Когда она была на пике популярности? В середине восьмидесятых? Да, наверное. Гриссел вспоминал Ксандру Барнард. Невероятно чувственная блондинка с голосом как у Марлен Дитрих. Уверенная и ироничная, она не относилась к себе чересчур всерьез. Тогда она часто появлялась на экранах телевизоров, на журнальных обложках. В середине восьмидесятых Гриссел еще не пил по-настоящему и хорошо запомнил Ксандру. У нее было четыре или пять хитов, но Грисселу больше всего нравилась "Пресная вода". Подумать только, во что превратилась звезда первой величины! Бенни Грисселу стало жаль ее; кроме того, он ощутил чувство утраты и сострадания.
- Значит, вы не помните, что было вчера ночью?
- Почти ничего.
- Миссис Барнард, - сухо и официально проговорил Деккер, - у меня сложилось впечатление, что смерть мужа не очень вас огорчает.
Он ошибается, подумал Гриссел. Деккер торопится и нервничает и оттого предвзято относится к вдове.
- Да, инспектор, я не надела траур. Налейте мне джину с лимонным тоником, и тогда, может быть, у меня прояснится в голове.
На секунду Деккер смутился, но тут же расправил плечи и спросил:
- Значит, что-то вы все-таки помните?
- Достаточно для того, чтобы понимать: его убила не я.
- Вот как!
- Приходите попозже. Лучше всего часика в три. Тогда я на пике формы.
- Это невозможно.
Александра Барнард пожала плечами, словно говоря, что это не ее проблема.
- Придется взять у вас анализ на содержание алкоголя в крови.
- Валяйте.
Деккер встал:
- Позову эксперта.
Гриссел вышел следом. Толстый и Тонкий в гостиной собирали инструменты.
- Перед уходом возьмите у нее анализ крови.
- Есть, шеф, - сказал Джимми.
- Франсман, - осторожно начал Гриссел, - ты в курсе, что я алкоголик?
- Ах! - вскричал толстяк Арнольд. - Из вас выйдет славная парочка! Союз двух детективов… Как мило!
- Да пошел ты, - сказал Гриссел.
- Как раз собирался, - улыбнулся Арнольд.
- Не забудьте обработать "мерседес" на улице, - напомнил Деккер.
- Конечно. "Мерседес" у нас в списке следующим номером. - Арнольд вышел, прижимая к груди пакеты с вещественными доказательствами.
- Ну и что? - спросил Деккер, когда они остались одни.
- Франсман, я прекрасно понимаю, что она сейчас чувствует…
- Ничего она не чувствует. Муж лежит мертвый, а ей наплевать. Не сомневаюсь, это она его убила. Обычная бытовуха!
Как объяснить непьющему, какие чувства испытывает алкоголик с похмелья? Всем своим существом Александра Барнард жаждет спиртного. Она захлебывается в мутном и бурном потоке; спиртное - ее единственный спасательный трос. Уж Гриссел-то понимает.
- Франсман, ты хороший сыщик. Ты отлично поработал на месте преступления, все сделал как надо, и десять против одного, что ты прав. Но если тебе нужно признание… разреши мне попробовать! Один на один разговаривать не так страшно.
У Гриссела зазвонил мобильный телефон. Не сводя взгляда с Деккера, он достал его из кармана. Цветной детектив явно не горел желанием выполнять его просьбу.
- Гриссел.
- Бенни, это Вуси. Звоню из диспетчерской. Их, оказывается, две!
- Кого?
- Девушек. Бенни, девушек было две! Я стою в диспетчерской и просматриваю запись, сделанную камерой видеонаблюдения на Лонг-стрит. Пятеро парней гонятся за двумя девушками.
7
- Ах ты… - воскликнул Бенни Гриссел. - Говоришь, гонятся за двумя девушками? По Лонг-стрит?
- Они попали в объектив камеры без четверти два ночи. Пятеро мужчин прибежали со стороны Уэйл-стрит и двигались в сторону церкви.
- То есть… четыре квартала?
- Между Уэйл и церковью шесть кварталов. Полкилометра.
- Господи… Вуси, обычные грабители не станут гнаться за жертвой шесть кварталов, чтобы отобрать кошелек!
- Знаю. И еще. Запись недлинная, но видно - среди парней, которые гонятся за девушками, есть и чернокожие, и белые.
- Какая разница? - В нашей стране, подумал Гриссел, преступники не делятся по расовому признаку.
- Может, и никакой… Я подумал, может, они вышибалы, может, девушки поскандалили в каком-то ночном клубе, но, видишь ли…
- Вышибалы не режут горло иностранным туристкам.
- Пока еще нет, - согласился Вуси. Гриссел понимал, куда клонит его сослуживец. Ночные клубы - рассадник организованной преступности, настоящие пороховые бочки. - В общем, я объявил вторую девушку в розыск.
- Отлично, Вуси.
- Правда, не знаю, поможет ли нам это, - сказал Ндабени перед тем, как отключиться.
Гриссел видел, что Деккер с нетерпением ждет, когда он закончит разговор.
- Извини, Франсман. На мне еще дело Вуси…
- А убийством Барнарда занимаюсь я. - Деккер был явно настроен на ссору.
Такой враждебности Гриссел не ожидал, но понимал, что он идет по тонкому льду. Сыщики - народ самолюбивый, а он сейчас всего лишь "наставник".
- Ты прав, - согласился он и зашагал к двери. - Но может быть, я сумею помочь.
Деккер, хмурясь, молчал.
И только когда Бенни был уже на пороге, он произнес:
- Погоди…
Гриссел остановился.
- Ладно, - выдохнул наконец Деккер. - Поговори с ней.
Она больше не слышала их шагов. Только птичье пение, стрекот цикад да шум большого города внизу. Несмотря на тень от нависающего утеса, в овраге делалось все жарче. Но вставать ни в коем случае нельзя. Скоро они поймут, что она где-то здесь, и вернутся.
Может, пролежать здесь весь день, пока не стемнеет и она не станет невидимой? Лежать можно несмотря на жажду, несмотря на то, что в последний раз она ела вчера вечером. Если ей удастся отдохнуть, если удастся хоть немного поспать, к вечеру у нее появятся силы, и она будет в состоянии искать помощи.
Но они догадываются, что она где-то здесь.
Они позовут остальных и начнут прочесывать склон. Вернутся назад по той тропе, откуда прибежали, и осмотрят каждую щель. Стоит кому-нибудь из них подобраться поближе, и ее заметят. Расщелина, в которой она прячется, довольно мелкая. Она помнила почти всех своих преследователей. Все как один спортивные, энергичные, ловкие, сосредоточенные, уверенные в себе. Искать ее они не прекратят. Не могут себе позволить.
Придется уходить.
Она глянула вниз, на русло ручья. В кустах вился узкий каменный проход. Она должна по нему спуститься - осторожно, крадучись, бесшумно. Зачем она побежала в гору? Здесь слишком безлюдно, слишком открыто. Значит, придется спускаться в такое место, где людей побольше; там еще можно на что-то рассчитывать. Кто-нибудь, где-нибудь выслушает ее и поможет.
Она нехотя подняла голову с рюкзака, подтолкнула его вперед и выползла из-под утеса. Волочить рюкзак по земле нельзя, слишком шумно. Беглянка присела на корточки, медленно закинула рюкзак за спину, закрепила на животе. И на четвереньках принялась карабкаться по валунам - медленно, стараясь не производить никакого шума.
Гриссел вошел в гостиную и что-то прошептал на ухо Тинки Келлерман. Александра Барнард закурила еще одну сигарету; она не сводила взгляда с Тинки. Та встала и вышла. Закрыв дверь за сотрудницей Социальной службы, Гриссел, не говоря ни слова, подошел к большому викторианскому буфету с застекленными дверцами сверху и дверцами темного дерева снизу. Открыл верхнюю дверцу, снял с полки стакан и бутылку джина и сел в кресло рядом с Александрой.
- Меня зовут Бенни Гриссел, и я алкоголик. В последний раз я пил сто пятьдесят шесть дней назад, - сказал он, отвинчивая колпачок. Александра не сводила взгляда с прозрачной жидкости. Гриссел налил примерно на три пальца джина. Протянул ей стакан. Она схватила его дрожащими пальцами. Сделала первый жадный глоток и закрыла глаза.
Гриссел отнес бутылку на место. Вернувшись, сказал:
- Больше я вам дать не смогу.
Александра Барнард кивнула.
Гриссел точно знал, что она сейчас чувствует. Спиртное течет по пищеводу, словно мягкая, нежная струя, исцеляет раны и заглушает голоса, оставляя после себя гладкую серебристую полосу покоя. Он не торопил ее; пусть сделает глотка четыре, а может, и больше. Нужно дать организму время впитать небесное тепло. Вдруг он осознал, что не сводит глаз со стакана у ее губ, вдыхает запах спиртного, чувствует, как сам хочет выпить. Он откинулся на спинку кресла, сделал глубокий вдох, оглядел журналы, лежащие на столе. "Домисад", "Дизайн и интерьер". Выпуски двухлетней давности, так и не читанные. Выложены просто для красоты.
Наконец она проговорила:
- Спасибо.
Он заметил, что голос ее сделался мягче.
Александра медленно поставила стакан на стол. Рука у нее почти не дрожала. Протянула ему пачку сигарет.
- Нет, спасибо! - отказался Гриссел.
- В первый раз вижу некурящего алкоголика.
- Я пытаюсь бросить. Сокращаю количество выкуренных сигарет.
Александра Барнард щелкнула зажигалкой. В пепельнице рядом с ней высилась кучка окурков.
- Мой куратор в "Анонимных алкоголиках" - врач, - пояснил Гриссел.
- Тогда найдите себе другого куратора, - посоветовала Александра Барнард. Наверное, хотела пошутить, но неожиданно скривилась и беззвучно заплакала. Лицо исказила мучительная гримаса. Из глаз катились слезы. Она положила сигарету и закрыла лицо ладонями. Гриссел полез в карман за носовым платком. Протянул платок Александре. Но та ничего не замечала. Плечи у нее тряслись, голова поникла, нечесаные патлы снова закрыли лицо, точно занавес. Гриссел заметил, сколько в ее светлых волосах серебристых прядей. Странно… Большинство женщин в ее возрасте красятся. Интересно, почему она больше не заботится о том, чтобы выглядеть моложе? Она ведь когда-то была звездой первой величины. Отчего же она так опустилась?
Он терпеливо ждал, пока утихнут рыдания.
- Моего куратора зовут доктор Баркхёйзен. Ему семьдесят лет; он алкоголик. У него длинные волосы только на затылке; обычно он заплетает их в косичку. Он признался мне: как-то раз его дети спросили, почему он курит, и он назвал им сотню причин. Чтобы справиться со стрессом, потому что ему нравится… - Гриссел старался говорить непринужденно, он понимал, что его рассказ не имеет большого значения, ну и пусть, главное - чтобы разговор не затухал. - Выслушав отца, его дочь заявила: в таком случае он не будет возражать, если она тоже начнет курить. Тогда-то доктор и понял, что пытается обмануть самого себя. Он бросил. И сейчас пытается помочь мне. Я постепенно сокращаю количество выкуриваемых сигарет, дошел до трех-четырех штук в день…
Наконец Александра подняла голову и увидела протянутый носовой платок. Взяла его.
- Вам было трудно? - Голос у нее сел от плача. Она вытерла лицо и высморкалась.
- Завязать с алкоголем? Да. Было и есть. До сих пор. И с курением тоже.
- А я не смогла. - Она смяла мокрый платок, взяла стакан и отпила еще глоток.
Гриссел ничего не ответил. Ей надо дать время, чтобы разговориться. Он знал, что она непременно разговорится.
- Ваш платок…
- Оставьте себе.
- Я его постираю. - Александра Барнард поставила стакан на стол. - Я его не убивала.
Гриссел кивнул.
- Мы с ним давно перестали разговаривать, - продолжала она, глядя куда-то в пространство.
Гриссел старался не шевелиться, чтобы не спугнуть ее.
- Он приходит домой с работы в половине седьмого. Потом поднимается в библиотеку, стоит на пороге и смотрит на меня. Прикидывает, в каком я состоянии. Если я молчу, он спускается в кухню и ужинает там один или уходит к себе в кабинет. Или куда-то уезжает из дому. Каждую ночь он укладывает меня спать. Каждую ночь! Днем, когда я еще могу соображать, я часто думаю: может, из-за этого я и пью? Чтобы он продолжал хотя бы укладывать меня спать… Разве вам не грустно? У вас не разрывается сердце? - Слезы снова полились у нее из глаз. Они мешали ей говорить, но она упорно продолжала: - Иногда я пытаюсь его спровоцировать. Когда-то мне хорошо удавалось… Вчера ночью я… спросила его, чья сегодня очередь. Вы должны меня понять. У нас с ним… долго рассказывать… - В первый раз рыдания прорвались наружу, как если бы она вдруг осознала всю тяжесть произошедшего.
Бенни разрывался от жалости. Он снова увидел призрак той певицы, какой она была когда-то.
Александра Барнард смяла окурок.
- А он ответил: "Да пошла ты!" - и все. И снова ушел. Я закричала ему вслед: "Да, брось меня здесь!" Правда, вряд ли он меня слышал, ведь я была пьяна…
Она снова шумно высморкалась в платок.
- Вот и все. Больше я ничего не помню. Он не уложил меня спать, бросил в библиотеке, а утром вдруг оказался рядом… - Александра подняла стакан. - Вот его последние слова, обращенные ко мне: "Да пошла ты!"
Она снова разрыдалась.
Допив остатки джина, она посмотрела на Гриссела. Взгляд у нее остекленел.
- По-вашему, я действительно могла его пристрелить?
Молодая толстушка, сидевшая за стойкой хостела "Кот и лось", посмотрела на фотографию, которую протягивал ей констебль, и спросила:
- А почему у нее такой странный вид?
- Потому что она мертва.
- О господи! - Кое-что сообразив, девушка спросила: - Значит, это ее нашли сегодня утром у церкви?
- Да. Вы ее узнаёте?
- Ну конечно, узнаю! Они вселились вчера. Две американки. Погодите… - Толстушка открыла журнал записи постояльцев и пробежала пальцем по строчкам. - Вот, пожалуйста. Рейчел Андерсон и Эрин Рассел, они из… - Она наклонилась ниже, чтобы разобрать адрес, записанный мелким почерком. - Уэст-Лафейетт, Индиана… Ну надо же! Кто ее убил?
- Мы пока не знаем. Кто на снимке - Андерсон?
- Не знаю.
- А вторая? Вам известно, где она сейчас может быть?
- Нет. Я работаю посменно… Сейчас посмотрим. Они остановились в шестнадцатом номере. - Толстушка захлопнула журнал и пошла по коридору, приговаривая: - О господи!
Осторожно задавая наводящие вопросы, Гриссел выяснил насчет пистолета. Оказывается, он принадлежал ее мужу. Адам Барнард держал пистолет в сейфе, в комнате. Ключ от сейфа всегда носил с собой. Наверное, боялся, что жена, напившись, наделает глупостей. Александра Барнард понятия не имела, как пистолет очутился рядом с ней на полу. Может, она действительно его пристрелила? Кстати, у нее и повод имелся. Она очень разозлилась на мужа, и еще ей стало очень жаль себя. А мужа она временами просто ненавидела. Иногда даже желала ему смерти… Нет, не совсем так. Она мечтала совсем о другом. Часто представляла, как покончит с собой, и думала: интересно, что он тогда будет делать?
- Вот он возвращается домой в половине седьмого, как всегда, поднимается на второй этаж и находит мой хладный труп. Падает передо мной на колени и умоляет о прощении. Он рыдает, он сломлен… Правда, - с иронией заметила Александра Барнард, - у меня концы с концами не сходятся. Как я буду следить за его реакцией, если меня больше нет?
Выговорившись, она долго сидела молча.
- "Пресная вода", - прошептал Бенни Гриссел.
Александра ничего не ответила. Целую вечность сидела опустив голову. Потом медленно протянула ему стакан, и Гриссел понял: если он хочет выяснить все до конца, придется налить ей еще.
08.13–09.03
8
Бенни Гриссел слушал Александру Барнард.
- Я Алекса. Ни Александрой, ни Ксандрой меня никто не зовет…
После беседы он вышел в прихожую. Надо срочно найти Деккера. Он не сразу осознал, что у него отчего-то кружится голова, а на душе неспокойно. Почему? Беседуя с Алексой, он на какое-то время отдалился от реальности, смотрел на все как будто с некоторого расстояния, со стороны.
Поэтому он не сразу осознал, что снаружи у дома сорок семь по Браунлоу-стрит настоящий хаос. Улица, такая тихая прежде, когда он только приехал сюда, заполнилась журналистами и любопытными: стайка фотографов, орда репортеров, съемочная команда с телевидения и все растущая толпа зрителей, которых привлекло присутствие прессы. Шум омывал Гриссела, накатывал волнами, но слов он не различал. Видимо, он настолько проникся историей Алексы Барнард, что к происходящему теперь просто нечувствителен.
На веранде злой, взбудораженный Деккер обменивался колкостями с каким-то бритоголовым мужчиной. В пылу спора оба говорили на повышенных тонах.
- Сначала я должен на нее взглянуть! - враждебно и высокомерно заявил бритоголовый. Внешность у него была примечательная. Высокий, мускулистый, с крупными мясистыми ушами. В одном ухе Гриссел разглядел круглую серебряную серьгу. Черная рубашка, черные брюки, черные бейсбольные кроссовки-"спайки"… В таком наряде щеголяют подростки, а бритоголовому на вид под пятьдесят. Этакий Зорро среднего возраста. Когда он говорил, выдающийся кадык ходил вверх-вниз.
Деккер наконец заметил Гриссела.
- Он требует, чтобы его к ней пропустили. - Деккер раздраженно ткнул рукой в бритоголового.
Делая вид, будто Гриссела вовсе не существует, бритоголовый расстегнул черный кожаный футляр, прикрепленный к поясу, и вытащил маленький черный сотовый телефон.
- Я звоню своему адвокату. Вы ведете себя совершенно недопустимо! - Лысый принялся нажимать клавиши. - Она нездорова!
- Компаньон покойного, Вилли Маутон, - пояснил Деккер.
Гриссел попытался урезонить бритоголового:
- Мистер Маутон! - Собственный голос показался ему чужим.
- Да пошел ты знаешь куда! - огрызнулся Маутон. - Я по телефону разговариваю. - Его пронзительный голос походил на визг электропилы.
- Мистер Маутон, вы не имеете права разговаривать в подобном тоне с сотрудниками полиции! - повысил голос Деккер. - А если хотите звонить по личным делам, выйдите на улицу…
- Насколько мне известно, у нас свободная страна…
- …Здесь место преступления!
- Ах, ах! Место преступления! Да кем вы, мать вашу, себя воображаете? - Маутон сказал в трубку: - Нет, это я не вам. Извините. Позовите, пожалуйста, Регардта.
Деккер с угрожающим видом шагнул к Маутону. Видимо, его терпение было на исходе.
- Регардт, это Вилли. Я стою у дома Адама, но местные гестаповцы…
Гриссел положил руку Деккеру на плечо.
- Франсман, нас снимают.
- Бить я его не буду. - Деккер довольно грубо вытолкнул Маутона с веранды.
Журналисты оживились; засверкали вспышки фотокамер.
- Регардт, меня оскорбляют действием! - Самоуверенность Маутона улетучивалась на глазах.
- Доброе утро, Никита! - с приятным удивлением поздоровался с Грисселом из-за ограды профессор Фил Пейджел, главный патологоанатом.
- Доброе утро, профессор, - отозвался Бенни, наблюдая, как Деккер выталкивает Маутона за ограду. Констеблю, охраняющему калитку, Деккер приказал:
- Не пускайте его сюда!