- Многие, наверное, согласились бы с вами. Видимо, поэтому и случались беспорядки, во время которых разъяренные толпы штурмовали школы. Это было в Филадельфии, Балтиморе и Нью-Йорке. Любую медицинскую школу в любом городе могли спалить дотла. Страх и подозрения общественности были настолько серьезными, что даже одно-единственное неприятное происшествие могло привести к беспорядкам.
- А мне кажется, их подозрения не были безосновательными.
- Но что было бы сейчас, если бы тогдашние врачи не имели возможности анатомировать трупы? Уж коли верите в медицину, вам придется признать, что анатомию изучать необходимо.
Вдалеке раздался гудок парома. Взглянув на свои часики, Джулия встала.
- Генри, мне пора. Иначе я опоздаю на следующий корабль.
- Когда приедете снова, вы поможете мне принести коробки из погреба.
- Это что, приглашение?
Он с раздражением стукнул по полу палкой.
- Я думал, это само собой разумеется!
Взглянув на штабель еще не открытых коробок, Джулия подумала о том, сколько в них неизученных сокровищ, непрочитанных писем. Она не была уверена, что содержимое этих коробок поможет опознать скелет, обнаруженный в ее саду, но знала наверняка: история о Норрисе Маршалле и Вестэндском Потрошителе увлекла и очаровала ее, и ей ужасно хотелось продолжения.
- Вы ведь еще приедете, верно? - спросил Генри.
- Мне нужно заглянуть в ежедневник.
В Вестон она вернулась лишь к ужину. К счастью, там светило солнце, и Джулия с удовольствием подумала о том, что можно будет раскочегарить барбекюшницу и выпить бокал вина на заднем дворе. Но, оказавшись на своей подъездной аллее и увидев уже припаркованный там серебристый "БМВ", Джулия почувствовала, как сжался желудок, - теперь ее тошнило от одной лишь мысли о вине. Что здесь понадобилось Ричарду?
Выбравшись из машины, Джулия осмотрелась, но Ричарда не увидела. И только выйдя из кухни на задний двор, она заметила - он стоит недалеко от склона и разглядывает участок.
- Ричард!
Бывший муж обернулся. Джулия двинулась по двору ему навстречу. Последний раз они виделись пять месяцев назад, с тех пор Ричард еще больше загорел и теперь выглядел прекрасно. Обидно было видеть, насколько хорошо повлиял на него развод. А может, всему причиной загородные клубы, куда его так часто таскает Тифания?
- Я пробовал звонить, но ты не брала трубку, - объяснил он. - Я подумал, что ты, наверное, не хочешь со мной разговаривать.
- Я ездила на выходные в Мэн.
Он даже не стал спрашивать, зачем, - как обычно, Ричард не слишком-то интересовался ее делами. Вместо этого он жестом указал на заросший двор.
- Хороший участок. Здесь можно многое сделать. Даже для бассейна место найдется.
- Бассейн я себе позволить не могу.
- Ну тогда террасу. Нужно выкорчевать весь этот кустарник у речки.
- Ричард, что ты здесь делаешь?
- Был тут недалеко. Решил заехать и посмотреть на твой новый дом.
- Вот он.
- Похоже, с ним придется как следует поработать.
- Я постепенно ремонтирую его.
- И кто тебе помогает?
- Никто. - Она гордо вздернула подбородок. - Я сама выложила плиткой пол в ванной.
И снова Ричард, казалось, не заметил ее слов. Обычная для них игра в одни ворота. Говорили оба, а слушала только она. Джулия поняла это лишь теперь.
- Слушай, я долго ехала и очень устала, - проговорила она, направляясь к дому. - Сейчас у меня нет настроения беседовать.
- Зачем ты сплетничаешь за моей спиной? Она остановилась и взглянула на Ричарда:
- Что?
- Если честно, Джулия, я потрясен. Ты никогда не казалась мне злюкой. Но, видимо, развод помогает понять истинный характер человека.
Джулия впервые услышала в его голосе неприятные гневные нотки. И как она раньше их не замечала? Даже его поза говорила о многом - широко расставленные ноги и кулаки в карманах.
- Понятия не имею, о чем ты, - сказала она.
- Разве ты не рассказываешь людям, будто я был с тобой жесток? Будто спал с кем попало, пока мы были женаты?
- Я никому об этом не рассказывала! Хотя, возможно, все это правда.
- Что за бред ты городишь?!
- Но ты ведь действительно бегал на сторону, верно? Она знала, что ты женат, когда вы впервые переспали?
- Но сплетничать с кем-нибудь об этом…
- То есть говорить правду? Развод еще не вступил в силу, а вы уже выбирали новый фарфор! Все об этом знают.
Джулия замолкла и задумалась о смысле этого разговора. "Возможно, все-таки не все…"
- Наш брак закончился задолго до развода, - выпалил он.
- Так вот о чем ты всем рассказываешь! Лично для меня это новость.
- Ты хочешь услышать суровую правду о том, что произошло между нами? О том, как ты не давала мне добиться того, чего можно было?
Джулия вздохнула.
- Нет, Ричард, я ничего не хочу слышать. Мне это уже неинтересно.
- Тогда какого черта ты пытаешься сорвать мою свадьбу? Зачем распускаешь обо мне слухи?
- И кто прислушивается к этим слухам? Твоя невеста? Или ее папочка? Боишься, что он узнает всю правду о зяте?
- Пообещай, что ты прекратишь это делать.
- Я никому ничего не говорила. Я понятия не имела, что ты женишься, пока Вики не рассказала мне об этом.
Ричард пристально поглядел на нее. И вдруг проговорил:
- Вики. Эта сучка!
- Езжай домой, - сказала Джулия и пошла прочь.
- Немедленно позвони Вики. И передай, чтобы она заткнулась.
- Это ее дело. Я не могу держать ее за язык.
- Немедленно позвони своей долбаной сестре! - заорал Ричард.
Услышав громкий собачий лай, Джулия резко остановилась. И, обернувшись, увидела Тома - тот стоял на краю сада и держал натянутый поводок, на котором беспокойно скакал его пес Маккой.
- Джулия, у вас все нормально? - крикнул Том.
- Нормально, - ответила она.
Том стал приближаться - нетерпеливый Маккой потащил его вверх по склону. И вскоре они оказались в нескольких шагах от Джулии и Ричарда.
- Вы уверены? - переспросил Том.
- Видите ли, - резко отозвался Ричард, - у нас конфиденциальная беседа.
Том продолжал смотреть на Джулию:
- Не такая уж она и конфиденциальная.
- Все хорошо, Том, - заверила его Джулия. - Ричард как раз собрался уезжать.
Том подождал еще немного, видимо, решив удостовериться, что ничего страшного не происходит. Потом развернулся и, волоча за собой пса, пошел прочь по дорожке, тянувшейся вдоль речки.
- А это еще кто, черт возьми? - осведомился Ричард.
- Он живет неподалеку.
Губы Ричарда исказила отвратительная улыбка:
- Ты из-за него, что ли, купила этот дом?
- Убирайся отсюда, - отозвалась Джулия, направляясь к дому. Уже на кухне она услышала телефонный звонок, но отвечать не спешила. Ее внимание по-прежнему было сосредоточено на Ричарде. Глядя в окно, она проследила, как он наконец-то вышел со двора. Включился автоответчик:
- Джулия, я только что обнаружил кое-что. Позвоните мне, когда приедете, и я…
Она взяла трубку:
- Генри?
- О! Вы уже прибыли!
- Я только что вошла. Пауза.
- Что-то случилось?
Удивительное дело: Генри, которому не хватало элементарных навыков общения, обладал феноменальной способностью распознавать ее настроение. Услышав, что завелся двигатель, Джулия перенесла телефон на окно гостиной и удостоверилась, что "БМВ" Ричарда двинулся прочь.
- Ничего не случилось, - ответила она, добавив мысленно: "Пока ничего".
- Оно лежало в шестой коробке, - сообщил Генри.
- Что - оно?
- Завещание Маргарет Тейт-Пейдж, ее последняя воля. Датировано тысяча восемьсот девяностым годом, тогда ей было шестьдесят. Она завещала свое имущество нескольким внукам. Одну из внучек звали Арния.
- Арния?
- Необычное имя, правда? Думаю, теперь сомнений не остается: Маргарет Тейт-Педж - это наша повзрослевшая малышка Мегги.
- Значит, тетушка, о которой Холмс упоминал в своем первом письме…
- …это Роза Коннелли.
Джулия вернулась на кухню и посмотрела в сад, на то самое место, которое когда-то привлекало взгляд другой, давно умершей женщины. "Кто же был похоронен в моем саду? Может, Роза?"
17
1830 год
Свет, проникавший сквозь покрытое сажей окно, приобрел темно-свинцовый оттенок. В мастерской всегда недоставало свечей, и Роза, вдевая иголку с ниткой в белую кисею и снова выдергивая их, едва видела получавшиеся стежки. Она уже закончила основу из бледно-розового атласа, и теперь на рабочем столе остались шелковые розы и ленты, которые нужно было закрепить на рукавах и талии. Это изящное платье предназначалось для бала. Продолжая шитье, Роза представляла себе, как зашуршит юбка, когда хозяйка платья окажется в бальном зале, как атласные ленты будут переливаться в свете свечей, когда она сядет за стол. Там подадут винный пунш в хрустальных бокалах, устрицы в сливочном coyсе и имбирный пирог - можно будет наесться досыта, никого не оставят голодным. Пусть Роза никогда не окажется на таком вечере, зато это платье туда обязательно попадет, в каждый его стежок девушка вложила частичку себя, и след Розы Коннелли, навсегда запечатленный в складках атласа и кисеи, будет вместе с ними кружиться по залу.
Теперь в окно поступал лишь слабый отблеск света, и Розе с трудом удавалось разглядеть нитку. Когда-нибудь она станет похожа на других швей, работающих в этой комнате, - глаза окосеют, а пальцы покроются мозолями и шрамами от постоянных уколов. Когда в конце дня эти женщины поднимаются со своих мест, их спины так и остаются сутулыми, будто бы они уже не способны выпрямиться.
Иголка пронзила Розе палец, и девушка, охнув, уронила кисею на стол. Она поднесла пульсирующий палец к губам и ощутила вкус крови, однако боль ее не смущала - она боялась поставить пятно на белую кисею.
Приподняв ткань повыше, чтобы получше рассмотреть ее в слабом свете, Роза с трудом различила темное пятнышко на сгибе - такое малюсенькое, что его вряд ли кто-нибудь заметит. На этом платье я оставила не только стежки, но и свою кровь, подумала девушка.
- На сегодня достаточно, дамы, - объявил мастер.
Свернув детали, над которыми она работала, и оставив их на столе для завтрашних трудов. Роза встала в очередь вместе с другими женщинами - сегодня выдавали недельное жалованье. Когда женщины, готовясь выйти на холод, надевали плащи и шали, некоторые из них на прощание махали Розе рукой, а одна даже сдержанно кивнула. Они были почти незнакомы с ней и пока не представляли, долго ли она пробудет среди них. Слишком много других деву иге к появлялось и исчезало, слишком много раз попытки подружиться оказывались напрасными. Так что эта женщины пока только наблюдали за Розой и ждали - возможно, чувствовали, что она продержится недолго.
- Эй вы, мисс! Роза, верно? Мне нужно поговорить с вами.
Роза обернулась к мастеру, сердце ее ушло в пятки. Какие замечания появились у господина Смайбарта?
Наверняка он станет ее критиковать - что еще можно говорить таким противным гнусавым голосом? Вон даже другие швеи, услышав его, захихикали за спиной мастера.
- Да, господин Смайбарт? - обратилась к нему Роза.
- Это снова случилось, - проговорил он. - И это непозволительно.
- Простите, но я не знаю, чем провинилась. Если я плохо работаю…
- Вы работаете вполне сносно.
Из уст господина Смайбарта "вполне сносно" звучало как комплимент, и Роза позволила себе издать тихий вздох облегчения - пока ее работе ничто не угрожает.
- Дело в другом, - продолжал мастер. - Я не могу отвлекаться на незнакомцев - они расспрашивают меня о делах, которыми вам следует заниматься в свободное время. Объясните своим приятелям, что вы приходите сюда работать.
Теперь Роза поняла, в чем дело.
- Простите, сэр. На прошлой неделе я просила Билли не приходить сюда, и мне показалось, что он усвоил это.
Но разумом он еще совсем ребенок и ничего не понимает. Я снова объясню ему.
- На этот раз приходил не мальчик. Приходил какой-то мужчина. Роза замерла.
- Какой мужчина? - очень тихо спросила она.
- Думаете, у меня есть время узнавать имена всех типов, что собирают сведения о моих работницах? Какой-то проныра, все расспрашивал о вас.
- Что расспрашивал?
- Где вы живете, кто ваши друзья. Будто я ваш личный секретарь! Мы занимаемся делом, мисс Коннелли, и я не потерплю подобных помех.
- Простите, - пробормотала она.
- Вы каждый раз говорите это, но вопрос никак не решается. Чтобы больше никто не приходил.
- Да, сэр, - смиренно отозвалась она, ухода
- Надеюсь, вы все уладите с ним. Кем бы он ни был. "Кем бы он ни был".
Роза дрожала, сражаясь с пронизывающим ветром, который трепал ее юбки и холодил лицо. Этим студеным вечером на дворе не было даже собак, и Роза, последней покинувшая здание, брела по улице в одиночестве.
Наверняка это ужасный господин Пратт из Ночной стражи наводит обо мне справки, решила она. Пока ей удавалось избегать его, но Билли рассказывал, что тот по-прежнему разыскивает ее по всему городу, а все из-за того, что она осмелилась заложить медальон Арнии. Как же так - почему драгоценность оказалась у Розы, если должна было перейти к мужу покойницы?
Вся эта суматоха - дело рук Эбена. Я обвинила eгo в том, что он напал на меня, а зять в отместку решил
0бвинить меня в воровстве. И конечно же, Ночная стража верит Эбену, потому что все ирландцы - воры.
Хрустя башмаками по льду и то и дело проваливаясь в вонючие лужи, Роза углубилась в лабиринт домов, улицы, сужаясь, превращались в проулки, Южный Бостон постепенно обступал ее. В конце концов она остановилась перед дверью с низким сводом и наружными ступеньками, там, ожидая прихода какой-нибудь доведенной до отчаяния собаки, готовой жрать любую гниль, валялись остатки нескольких ужинов, начисто обглоданные кости и почерневший от плесени хлеб.
Роза постучала в дверь.
Ее открыл грязнощекий ребенок, чьи светлые волосы рваной занавеской свисали на глаза. На вид ему было не больше четырех, он остановился и молча взглянул на гостью.
- Ради Бога, Конн, дом выстудишь! - закричал женский голос. - Закрой дверь!
Мальчик молча отступил в один из темных углов, и Роза вошла, закрыв дверь от холодного ветра. Ее глаза не сразу привыкли к тусклому свету, освещавшему помещение с низкими потолками, но постепенно она начала различать очертания предметов. Кресло у камина, где огонь уже оставил одни угли. Стол, заставленный мисками.
А кругом - очертания маленьких подвижных головок. Так много детей! Роза насчитала по крайней мере восемь, но наверняка их было больше - они, свернувшись клубками, спали в темных ушах.
- Принесла плату за неделю?
Роза посмотрела на необъятную женщину, сидевшую в кресле. Глаза девушки уже привыкли к тусклому свету, и теперь она видела лицо Хепзибы с выпирающим двойным подбородком. "Неужели она никогда не встает с этого кресла?" - подумала Роза. В какое бы время дня и ночи ни являлась она в это мрачное место, она всегда видела
Хепзибу в кресле, словно королеву на троне, маленькие подопечные ползали вокруг нее, будто мрачные просители.
- Я принесла деньги, - сказала Роза, кладя половину своего недельного жалованья в раскрытую ладонь Хепзибы.
- Я только что покормила ее. Жадная девчонка, вот она кто, - несколькими глотками почти опустошила мне грудь. Ни один из детей, которых я кормила, не пил у меня столько. Я должна повысить плату.
Опустившись на колени, чтобы достать племянницу из корзинки, Роза подумала: "Моя милая девочка, как я рада тебя видеть!" Малышка Мегги взглянула на нее, и у Розы не осталось ни малейшего сомнения: губки девочки еложились в улыбку. Она узнала ее! "Конечно же, ты меня знаешь, верно? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя!"
В комнате больше не было стульев, так что Роза присела на грязный пол рядом с другими малышами, ожидавшими, что мамаши придут с работы и спасут их от безразличной Хепзибы. "Ах если бы я могла обеспечить тебе что-нибудь получше, дорогая моя Мегги! - думала Роза, слушая воркование племянницы. - Если бы я могла забрать тебя в уютную, чистую комнату и положить в люльку возле своей кровати!" Но в комнате в Рыбацком переулке, где ночевала Роза и еще двенадцать жильцов, водились крысы, а воздух казался заразным. Мегги нельзя жить в таком месте. Гораздо лучше побыть у Хепзибы, в ее груди всегда найдется молоко. По крайней мере, здесь малышка всегда будет в тепле и никогда не останется голодной. Конечно, пока Роза в состоянии платить.
Она заставила себя вернуть Мегги в корзину и собралась уходить. Близилась ночь, и Роза чувствовала усталость и голод. Вряд ли Мегги будет хорошо, если ее единственная кормилица заболеет и не сможет работать.
- Я приду завтра, - пообещала Роза.
- На следующей неделе я жду того же, - отозвалась Хепзиба. Конечно же, она имела в виду деньги. Для нее только деньги и имели значение.
- Вы все получите. Только берегите ее. - Роза снова с тоской посмотрела на ребенка и тихо добавила: - Она единственное, что у меня осталось.
Девушка вышла за дверь. На улице уже стемнело, источником света служил лишь отблеск свечей, проникавший сквозь грязные окна. Она зашла за угол и, замедлив шаг, остановилась.
В переулке ее дожидался знакомый силуэт. Полоумный Билли, помахав, двинулся ей навстречу, его невозможно длинные руки раскачивались, словно плети. Но Роза смотрела не на Билли, а на мужчину, стоявшего за его спиной.
- Мисс Коннелли, - проговорил Норрис Маршалл. - Мне нужно побеседовать с вами.
Роза раздраженно взглянула на Билли.
- Это ты привел его сюда?
- Он сказал, что он друг, - пояснил подросток.
- Неужели ты веришь всему, что тебе говорят?
- Но я и вправду друг, - заметил Норрис.
- У меня нет друзей в этом городе.
- А как же я? - заныл Билли.
- Кроме тебя, - уточнила Роза. - Зато теперь я знаю, что тебе нельзя доверять.
- Но он ведь не заодно с Ночной стражей. А ты предупреждала меня только о них.
- Значит, вы знаете, что господин Пратт разыскивает вас, - догадался Норрис. - И слышали, что он о вас рассказывает.
- Говорит, что я воровка. Или даже хуже.
- Но господин Пратт - фигляр. Роза мрачно улыбнулась в ответ:
- Вот в этом мы с вами сходимся.
- Между нами есть и другие совпадения, мисс Коннели.
- Даже представить не могу, какие.
- Я тоже видел его, - тихо проговорил юноша. - Потрошителя. Роза взглянула на Норриса.
- Когда?
- Прошлой ночью. Он стоял над телом Мэри Робинсон.
- Сестры Робинсон? - Роза отступила на шаг, новость обрушилась на нее, словно удар. - Мэри умерла?
- А вы не знали?
- Я как раз собирался рассказать тебе об этом, мисс Роза! - горячо проговорил Билли. - Я узнал об этом нынче утром в Вестэнде. Ее порезали, так же как сестру Пул!