- Плохо, очень плохо, мой друг, - тихо сказал Гельмут. - Там, перед девками, я храбрился, а на душе у меня… Если бы ты знал, как погано у меня на душе, Вернер. Знаешь, иногда…
Он не договорил. Вернер обнял его за плечи.
- Перестань. Будь мужчиной, Гельмут. Выше голову! Не все еще потеряно.
- Не все, это верно. Но из этого города мы уйдем. А я ведь родился здесь, Вернер…
Дитрих сжал кулаки.
- Но Кенигсберг им не достанется тоже!
Гельмут схватил открытую майором бутылку и стал жадно глотать из горлышка жгучую жидкость.
Потом с силой поставил ее на стол и отер губы обшлагом мундира.
- Пусть, - крикнул он, - пусть приходят! Пусть приходят, и костер пожрет их вместе с тем, что мы здесь оставим!
- Костер? - спросил Вернер фон Шлиден.
- Да, "Костер"! - сказал Гельмут. - "Костер Нибелунгов".
11
Из речи рейхсминистра пропаганды Йозефа Геббельса, произнесенной им на митинге национал-социалистской партии в Берлине и опубликованной в газете "Кенигсбергерцайтунг":
"Братья, друзья! Большевики, собрав свои силы, на отдельных участках сумели прорвать нашу стойкую оборону и кое-где вступили на священную землю фатерланда! Это не должно обескураживать нас. Каждый немец понимает, что война немыслима без временных неудач, которые рано или поздно ликвидируются сильнейшим. Сильнейшей стороной являемся мы - это бесспорно…
Чтобы оказать наиболее действенное сопротивление русским, фюрер призывает нас создать новую, еще невиданную ранее организацию для борьбы с противником на временно оккупированной им территории. Это будет "вервольф". Волк-оборотень, персонаж из милой нашему сердцу детской сказки, оживает, чтобы показать большевикам свои стальные зубы!
Отдадим свои сбережения и силы для создания тайных складов оружия и продовольствия. Волк-оборотень должен быть сытым, сильным и вооруженным до зубов!
Друзья! "Фольксштурм", "вервольф", новое оружие и фюрер - вот что спасет отечество!
Наша победа неизбежна!"
12
Веселье в квартире майора Вернера фон Шлидена стало убывать - гости притомились, да и выпито было немало. Хозяин уже прикидывал, как поудобнее ему разместить у себя на ночь Гельмута и белокурую Лизхен, как вдруг резко постучали во входную дверь.
Дитрих вопросительно посмотрел на Вернера.
Майор пожал плечами.
- Я никого не жду, - сказал он. - Пойду открою.
Вставая перед дверью так, чтобы оказаться за нею, когда дверь откроется, этой своей привычке, отработанной еще в специальной школе, Янус следовал всегда и всюду, майор фон Шлиден спросил:
- Кто там?
- Гестапо! - рявкнули из-за двери грубым голосом.
Вернер помедлил немного, улыбнулся и открыл дверь.
За нею стоял ухмыляющийся Вильгельм Хорст. Он держал под руку ту самую блондинку, которую еще осенью Вернер видел у Хорста в приемной.
- Испугались, герр майор? - спросил оберштурмбанфюрер. - Право, вас стоит арестовать за то, что вы отмечаете присвоение вам майорского звания, а нас с Элен не позвали в гости.
- А ордер на арест у вас с собой, оберштурмбанфюрер? - спросил Янус.
- Вот он, наш с Элен ордер! - воскликнул Вильгельм Хорст и поднял увесистый саквояж. - Коньяк и настоящее шампанское!
- Тогда отдаюсь правосудию, - сказал фон Шлиден и поднял руки. - Милости прошу, оберштурмбанфюрер, и вас, милая фройлен. Входите!
- Ее зовут Элен, - сказал Хорст. - Офицер СС Элен Хуберт.
Когда оберштурмбанфюрер вошел в переднюю, Вернер шепнул ему на ухо:
- Здесь ваш Дитрих, Вилли.
- Я знаю, - ответил Хорст, - И это не самый худший случай.
Приход новых гостей да и шампанское тоже подняли у остальных настроение.
Даже Ирма повеселела, ей, недолюбливавшей эсэсовцев, понравился веселый и обаятельный Хорст, умеющий показаться человеком из высшего общества. Оберштурмбанфюрер тонко шутил, говорил ненавязчивые комплименты женщинам, а когда стали танцевать, менял своих партнерш, строго соблюдая очередь и ничем не выделяя Элен, которую привел с собою.
Танцевал с нею и Вернер.
Потом, когда он вышел с Дитрихом на кухню, фон Шлиден хотел взять там нераскрытую еще пачку сигарет, Гельмут сказал ему:
- Не кладите глаз на эту нашу красотку, Вернер.
- О чем вы, Гельмут? - удивленно спросил майор.
- Я говорю про Элен Хуберт, - пояснил Дитрих, с приходом Хорста переставший налегать на коньяк и заметным образом протрезвевший. - Не вздумайте ею увлечься. Не знаю, с кем она спит: с моим шефом Хорстом или даже с самим Беме, а может быть, и с тем и с другим, но вы рискуете нажить себе крупные неприятности, дорогой майор.
- Мое внимание к Элен не выходит за пределы хозяйского долга гостеприимства, Гельмут, - возразил Вернер фон Шлиден. - Поэтому я…
- Предупредил вас и ладно, - уже пьяным голосом - развезло после шампанского, - пробормотал Дитрих. - Элен вовсе не женщина. Это наша гестаповская овчарка в женском платье. Лично я лег бы с ней только по приказу фюрера. По мне женщины вроде Лизхен. Курочки… Люблю курочек, Вернер! Белокурых курочек… Помню, когда я был в России, то стрелял кур из парабеллума.
Он вдруг выпрямился, сделал зверское лицо и оглушительно заорал на ломаном русском языке:
- Матка! Курка, яйка, млеко! Давай-давай!
Вернер фон Шлиден искренне, от души рассмеялся.
13
21 июня 1957 года в Нью-Йорке был арестован советский разведчик - чекист Рудольф Иванович Абель, который проживал под именем скромного художника Эмиля Гольдфуса.
Дело Абеля тянулось в различных судебных инстанциях около трех лет.
Когда перед началом судебного процесса в Соединенных Штатах Америки над Рудольфом Ивановичем Абелем его защитника, адвоката Джеймса Донована спросили, на чем он думает построить защиту обвиняемого, Донован ответил: самый выигрышный момент в этом деле то обстоятельство, что все знавшие Абеля считали его стопроцентным американцем.
Во время судебного следствия, обращаясь к присяжным заседателям, в своей защитительной речи адвокат полковника Абеля сказал: "Если б мой подзащитный на самом деле был американцем, то наша нация должна была бы гордиться таким сыном…"
Этот пример еще одно доказательство тому, как необходима разведчику полная адаптация в той стране, гражданином которой он является согласно разработанной для него "легенде". Если мы до конца поймем, что Янус сумел выполнить это главное условие своей работы, то для нас не будет неожиданной та откровенность, с которой Гельмут фон Дитрих поведал своему другу столь важную тайну. Впрочем, не будь этого случая, Янус искал бы другие пути…
Теперь Сиражутдина Ахмедова-Вилкса надежно прикрыли товарищи из Центра. Вернеру фон Шлидену не надо больше опасаться оберштурмбанфюрера Вильгельма Хорста. Но это вовсе не значит, что Янус может чувствовать себя как у Христа за пазухой. Главное - впереди. Война нервов приближается к концу. Подходит время, когда пригодится и умение метко стрелять из пистолета…
14
Генерал Вилкс сидел у себя в кабинете и перечитывал подробную сводку о мероприятиях по выявлению немецкой агентуры, которую переслал ему из Восточной Пруссии подполковник Климов.
Послышался низкий зуммер засовского телефона. Арвид Янович оторвался от бумаг и поднял трубку.
- Быстренько собирайся, Арвид Янович, - послышался взволнованный голос начальника Главного разведывательного управления Генштаба Красной Армии. - И ко мне… Нет, ко мне не надо. Опоздаем… Спускайся вниз, к моей машине. Сейчас едем. Да! Самое главное чуть не забыл… Возьми с собой материалы по "вервольфу", не все, конечно, основные, будешь докладывать. И побыстрее! Я сейчас спускаюсь. Вместе поедем…
Удивленный необычным многословием своего шефа, который особой разговорчивостью не отличался, генерал Вилкс все же спросил:
- Куда мы едем? Кому я должен докладывать?
- В Кремль. Товарищу Сталину, - обретя присущую ему лаконичность выражений, ответил начальник ГРУ.
- Мы пригласили вас, генерал Вилкс, по рекомендации начальника Генерального штаба, который считает вас и ваших сотрудников самыми компетентными специалистами по части немецких диверсионных отрядов "вервольф", - сказал Сталин. - Соответствует ли это действительности?
Арвид Янович хотел пожать плечами, ему было непривычно отвечать на так поставленные вопросы, но генерал правильно понял, что здесь такой жест будет неуместен, сдержался, незаметно для окружающих вздохнул.
- Наши люди и в Москве, и по ту сторону фронта занимались "вервольфом" еще до того, как был подписан приказ Гиммлера о создании этих отрядов, товарищ Сталин, - ответил Арвид Янович. - Накоплена значительная информация, а на территории Восточной Пруссии уже выявлены и обезврежены первые подпольные организации "вервольф", вскрыты десятки тайников с оружием и боеприпасами.
- Расскажите подробнее, товарищ Вилкс, - попросил Сталин.
Вместе с начальником ГРУ они примчались в Кремль, где у Спасской башни их машину остановили, предложили выйти и тщательно проверили документы. Затем машину охрана отправила обратно, а двух генералов разведки проводил через площадь в приемную Сталина приземистый, плотный майор. Но до того, как зайти в приемную, майор завел их в небольшую комнату, уставленную сейфами, там сидел за письменным столом веснушчатый и голубоглазый капитан. Он, вежливо улыбаясь, предложил генералам сдать личное оружие, записал номера пистолетов в толстый журнал, напоминавший амбарную книгу, они расписались в книге и с пустыми кобурами, сопровождаемые угрюмым, неразговорчивым майором, пошли дальше.
В приемной генералы ждали четверть часа. Затем, повинуясь какому-то неслышному сигналу, по крайней мере внимательный Вилкс ничего не заметил и не услышал, секретарь Сталина поднялся и молча показал рукою на дверь в кабинет вождя.
За длинным столом для заседаний Политбюро, стоявшим справа от входной двери, за дальним его торцом они увидели Сталина, который повернулся на звук открываемой двери и внимательно смотрел на входивших разведчиков. По левую его руку сидели Молотов и Щербаков, а подальше, через несколько стульев, ближе к противоположному торцу, расположился заместитель Верховного Главнокомандующего Василевский, временно исполняющий сейчас обязанности командующего 3-м Белорусским фронтом.
Сталин кивнул в ответ на доклад начальника разведуправления и показал рукой на стулья по правой стороне. Генералы сели посередине.
- Наш человек в Кенигсберге передал интересные подробности о "вервольфе", товарищ Сталин, - продолжал рассказывать Арвид Янович. - Оказывается, сама идея эта принадлежит генералу Рейнгарду Гелену.
- Это начальник отдела ОКХ "Иностранные армии - Восток", - пояснил Василевский.
- Я знаю, - просто сказал Сталин. - Продолжайте, генерал.
- Самое неожиданное в том, - заговорил вновь Арвид Янович, - что Гелен принялся разрабатывать план будущего немецкого подполья, исходя из опыта боевых групп польской Армии Крайовой. В частности, детальному изучению подвергалась деятельность ее командующего генерала Тадеуша Бур-Комаровского, который во время Варшавского восстания попал к гитлеровцам в плен.
Сталин нахмурился. Генерал Вилкс не знал, что любое упоминание о том восстании было неприятно вождю, но его никто не предупредил, и теперь было поздно. Правда, Александр Михайлович Василевский сделал было некое остораживающее Вилкса движение, но Арвид Янович сидел к заместителю Верховного Главнокомандующего вполоборота и ничего не заметил. Тем не менее генерал Вилкс уловил перемену в настроении Сталина и запнулся. Но тот уже овладел собой и мягко провел рукою в воздухе, как бы снимая возникшее психологическое напряжение.
- В Бреславле немцы сосредоточили роту фронтовой разведки, товарищ Сталин, этой роте генерал Гелен поручил изучить опыт подпольщиков Армии Крайовой. Там же переводились на немецкий язык приказы, планы и другие оперативные документы Бур-Комаровского и тут же переправлялись в отдел "Иностранные армии - Восток", самому Гелену. Собрав и изучив весь аковский материал, генерал Гелен представил командованию свой план создания подпольных боевых отрядов по шестьдесят человек в каждом. Гелен определил и их основные задачи: военный шпионаж, тотальная разведка в нашем тылу, подготовка мятежей и восстаний против советских оккупационных властей, создание террористических групп для убийства наших офицеров из-за угла, оборудование тайных радиостанций, печатная и устная антисоветская пропаганда…
- Серьезный у нас с вами противник, этот Гелен, - заметил Сталин.
- Вальтер Шелленберг, начальник VI управления РСХА, узнал о докладе Гелена, добыл его и передал Гиммлеру. И Гиммлер, который два месяца изучал доклад Гелена, перехватил у него идею. Рейхсфюрер внес незначительные поправки и присвоил себе авторство, громогласно объявив о создании на территории третьего рейха особой диверсионно-террористической организации "вервольф". Формированием ее занимается обергруппенфюрер СС Ганс Прютцман…
- Теперь мы имеем ее в собственном тылу, эту организацию "вервольф"! - слегка повысив голос, сказал Сталин, легонько стукнув сжатым кулаком по краю стола, застланного зеленым сукном. - Но советские солдаты должны воевать, не опасаясь выстрелов в спину… Вы обязаны постоянно заниматься "вервольфом", генерал Вилкс, денно и нощно, сейчас в этом главная наша задача. А вам, - Сталин внимательно глянул в лицо начальника ГРУ так, будто только сейчас обнаружил его присутствие в кабинете, - вам необходимо взять этого хитроумного Гелена на особую заметку. Не спускайте с него глаз!
- Будет сделано, товарищ Сталин, - не по-уставному ответил начальник разведуправления Генштаба.
- И вот еще что, товарищи, - продолжал Сталин. - Вы - разведчики, поэтому обязаны знать и знаете, наверное, больше, нежели члены Политбюро, и я в их числе. Хочу напомнить вам о наших ближайших военных планах, увязывая их с реальной опасностью "вервольфа". Как вам известно, войска Красной Армии вышли на берега Одера и сейчас готовятся к решительному наступлению, цель которого - Берлин. Захват его не только военная, но и политическая акция, важность и значение которой трудно переоценить. С другой стороны, союзники преодолели линию Зигфрида, окружили Рур и вышли на берега Рейна. Мы располагаем сведениями о том, что еще 15 сентября 1944 года генерал Эйзенхауэр сообщил фельдмаршалу Монтгомери следующее.
Сталин взял из папки, лежащей перед ним, листок и прочитал:
- "Ясно, что Берлин является нашей главной целью, объектом, для обороны которого противник, видимо, сосредоточит свои главные силы. Поэтому, мне кажется, нет никаких сомнений в том, что мы должны сконцентрировать всю нашу энергию и ресурсы на быстром осуществлении удара в направлении на Берлин".
- Союзники никогда не оставляли надежд на захват ими Берлина, - заметил Молотов. - На этой идее основывались их политические планы.
- Но военная обстановка вынудила их отказаться от этого плана, - сказал Сталин, - и первым понял это генерал Эйзенхауэр. 28 марта мы получили от него известие о том, что после уничтожения немецкой группировки, окруженной в Руре, союзники хотят продвигаться не на Берлин, его отделяют от них триста миль, а гораздо южнее - на Эрфурт, Лейпциг, Дрезден, в Южную Германию, к Австрийским Альпам. Генерал Эйзенхауэр считает, что союзникам целесообразнее быстро двигаться в указанном им направлении, чтобы разрезать Германию на две части, соединившись с Красной Армией где-нибудь на Эльбе.
Когда Сталин получил личное послание генерала Эйзенхауэра, его всерьез встревожила возможность создания гитлеровцами "национального редута", о котором предупреждал главнокомандующий войсками союзников. Эйзенхауэр подчеркивал, как "важно было пробиться в регион так называемого "национального редута" и разгромить там противника".