- Это агония, гауптман. У нас нет больше резервов для войны на два фронта. Если русские пойдут сейчас в наступление, нам придется снимать части с Западного фронта и перебрасывать их на Восточный.
Барон замолчал. Он пристально смотрел поверх голов своих собеседников, словно видел нечто значительное за стенами старого замка. Офицеры тоже молчали. Вернер комкал край салфетки, Фридрих снова впал в меланхолический транс.
- Выпьемте, господа! - Вдруг громко сказал барон. - Германия не Россия с ее громадными пространствами и большим населением, - продолжал барон. - Нам надо помнить об этом всегда и никогда не трогать русского медведя в его берлоге. Германия может диктовать свою волю Западу, но только в коалиции с Востоком или хотя бы заручившись его нейтралитетом. Да! Только в союзе с Россией! Именно так строил германскую политику Бисмарк, именно это завещал он своим преемникам. Мы занимаем центральное положение в Европе и открыть для нападения со всех сторон. Не обезопасив себя с Востока, нельзя воевать с Западом. Теперешние политики и генералы знать не хотят ни Клаузевица, ни Бисмарка. Их библией стала эта безграмотная пачкотня, бред этого…
Фридрих фон Герлах предостерегающе поднял руку.
- А… - махнул барон.
Он поднялся из-за стола, подошел к окну, потом быстро вышел из зала.
- Не обращайте на него внимания, Вернер. Дядюшка неплохой человек, но уже слишком стар, чтобы приспосабливаться к тому, что происходит с Германией.
- Что вы, Фридрих, мне очень нравится господин барон, хотя он и несколько резковат в своих суждениях, - ответил Шлиден.
Хозяин вошел в зал, держа в руках несколько книг.
- Вот послушайте, - сказал он, - это письмо князя Бисмарка графу Шувалову. - Барон поднес одну из книг к глазам и прочитал: "Пока я буду оставаться на своем посту, я буду верен традициям, которыми руководствовался в течение 25 лет… относительно услуг, кои могут оказать друг другу Россия и Германия, и кои они оказывали более ста лет без ущерба для специальных интересов той и другой стороны. Два европейских соседа, которые за сто с лишним лет не испытывали ни малейшего желания стать врагами, должны уже из одного этого обстоятельства сделать вывод, что их интересы не расходятся…"
За окнами быстро темнело, и барон поднес книгу еще ближе к глазам. В это время вспыхнула высоко над столом яркая лампа, и фон Гольбах опустил руку с книгой.
Он вернулся к столу, оставив книгу на подоконнике, оглядел своих гостей пытливыми глазами и глубоко вздохнул.
- Когда "железного канцлера" отправили в отставку, он часто навещал моего отца, подолгу жил у нас и даже писал в этом доме свои мемуары. Именно здесь он написал строки о том, что "между Россией и Пруссией-Германией нет таких сильных противоречий, чтобы они могли дать повод к разрыву и войне", что "германская война предоставляет России так же мало выгод, как русская война Германии… Если рассматривать Германию и Россию изолированно, то трудно найти для какой-либо из этих стран непреложное или хотя бы только достаточно веское основание для войны". И последнее. Послушайте, что написал в этом доме Отто фон Бисмарк, гауптман. Невредно послушать и тебе, Фридрих, ведь ты находишься в кровном родстве с этим великим человеком. - Барон вновь вооружил глаза очками в металлической оправе и ровным, чуть глуховатым голосом прочитал: "Мы должны радоваться, когда при нашем положении и историческом развитии мы встречаем в Европе державы, с которыми у нас нет никаких конкурирующих интересов в политической области, и к таким державам по сей день относится Россия. С Францией мы никогда не будем жить в мире, с Россией у нас никогда не будет необходимости воевать, если только либеральные глупости или династические промахи не извратят положения".
Офицеры молчали. Барон фон Гольбах наполнил бокалы и жестом пригласил Вернера и племянника.
Они взяли бокалы и выжидающе смотрели на хозяина.
- Никому не пришло в голову подумать над пророчествами Бисмарка сейчас, - горько произнес барон. - Большевики, конечно, далеко не русские цари. И с их взглядами, с их мужицким государством, с их развращающей идеей всеобщего равенства мне никогда не примириться. Но и с коммунистами лучше ладить, чем драться. Ведь ладили мы почти два года, пока обделывали свои старые делишки за Рейном и на Балканах… Впрочем, о чем тут говорить?! Почти двести лет назад Фридрих Второй своими насмешками над Елизаветой заставил ее выступить на стороне антипрусской коалиции, а потом писал после сражения при Кунерсдорфе: "Я несчастлив, что еще жив… У меня нет больше никаких средств, и сказать по правде, я считаю все потерянным". Тогда его спас случай, но история не повторяется… Прозит!
Я сегодня же начинаю укладывать чемоданы, ибо не имею ни малейшего желания отчитываться перед русскими за поступки всяких проходимцев… Прозит!
8
В эту ночь кенигсбергцы спали спокойно. В течение всей длинной зимней ночи ни разу не завывали сирены, ни разу не рявкнул металлический голос диктора:
- Ахтунг! Ахтунг! Ахтунг! Алярм! Люфтгефар! Люфтгефар! Люфтгефар! Алярм!
А утро было солнечным и морозным. Выспавшиеся, это было редкостной удачей, жители Кенигсберга спешили на работу. Колонны военнопленных уже прошли в ворота комбината вооружений "Остверке". В гаванях порта поблескивали неправильной формы куски молодого льда, деревья заиндевели и казались выкрашенными серебряной краской. Война как будто не ощущалась ни в чем, и воробьи дрались на изгородях особняков Амалиенау так же, как и в мирное время. И только пустые коробки обгорелых жилых домов в центре города и чудовищные свалки из обломков правительственных зданий возвращали столицу Восточной Пруссии и ее обитателей в январь 1945 года.
Этим солнечным январским утром по улицам Кенигсберга шел старик. По одежде его можно было признать сельским жителем. Он шел медленно, поглядывая по сторонам, останавливаясь, читал приказы комендатуры и распоряжения городского магистрата, исподлобья поглядывал на патрули эсэсовцев, покачивал головой при виде развалин и вдруг вздрогнул, когда на него глянул с плаката тип в надвинутой на глаза шляпе и буквами "ПСТ" над головой… Человек пересек почти весь город. Наконец он остановился перед витриной бакалейного магазина. Она была закрыта гофрированной железной шторой. Старик обогнул магазин, разыскал калитку, нащупал рукой кнопку звонка и нажал ее большим пальцем… На дорожку - она начиналась от калитки и была уже очищена от выпавшего утром снега - вышел человек в меховой шапке с козырьком, в жилете и щегольских бриджах, заправленных в тупоносые шевровые сапоги. "Похож на нашего целенляйтера", - подумал старик, и сомнения охватили его душу.
- Что нужно? - грубо крикнул человек на дорожке.
- Бакалейщик Вольфганг Фишер, это вы? Я от дядюшки Рихарда с письмом из деревни.
- Он еще скрипит, дядюшка? А ведь ему без малого восемьдесят.
- Восемьдесят один, да еще с половиной.
- И две недели в придачу?
- Три недели, господин Фишер.
Глава вторая
Выстрел в машине
Обмен посланиями на высшем уровне. - Наступление. - История трех генералов. - Казак Платов против Наполеона. - Зоотехния и СС. - "На озере сегодня волны". - Бразильский коммерсант. - Встреча на дороге. - Выстрел.
1
ИЗ ПОСЛАНИЯ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
5 января 1945 г.
3. Я только что вернулся, посетив по отдельности штаб генерала Эйзенхауэра и штаб фельдмаршала Монтгомери. Битва в Бельгии носит весьма тяжелый характер, но считаю, что мы являемся хозяевами положения. Отвлекающее наступление, которое немцы предпринимают в Эльзасе, также причиняет трудности в отношениях с французами и имеет тенденцию сковать американские силы. Я по-прежнему остаюсь при том мнении, что численность и вооружение союзных армий, включая военно-воздушные силы, заставят фон Рундштедта пожалеть о своей смелой и хорошо организованной попытке расколоть наш фронт и по возможности захватить порт Антверпен, имеющий теперь жизненно важное значение.
ПОСЛАНИЕ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
5 января 1945 г.
На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Согласно полученному сообщению, наш эмиссар, главный маршал авиации Теддер, вчера вечером находился в Каире, будучи связанным погодой. Его поездка сильно затянулась не по Вашей вине. Если он еще не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным.
ПОСЛАНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ ВЕЛИКОБРИТАНИИ
7 января 1945 г.
Получил вечером 7 января Ваше послание от 5 января 1945 г.
К сожалению, главный маршал авиации г-н Теддер еще не прибыл в Москву.
Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на Западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандующего решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему Центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать для того, чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам.
ПОСЛАНИЕ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
9 января 1945 г.
1. Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру только для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача!
2. Битва на Западе идет не так уж плохо. Весьма возможно, что гунны будут вытеснены из своего выступа с очень тяжелыми потерями. Это битва, которую главным образом ведут американцы, и их войска сражались прекрасно, понеся при этом тяжелые потери.
Мы и американцы бросаем в бой все, что можем. Весть, сообщенная Вами мне, сильно ободрит генерала Эйзенхауэра, так как она даст ему уверенность в том, что немцам придется делить свои резервы между нашими двумя пылающими фронтами. В битве на Западе согласно заявлениям генералов, руководящих ею, не будет перерыва.
ПОСЛАНИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ ВЕЛИКОБРИТАНИИ
15 января 1945 г.
Сегодня имел беседу с маршалом Теддером и сопровождающими его генералами. Мне кажется, что взаимная информация получилась достаточно полная, о чем Вам, должно быть, доложит маршал Теддер. Должен сказать, что маршал Теддер произвел на меня очень хорошее впечатление.
Несмотря на неблагоприятную погоду, наступление советских войск развивается по намеченному плану. Приведены в движение войска всего Центрального фронта - от Карпат до Балтийского моря. Немцы бешено сопротивляются, но вынуждены отступать. Надеюсь, что это обстоятельство облегчит и ускорит намеченное генералом Эйзенхауэром наступление на Западном фронте.
ПОСЛАНИЕ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ВЕЛИКОБРИТАНИИ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ СССР
17 января 1945 г.
Я очень благодарен Вам за Ваше послание, и я очень рад, что маршал авиации Теддер произвел на Вас такое благоприятное впечатление.
От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и принести поздравления по случаю того гигантского наступления, которое Вы начали на Восточном фронте.
Вам, несомненно, теперь известны планы генерала Эйзенхауэра, и в какой степени осуществление их было задержано превентивным наступлением Рундштедта. Я уверен, что на всем нашем фронте бои будут идти непрерывно. Британская 21-я армейская группа под командованием фельдмаршала Монтгомери начала сегодня наступление в районе к югу от Реормонда.
2
Одно из самых значительных наступлений Красной Армии началось 12 января 1945 года. От берегов Янтарного моря до лесистых отрогов Карпатских гор обрушились на гитлеровскую армию советская техника, бомбы, снаряды; ринулись на позиции немецких войск безудержные в своем стремлении добить врага в его логове русские солдаты. Вражеская оборона была взломана на протяжении тысячи двухсот километров. В огромный прорыв устремлялись все новые подразделения, развивая наступление и закрепляя успех Красной Армии. Большие потери в технике, в людских резервах, быстрый отход немецких частей, не способных противостоять ударам русского оружия, заставили Гитлера отказаться от дальнейшего развития операции на Западном фронте под Арденнами и перебросить 5-ю и 6-ю танковые армии на Восток, чтобы сдержать расширяющееся наступление советских войск. Красная Армия выполнила свой союзнический долг и в который уже раз приняла удар на себя, спасая западноевропейскую цивилизацию и заокеанских солдат от гитлеровских пришельцев!
Позднее в своих мемуарах Уинстон Черчилль, характеризуя эту переписку со Сталиным, отметил ее как "прекрасный образец быстроты, с которой можно было вершить дела в высших сферах союзников". Далее бывший премьер-министр Великобритании говорит, что "со стороны русских и их руководителей было прекрасным поступком ускорить свое широкое наступление, несомненно, ценой тяжелых людских потерь. Эйзенхауэр действительно был очень обрадован".
Сам Дуайт Эйзенхауэр вспоминает:
"В начале 1945 года с одобрения Объединенного англо-американского штаба я направил в Москву главного маршала авиации Теддера. Ему предстояло договориться по конкретным вопросам координации наших действий. Его сопровождали генерал-майор Гарольд Балл и бригадный генерал Беттс, толковые американские офицеры из штаба верховного командования союзных экспедиционных сил. Теддер получил полномочия передать русскому военному руководству полную информацию относительно наших планов на конец зимы и весну, а также получить аналогичную информацию относительно планов русских.
Нам уже было известно, что русские готовились в ближайшее время начать наступление в западном направлении с исходных рубежей вокруг Варшавы. Мы знали, что они сосредоточили войска для наступления в начале года, но ввиду плохих условий местности и особенно из-за густых туманов и облачности, мешавших использованию авиации, откладывали наступление до установления более благоприятных погодных условий. Через Объединенный англо-американский штаб мы узнали, что, даже если погодные условия не улучшатся, наступление русских начнется не позднее 15 января. Оно началось 12 января и успешно развивалось.
Главный маршал авиации Теддер и его коллеги прибыли в Москву, когда это наступление уже началось. Генералиссимус Сталин и советские военные руководители приняли их с исключительным радушием. Последовал исчерпывающий обмен информацией относительно будущих планов. Генералиссимус информировал нашу миссию о том, что, даже если их нынешнее наступление не достигнет намеченных целей, русские проведут серию непрерывных операций, которые по крайней мере не позволят немцам произвести переброску подкреплений на Западный фронт за счет снятия частей с русского фронта.
Этот непосредственный контакт привел к тому, что Объединенный англо-американский штаб разрешил мне поддерживать прямую связь с Москвой по вопросам, имевшим чисто военный характер. Позднее, в ходе кампании, моя интерпретация этих полномочий резко оспаривалась премьер-министром Черчиллем, и это только подтверждало старую истину, что невозможно полностью отделить политику от военной деятельности".
К существу последней фразы Эйзенхауэра, непосредственно связанной с нашим повествованием, мы еще вернемся.