- О, вон оно что! Он вам действительно нужен? Ну да, понятно. Хорошо, сейчас посмотрю. Да, вот он: 100.93.112.72. Записали?
- Да. Фред, вы просто ангел. В "СШБ" не возникнет никаких вопросов? Потому что может так случиться, что на этот счет поступит довольно приличная сумма, может, даже завтра.
- Нет. Когда речь идет о деньгах, швейцарцы никогда вопросов не задают. Это их профессиональный принцип.
- А что, если кто-нибудь спросит про меня? Например, швейцарская полиция? Что вы им скажете?
- Ничего. Кроме того, что вы точно не проститутка.
- Вы им не скажете, что я сегодня звонила вам и просила открыть номерной счет?
- Конечно нет. Я же сам окажусь под подозрением как человек, безнадежно влюбленный в опасную женщину.
- Тогда мы скоро увидимся.
- Когда? Мне не терпится как можно скорее еще раз посмотреть, как вы задираете юбку.
- Я не знаю. Я позвоню вам. Да, послушайте. Не надо так много пить. Это вам не на пользу.
- О’кей, дорогая. Как скажете.
Она послала ему по телефону поцелуй.
Через полчаса позвонила Элен. Великий Гриццарди действительно разработал план. На этот раз Лина все аккуратно записала; когда ей было непонятно что-то из того, о чем говорила Элен, она просила ее повторить, не боясь показаться глупой. Когда Элен закончила пересказывать план Гриццарди, Лина перечитала записи, чтобы убедиться, что она все правильно поняла. Потом Элен объявила, что теперь сделает некоторые добавления к своим "Пришельцам-феминисткам". Это будет еще один слой игры под названием "Реванш девицы Мариан", в котором пришельцы-феминистки стараются воровать крупные суммы денег у богатых мужчин и раздавать их бедным женщинам. Или просто оставлять себе.
Схема Гриццарди была в некотором смысле даже очевидна. Элен объяснила, что в электронных системах выдать себя за другого гораздо проще, чем в жизни. Нет нужды беспокоиться о таких проблемах, как цвет волос, голосовые модуляции, отпечатки пальцев. Необходимы только нужные номера, а их Лина, судя по всему, знала. Хорошо было и то, что нападать Лина собиралась на маленькие банки. В больших банках существуют развитые системы предупреждения несанкционированного доступа к счетам или к перемещению средств. Когда клиент хочет осуществить крупный телеграфный перевод, банк требует от него пройти через проверочный алгоритм, чтобы подтвердить подлинность. Сотрудник службы перевода средств должен ввести сведения об этой операции - сумму в долларах, дату, номер счета и пароль - в специальный компьютер. При малейшем несовпадении каких-то деталей перевод отменяется. Большинство крупных банков требуют также, чтобы всякий большой перевод был подписан двумя лицами.
Но в маленьких банках, как сказал Гриццарди, все по-другому. Никакими хитроумными компьютерными системами с проверочными алгоритмами и шифровкой данных они не пользуются. Телеграфные переводы они осуществляют по старинке, на основе обычных телексных распоряжений. Они действуют на основе доверия, и в этом их слабость. Поэтому единственное, что нужно Лине, - это немного везения.
Лина установила свой портативный компьютер и подключила модем к телефонной сети. Первым делом она изменила скорость передачи информации самим модемом, снизив ее до пятидесяти бодов, принятых для телекса (по сравнению с 1200, 2400 или 9800 бодами для современных средств передачи информации). По схеме Гриццарди, компьютер Лины должен был превратиться в телекс, а она сама - в технического сотрудника воображаемой телеграфной службы. Закончив манипулировать с модемом, Лина аккуратно напечатала восемь разных телексных сообщений - по одному в каждый из восьми банков, перечисленных в файле Хаммуда. Она предположила, что они и есть его "спасательные люки".
Первый телекс она составила для "Тарикбанка" на Бахрейне. Лина свела воедино информацию из секретных файлов Хаммуда с тем, что она узнала из годового отчета "Кредит Мерсье" и из справочника их внутренних телефонов. В сообщении говорилось:
ТЕЛЕКС № 9191. АДРЕСАТ: ТАРИКБН.
КУДА: ТАРИКБАНК, 48, ШОССЕ КОРОЛЯ ФЕЙСАЛА, МАНАМА, БАХРЕЙН.
КОМУ: АБДУЛЛЕ МАХДИ, ГЕНЕРАЛЬНОМУ ДИРЕКТОРУ.
ОТНОШЕНИЕ: ПЕРЕВОД СРЕДСТВ ИЗ КРЕДИТ МЕРСЬЕ СЧ # Z 068621 ПВТ Z 068621 В ТАРИКБАНК СЧ # TL8078 ПВТ TL8078 ЧЕРЕЗ КРЕДИТ МЕРСЬЕ ТЕЛЕКС # 90951 МЕРСЬЕ ШВ.
ПРОШУ ПЕРЕВЕСТИ СРЕДСТВА ИЗ ТАРИКБАНКА СЧ # TL8078 ПВТ TL8078 В СОЮЗ ШВЕЙЦАРСКИХ БАНКОВ СЧ # OL 717.045 ПВТ OL 717.045 В ЖЕНЕВЕ, КОД МЕЖБАНКОВСКОЙ СВЯЗИ 100.93.112.72 ПВТ 100.93.112.72.
ПЕРЕВОД СОВЕРШАЕТСЯ ПО РАСПОРЯЖЕНИЮ НАСЛЕДНИКА ВЛАДЕЛЬЦА СРЕДСТВ, Н. А. ХАММУДА, ПВТ Н. А. ХАММУДА. ЗА ПОДТВЕРЖДЕНИЕМ ЗВОНИТЬ В ЖЕНЕВУ НИЖЕПОДПИСАВШЕМУСЯ, ИМЕЮЩЕМУ ДОВЕРЕННОСТЬ ОТ ВЛАДЕЛЬЦА, АТ 41-22-333-4788.
ПОДПИСЬ /ФРЭНК ХОФМАН.
Лина изготовила еще семь таких же сообщений, поменяв лишь названия, расчетные счета и другие реквизиты банков-адресатов. Она везде дала номер телефона мадам Жаккар в качестве телефона подтверждения. Закончив, она разослала их одно за другим через систему ITT и откинулась в кресле, ожидая ответов. Она была очень довольна собой. Совсем не обязательно, чтобы хитрость сработала во всех случаях. Если получится хотя бы в одном, Лина будет считать это подарком судьбы.
Ей нужно было срочно сделать еще два звонка. Она снова набрала служебный номер Фредерика Бэра и ласковым голосом попросила его о последнем одолжении. В течение двадцати четырех часов, сказала она, ему позвонит женщина из Лондона. Скажет, что она Элен, и это будет ее настоящее имя. Настоящая Элен сообщит ему какой-нибудь номерной банковский счет. Не будет ли Фред таким лапочкой, что переведет деньги, поступившие на счет в "ОШБ", - сколько бы их ни было, - на тот номерной счет, который назовет Элен? К этому моменту Фред был настолько зачарован махинациями Лины, что чувствовал себя как кукла на веревочке и обещал сделать это немедленно, во что бы то ни стало.
Потом Лина в последний раз позвонила Элен и спросила, готова ли она сыграть первую игру в "Реванш девицы Мариан". Она объяснила, что Элен должна немедленно открыть номерной счет в банке под названием "Эдг-банк" на острове Джерси, в Ла-Манше (этот банк она выбрала из списка на последней странице годового отчета "Кредит Мерсье"). Его номер телефона - 0534-36-143. Элен должна позвонить по этому номеру и открыть счет, как только закончит разговор с Линой. Если нужно поехать на Джерси, то она должна туда поехать.
Открыв номерной счет, продолжала Лина, Элен должна позвонить из телефона-автомата в Женеву мистеру Бэру, назваться по имени и сообщить ему номер счета в "Эдг-банке"; он переведет туда деньги. Может быть, много денег. Потом Лина позвонит Элен и скажет, что с ними делать.
- Это что, не игра? - спросила Элен. Нет, ответила Лина, это не игра.
Примерно через полтора часа первый банк позвонил по телефону подтверждения, чтобы навести справки по поводу телекса. Звонил мужчина, говоривший с испанским акцентом. Он сказал, что является помощником генерального директора "Банкобрага" в Панаме.
- Могу я поговорить с синьором Хофманом? - спросил он.
- Нет, он ушел обедать. Я его помощница. Чем могу быть полезна?
- Я по поводу телеграфного перевода.
- Да. Мистер Хофман оставил мне инструкции перед тем, как ушел. Я правильно понимаю, что речь идет о деньгах, переведенных из "Кредит Мерсье", которые нужно переслать на счет в "Союз швейцарских банков"?
- Синьор Хофман сказал вам об этом переводе?
- Да. Он оставил инструкции подтвердить этот перевод, если вы позвоните.
- Но, понимаете, это очень большой перевод. Здесь сто сорок восемь миллионов долларов.
- Да, я знаю. Мистер Хофман сказал, что по распоряжению господина Назира Хаммуда деньги должны быть переведены сегодня же. Пожалуйста, он сказал, что это очень важно.
- Так сказал синьор Хофман?
- Да, мистер Хофман просил передать вам это.
- Ну, я не знаю. Обычно мы требуем письменного подтверждения таких больших переводов, но если синьор Хофман дал вам такие распоряжения, думаю, все в порядке. Посмотрим, что можно сделать.
- Благодарю вас, - сказала Лина. - Мистер Хофман будет признателен вам за помощь.
Она повесила трубку, легла на кровать и закрыла глаза. Все произошло так быстро, что Лина даже не могла поверить в то, что она совершила. Она вынула 148 миллионов долларов из кармана Назира Хаммуда. Скоро эти деньги вырвутся из клетки. Она живо вообразила их - миллионы купюр, взмывающих к небесам, а потом опускающихся в руки несчастных обитателей Каср аль-Нихайя. Пусть на один-единственный момент, но она преодолела силу притяжения, не выпускавшую деньги Правителя. Вот бы здесь был Набиль Джавад, они бы отметили это событие!
Глава 41
Слегка ошеломленная тем, что́ ей удалось сделать, Лина просидела в своей берлоге еще два часа. Из других семи банков никто не позвонил, и в конце концов она устала ждать. Кроме того, она поняла, что ей нужно увидеться с Сэмом Хофманом еще один раз - последний. Она должна была попрощаться с ним до того, как начнется катавасия и она должна будет исчезнуть. Телефон в его номере не отвечал, но Лина знала, что он вскоре должен вернуться, и решила пойти туда и подождать его. Она сложила кое-какие принадлежности и смену белья в дорожную сумку. Выходя, зашла в комнату мадам Жаккар и попросила ее, если будут звонить и спрашивать Фрэнка Хофмана, записать фамилию и сказать, что мистер Хофман перезвонит позже. Она объяснила, что это такая игра, в которую она играет с приятелями из колледжа. Она играет роль мистера Хофмана, а они играют роли банкиров. Швейцарка кивнула. Пока платили вперед, ее эти игры не волновали.
Лина поймала такси в череде машин на улице. Она попросила водителя остановиться у "Интерконтиненталя", около служебного входа позади гостиницы. Она рассудила, что если в гостинице есть иракские агенты, то они наверняка сидят у парадного входа, а не сзади с обслуживающим персоналом. Они ведь там, в своем иракском "мухабарате", считали себя элитой. Она окинула взглядом грузовую стоянку. Вокруг было безлюдно. Лина перебежала через подъездную дорогу к входу для персонала и проскользнула в дверь. За ней сидел вахтер в будке. Лина помахала ключом от комнаты и, пробормотав, что в следующий раз обязательно войдет через парадный вход, прошла дальше. Она нашла грузовой лифт и поднялась на девятый этаж.
В коридоре никого не было. Лина крадучись пошла вдоль стены к номеру Сэма. Зазвенел звоночек подошедшего лифта, и она перепугалась; но это были двое американцев, громко разговаривавшие о том, как все дорого в Швейцарии. Лина пошла дальше по коридору и дошла до комнаты Сэма. Открыла замок ключом, повернула дверную ручку и, войдя в темную комнату, бросила сумку за дверью. Нащупала выключатель и щелкнула им. И тут же у нее вырвался крик.
Весь номер был буквально растерзан. Диван и кресла порезаны, их внутренности выворочены. Матрас в спальне распорот от одного края до другого, так что обнажились все пружины. Ящики бюро вытащены, их скудное содержимое разбросано по полу. Вид был ужасный. Это дикое, беспричинное насилие словно имело бирку: "Сделано в Ираке". Первое движение Лины было - бежать; потом она поняла, что в номере никого нет, и застыла на минуту, пытаясь собраться с мыслями. Очевидно, они что-то искали, но что? Возможный ответ был страшен. Люди Хаммуда могли уже узнать, что на их сокровища совершен компьютерный набег: из какого-нибудь банка могли позвонить Хаммуду или Мерсье для подтверждения перевода. Она еще раз обвела взглядом разгромленный номер. Женевские правила были очевидным образом отброшены.
Лина вернулась к двери и слегка приоткрыла ее. В коридоре все еще никого не было. Но они скоро должны вернуться, и ей нужно уходить. Она вышла и прикрыла дверь, оставив в комнате сумку, которая теперь была только обузой. Лина побежала по коридору обратно к грузовому лифту. В вестибюле сидела горничная-турчанка и курила сигарету. Лина нажала кнопку грузового лифта. "Не разрешается, не разрешается", - заговорила горничная. Тут в коридоре снова зазвенел звонок. На этот раз люди, вышедшие из лифта, говорили по-арабски.
- Тише! - прошептала Лина горничной. Она полезла в бумажник, достала пятидесятифранковый банкнот и сунула турчанке. - Ни слова!
Голоса арабов были слышны громче. Наверно, они уже дошли до номера Сэма. Где же этот чертов грузовой лифт? Один из арабов стал выкрикивать ругательства: видимо, он обнаружил сумку Лины. Началась какая-то суета и снова крики. Они искали Лину и кричали друг на друга.
Наконец прозвенел звонок подошедшего грузового лифта, и двери открылись. Лина впрыгнула в него и нажала кнопку цокольного этажа. Арабы уже бежали сюда - видимо, услышали звонок. В тот момент, когда двери лифта закрывались, Лина увидела лица людей Хаммуда. Они неслись к лифту раскрыв рты, свирепые, как охотничьи псы. Один из них схватил горничную-турчанку и швырнул ее об стену. Несчастная женщина все еще сжимала в руке банкнот.
Лифт опускался в цокольный этаж медленно, но без остановок. Как только дверь лифта открылась, Лина рванулась мимо ожидавшего его официанта к выходу для персонала и дальше, мимо вахтера, на грузовую стоянку. Вокруг по-прежнему было безлюдно. За гостиницей она увидела рощицу и кинулась туда. По дороге перелезла через цепное ограждение, пересекла заросший овражек и дальше бежала без остановки около полумили, пока не добежала до узкого бокового шоссе.
По нему ехал, натруженно гудя мотором, одинокий "ситроен". Его вел пожилой мужчина. Увидев внезапно возникшую в свете фар женщину, неистово размахивающую руками, похожую на сумасшедшую, он что-то закричал по-французски.
- S’il vous plait! - умоляюще крикнула Лина, сложив ладони. - Прошу вас!
Мужчина с сомнением взглянул на нее, но дверь все же открыл. С огромным облегчением убедившись в том, что она не сумасшедшая, он предложил ей сигарету, а когда увидел, как она дрожит, - и свое пальто; в конце концов он согласился отвезти ее прямо к грузовым причалам, через Рону. По дороге они видели огни полицейских машин, несшихся к "Интерконтиненталю", но Лина не придала этому значения. Из того мира, где все это происходило, она теперь должна была исчезнуть.
Сэм Хофман вернулся в гостиницу "Интерконтиненталь" около десяти часов вечера после долгого шумного ужина с отцом в супердорогом ресторане, где старик снова здорово напился, а Сэм не пил совсем. Воздержание сына, кажется, еще больше бесило отца. Он расписывал неудачи ЦРУ, крича: "Буйные недоумки!", и при этом так колотил кулаком по столу, что в конце концов подошел старший официант и попросил его успокоиться. Высшего накала этот вечер достиг, когда в ресторан вошел бродячий скрипач. Фрэнк, обведя взглядом зал, в котором сидели в основном арабы, громко крикнул ему: "Играй "Хава-нагилу"!" Сначала скрипач сделал вид, что не расслышал, но Фрэнк крикнул еще раз: "Играй "Хава-нагилу", черт побери!" Когда вместо этого скрипач заиграл "Звуки музыки", Фрэнк вскочил со стула.
- Играй "Хава-нагилу", в рот тебя! - заорал он.
Скрипач послушно начал песню, стараясь играть как можно тише. Несколько арабов в знак протеста вышли из зала.
- Я не знал, что тебе нравятся израильтяне, - сказал Сэм.
- Да нет. Просто арабов я тоже не люблю. Нажрался я их дерьма досыта.
Фрэнк хлопал в такт песне и даже сам пел: "Ха-ва на-ра-на-на", вызывая неодобрительный гул оставшихся арабов. Когда песня кончилась, Сэм сказал, что уже поздно и пора уходить. Фрэнк предложил пойти в "Казино-де-Женев" и сказал, что поставит за сына десять тысяч долларов, если тот поддержит его компанию. Но Сэм отказался, заявив, что у него встреча в гостинице.
Когда такси Сэма подъезжало к отелю, он увидел у входа огни полицейских машин. В вестибюле группа швейцарских полицейских допрашивала управляющего отелем. У Сэма словно что-то оборвалось внутри, возникло чувство пустоты и заторможенности. Он прошел к лифту и поднялся на девятый этаж. Здесь полицейских было еще больше; ему пришлось показать ключ от номера, чтобы его пропустили. Идя по коридору, он ощутил комок в горле и страх, заполнявший пустоту в груди. Он повернул ручку двери; в номере горел свет.
- Господи! - тихо проговорил он. Спотыкаясь, вошел в разгромленную гостиную, заполненную остатками того, что раньше было мебелью и занавесками; перешагнул через разрезанные подушки кресел и прошел в спальню. Оттащил в сторону порванный матрас и посмотрел, что под ним; потом пошел в ванную комнату и откинул занавеску, чтобы проверить ванну. Он бессознательно искал тело. Потом еще раз прошел по всему номеру, проверил туалет и вернулся к входной двери.
Тут он увидел дорожную сумку. Расстегнул молнию: бюстгальтер, пара трусов, зубная щетка, щетка для волос. Он громко выругался и криком позвал полицейского из коридора. Жандарм побежал к нему бегом.
- Merde! - выругался он, увидев разгром. Когда Сэм показал ему сумку с женскими вещами, полицейский сразу же сообщил об этом по рации кому-то из своих коллег внизу. Потом взял Сэма под руку и повел вниз. Голос у него был ласковый, словно он готовил Сэма к чему-то неприятному.
- Куда мы идем? - спросил Сэм. Он взглянул в глаза полицейскому и прочитал в них мягкое сочувствие, которое подтверждало опасения.
- Там застрелили женщину, - сказал полицейский. - Мы нашли тело в роще позади гостиницы. - Лишь тогда Сэм издал крик ужаса и ярости. Как при внезапной вспышке молнии, он со всей ясностью увидел тот путь, по которому он вел Лину к этой роще с самого первого момента их встречи.
Окруженный кордоном полицейских, Сэм Хофман вышел через служебный выход гостиницы. Он окаменел, как заключенный, которого выводят на казнь. Ему что-то говорили, но он не слышал. В голове у него раздавались какие-то щелчки, похожие на электрические разряды от свитера. Тело женщины лежало на колючем настиле мха лицом вниз, до половины накрытое одеялом. Сначала Сэм увидел белые туфли на резиновой подошве, потом черную униформу и лишь затем - лицо.
Потом он со стыдом вспоминал, какое облегчение почувствовал, когда понял, что мертвая женщина - не та, о ком он думал. "Она жива", - пробормотал он. Полицейский заботливо обнял Сэма, думая, что он рехнулся. "Она жива".
Это было тело горничной-турчанки, дежурившей в вечернюю смену на девятом этаже. Ее настиг пистолетный выстрел, а потом ей прострелили голову. Во рту убитой женщины полицейские обнаружили скомканную пятидесятифранковую купюру. Посмотрев на труп, Сэм представил себе, что стало бы с Линой, если бы они увезли ее обратно в Багдад.
Швейцарские полицейские допрашивали Сэма больше часа. Они вернулись в его номер, заставили его повторить свою историю несколько раз и туманно пригрозили арестовать за то, что он зарегистрировал в гостинице несуществующую супругу. Сэм рассказал им лишь малую долю из того, что знал о событиях последних нескольких дней. Еще было не время; он должен был все обдумать. Потом прибыли другие полицейские, задававшие новые вопросы и требовавшие заполнить новые бумаги. В коридоре вертелся какой-то сотрудник американского консульства. Наконец Сэма отпустили, когда он сказал, что плохо себя чувствует. И это была правда.