Он первый слезал с оленя и пешком шёл впереди своего "каравана". Игорь замыкал шествие. Всякий раз при этом Шубин объяснял своему спутнику, что беречь оленя в пути - первая заповедь таёжника. Всё это было правильно. Но Пётр Матвеич умалчивал ещё об одной причине, ради которой он устраивал длительные пешие переходы. Шубин хорошо знал, что когда человек чувствует усталость, ему совсем не до размышлений.
И в этом старый охотник достигал полного успеха. Когда раздавалась команда "стой!", оба они настолько уставали, что думали только о том, как бы взобраться на спины оленей.
Впрочем, скоро одно неожиданное происшествие внесло некоторое разнообразие в дальнейший путь.
Случилось это в узком, глухом распадке. Пётр Матвеич, ехавший впереди, вдруг остановился и, приподняв накомарник, стал прислушиваться. Игорь сделал то же самое. С минуту не было слышно ничего, кроме монотонного звона комаров. Потом в этот звон вплёлся новый, еле уловимый звук.
Путники проехали ещё около сотни шагов и остановились снова. Ждать пришлось недолго. Звук повторился, на этот раз совсем близко. Где-то за кустами стонал человек.
Игорь и Пётр Матвеич бросились вперёд. Возле тропы на измятой траве лежала вся облепленная комарами молодая женщина. Рядом с нею валялись двуствольное ружьё и пустые гильзы.
НОВЫЙ СПУТНИК
Услышав над собой голоса, женщина шевельнулась и открыла глаза. Её смуглое лицо вдруг покрылось бледностью, а правая рука с дрожащими тонкими пальцами потянулась к ружью… Но в следующее мгновение она отдёрнула руку и, с трудом разжимая сухие губы, прошептала:
- Пить!..
Игорь склонился над женщиной и, приподняв её голову, поднёс к губам фляжку с водой. Незнакомка жадно прильнула к алюминиевому горлышку. И пока она пила, путники смотрели на неё с затаённым любопытством.
Женщине, по всей вероятности, было около сорока лет, но на первый взгляд она казалась значительно моложе. Чувствовалось, что она уделяла себе много внимания. Это заметно было и по завитым со вкусом чёрным волосам, и по тщательно, подбритым бровям, и по свежему маникюру. Одета она была в клетчатый спортивный костюм и аккуратные хромовые сапожки.
- Как она сюда попала? - с изумлением произнёс Игорь, глядя на Петра Матвеича, словно надеясь услышать от него ответ. В это время женщина приподнялась на локте и слабым голосом заговорила:
- Я ехала к эвенкам, в колхоз "Новый быт". Табак у них там кончился, вот меня и послали с небольшим грузом… Я продавец "Табакторга"… В дороге олень испугался медведя, бросился в сторону, я упала и, кажется, сломала ногу. Сколько лежу - не знаю. Наверное около суток. Сперва стреляла, думала - кто-нибудь услышит. Потом патроны вышли… Соболева Нина Павловна меня зовут.
Пётр Матвеич, выслушав этот сбивчивый рассказ, присел на корточки и легонько стал ощупывать ноги Соболевой. Он делал это с таким серьёзным видом, словно был опытным врачом-профессионалом.
Внезапно Шубин сильно дёрнул левую ногу Нины Павловны. Соболева, глотнув широко открытым ртом воздух, ойкнула, и на глазах у неё выступили слёзы. А Пётр Матвеич улыбнулся и сказал:
- Вот и вся операция. Никакого перелома нет, обыкновенный вывих. Случаи такие в тайге не в диковину. Теперь надо холодный компресс приложить, и через сутки всю болезнь как рукой снимет.
До вечера было ещё далеко, но путникам поневоле пришлось устраиваться на ночёвку. Окунев нарубил пихтовых веток, устроил мягкую постель и уложил на неё Нину Павловну. Затем он развёл маленький костёр, а когда огонь разгорелся, забросал его свежей травой и слегка присыпал землёй. Костёр стал дымить, комары, не дававшие покоя Соболевой, исчезли. А Пётр Матвеич тем временем занялся приготовлением обеда, и к смолистому запаху дыма стал примешиваться аппетитный запах жареного мяса.
Скоро Соболева почувствовала себя значительно лучше. Она села, поправила причёску и, взглянув на Окунева, улыбнулась, сверкнув золотым зубом.
Игорь, заметив её улыбку, смутился. Ох уж эти женские улыбки, попробуй угадать, что под ними кроется! Окуневу почему-то всегда казалось, что женщины могут относиться к нему только иронически, с затаённой насмешкой. Ну кому же, в самом деле, может понравиться его долговязая фигура, его усеянная веснушками физиономия…
Веснушки были истинным наказанием для Игоря. Они не сходили с его лица ни зимой, ни летом, густо усыпая не только нос и щёки, но перекидываясь даже на уши. А друзья Игоря в шутку говорили, что веснушки у него видны на белках глаз. И кто знает, может быть, именно по этой причине Окунев в присутствии девушек, женщин терялся и не знал, о чём говорить, и что, их общества, он до сих пор оставался холостым…
Между тем Соболева, продолжая улыбаться, спросила:
- Невеселые у вас мысли, правда?
- Почему же? - окончательно смутился Игорь.
- Ну как же: не было печали… Возись в тайге больной женщиной…
- Что вы, что вы! - запротестовал Окунев. - Какая возня! Сядете завтра на оленя и поедете. Мы ведь всё равно пешком идём.
- Хлопот вы нам не прибавили, - вставил и Пётр Матвеич. - До старой шахты, куда мы пробираемся, теперь недалеко. Отдохнём там денёк-другой и в город вернёмся. Вот как только вы будете за оленя да за груз отчитываться?
- Не знаю… - вздохнула Соболева. - А что, разве олень в город не вернётся?
- Какая нелёгкая его туда понесёт, - усмехнулся Шубин. - В тайге ему приволье… Видно, придётся на обратном пути поискать его, сейчас-то нам некогда. Ну, а если уж не найдём, пусть за всю эту историю Павел Иваныч отвечает, заведующий вашего магазина. Как ему пришло в голову послать в тайгу одну женщину…
- Он не посылал, я сама настояла, - засмеялась Нина Павловна. - Смотрю я на здешних женщин-сильные, смелые они, ничего не боятся. Давно им завидую. Вот и подумалось мне: чем же я хуже их?.. Я ведь хоть и давно здесь живу, а о тайге почти не имела понятия, один раз всего по этой тропе проезжала… с заведующим…
- М-да… - ухмыльнулся в густую бороду Пётр Матвеич. - Теперь будете иметь некоторое представление… А вы откуда к нам приехали, позвольте полюбопытствовать? Встречаю-то я вас в нашем городишке уже несколько лет, с лотка вы махорку да папиросы продаёте…
- Из Подмосковья я, - тихо и как бы с усилием ответила Соболева. - Все родные мои погибли во время войны, мужа убили на фронте… Я сюда эвакуировалась. Так здесь и прижилась…
Видно было, что Нине Павловне очень тяжело вспоминать прошлое, и Окунев поспешно перевёл разговор на другую тему.
Время летело незаметно. Солнце скрылось за лес, и вокруг разлился мягкий полумрак. Лишь кое-где между деревьев пробивались узкие полоски солнечного света, словно мечи, рассекающие сумрак. Лёгкий ветер, еле проникавший в тайгу, затих, и стало душно, как в полдень.
- Пора спать, - объявил Пётр Матвеич. - Завтра у нас большой переход.
Он притащил себе охапку пихтовых веток, расстелил их толстым слоем и, натянув на лицо накомарник, сразу же захрапел. Игорь тоже расположился близ него, но уснуть долго не мог. Неожиданная встреча не выходила у него из головы. Он восторгался этой храброй женщиной, рискнувшей в одиночку пробираться к далёкому эвенкийскому стойбищу, удивлялся её самообладанию. "Из неё получился бы хороший геолог-разведчик", - подумал Игорь и тут же, чтобы отвлечься от мыслей о Соболевой, начал сам себе возражать. Чему он, в самом деле, удивляется? Экое событие - женщина в тайге… Мало ли работает их в самых глухих уголках: учительниц, врачей, метеорологов, продавцов… Нет в этом никакого подвига, просто каждый выполняет своё дело. И у него, у Окунева, тоже своё дело: разыскать нефть. И пока это дело не будет закончено, не следует отвлекаться ничем посторонним…
Игорь повернулся на бок и закрыл глаза. Тяжёлая дремота сковала веки, но в голове всё ещё носились обрывки мыслей, образов, фраз. Вот вьётся по глухой тайге бесконечная, еле заметная тропинка, и он, изнемогая от духоты, идёт по ней.
И вдруг тропинка кончилась на берегу зыбуна. Игорь шагнул в болото и сразу же до плеч погрузился в тёплую вязкую тину. Он хотел взмахнуть руками, но руки тоже увязли в трясине, попытался крикнуть - язык будто прилип к пересохшему нёбу. А зыбун всё засасывает глубже и глубже…
Окунев рванулся всем телом и проснулся. Он быстро сел, испуганно оглянулся вокруг. Шубин лежал всё в той же позе, сладко всхрапывая и посвистывая носом. Нина Павловна, приподнявшись на левом локте, смотрела на спящих.
- Духота!.. - прошептала она и, откидываясь на спину, широко расстегнула воротник куртки.
Окунев ничего не ответил. Морща веснушчатый лоб, Игорь никак не мог сообразить: во сне или наяву видел он, как в правой руке Соболевой сверкнул пистолет и вдруг исчез не то в заднем кармане широких спортивных брюк, не то в пихтовой подстилке…
У ЧЕРНОГО ОЗЕРА
Задолго до революции поселенец Пашка Обухов, путаясь по тайге, наткнулся на богатое месторождение россыпного золота. Работая кайлой и лотком, он намыл за лето кожаную сумку драгоценного металла и, выйдя "в жилуху", несколько недель кутил и дебоширил. А когда были пропиты последние штаны, Пашка продал за ведро водки найденное им место купцу Ступину. Какова была дальнейшая судьба Обухова, никто не знает, но зато многие старики хорошо запомнили историю купца Ступина.
Набрав артель из деревенской голытьбы, Ступин двинулся с нею в тайгу. Придя на место и увидев первые крупинки золота, купец словно обезумел от жадности. Он не давал ни минуты покоя своим рабочим, сутками не выпускал их из штольни. И чем больше росла добыча, тем усиливалась его алчность. Дошло до того, что он сам стал варить обед и, чтобы люди не теряли времени, приносил пищу в ведре на место работы.
Наступила осень, выпал первый снег, а Ступин, как одержимый, всё копал и копал. Он и слышать не хотел о возвращении домой до зимы.
В конце концов рабочие от него сбежали. Тогда купец взял кайлу и сам стал в забой… А через несколько месяцев Ступина нашли в штольне мёртвым. Закоченелыми руками он крепко сжимал мешок с золотом…
После смерти купца наследники его стали было продолжать работу, но скоро вынуждены были её прекратить: золото вдруг кончилось, самые тщательные поиски ни к чему не - привели. Штольню забросили, и вскоре о ней все забыли. Только покосившийся, полусгнивший домик, построенный здесь ступинскими наследниками, напоминал случайному’ путнику о давным-давно минувших днях…
К этому домику и стремились Шубин и Окунев. Это был конечный пункт их пути. Чёрное озеро находилось отсюда в какой-нибудь сотне шагов. А там…
Впрочем, теперь, когда из-за деревьев вот-вот должна была показаться крыша дома, оба они старались не думать о том, что ждёт их впереди: радость или разочарование.
Соболева, поднявшаяся утром с жалобой на головную боль, молчаливо ехала на олене Игоря. Окунев шагал вслед за нею и всё никак не мог отделаться от неприятного ощущения, оставшегося после сегодняшнего сна. Из головы не выходил пистолет в руке Нины Павловны. Было это в самом деле или мучает его всего лишь нелепый сон?..
Поздним вечером олени вышли на маленькую полянку и путники оказались перед хилым, покосившимся домом. На завалинках его и у самого крыльца буйно кустился малинник, с чердака сквозь проломы крыши к свету тянулась высокая лебеда, стены зеленели от моха. Осколки стёкол, кое-где сохранившиеся в рамах, лишь усиливали печальную картину запустения.
Пётр Матвеич, раздвинув кустарник, поднялся на полуразрушенное крыльцо и, оборачиваясь к спутникам, воскликнул:
- А ведь тут недавно кто-то был!
И он указал пальцем на свежесломанную веточку.
- Видимо, медведь, - высказала предположение Соболева. - Кругом - малина…
Но стоило им открыть дверь, как в глаза бросились следы сапог, чётко выделявшиеся на покрытом слоем пыли полу.
- Кто-нибудь из эвенков, - решил Игорь.
- Нет, - покачал головой Шубин. - У эвенков обувь другая, на манер чулка…
Присутствие в этом месте неведомого человека встревожило друзей. Кому и зачем потребовалось забираться в такую глушь?.. Однако, поразмыслив, они решили, что удивляться нечему. Невдалеке проходила вьючная тропа. Мало ли кто мог свернуть с тропы!
Не без колебаний пустили в тайгу развьюченных оленей. Проводив их взглядом, Пётр Матвеич тряхнул головой и решительно сказал:
- Ладно уж, чего тут бояться… Пойдёмте к озеру!
Время приближалось к полуночи, но определить это можно было лишь по часам. Небо над тайгой, словно в полдень, сияло ослепительной голубизной. Только тучи гнуса, колыхавшиеся в воздухе и не дающие ни минуты покоя, лишали всякого желания любоваться неповторимой прелестью полярного дня.
Впрочем, компания, спускавшаяся к озеру, меньше всего думала о красотах природы. И, пожалуй, если бы с ясного неба вдруг пошёл дождь или снег, вряд ли кто из троих обратил бы на это внимание. Все стремились скорее достичь берега озера. Даже Соболева, ещё заметно хромавшая, ни на шаг не отставала от своих спутников.
И вот, наконец, впереди осталась только узкая полоска береговых кустов. Игорь, волнуясь, первый пробрался сквозь густые заросли тальника и, застыв на краю обрыва, прервавшимся голосом прокричал:
- Нефть!..
Узкое, уходящее вдаль озеро, лежало перед ним. Оно было чёрное, словно тушь. Только там, где на поверхность его падали косые лучи низко стоящего солнца, чернота отливала маслянистыми бликами.
Выдернув из кармана бутылку, Игорь спрыгнул вниз, на влажный песок, жадно вдыхая резкий. керосиновый запах. Он опустил в Воду руку и определил: нефть разливалась по озеру слоем толщиной примерно в палец.
Наполнив бутылку чёрной жидкостью, Окунев поднялся на обрыв и тут почувствовал страшную усталость. Он опустился бессильно на землю и, словно заворожённый, не отрывая взгляда от озера, повторял:
- Нефть… Сколько нефти! Какое богатство!..
Потом, забыв об усталости, вскочил на ноги, широко раскинул руки:
- Знаете, что тут скоро будет? На этих вот берегах вырастут железные вышки, появятся дома, загудят паровозы… От глухомани не останется и следа. Из таёжной земли поплывёт нефть. Она растечётся по всей Сибири, попадёт на каждый завод, в каждый колхоз… Наш район начнёт жить новой жизнью. Кончилась тишь! Кончилась!
Игорь обернулся к Соболевой и умолк. Нина Павловна, прислонясь спиной к дереву, мрачно смотрела в землю. На лбу её залегли глубокие морщины, прищуренные глаза горели лихорадочным блеском…
- Что с вами? - очнулся от своего восторга Окунев.
- Нога болит… - прошептала Соболева и, по видимому через силу, улыбнулась. - Устала я… - добавила она еле слышно.
"Какая-то странная она…" - подумал Окунев. И снова помимо воли мысли его вернулись к пистолету. Игорь отошёл от берега так, чтобы ему был хорошо виден задний карман спортивных брюк Нины Павловны. Нет, карман, по всей видимости, пуст…
- Идём на отдых! - распорядился Пётр Матвеич. - Сегодня мы имеем право спать хоть
круглые сутки. Говорят: кончил дело - гуляй смело.
Он первый повернулся спиной к озеру и, ныряя под низко опущенные ветки деревьев, широко зашагал вперед.
Внезапно Шубин остановился. Наклонясь, он стал внимательно что-то рассматривать на земле.
Рядом с их следами на песке ясно был виден свежий след обутого в сапоги человека. Он шёл зигзагами, от дерева к дереву, иногда задерживаясь на одном месте. Так движется рысь, по пятам выслеживающая свою жертву.
Кто-то ходил за спиной искателей нефти, следя за каждым их шагом.
ПОД ПУЛЯМИ
Несмотря на усталость и позднее время, путники не ложились спать. Нервы их были натянуты до предела. Было радостно, оттого что подтвердилось наконец важнейшее открытие, вызывавшее до этого момента большие сомнения, и в то же время пугала близость неизвестного странного человека. Почему он за ними следил, тщательно скрываясь за деревьями? Кто он и что здесь делает? Каковы его замыслы по отношению к ним? Во всяком случае было ясно одно: добрый человек скрываться от людей не станет, ему нет надобности выслеживать путников по следам…
Сидя на земле возле крыльца, друзья молчали. Жестяные кружки с остывающим чаем стояли почти нетронутыми.
- Подальше бы надо от этого места, - сказал наконец Окунев. - Кто знает, что за человек тут бродит…
- Чего паниковать? - пожал плечами Пётр Матвеич. - Мы же не видим пока никакой опасности. Бродит, ну и чорт с ним, пусть бродит. Давайте-ка лучше выспимся, отдохнём, завтра наполним ещё несколько бутылок нефтью, а потом уж и домой поедем.
- Правильно, - подтвердила Соболева.
- Да уж правильно или неправильно, а больше делать нечего, - отозвался Шубин. - Давайте устраиваться на ночёвку. Только без дежурства никак нельзя. Будем стоять с ружьём по очереди.
- Я стану Первый, - вызвался Игорь.
- Прошу уступить первую вахту. мне, - обратилась к друзьям Нина Павловна. - У меня так ноет нога, что я всё равно скоро не усну. К тому же, - добавила она с улыбкой, - я страшно не люблю, когда прерывают мой сон.
- Согласен, - тряхнул кудрями Окунев. - Только с одним условием, разбудите меня через два часа.
- Через три, - ответила Соболева тоном, не допускающим возражений, и, взглянув на ручные часы, поднялась с ружьём на крыльцо.
Окунев и Шубин вошли в дом, кое-как устроились на полу, подложив под головы вьюки. В старом доме стало тихо. Лишь ветка берёзы, протянувшаяся к самому окну, еле слышно шелестела листьями у разбитого стекла.
Игорь решил ни в коем случае не спать. Его подозрительность к случайной спутнице всё увеличивалась. Это уже походило на навязчивую идею, и Окунев попытался сам себе возражать. На чём, в самом деле, основаны его подозрения? Пистолет… Но ведь он сам не уверен - видел это во сне или наяву… Допустим, что пистолет у
Соболевой всё-таки есть. Это ещё ни о чём не говорит. Она уехала в тайгу одна и могла его взять для самоохраны. Откуда у неё это оружие? Могло остаться со времени войны, ведь о её прошлом он, Окунев, ничего не знает…
Тут мысли Игоря начали путаться, и он усилием воли переборол охватывавший его сон.
"Нет, так не годится, - решил Окунев. - Уж если не спать, так надо выйти на крыльцо. Скажу, что одолела бессонница…"
Он выглянул из дома. Соболевой на крыльце не было.
- Нина Павловна! - всполголоса позвал Игорь.
Никто не ответил.
- Нина Павловна! - крикнул он во весь голос.
- На… на… - насмешливо откликнулось где-то вдали эхо…