поверь, что тогда мы просто не смогли сделать все, что нужно, для наших иракских братьев. Мы позволили им покупать оружие - с большими полномочиями для Назира Хаммуда, слава тебе Господи. Мы давали им займы через Италию. Мы сами послали наш чертов флот напасть на иранцев в заливе. Мы им даже разведку дали. У нас была любовь, говорю тебе, любовь!
- Верно. Но что же иракцы делали для нас?
- Убивали иранцев, сынок. На самом деле это все, что нам от них было нужно. Наши спутники засекали этих сумасшедших подростков - "стражей революции", марширующих к линии фронта, мы нажимали кнопку и - пожалуйста! - "Интел" поступает в Багдад. Иракцы получают координаты и - пух! - пускают в ход свою тяжелую артиллерию. Так погибло целое поколение иранских юношей. Они потеряли пятьсот тысяч мужчин и мальчиков - но это проблемы Аллаха, а не мои. Во всяком случае, это была самая большая победа "неверных". Или, может, ты предпочел бы, чтобы миром правил Иран? А?
- Я просто слушаю, - сказал Сэм, но в голосе его прозвучала нотка согласия. Его обычный сухой морализм, который мог воспламениться от малейшей искры негодования, сейчас был подмочен выпивкой и потоком хлынувшей на него информации.
- А потом все смешалось. Правитель стал окончательным дерьмом. Он напал на Кувейт, угрожал Саудовской Аравии. Абсолютный кретин. Не исключено, что ему ударила в голову вся та чушь, о которой мы часто беседовали, - что он спас Запад от буйных психов. Так что пришлось дать ему по мозгам. Мы назвали его Гитлером, устроили эту забавную войну в Кувейте. А когда дело было сделано, мы его отпустили. Не было смысла возиться - избавляться от него. Но его нахальство перешло все границы. Все время натягивал нашу цепочку, а в Швейцарии у него все еще были запрятаны эти деньги. И наконец мы решили - ну уж хер! Нашли члена его семьи, такого жадного раз…я, что согласился убить старика, лишь бы получить еще деньжат. И пожалуйста - нет больше Правителя! Конец истории. Не считая, конечно, того, что теперь появляетесь вы, сопляки, и на хер все портите.
- Это все?
- Черт! А что, мало?
Сэм старался как-то привести в порядок свои эмоции. Начал он беседу с убежденностью, что его отец мерзавец, но теперь обнаружил, что старается сообразить, почему, собственно, Лина была так зла на него. Он вспомнил свой первый поход против Назира Хаммуда, когда пошел копаться в мусоре и раздобыл обрезки чистого бланка.
- А что такое "Оскар трейдинг"? - спросил он. - Для чего все это было устроено?
- "Оскар трейдинг" - это я. Здесь твоя подружка права. Название происходит от моего старого псевдонима - Оскар Д. Фабиоло. Но в остальном она все врет.
- Она, видимо, считает, что ты положил в карман большие деньги из "Оскар трейдинг".
Фрэнк посмотрел ему прямо в глаза.
- Чушь и брехня, сынок. Все деньги, переведенные в "Оскар трейдинг", пошли на оплату убийства Правителя. Нужно было платить сотрудникам его службы безопасности. Подумай об этом. Мы использовали собственные деньги Правителя, чтобы укокошить его. Какого черта еще надо?
- И к твоим рукам ничего не прилипло?
Фрэнк улыбнулся.
- Совсем чуть-чуть. Но кому до этого дело? Никому, кроме конгрессменов и твоей израильской подружки. Так что кончай травить баланду.
- Она не работает на Израиль, папа. До сегодняшнего дня она о них даже не слыхала.
- Хаммуд считает иначе.
- Хаммуд ошибается.
- Тогда что за бред ты нес у Мерсье? О том, какие у тебя связи с израильтянами и как они прибегут спасать твою подружку, если что.
- Я сказал это, чтобы припугнуть Мерсье. У меня действительно были с ними контакты. Этот парень Хилтон, который тогда ко мне приходил, как раз и сказал мне, что Лина в Багдаде. Они хотят, чтобы она осталась жива и устраивала неприятности Хаммуду. Но они просто используют ее. Когда я в последний раз виделся с Хилтоном, я сказал ему, чтобы он отваливал.
Фрэнк откинулся в кресле.
- Хороший мальчик. А то я уже начал беспокоиться. Но я должен быть уверен, что ты не работаешь на "Южную компанию". Ты же американец, черт побери! Я хочу пить. Где наша выпивка?
- Вот она. Ты уверен, что тебе нужно еще пить?
- Налей, сынок! Я пойду освежусь.
Сэм смотрел, как отец шагает в ванную на негнущихся ногах, похожих на две тумбы, слегка накренившись вперед. От всей этой трепотни Фрэнк явно устал. Он был такой здоровый - и такой хрупкий! Сэм услышал звук спускаемой в туалете воды. Потом старик протопал обратно в гостиную. Он сполоснул лицо и не вытер его досуха; капли воды катились со щек, раскрасневшихся от выпивки. Казалось, он вышел из парилки.
Когда старик приблизился к нему, Сэм вдруг встал и сделал шаг ему навстречу. Это было совершенно непроизвольное движение, он и сам не знал, что делает, - просто протянул руки к отцу и крепко обнял это толстое тело, прижался лицом к его лицу, дышавшему выпивкой и коловшемуся щетиной. Сэм крепко держал отца в руках, пока тот не отшатнулся в замешательстве.
- Господи Иисусе! - проворчал старик. - Это еще зачем!
- Потому что я люблю тебя, папа.
- Господи Иисусе! - повторил Фрэнк. - Возьми себя в руки, малыш! Налей мне выпить.
Сэм взял бутылку и наклонил ее над стаканом. Краем глаза он заметил, как отец, думая, что он не видит, вытер рукавом глаза.
- За нас с тобой, - сказал Фрэнк, поднимая стакан. - И пусть они все сдохнут.
- За нас с тобой, - повторил Сэм. Он звякнул своим стаканом о стакан отца и осушил его. После этой порции выпивки он почувствовал, что голова у него закружилась. Он оставался в поле притяжения величественной и чудовищной личности отца, как Луна остается в поле притяжения Земли. Сэм поставил стакан и посмотрел на часы. Прошло уже почти три часа, как они оставили Лину одну. Он помотал головой.
- Папа, нам нужно протрезветь. Есть еще одно дело, о котором нам надо поговорить, пока мы не отключились.
- Это о чем, напомни-ка?
- Надо распутать эту историю с Линой. Она все еще сидит у Мерсье.
- Ах да. Мисс Прибабах. Ну, я не знаю. Чего хочешь ты? Хаммуд хочет, чтобы ему ее отдали. Ты как?
- Нет. Ни в коем случае. Мы не отдадим ее Хаммуду и швейцарской полиции тоже не отдадим. Она не сделала ничего плохого.
- Черта с два! Она встала на пути ЦРУ, уж не считая МИ-6 и Фрэнка Ф. Хофмана. Что она, черт возьми, себе позволяет?
- Она из Ирака, и для нее это жизненно важно. Она прошла через багдадский кошмар. Они мучили ее.
- Она просто дерьмо!
- Сам ты… Перестань так говорить о Лине, или я уйду. - Он встал с кресла, но ноги у него дрожали.
- Сядь, сынок, а то упадешь. Ты никогда не умел пить.
Сэм сел. Он был в замешательстве. Он совсем забыл о том, что говорила ему Лина перед их уходом из "Кредит Мерсье". Но он знал твердо, что хотел помочь ей.
- Слушай, папа, - сказал он. - Давай серьезно подумаем о Лине. Что нужно, чтобы Хаммуд и все остальные перестали спускать на нее собак?
- Это просто. Скажи своей подружке, чтоб угомонилась. Перестала совать нос не в свои дела. Забыла о том, что знает. Оставила все это более умным людям. Перестала играть в Жанну д’Арк, прости Господи. И все будет в порядке.
- Это решит проблему? Ее оставят в покое?
- Конечно. Почему бы и нет? Если она отстанет, то и Хаммуд отстанет. Он не дурак. Можешь об этом не беспокоиться.
- Они же иракцы, папа. У них длинная память. Если они так разозлились, как ты говорил, они и через полгода могут прийти к ней и свести счеты. Кто ее защитит?
- Говорю тебе, не беспокойся об этом. Я позабочусь. Если дядя Фрэнк кому скажет, чтобы от нее отстали, они отстанут. Я обещаю.
- А что будет, когда она вернется в Лондон? Она не сможет больше работать у Хаммуда. Что она будет делать? У кого работать?
- А почему бы тебе не дать ей работу, милый дружок?
- Она не согласится. Скажет, что это благотворительность. Я должен предложить ей что-нибудь настоящее.
- Я знаю одного банкира в Лондоне, который мог бы взять ее на работу. Он сейчас как раз в Женеве, дает Мерсье консультации, помогает нам переместить кое-какие деньги, сам знаешь для кого. Может, у него и будет для нее работа, если она поправит репутацию.
- Какой банкир? О ком ты говоришь? - У Сэма, однако, было тревожное ощущение, что он знает ответ.
- Джентльмен по фамилии Баракат. Кажется, вы знакомы.
- Господи! - Сэм еще раз почувствовал, как внешний мир изогнулся вокруг него, словно улитка. - Остался хоть кто-нибудь, кто не участвует в твоих операциях?
- Надеюсь, что нет. И не придирайся к Асаду. Это твоя лучшая ставка. Я позвоню ему, попрошу зайти. Он живет здесь же, рядом. Ну как?
- Почему бы и нет? - Сэм то ли оцепенел, то ли совсем опьянел.
Фрэнк поднял трубку и попросил гостиничную операторшу дать ему номер господина Бараката. Когда тот ответил, Фрэнк загудел в трубку:
- Привет, старик! У тебя есть свободная минутка? Отлично. Может, зайдешь ко мне? У меня тут сидит один человек, который хочет с тобой поговорить. Угадай кто? Правильно. Спасибо!
Фрэнк повесил трубку и повернулся к сыну.
- Он сейчас придет.
Сэм потер виски. Пока отец балагурил, он думал еще об одной загадке.
- Этот Баракат и был тот палестинский банкир, о котором ты говорил? Тот, который познакомил тебя с Правителем?
- Да. Умница мальчик! И почему я раньше думал, что ты глупый?
Баракат появился в комнате Фрэнка Хофмана, словно паша, прибывший из соседнего "виллайета" Оттоманской империи. На нем был просторнейший двубортный костюм цвета спелого персика. Они обнялись с Фрэнком и расцеловались в обе щеки. Фрэнк, к изумлению сына, с удовольствием поучаствовал в этой процедуре. Отец шепнул своему приятелю-банкиру несколько слов на ухо, после чего подвел его к сыну. Сэм тоже расцеловался с Баракатом в обе щеки, чего раньше никогда не делал.
Баракат улыбался, словно одержал какую-то важную победу.
- Как я рад, что наконец-то вижу отца и сына вместе. Вот это по-восточному. - Заканчивая пышные приветствия, он приложил руку к сердцу.
- Здравствуйте, Асад-бей. Рад видеть вас в хорошей форме.
- Ваш отец сказал мне, что у вас есть проблема и что, может быть, я смогу иметь удовольствие разрешить ее.
- У меня масса проблем, Асад. Но сейчас меня волнует одна: нужно подыскать работу той женщине, о которой мы недавно беседовали в Лондоне. Ее зовут Лина Алвен. Вы тогда дали мне мудрый совет - быть осторожным. Я не послушался его, и она тоже, и мы оба попали в трудное положение. Теперь мне нужно найти для нее другую работу, и мой папа подумал, что вы можете ей что-нибудь подыскать.
- Ваша подруга мисс Алвен - девушка непослушная. И любопытная. Для банковской служащей эти качества могут оказаться неприемлемыми.
- Она уже не любопытна, - ответил Сэм. - Она сделала выводы. Если вы дадите ей работу, она будет преданным работником. Ей-богу, никаких недоразумений. Я обещаю. Единственное, почему она стала допытываться насчет Назира Хаммуда, - это потому, что я втянул ее в это дело. Но она готова остановиться и успокоиться.
- А она заслуживает доверия? Как я говорил вам в Лондоне, единственное, что нужно в банке, - это доверие.
- Да, сэр. Абсолютно.
Баракат посмотрел на Фрэнка, ожидая его указаний. Старик кивнул.
- Если мой мальчик говорит, что она заслуживает доверия, то для меня этого достаточно. Мы с Сэмом начинаем жизнь с новой страницы. Поэтому раз он так говорит - значит, так оно и есть. А если он не прав, значит, у нас у обоих будут проблемы. Идет?
- Прекрасно, друг мой. Мне вполне достаточно слова мужчины, подкрепленного словом его отца. Иракская девушка может приступить к работе в понедельник. Начнем с пятидесяти тысяч фунтов. - Он сделал великодушный жест, словно раздавал наследство тем, кто заслуживает милосердия.
Фрэнк похлопал палестинского банкира по спине.
- Это замечательно. Садись, старина, давай выпьем.
- Я бы с удовольствием, дорогой Фрэнк, но сейчас я слишком занят нашим проектом. Я все утро звонил по телефону некоторым друзьям-банкирам и предупредил, что мы переведем довольно большие суммы денег из "Кредит Мерсье". Карибские ребята сейчас, должно быть, взялись за работу. Так что простите меня, если я оставлю вас одних. - Он запахнулся в полы своего персикового костюма, словно в одежды бедуина, и отбыл.
Когда банкир-палестинец ушел, Фрэнк снова взял сына за локоть и предложил откупорить еще бутылочку виски, или позвать обратно Фифи, или пойти в одно местечко в городе, которое он знал и где девочки выкидывают такие штуки, что даже Фрэнк их считает "кошмарными". Но Сэм отклонил все предложения отца. Уже давно пора было забрать Лину; кроме того, у него начиналось похмелье.
- Ну, тогда валяй, - сказал Фрэнк. - Раз ты такой подкаблучник, иди, забирай свою подружку. Я позвоню Мерсье и скажу, чтобы он бросил свою херню насчет полиции. Он ее отпустит, поверь мне. При всех своих манерах он такая же жадная свинья, как и все остальные. А я пока еще доверенное лицо по самому крупному счету, который он когда-либо видел.
Сэм посмотрел на усталое лицо отца. Жизнь Фрэнка, состоявшая из множества таких дней, как сегодняшний, набросила на его лицо сетку склеротических вен.
- Что ты будешь делать, когда я уйду, папа? Ты уверен, что ты в норме?
- Я? Я собираюсь вздремнуть.
Глава 39
Вскоре после ухода Хофманов из "Кредит Мерсье" Лина начала обследовать свою новую камеру, на этот раз обшитую деревянными панелями. Она не знала определенно, что интересного она может найти, скорее просто следовала новому, сложившемуся после Багдада убеждению, что нельзя терять даром ни минуты. Начала она с длинного антикварного стола, стоявшего посреди комнаты. Ничего - ни ящиков, ни щелей, только отполированное дерево. Справа от него было место для отдыха - два кресла и лампы для чтения, с другой стороны - письменный стол с телефоном. Французские двери выходили в маленький садик, который, как и его соседи, был обнесен стенами, защищавшими от постороннего глаза; двери были заперты. Лина посмотрела, нет ли в комнате видеокамеры, но ничего такого не заметила.
Единственным ее надзирателем осталась молодая секретарша из приемной, которая заглядывала в дверь примерно каждые полчаса и бросала на нее снисходительные взгляды. "Они про вас забыли", - кисло говорила она, словно долгое одиночество Лины позволяло сделать более общий вывод о человеческой невнимательности. Лина узнала, что ее зовут Николь, а родом она из деревни недалеко от Цуга; на другие вопросы о своей личной жизни она отвечать отказалась. Видимо, Николь полагала, что Лине будет легче, если она поест. На исходе утра она принесла кофе, круассаны и пирожные с кремом, позже - ленч: луковый суп, баранью отбивную и яблочный штрудель. На подносе обязательно лежали тяжелые серебряные ножи и вилки и накрахмаленные льняные салфетки. Лина отсылала все обратно, не притрагиваясь к еде. Забирая нетронутые подносы, Николь надувала губы. Непослушная девочка, словно говорила она. Неудивительно, что про нее забыли.
Когда Лина поняла, что за ней никто не следит, она решилась обследовать комнату более тщательно. Изучила телефон на письменном столе. На нем было записано три номера; она переписала их в блокнот. В среднем ящике письменного стола она нашла справочник телефонов банка. Он занимал шесть страниц и содержал номера телефонов всех отделов; по нему можно было составить схему фирмы. В "Кредит Мерсье" были коммерческий, торговый и торгово-банковский отделы, но в каждом из них было по одному сотруднику. Трудовые ресурсы были сконцентрированы на тех направлениях, которые могли быть полезны для сокрытия денег. В трастовом отделе было десять сотрудников, в международном - восемь, в отделе безопасности - пять. Самая полезная информация содержалась на последней странице. Трое сотрудников работали в группе связи и обработки данных. Были указаны их телефоны, а также номера факса и телекса. Все это было очень по-швейцарски - аккуратно, удобно, хорошо организовано. Лина переписала фамилии и номера в записную книжку.
В крайнем ящике стола она обнаружила еще одну интересную вещь - экземпляр годового отчета банка. Это был внушительный том, отпечатанный на плотной цветной бумаге; на обложке стояла рельефная буква "М". С третьей страницы шло годовое послание Мерсье клиентам с рассуждениями про устойчивость швейцарского франка и перспективы экономического роста в развитых странах Запада. Потом шел ряд графиков и цифр, характеризующих устойчивость "Кредит Мерсье" и разумность управления, далее - бухгалтерский отчет, полный всякой тарабарщины. И опять самой интересной оказалась последняя страница. Там перечислялись банки, с которыми "Кредит Мерсье" имел корреспондентские отношения. Это был длинный список примерно сорока организаций, расположенных по всему миру, вплоть до Лагоса и Куала-Лумпура, с фамилиями директоров-распорядителей и номерами телефонов, факсов и телексов.
Просматривая этот список, Лина заметила много знакомых названий, например "Банк дез Ами" на Кюрасао, банк "Метрополь" в Монреале и "Тарикбанк" на Бахрейне. Она вспомнила, что встречала их в одном из документов, извлеченных из компьютерных файлов Назира Хаммуда. Лина вырвала последнюю страницу из отчета и сунула к себе в сумочку.
В половине третьего наконец вернулся Сэм. Лицо у него пылало жаром, словно закипевший радиатор автомобиля, глаза были утомленными и чуть не закрывались на ходу. Вслед за Николь он протиснулся в комнату к Лине и запечатлел на ее губах влажный поцелуй. Тут Лина поняла, в чем дело. Он был пьян; от него несло, как от торфяного болота.
- Ты ужасно выглядишь, - сказала она. - Что это у тебя за праздник?
- Обо мне не беспокойся, - прошептал Сэм, пошатываясь и невольно опираясь на нее. - Мы с папой все продумали. Он позвонил Мерсье, все улажено. Ты можешь уйти сейчас же.
Лина повернулась к Николь.
- Это правда?
Швейцарка кивнула. Казалось, она огорчена.
- Это еще не все, - сказал Сэм. - У тебя в Лондоне теперь будет новая работа и все прочее.
Она подозрительно посмотрела на него.
- Какая работа? О чем ты говоришь? Я не просила ни о какой работе.
- Тш-ш-ш! - сказал он, приложив палец к губам. - Об этом после.
Николь провела их по узкому коридору к выходу из здания. Не останавливаясь у парадной двери, она прошла мимо нее и повела их вниз по лестнице в цокольный этаж, а оттуда - еще по одной, более узкой лесенке в подвал и подвела к зеленой двери.