5
Когда Вернеру фон Шлидену передали, что его вызывают в гестапо, слышавшие это сослуживцы многозначительно переглянулись.
Вернеру недавно присвоили майорское звание и назначили временно исполняющим обязанности начальника отдела вооружения. Такой прыжок вверх, через должность заместителя, вызвал кривотолки и определенное чувство отчужденности к фон Шлидену у его коллег. Правда, внешне все выглядело весьма субординационно, пресловутый немецкий порядок соблюдался неукоснительно, но Вернер прекрасно понимал, что говорят о нем сослуживцы за спиной.
Вот и сейчас, не успела захлопнуться за ним дверь, как в отделе на все лады принялись обсуждать возможные причины вызова новоиспеченного майора в гестапо.
По городу Вернер фон Шлиден шел пешком, многие улицы были перекрыты баррикадами, колючей проволокой и рогатками. На машине его путь удлинился бы в несколько раз.
Вернер не знал, зачем его вызывают в гестапо, но днем раньше звонил Вильгельм Хорст и предупредил, что хочет его видеть у себя.
Майор Вернер фон Шлиден пересек площадь перед Северным вокзалом и вошел в узкий проулок, в глубине которого находилось здание главного отдела гестапо. Теперь дорогу сюда перекрыл полосатый шлагбаум, охраняемый четырьмя эсэсовцами, они стояли парами с каждой стороны.
Один из них проверил документы майора и лениво показал рукой, что тот может пройти по тротуару с левой стороны, где не было ограды.
В приемной Хорста Вернер уже не увидел той миловидной женщины в форме шарфюрера СС, кажется, ее звали Элен, вспомнил майор, которую он заметил прошлой осенью, во время первого визита к оберштурмбанфюреру.
Вместо нее за пишущей машинкой возвышался здоровенный парень с гривой рыжих, почти огненных волос, в черном мундире, который был ему явно тесен. Черная повязка пересекала его лицо, закрывала левый глаз.
Вернера никто не встречал ни у входа, ни в приемной. Рыжий циклоп не обращал на фон Шлидена ни малейшего внимания и стучал на машинке.
Майор в нерешительности остановился, хотел было обратиться к одноглазому секретарю, но в это время дверь из кабинета Хорста отворилась, и оттуда вышел оберштурмбанфюрер. Увидев Вернера, он, улыбаясь, приветствовал его, обнял за плечи и повел к себе.
- Вот что, майор, - сказал Хорст, когда они уселись поудобнее и закурили, - нам, или точнее, мне лично необходимо вот такое количество взрывчатки.
Он протянул фон Шлидену исписанный цифрами листок.
Вернер быстро пробежал его и откинулся на спинку кресла.
- Ого! - сказал он. - Куда так много? Ведь этого хватит, чтобы взорвать весь Кенигсберг…
- Не преувеличивайте, Вернер. И полегче с такими заявлениями. Так уж и весь Кенигсберг… И не задавайте лишних вопросов. Вы должны представить мне списки частей и отдельных складов, где мы возьмем эту взрывчатку. Разбросайте общее количество так, чтоб в частях ничего не заподозрили. Мое задание санкционировано высшим начальством и для вас абсолютно секретно.
- И я снова буду вас сопровождать?
- Нет, в этом необходимости нет, майор. Ваша задача сугубо техническая. С остальным мы справимся сами. Итак, помните - завтра…
- Будет исполнено, оберштурмбанфюрер! - ответил Вернер. - Этот листок я могу взять с собой?
- О да, только не потеряйте. Потом отдадите его лично мне. Так сказать, в собственные руки.
- Я могу идти? - сказал Вернер.
- Подождите, Вернер…
Хорст как-то странно взглянул на майора.
Уже поднявшийся было из кресла Вернер фон Шлиден внимательно посмотрел на оберштурмбанфюрера и снова сел.
- Где-то вы были неосторожны, Вернер, - сказал Хорст. - Должен сказать, что я нарушаю служебный долг, но вы мой друг, Вернер. В наше смутное время это, пожалуй, единственная ценность…
- Я не понимаю вас, Вилли. О какой моей неосторожности вы говорите?
- Не буду вас ни о чем спрашивать, Вернер. Вы делаете свое дело, я делаю свое. Но учтите: вами интересуется оберст фон Динклер.
- Оберст фон Динклер? Но ведь его святая обязанность интересоваться всеми офицерами, поскольку полковник возглавляет военную контрразведку… И я не вижу в этом, право, ничего предосудительного, оберштурмбанфюрер.
"Очень хорошо, - подумал Вернер, - прикрытие сработало… Спасибо товарищам. Теперь ты мой самый надежный "телохранитель", Вилли Хорст!"
- Ладно, - сказал Вильгельм Хорст, - оставим этот разговор. Я вам ничего не говорил. Но имейте в виду, Вернер, это гораздо серьезнее, чем вы думаете. Говорю вам об этом как друг, и…
- Договаривайте, Вилли.
- В другой раз, дорогой Вернер, в другой раз…
6
На скрещении дорог Метгеттен - Кенигсберг и Кенигсберг - Пиллау стоял коренастый обер-лейтенант, судя по знакам различия, танкист.
Он переминался с ноги на ногу и нетерпеливо поглядывал в сторону от Кенигсберга, верно, ожидая попутную машину.
Некоторое время шоссе было пустынным, и офицер несколько раз с явным раздражением посмотрел на часы.
Наконец со стороны Метгеттена показался приземистый пятнистый бронетранспортер. Когда он выехал на основное шоссе и стал выворачивать влево, на Кенигсберг, офицер решительно шагнул на середину дороги и поднял вверх руку.
Водитель резко затормозил и приоткрыл дверцу. Офицер сел рядом, и машина двинулась вперед.
В районе Иудиттена бронетранспортер остановил патруль полиции порядка. Не вставая с места, офицер протянул старшему патруля свои документы. Старший патруля взглянул на них и приложил два пальца к козырьку шапки. Водитель сидел неподвижно за рычагами.
- Можете ехать, - сказал старший патруля. - Только возьмите влево, двигайтесь через Амалиенау. Впереди дорога перекрыта, разбирают развалины после ночной бомбардировки.
Через час после того, как офицер-танкист остановил на шоссе бронетранспортер, его можно было увидеть у здания Центрального телеграфа, а через два часа он был уже неподалеку от форта "Ден Дона".
Если б комендант лагеря военнопленных встретил этого офицера на улице, вряд ли бы он узнал в нем того русского пленного, прекрасного механика, мастера на все руки, давно ликвидированного службой СД. Август Гайлитис, в кармане которого лежали безупречные документы, отлично справлялся с ролью немецкого офицера.
7
Майор Вернер фон Шлиден не любил приглашать к себе кого бы то ни было в гости. С друзьями он встречался на их квартирах, в ресторане или еще где-нибудь. Только на это обстоятельство никто не обращал внимания, ибо кошелек Вернера всегда был широко открыт для приятелей, друзей и собутыльников, и этого для них было достаточно.
На этот раз Янус изменил своим привычкам. На этот раз у него в гостях был оберштурмфюрер СС Гельмут фон Дитрих.
Причина для кутежа была основательная: присвоение фон Шлидену майорского чина. Накануне Вернер, выполнив задание Вильгельма Хорста, побывал в гестапо и встретил там Гельмута.
- Жду с ответным визитом, - сказал майор. - В субботу приглашаю тебя к себе. Отметим теперь мое звание.
- А дамы будут? - подмигнул оберштурмфюрер.
- Я предпочел бы мужскую компанию, но желание друга - мое желание, - улыбнулся Вернер. - Кстати, Гельмут, как-то осенью я видел здесь неплохую девушку…
- Элен? У вас хороший вкус, герр майор. Девочка получила первое офицерское звание СС и теперь служит в личной канцелярии самого Беме. Такой товар не залеживается… Но я думаю, старый добрый Кенигсберг не оскудел еще совершенно, и вечер мы проведем на высоком уровне.
- Итак, в субботу в двадцать ноль-ноль, - сказал Вернер фон Шлиден.
Оберштурмфюрер кивнул, они подали друг другу руку и разошлись.
…Гельмут фон Дитрих опоздал на целый час, и Вернер стал уже беспокоиться, что тот не придет совсем. "Что я буду делать тогда? - думал он, меняя пластинки с танго и фокстротами и танцуя по очереди с Ирмой и ее подругой Лизхен. Дело осложнялось тем, что обе женщины и Гельмут тоже собирались остаться у майора фон Шлидена до утра.
За тщательно завешенным окном моросил теплый весенний дождь. За окнами в сгустившихся сумерках притаился большой истерзанный город.
Вернер фон Шлиден занимал уютную квартиру из трех комнат в одном из кварталов Шарлоттенбурга. Обставленная старинной мебелью квартира эта ничем не выдавала холостяцкого положения ее хозяина.
Саксофон замурлыкал очередное танго, и майор склонил голову, приглашая Ирму. Вдруг раздался звонок. Вернер извинился и пошел открывать.
- Доннер-веттер! - сказал Гельмут вместо приветствия.
- Тысяча извинений, Вернер. Никак не мог выбраться пораньше. Этот твой Хорст…
- Почему мой? - возразил фон Шлиден, принимая морскую шинель оберштурмфюрера. - Он скорее твой, Гельмут. Но лучше поздно, чем никогда. Идем, я тебя познакомлю.
8
- Вы пойдете в Кенигсберг на связь со Слесарем, - сказал подполковник Климов Августу Гайлитису.
После встречи в дивизионном "Смерше" и сдачи всех материалов и сведений, принесенных Гайлитисом, Алексей Николаевич приказал ему отдыхать трое суток, набираться сил для выполнения нового задания.
Но уже на второй день Гайлитис явился к подполковнику и сказал, что это преступление - отдыхать, когда кругом такое делается, и что он уже наотдыхался, когда валялся в сарае на сене с простреленной рукой.
И Климов решил, они оба к тому времени уже были в Гумбиннене, отправить Августа Гайлитиса обратно в Кенигсберг.
- Завтра в двенадцать часов дня, - сказал он, - вы пойдете в Кенигсберг на связь со Слесарем.
Этими словами начал разговор подполковник на следующий день.
- У Слесаря вышла из строя рация. К сожалению, он не мог решить эту проблему на месте. Вы доставите ему запасные части, у него получите новые сведения от Януса. Речь будет идти о системе оборонительных сооружений Кенигсберга. Понимаете, как это важно сейчас… Слесарю скажите, что мы имеем информацию о намерении немцев подготовить для нас в Кенигсберге какую-то пакость. Большего, к сожалению, не знаем. Пусть предупредит Януса, а тот попробует выяснить, что задумали нацисты.
- Если есть дополнительные данные о "вервольфе", - продолжал Климов, - пусть Слесарь незамедлительно передаст их с нами. Уже есть случаи вылазок этих "оборотней". Нужно предотвратить это в зародыше… Ваша форма и документы готовы. Переброской в Кенигсберг будет руководить майор Петражицкий. В качестве прикрытия начальник армейской разведки выделяет четверых ребят во главе со старшим лейтенантом Новиковым.
Через два дня Август Гайлитис, он же обер-лейтенант Карл Шлосман, ходил по перерезанным баррикадами улицам Кенигсберга.
9
Приказ Гитлера о "Выжженной земле"
Приказ
Фюрер отдал 19.03.1945 г. следующий приказ:
Содержание: о разрушении объектов на территории Германии.
Борьба за существование нашего народа заставляет также и на территории Германии использовать все средства, которые могут ослабить боеспособность противника и задержать его продвижение. Необходимо использовать все возможности, чтобы непосредственно или косвенно нанести максимальный урон боевой мощи противника. Ошибочно было бы полагать, что после возвращения потерянных территорий можно будет снова использовать не разрушенные перед отступлением или выведенные из строя на незначительный срок пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства. Противник оставит нам при своем отступлении лишь выжженную землю и не посчитается с нуждами местного населения.
Поэтому я приказываю:
1. Все находящиеся на территории Германии пути сообщения, средства связи, промышленные предприятия и предприятия коммунального хозяйства, а также материальные запасы, которыми противник может в какой-либо мере воспользоваться, немедленно или по прошествии незначительного времени подлежат уничтожению.
2. Ответственность за уничтожение возлагается: на военные командные инстанции в отношении всех военных объектов (включая дорожные сооружения и средства связи), на гауляйтеров и государственных комиссаров обороны в отношении всех промышленных предприятий, предприятий коммунального хозяйства, а также всякого рода материальных запасов. Войска должны оказывать гауляйтерам и государственным комиссарам обороны необходимую помощь в выполнении стоящих перед ними задач.
3. Настоящий приказ немедленно довести до сведения всех командиров. Все распоряжения, противоречащие данному приказу, утрачивают свою силу.
10
- Мы идем, отбивая шаг!
Пыль Европы у нас под ногами!
Гордо реет нацистский флаг!
Кровь и ненависть, кровь и пламя!
Багровый от обильного количества алкоголя, выпитого за столом, в расстегнутом мундире, Гельмут отбивал в такт ножом по столу, другой рукой, обнимая за талию хорошенькую Лизхен, подругу Ирмы, несколько презрительно посматривавшей на оберштурмфюрера: Ирма терпеть не могла эсэсовцев вообще, Дитриха в особенности.
Вернер фон Шлиден довольно улыбался: вечер получился отличный. Стол был отменный, напитков достаточно, а сделать это в осажденном Кенигсберге не так-то просто. И Лизхен с Гельмутом быстро нашли общий язык. Слава аллаху, вино и женщины хорошо развязывают языки.
Вскоре после того, как пришел Дитрих, Ирма вышла на кухню. За нею следом подался майор.
- Что у тебя общего с этим мерзавцем? - зло спросила она, швыряя тарелки с закуской на поднос.
- Ирма, дорогая, ведь мы договорились с тобой! Будь умницей… Ты ведь знала, что будет Гельмут. Так надо, пойми меня. Бери пример с Лизхен. Она просто расцвела при виде такого бравого молодца.
- Лизхен - курица. Может быть, и мне прикажешь строить ему глазки, да?
- Перестань, Ирма. Ты хозяйка в этом доме и веди себя как хозяйка.
Вернер обнял Ирму и притянул к себе.
- Ты у меня хорошая, добрая, умная, - сказал он. - Знаешь, не всегда приходится делать то, что тебе нравится… Я очень устал сегодня, очень устал, маленькая. И будь повеселее.
- Ты знаешь, Вернер, сегодня произошла странная история, - сказала Ирма. - У меня есть двоюродный брат, его зовут Альфред, Альфред Шернер. Он давно служит в СС, еще до войны. Вернее, служил…
- Погиб на фронте? - спросил фон Шлиден.
- Тут все не так просто, - задумчиво произнесла Ирма. - Я была еще маленькой девочкой, а мой кузен вовсю уже разгуливал по Тильзиту в коричневой рубашке. Потом перебрался в Кенигсберг, позднее забрал свою мать, тетю Ильзу, отец его погиб под Верденом… За все это время мы почти не виделись с Альфредом, но я помнила, что в мои детские годы он всегда был добр ко мне. И вот месяц назад я узнаю от тети Ильзы, что штурмбанфюрер Альфред Шернер погиб смертью героя на Восточном фронте. А сегодня…
- Что произошло сегодня, моя маленькая? - ласково спросил Вернер.
- Сегодня я встретила Альфреда на Шиденбургштрассе!
- Ты обозналась, Ирма, - недоверчиво улыбнулся Янус. - В нашей армии, а в СС особенно, учет покойников налажен на высоком уровне. Ошибочное извещение исключено. Ты попросту обозналась!
- Я сама так подумала, когда он, этот мужчина, опирающийся на массивную трость, наверно, ранен в ногу, сказал мне голосом Альфреда: "Извините, фройлен, только у меня другое имя".
- Ты окликнула его?
- Конечно! Ведь это же был Альфред! Но этот человек не признался…
- И что было потом?
- Вот это и не дает мне покоя, Вернер. Когда я извинилась перед ним, этот человек вдруг подмигнул мне и прижал палец к губам. Нет, Вернер, это был Альфред Шернер! Но почему извещение о смерти? Почему он, офицер СС, разгуливает по Кенигсбергу в гражданской одежде?
- Тут может быть два варианта, Ирма, - спокойно ответил ей Янус. - Первый. Ты ошиблась… А подмигивание этого типа надо отнести к попытке вступить в контакт с такой хорошенькой девушкой.
- Он сразу повернулся и ушел.
- Успокойся… Второй вариант. Твой кузен выполняет особое задание. И про вашу встречу никому ни слова! Надеюсь, ты не успела еще рассказать обо всем тете Ильзе?
- Не успела… Ты один знаешь об этом.
- И хорошо, и прекрасно. Не тревожь старуху. Она поднимет шум и сорвет задание сына. Забудь об этой встрече. Твой брат погиб на Восточном фронте. И все! Твой брат погиб… Запомнила?
- Да, - сказала Ирма.
- Умница, - сказал Вернер и нежно коснулся губами ее щеки.
- А теперь пойдем к нашим гостям.
"Это четвертый, ставший мне известным случай, когда на эсэсовских офицеров приходят похоронки, а те оказываются живы, - подумал Янус. - Это уже система. Значит, Альфред Шернер, штурмбанфюрер… Живет под чужим именем, обладает, разумеется, "железными" документами по поводу тяжелого ранения и последующего увольнения из вермахта. Не исключено, что этот "покойник" из СС является одним из руководителей отрядов прусских "оборотней". Надо добыть его фотографию. Пригодится, когда будем вскрывать подпольную сеть "вервольфа". Придумать предлог посмотреть семейный альбом Ирмы…"
За столом много пили, ели, танцевали. Гельмут уже выходил со своей новой подругой в соседнюю комнату, а когда вернулся к столу, его щека была вымазана губной помадой.
Снова пили, хором пели "Стражу на Рейне", "Хорст Вессель". Гельмут заверял дам, что "Дас Дритте Райх" бессмертен и расстреливает дезертиров, приглашал принять участие в казнях, обещая приготовить для прелестных фройлен парочку "этих паршивых трусов".
Лизхен с нескрываемым интересом смотрела на своего "сверхчеловека", Ирма больше молчала, а оберштурмфюрер вновь и вновь наполнял рюмки, не забывая при этом предложить тост за победу фюрера, "наших фройлен" и "моего лучшего друга Вернера".
Они пили, танцевали и пели, а в нескольких километрах от города русские батареи занимали огневые позиции. И так много было орудий, что друг от друга отделяло их всего несколько метров.
Бутылки, стоявшие на столе, опустели. Вернер поднялся и прошел на кухню, чтобы откупорить новые.
Вслед за ним в кухню ввалился Гельмут фон Дитрих. Пошатываясь, он подошел к окну и отдернул штору.
- Что ты делаешь?! Свет!
Гельмут махнул рукой. Майор щелкнул выключателем и встал рядом у окна. Оберштурмфюрер прижался к стеклу лбом и смотрел в безглазую ночь, где были дождь и искалеченный город.
- Что с тобой? - сказал Вернер. - Тебе плохо?