* * *
Для телефонного разговора с Зурабом нужно найти подходящее место. Стерн решил, что Пушкинская площадь подойдет идеально. Вокруг полно офисов, магазинов, полно людей с мобильными телефонами. Весьма вероятно, что рабочая частота телефона Юдиной совпадает или близка к рабочей частоте одного из мобильников, хозяин которого находится где-то поблизости. Значит, звонок Стерна трудно засечь, взять под контроль.
Сев на лавочку, Стерн огляделся по сторонам, включил мобильный телефон. Через минуту он услышал в трубке голос Зураба.
– Я остался без денег, – сказал Стерн вместо приветствия.
– Что значит, без денег?
– Денег нет. Я своими глазами видел, как твоего посыльного с чемоданом забрали в больницу врачи. Все произошло средь бела дня на улице. Да, сейчас он в больнице.
– Господи…
– Вечером я пошел к тем ребятам, которые приготовили посылку с игрушками. Мы не смогли договориться, не сошлись в цене. Да и денег у меня не было, чтобы с ними рассчитаться. – Эти новости я уже знаю. Читаю электронные выпуски московских газет в Интернете.
– Но посылку я все-таки забрал.
– Забрал? – переспросил Зураб. – Ну, хоть тут хорошо. А об этих… Не думай о них, не беспокойся. Черт с ними. Значит, так было надо. Пискля сделал, что его просили?
– Сделал. Я только что от него.
– Он жив?
– Жив, – усмехнулся Стерн. – Запомни или запиши мое новое имя, чтобы оформить посылку: Заславский Юрий Анатольевич.
Стерн дважды продиктовал имя по слогам.
– Записал, – ответил Зураб. – Что еще?
– У меня по-прежнему нет помощника.
– Но есть адрес верного человека. На него можешь рассчитывать, как на себя самого. – Сегодня его навещу. Ты поможешь с деньгами?
– Сомневаюсь. Не знаю. Я вряд ли смогу убедить спонсоров снова сделать взнос в кассу. После того, что случилось на юге, наши акции сильно упали в цене. Не все верят в успех. Но аванс за твою работу уже переведен куда надо. Об этом можешь не беспокоиться. Если хочешь, проверь.
– Проверю, – пообещал Стерн. – Перезвоню, через пару дней. Пока.
Стерн отключил телефон, опустил трубку в карман и пошел к метро.
* * *
Москва. Шаболовка. 29 июля.
Дверь коммунальной квартиры на последнем этаже открыла женщина неопределенных лет в замызганном халатике. Руки у женщины были мокрыми и красными. До лестничной площадки долетал звук льющейся из крана воды. Видимо, хозяйка стирала в ванной комнате, когда Стерн позвонил в дверь.
– Мне нужен Станислав Утехин, – сказал Стерн. – Я по срочному делу из совета по…
Женщина даже не дослушала, махнула рукой в дальний конец коридора.
– Его последняя дверь, – и убежала в ванную.
Стерн вошел в квартиру, повернул замок. На стене прихожей висело большое оцинкованное корыто, детские санки и старый женский велосипед со спущенными шинами и надписью "Украина" на раме. Стерн прошел вдоль длинного коридора, остановился перед последней дверью, постучал.
– Открыто.
Стерн потянул за ручку двери, вошел в комнату, остановился. Одна створка большого окна была распахнута настежь. Ветер колышет легкие белые занавески. На подоконнике стопкой лежат номера журнала "Солдат удачи".
По правую сторону от окна разложенный диван. Мужик лет тридцати пяти, хозяин холостяцкой берлоги, видимо, только что проснулся. В желтой майке без рукавов, по пояс закрытый скомканным одеялом, он полулежал на диване, привалившись спиной к подушкам. И сладко зевал, широко раскрыв пасть.
– Чем обязан? – хозяин снова зевнул.
Оставив вопрос без ответа, Стерн бегло осмотрел комнату. Шкаф, телевизор, на стене книжные полки, забитые детективными романами. В углу три пары разборных гантелей, двухпудовая гиря и небольшая штанга. На цепях к потолку подвешен боксерский мешок. Стерн подошел к дивану, придвинул стул сел на него.
– Что, не нравится моя халупа? – усмехнулся хозяин.
– Я видел места и похуже. Ты Стас Утехин?
– Ну, – мрачно кивнул мужик. – Документы что ли показать?
– Не надо. Я друг Зураба. Ты мне нужен.
Сонливость с хозяина как рукой сняло. Он заволновался, пригладил ладонью короткие черные волосы, привстал с подушки. Потянулся к тумбочке, вытащил из пачки сигарету и прикурил.
– Я ждал, – Стас глубоко затянулся. – Я готов, я в хорошей спортивной форме. Тренируюсь каждый день. Боксирую, железо качаю. Только… Ты должен знать. Ты все равно ведь узнаешь.
– Ты о чем? – не понял Стерн.
Стас откинулся на подушки, сдернул одеяло. Вместо правой ноги Стерн увидел культю, далеко вылезающую из трусов. – Как это случилось? – Стерн показал пальцем на культю.
– Автомобильная авария. Мне раздробило кости чуть выше колена. Врачи ничего не смогли спасти ногу. Но это ничего. Стас потушил окурок в пепельнице. Подобрался к краю дивана, заглянул под него, опустил руку, вытащил протез. Живо пристегнул его к культе, поднялся. Прошелся до двери и обратно до окна. Встал под люстрой и попрыгал. Затем снова прошелся по комнате.
– Видишь, протез, как родная нога, – сказал он. – Я работал. Я не лежал на диване. У меня образовалась мозоль, поэтому я не чувствую боли. Я давно забыл о костылях и хожу даже без палки.
– Когда? – спросил Стерн.
– Что "когда"?
– Когда это случилось?
– Десять месяцев назад. Но теперь я ничем не хуже здорового человека. Я тренируюсь. Я поднимаю штангу… Я стреляю с обеих рук. Я владею любым оружием.
– Можешь не продолжать, – покачал головой Стерн.
– Когда я иду по улице, никто не замечает, что я без ноги.
– Ты должен был об этом сказать, когда тебе звонили из Варшавы. Почему ты не сказал, черт побери?
– Мне нужна работа. Ну, со мной случилось несчастье. Так что же мне в гроб ложиться и подыхать?
Стерн встал со стула, дошел до двери, дернул за ручку и вышел в коридор. Утехин пару секунд стоял посередине комнаты под люстрой, потом бросился вдогонку. Он нагнал Стерна в прихожей, схватил за рукав пиджака. – Послушай, послушай…
Стерн остановился. Стас показал пальцем на велосипед "Украина", висящий на стене.
– Я даже могу ездить на велосипеде. Ведь я же работал…
– Отстань, – Стерн дернул рукой. – Я не из собеса.
Стерн повернул замок, открыл входную дверь.
– Пожалуйста, – Стас тронул гостя за плечо. – Мне не нужны инвалиды.
Стерн захлопнул дверь и стал давить пальцем на кнопку вызова лифта.
– Сволочи, будьте вы прокляты, – кричал за дверью Стас. – Я воевал, я кровь проливал… Я в окопах жил…
Лифт где-то застрял. Стерн подумал, что бывшие солдаты не годятся для опасной работы. Они быстро спиваются, превращаются в неврастеников и психопатов. Плюнув на пол, Стерн пошел вниз пешком.
Глава девятая
Москва, Лубянка. 30 июля.
Одетый в синий гражданский костюм генерал ФСБ Иван Павлович Шевцов, высокий сухопарый человек с вытянутым лицом и короткой стрижкой седых волос, сделал круг по кабинету, опустился в кресло и прикурил сигарету. Генерал ждал, когда Колчин закончит знакомиться с докладом аналитической службы. Двенадцать с половиной страниц на машинке долго ли глазами пробежать. Но Колчин читал медленно, и эта нарочитая медлительность злила генерала. Дела шли не блестяще. В такие часы через край души переливалась злая ирония, готовая выплеснуться на первого встречного. Подчиненные могли рассчитывать только на неприятности или, в лучшем случае, на грубоватые шутки и остроты. Колчин дочитал последнюю страничку, сложил листки в стопку, давая понять, что с текстом ознакомился. И теперь готов, если спросят, высказать свое мнение. Но Шевцов ни о чем не спросил.
– Ты офицер внешней разведки.
Шевцов показал пальцем на Колчина, хотя и без того ясно, о ком он ведет речь. Кроме Шевцова и непосредственно Колчина в кабинете никого.
– Ты временно, по моей просьбе, прикомандирован к нашему ведомству, – продолжил генерал. – Ты был на нелегальной работе в европейских странах. Я очень надеялся на твою помощь, ведь в СВР ты на хорошем счету. Мы не исключали, что в террористические группы, которые были обезврежены, входит не только уголовное быдло. Среди террористов должен появиться организатор будущей акции. Человек умный, опытный, способный на неординарные действия. Возможно, он прибудет в Россию из какой-то европейской страны, где долго жил. Вот почему ты здесь.
Генерал тяжело вздохнул, глянул на Колчина с укоризной.
– Но у нас ты проявил себя только тем, что, будучи в Дагестане, сильно ушиб руку. Вот, собственно, весь результат нашего сотрудничества: синяк на руке.
– Это не я, это мне…
Попытался вставить слово Колчин, но генерал и слушать не стал. Только махнул рукой, скривил губы.
– Ты сам и ушиб, – повторил Шевцов. – Может, ты думал, за этот синяк нашивку получить. Ну, вроде как за ранение.
– Я не думал…
– Думал, – отрезал Шевцов. – И не спорь. Кстати, это еще одно свойство твоей натуры: вступать в мелочный базарный спор. И не с какой-нибудь поломойкой или торговкой, а с самим генералом. Может, в СВР у вас так принято, базарить с руководством. Но пока ты здесь, забудь все свои привычки.
– Уже забыл, – ответил Колчин. – Исправлюсь.
Но Шевцов еще до конца не выпустил пар.
– Ты рвешься на оперативную работу, – продолжил он. – Тебе надо лично ловить террористов, как будто этим больше некому заняться. Тебе надо быть в центре событий. У меня квалифицированных опытных оперов во…
Генерал провел по горлу ребром ладони.
– Нам от тебя требуется нечто другое. Чтобы ты выполнял самую тяжелую и самую ответственную работу: шевелил мозгами и помогал нашим аналитикам. А не бегал, задрав штаны, за преступниками.
Шевцов откинулся на спинку кресла, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу белой сорочки. И перевел дух. Кажется, немного полегчало.
– Ну, что думаешь? Или сомневаешься в выводах экспертов?
Колчин пожал плечами.
– Сразу не могу сказать, надо подумать.
Факты, изложенные в аналитической записке, Колчину были известны. Полтора месяца назад в Питере задержали четырех подозрительных типов, трех кавказцев и одного гражданина Украины. Погорели эти парни на молоке, по-глупому. Два кавказца отправили телеграмму родственнику в Баку, а потом зашли в шашлычную. Гости, будучи навеселе, привлекли внимание милицейского наряда нецензурной бранью и приставаниям на улице к какой-то дамочке. Кавказцев проводили в отделение милиции для выяснения личностей, поскольку документов при них не оказалось. На вопросы задержанные отвечали что-то невразумительное, вели себя странно. Дежурный по отделению позвонил в городское управление ФСБ, а там решили провести обыск на съемной квартире, где жили кавказцы. На хате в районе Черной речки задержали еще двух граждан, мирно спавших в момент, когда опера выломали входную дверь ударом кувалды. Нашли документы, паспорта, которые оказались грубо слепленными подделками. В тайнике, оборудованном за кухонными полками, оперативники обнаружили десять гранат Ф-1, четыре пистолета "ТТ" и несколько снаряженных обойм. Личности приезжих быстро установили: все они принимали участие в локальных вооруженных конфликтах, то есть были профессиональными боевиками. На допросах члены группы не стали долго запираться. И пояснили, что прибыли в Россию с территории Азербайджана, там их завербовали некие люди для проведения громкого террористического акта на одной из атомных электростанций. Неизвестные спонсоры выплатили боевикам аванс: двадцать тысяч долларов на нос. По завершению дела обещали еще по пятьдесят тысяч на брата. На питерской квартире группа дожидалась своего будущего руководителя по кличке Пахарь, который должен снабдить террористов взрывчаткой, транспортом, автоматическим оружием. И, главное, посвятить рядовых исполнителей в суть, в детали будущей акции. Подлинных имен своих хозяев боевики не знают, человека по кличке Пахарь в глаза не видели. Сами террористы – тупые малограмотные люди, лучше знакомые с автоматом Калашникова, чем с русским языком. Четверо задержанных были этапированы из Питера в Москву, здесь с ними работали, но безрезультатно. Еще в Питере эти люди выложили все, что знали.
Десять дней спустя после питерских событий в редакцию одной столичной газеты позвонил некий человек представившийся Георгием, попросил к телефону обозревателя Светлова, который окучивал криминальные темы. Георгий уговорил обозревателя встретиться с ним, поскольку имеет сказать нечто такое, отчего половина населения страны станет мучиться бессонницей и навязчивыми страхами. Встреча состоялась в тот же день возле метро ВДНХ. Мужчина кавказского типа подошел к журналисту, когда тот, без толку прождав своего информатора сорок минут, уже собирался уходить. Кавказец извинился за опоздание, дескать, он боится слежки агентов ФСБ, но больше всего опасается мести бандитов и террористов, своих подельников. Беседа продолжилась в летнем кабаке на территории выставочного комплекса. Георгий не обманул ожиданий. Он поведал Светлову совершенно жуткую, леденящую кровь историю. По его словам, в Москве проживают несколько террористов, которые готовят взрыв на одной из атомных станций. В настоящий момент преступников двое. Третьим должен стать сам Георгий. А затем, в конце недели, в столицу прибывает Пахарь, руководитель и организатор будущей акции. "Я не хочу в этом участвовать, – сказал Георгий. – Сначала мне вскружили голову деньги. Я словно опьянел, но потом наступило горькое похмелье. Меня замучила совесть. Вот и решил позвонить в газету, потому что доверяю лично вам. А с ФСБ связываться не буду, не хочу провести лучшие годы где-нибудь в Магадане". В доказательство своих утверждений Георгий назвал адрес, по которому якобы проживают преступники. Закончив обед, кавказец расплатился. Пожелал Светлову творческих успехов и пошел своей дорогой. Светлов состоял в деловых отношениях с сотрудниками ФСБ, получая от них добротную информацию для своих опусов. А те использовали журналиста, как сливной бачок. Размещали в газете статьи, в которой сами были заинтересованы. Оставшись за столиком в одиночестве, Светлов допивал пиво и мучился сомнениями. Велик соблазн выдать в завтрашнем номере статью под заголовком "Бомба замедленного действия" и сшибить приличный гонорар, а то и прорваться на московское телевидение с собственной авторской программой. Но можно поступить по-другому. Побежать к друзьям из ФСБ, сообщить им о Георгии и террористах, которых он сдал, как пустую посуду. Второй вариант более разумный, – решил Светлов. Георгий мог оказаться простым проходимцем или параноиком, сбежавшим из дома с решетками, где лечат электричеством. Выйдет статья – Светлова с его "Бомбой замедленного действия" на смех поднимут, живьем сожрут конкуренты из других столичных изданий. А друзья из ФСБ запомнят рвение журналиста и отплатят добром. Светлов связался по мобильному телефону со знакомым контрразведчиком, взял такси и поехал на Лубянку. К удивлению Светлова, рассказ Георгия оказался чистой правдой. На квартире в Новогиреево контрразведчики арестовали двух кавказцев с фальшивыми паспортами. В ходе обыска нашли пистолеты, два помповых ружья турецкого производства, пять ручных противотанковых кумулятивных гранат РКГ-3 и автоматные патроны. Со Светловым друзья из контрразведки провели разъяснительную беседу, строжайше запретили печатать хоть слово о задержанных террористах и загадочном Георгии. Якобы, этого требуют интересы следствия. "Если ты вдруг ослушаешься и надумаешь заработать на этой теме, жди больших неприятностей", – процедил сквозь губу офицер ФСБ, которого Светлов до сегодняшнего дня считал своим личным близким другом. "Для начала мы дискредитируем твою репутацию, – продолжил офицер. – Опубликуем про тебя статью в другой желтой газетенке. В такой же протухшей помойке, где работаешь ты. Выльем на твою голову столько дерьма, что не отмоешься. Но это только начало. Потом начнутся серьезные неприятности с милицией. А там, глядишь, и под суд отдадут". "У меня и в мыслях не было статью писать, – соврал Светлов. – Я вам хотел помочь. Гражданский долг хотел выполнить". Услышав слова "гражданский долг", офицер долго смеялся.
Сенсация выскользнула из рук, как живая толстая рыбина. И, вильнув хвостом, ушла в тину. Расстроенный аж до слез Светлов вынужден был подчиниться. Преступниками оказались два армянина, добравшихся в столицу окольными путями через Казахстан. В столице должна собраться группа из четырех человек. Детали будущей акции, время и место ее проведения террористы не знали. Но из разговоров, которые вели между собой их наниматели, поняли: речь идет о взрыве одной из АЭС. Террористы ждали некоего человека по кличке Пахарь, который должен ознакомить их с планом будущей диверсии, обеспечить новыми документами, взрывчаткой и так далее. Итак, в Москве повторился питерский вариант. А спустя неделю последовали дагестанские события, но там не все прошло гладко. Одному из бандитов по кличке Стерн удалось уйти. Личность Стерна не установлена, его пальцы, снятые с автомобиля "Нива", не содержатся ни в милицейской картотеке, ни у контрразведчиков. Сведения об этом человеке очень скупы. Кроме фоторобота и отрывочных данных, что сообщила Юдина, на Стерна ничего нет. Аналитики ФСБ полагают, что Стерн и не установленный следствием Пахарь – одно и тоже лицо. И рассматривают два варианта развития событий. Сценарий первый: три группы террористов, питерская, московская и дагестанская, по плану организаторов акции, должны собраться в единое подразделение и действовать сообща, под руководством некоего человека, опытного, матерого. По-видимому, руководителем группы должен стать все тот же Стерн. В настоящее время он находится в Москве, ищет безопасные пути к отступлению. Операция провалена, Стерну надо спасать шкуру. Вероятность того, что Стерн сможет осуществить акцию в одиночку, аналитики практически исключают. Вариант второй, логически обоснованный и наиболее вероятный. Три группы боевиков, попавшие в руки контрразведчиков, – это лишь дымовая завеса, отвлекающий маневр от некой четвертой группы, которая успешно внедрилась, прошла инфильтрацию и ждет часа, чтобы произвести террористический акт на одной из АЭС. У этой версии есть косвенное подтверждение: слишком уж легко и гладко прошло задержание террористов в Питере, преступники словно сознательно нарвались на милицейскую проверку, а затем спокойно сдали своих товарищей. Как показывает практика, боевики в ожидании приказа перед делом сидят по своим норам, не поднимают телефонные трубки, не подходят к входной двери, не вступают ни в какие контакты с посторонними людьми. Они не отправляют телеграммы родственникам в Баку, не пьянствуют в шашлычных и не пристают на улице к одиноким женщинам. Про Москву и говорить нечего: звонок в редакцию газеты, встреча с корреспондентом этого загадочного Георгия, которого якобы совесть замучила. Какая совесть? И откуда, из какого тухлого яйца она вдруг вылупилась?