- Присаживайтесь, - повторила она приглашение.
Сели они только после того, как сама Элла опустилась на стул.
Поскольку на дворе было лето, да к тому же день стирки, чулки она утром не надела, и теперь ей было неловко перед гостями. В замешательстве Элла скрестила ноги и спрятала их под стул.
- Хотите лимонада? Или чая?
- Я бы с удовольствием, миссис Баррон, но все-таки придется отказаться, - улыбнулся доктор. - Мне нужно идти к пациентам.
Элла перевела взгляд на мистера Рейнуотера.
- Спасибо. Нет, - отказался от угощения и он.
Если бы Элла вернулась на кухню, она сняла бы фартук и покрепче затянула узел на затылке. Но поскольку мужчины отказались и от чая, и от лимонада, ей ничего не оставалось, как и дальше сидеть такой растрепой. Интересно, чем сейчас занят Солли, размышляла она, и надолго ли затянется этот неожиданный визит? Оставалось надеяться, что мистер Рейнуотер - не торговец. Какой смысл ему тратить время на разглагольствования, если она все равно ничего не будет покупать!
Жара становилась невыносимой, несмотря на то, что работал вентилятор. Шумел он, кстати, не хуже, чем электрическая пила. Доктор Кинкэйд достал из кармана белый носовой платок и стал промокать им пот на лысеющей макушке. Крупный шмель, случайно залетевший в гостиную, сердито бился о стекло, пытаясь выбраться наружу.
Наконец доктор откашлялся и приступил к делу:
- Я слышал, у вас стало на одного постояльца меньше.
- Это так. Миссис Мортон переехала в Луизиану. Будет ухаживать за больной сестрой.
- В Луизиану? Далековато отсюда.
- Ну, поехала она не одна. За ней приезжал племянник.
- Вот как? Прекрасно. А вы еще никому не обещали комнату?
- Миссис Мортон уехала только позавчера. У меня просто не было времени дать новое объявление.
- Прекрасно, - повторил доктор и принялся энергично обмахиваться платком.
Уяснив наконец, зачем они пришли, Элла повнимательнее посмотрела на мистера Рейнуотера. Он сидел, слегка наклонившись вперед. Коричневые ботинки блестели. Густые волосы были тщательно зачесаны назад, и все-таки одна непослушная прядь упала на высокий лоб. Еще Элла обратила внимание на выступающие скулы нового знакомого и удивительно красивые брови - черные, как вороново крыло, прекрасно очерченные. И глаза голубые…
- Вы хотите снять комнату, мистер Рейнуотер?
- Да. Я подыскиваю себе жилье.
- У меня еще не было возможности как следует прибраться в освободившейся комнате, но, как только я приведу ее в порядок, сразу покажу вам.
- О, я совсем не привередлив! - улыбнулся мужчина. - Готов снять комнату прямо сейчас.
- Нет-нет, что вы! - торопливо возразила Элла. - Я не могу сдать ее в таком виде. Мне нужно проветрить постель, все вымыть и вычистить. У меня есть свои правила, и я их не нарушаю.
- Это касается чистоты или постояльцев тоже?
- И того, и другого.
- Поэтому-то я и привел его к вам, - вставил свое слово доктор. - Всем известно, как безупречно чисто вы содержите свой пансион… Не говоря уж о превосходной еде, которую готовите для постояльцев. Это как раз то, что нужно мистеру Рейнуотеру, - тихое место, где он сможет чувствовать себя спокойно.
И конечно, в этот момент на кухне послышался страшный грохот, а вслед за ним душераздирающий крик.
2
Элла вскочила в ту же самую секунду.
- Прошу прощения, джентльмены.
Выбежав с этими словами из гостиной, она вихрем промчалась по коридору и ворвалась на кухню. Солли вопил во всю силу своих легких и тряс левой рукой.
Вся она, от запястья до плеча, была забрызгана горячим крахмалом. Несколько капель попало на грудь, буквально приклеив тонкую рубашку к телу мальчика. Кастрюлька, которую Элла оставила на плите, валялась на полу, а содержимое ее растекалось широкой голубой лужицей.
Даже не взглянув на пролитый крахмал, Элла судорожно прижала сына к груди:
- Ох, нет! Только не это! Господи боже мой, только не это!
- Холодную воду! Живо! - Доктор Кинкэйд, вбежавший на кухню сразу за Эллой, мгновенно оценил ситуацию.
Быстро открыв кран, он подтолкнул мальчика к раковине и сунул обожженную руку под струю.
- Где у вас лед? - Мистер Рейнуотер задал этот вопрос Маргарет, которая не замедлила прибежать на крик с заднего двора.
Помощница Эллы тоже громко взывала к Всевышнему, не успев даже узнать, в чем, собственно, дело.
Элла не стала дожидаться, когда Маргарет закончит причитать, и сама крикнула, пытаясь заглушить вопли Солли:
- Лед вон там, в ящике! Сегодня утром как раз привезли новый.
Вместе с доктором Кинкэйдом она пыталась удержать руку сына под струей холодной воды. Элла плеснула ее и на рубашку Солли, чтобы крахмал не жег ему грудь.
Впрочем, помочь ему было не так-то просто. Мальчик яростно размахивал правой рукой, ненароком попадая то по матери, то по доктору. Вдобавок к этому он все время лягался и мотал головой, пытаясь оттолкнуть и ту, и другого. В результате всего этого с полки на пол уже упали несколько чашек и тарелок, разбившись прямо в луже крахмала.
- Думаю, это ему поможет. - Мистер Рейнуотер подбежал к Элле с куском льда.
Мать и доктор удерживали руку Солли, а Рейнуотер приложил к обожженной коже, на которой появились ярко-красные пятна, лед.
Все это помогло - кричать мальчик в конце концов перестал. Однако он продолжал ритмично раскачиваться. Холодная вода уже была не нужна, и доктор закрыл кран. Элла заметила, что рукава его летнего пиджака вымочены по локоть. Лиф ее собственного платья и фартук тоже промокли.
- Спасибо. - Взяв у Рейнуотера кусок льда, она стала передвигать его по руке сына.
Молодая женщина села на стул, усадила Солли к себе на колени и начала тихонько утешать его, осторожно покачиваясь в такт с его движениями. Однако, прежде чем он затих, прошло немало времени.
Сестры Данн уже стояли на пороге кухни. Обе жалостливо вскрикивали и бормотали что-то ободряющее.
Маргарет судорожно сжимала в руке край фартука. Вторую руку она подняла к потолку и громко молила сквозь рыдания: "Господи Иисусе, помоги бедняжке Солли! Помоги ему, Господи!"
Конечно, Элла была благодарна Маргарет за молитвы и надеялась, что Господь внемлет ее словам, но сейчас причитания служанки вкупе с дуэтом сестер нужно было остановить.
- Маргарет, принеси ему конфету, - прервала она поток просьб о помощи к тому, у кого и без этого забот было много.
Ее негромкая просьба была сразу услышана - Маргарет, на полуслове прервав литанию, поправила фартук и вышла из кухни. Она отправилась в кладовую. Там за жестянками с сахаром и мукой Элла прятала пакет с конфетами. Ей приходилось это делать поневоле, ведь стоило Солли увидеть лакомство, как он падал на пол и отчаянно колотил ногами до тех пор, пока не доводил до изнеможения Эллу или самого себя. Обычно она сдавалась первой.
Леденцы Элла берегла на случай таких вот непредвиденных катастрофических ситуаций вроде сегодняшней.
Маргарет пробормотала, с трудом сдерживая рыдания:
- Это моя вина, миссис Баррон. Он все время играл на заднем дворе… Копался там в пыли… Вы же знаете, как он любит копать чем угодно, хоть щепкой… Я отвернулась буквально на одну минутку, чтобы повесить простыни. А еще через секунду услышала этот крик из дома. Мне так жалко Солли…
- Ну что ты, Маргарет! Тебе не о чем терзаться. Твоей вины в том, что случилось, нет. Уж я-то знаю, как быстро мой сын может сбежать из-под присмотра.
Однако Маргарет, открывая пакет с конфетами, по-прежнему продолжала причитать и жаловаться:
- Никогда не прощу себе этого! Нет-нет, это моя вина. Какую конфетку ты хочешь, золотце мое?
Поскольку Солли на вопрос ничего не ответил, а Маргарет могла задать их еще десять, Элла отправилась в кладовую сама. Она выбрала для сына леденец в белом фантике в оранжевую полоску. Мать не отдала Солли конфету в руки, а положила на стол. Мальчик тут же схватил леденец, развернул и принялся облизывать. Все с облегчением вздохнули.
- Позвольте, я взгляну на ожоги.
- Нет-нет, - Элла нахмурилась. Она вовсе не хотела, чтобы доктор снова растревожил ее сына. - Волдырей у него нет. Крахмал был не слишком горячий, я ведь его сварила час назад. Думаю, Солли и кричал-то не столько от боли, сколько от испуга, когда перевернул на себя эту кастрюльку.
- Какое счастье, что это была не…
Перл Данн замолчала на полуслове, получив ощутимый толчок в бок от сестры, - Вайолет была более тактичной. Впрочем, Элла и так прекрасно поняла, о чем подумала мисс Перл… О чем подумали все они… Какое счастье, что Солли опрокинул на себя кастрюльку с полуостывшим крахмалом, а не кастрюлю с кипятком.
Элла с нежностью погладила сына по голове, но тот недовольно отстранился от ее руки. Этот жест отозвался болью в ее сердце, однако Элла нарочито бодро улыбнулась всему обществу:
- Думаю, что больше беспокоиться не о чем.
- У меня в кабинете есть мазь от ожогов, - не согласился с ней доктор Кинкэйд. - Хотя волдырей у Солли действительно нет, я все-таки рекомендую смазывать ему руку в течение нескольких дней.
Кивнув, Элла перевела взгляд на Рейнуотера, который стоял у плиты, словно охраняя Солли от новых неприятностей.
- Лед и правда помог. Спасибо вам.
Новый знакомый кивнул.
- Что касается комнаты… - Элла вернулась к разговору, который был прерван столь неожиданно.
- Вот видишь! Он на самом деле будет жить в пансионе, - раздался из коридора, куда уже было вышли сестры Данн, громкий шепот мисс Перл.
- Прошу прощения, - сунулась обратно мисс Вайолет. - Мы до ланча побудем в своей комнате. - Схватив сестру за руку, она буквально потащила ее к лестнице.
Мисс Перл продолжала развивать свою мысль, но ее голос постепенно затихал:
- По-моему, очень приятный человек. У него такие чистые ногти… Интересно, откуда он родом?
Элла покосилась на сына. Солли по-прежнему был сосредоточен на леденце. Затем она все-таки попыталась привести в порядок растрепавшиеся волосы, но не преуспела в этом. Короткие вьющиеся прядки на висках и на шее выпали из прически, и Элла, как смогла, пригладила их.
- Мистер Рейнуотер, я уже сказала вам, что у меня не было времени привести в порядок ту комнату. И если вы желаете въехать…
- Да. Я бы хотел сделать это прямо сейчас.
- Нет. Невозможно. Мне нужно там все убрать.
- В таком случае когда?
- Когда комната будет соответствовать моим представлениям о порядке.
Судя по всему, это заявление позабавило Рейнуотера. Оставалось лишь гадать, к чему относилась промелькнувшая на его губах улыбка - к ее представлениям о порядке или к тому тону, каким это было сказано.
В любом случае Элле Баррон эта улыбка не понравилась.
- Если учесть то, свидетелем чему вы с доктором только что были, я вообще удивляюсь, что желание занять комнату в моем пансионе у вас еще не пропало… Особенно если вам нужны тишина и покой. В конце концов, вы ее даже не видели.
- Так пойдемте посмотрим, - предложил доктор Кинкэйд. - Только побыстрее, потому что мне действительно пора возвращаться в кабинет.
- Тебе совсем не обязательно оставаться здесь, Мерди, - повернулся к доктору мистер Рейнуотер.
Элла знала, что Кинкэйда зовут Мердок, но ей еще не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь, даже близкие знакомые, называли его попросту Мерди.
- Нет-нет! Я хочу довести дело до конца. - Доктор посмотрел на Эллу: - Миссис Баррон?
Она нерешительно оглянулась на Солли, у которого от леденца уже осталась только половина, но мальчик по-прежнему был полностью сосредоточен на нем. Маргарет, уловив замешательство хозяйки, предложила:
- Вы идите с джентльменами, миссис Баррон, а я пригляжу за Солли. Клянусь, на этот раз я не спущу с него глаз.
Элла неохотно кивнула и вместе с мужчинами вышла из кухни. Она повела их наверх, на второй этаж. Свободная комната располагалась там, в самом конце коридора.
- Окно выходит на юг, - начала объяснять Элла, открывая дверь. - Чувствуете, должно быть, какой приятный ветерок?
Действительно, тонкие занавески покачивал легкий ветер. Стены комнаты были оклеены обоями в мелкий цветочек. Меблирована она была стандартно, но железная кровать показалась мистеру Рейнуотеру слишком короткой. Несмотря на худобу, выглядел он весьма внушительно, так что после того как этот человек вошел в свое предполагаемое жилище, оно словно бы уменьшилось в размерах. Элла и доктор остались стоять на пороге.
Однако Рейнуотер то ли не заметил, что кровать нестандартная, то ли не придал этому значения, как не придал значения скромной обстановке в целом. Выглянув в окно, он довольно кивнул и повернулся к Элле и своему другу:
- Думаю, мне подойдет.
- Ванная у вас будет на двоих с мистером Хастингсом.
- Честер Хастингс очень приятный человек, - не замедлил с рекомендацией доктор Кинкэйд. - Он коммивояжер, поэтому в городе бывает редко - в основном проводит время в разъездах.
- Я не вижу ничего страшного в том, чтобы делить с кем-то ванную, - пожал плечами Рейнуотер.
Через минуту все они уже снова были на лестнице. Шагая вниз, Элла сказала новому постояльцу, сколько стоит комната с пансионом, и он сразу согласился.
- Ну вот и хорошо! - улыбнулся доктор Кинкэйд. - Об остальном, думаю, вы договоритесь сами. Я имею в виду время, когда мистер Рейнуотер получит возможность заселиться, и тому подобное.
Элла украдкой глянула в сторону кухни. Оттуда слышался монотонный напев - Маргарет тихонько мурлыкала один из псалмов, которые так хорошо успокаивали Солли. Элла знала, что служанке в радость утешить мальчика - так Маргарет хотя бы отчасти избавится от чувства вины, поэтому решила уделить гостям еще несколько минут.
- Я провожу вас, - сказала она мужчинам и пошла к двери.
Однако уже на пороге выяснилось, что последовал за ней только доктор Кинкэйд. Оглянувшись, Элла увидела, что в коридоре никого нет. Она решила, что мистер Рейнуотер, должно быть, зашел в большую гостиную, чтобы дождаться ее и в деталях обсудить их договор.
- Вы можете уделить мне четверть часа, миссис Баррон? - спросил вдруг доктор, от былой спешки которого, казалось, не осталось и следа.
Распахнув дверь, он пропустил Эллу вперед. Они вышли на веранду.
Здесь было душно. Под балконом второго этажа жара, казалось, сконцентрировалась и пропиталась густым запахом гардении, которая росла около олеандров. В это время года куст был усыпан цветами снизу доверху.
Пару лет назад один из жильцов пансиона все время жаловался на то, что от запаха гардении у него нестерпимо болит голова, однако Элла считала, что виной этому не душистое растение, а виски, который постоялец постоянно потягивал из серебряной фляжки. Но стоило хозяйке напомнить ему о том, что вообще-то в стране сухой закон и дом вовсе не исключение из общего правила, как мужчина с напускным удивлением возмутился:
- Это вы о моем лекарстве от кашля, миссис Баррон?
Элле очень хотелось сказать, что он лжет, но все-таки пришлось сдержаться - платил постоялец исправно и в остальном не докучал. Впрочем, больше он на гардению не жаловался.
Тем не менее Элла с облегчением вздохнула, когда этот жилец съехал, тем более что освободившуюся комнату занял куда более деликатный мистер Хастингс.
Доктор промокнул лицо носовым платком.
- Я хотел поговорить с вами наедине.
- Я поняла. О Солли?
- Да, о нем.
У них и раньше случались споры на эту тему, так что Элла немедленно сказала то, что уже давно было решено:
- Я не позволю поместить его в лечебницу, доктор Кинкэйд.
- Я вовсе не об этом хотел вам сказать.
- Лекарства тоже давать не буду.
- Да, вы уже говорили мне об этом.
- Ну так и не пытайтесь больше убеждать меня.
- Однако то, что случилось сегодня…
- Могло случиться с любым ребенком, - спокойно, во всяком случае внешне, сказали Элла. - Помните, как прошлой зимой сын Хиннегаров опрокинул на себя керосиновую лампу?
- Но малышу было всего два года, миссис Баррон, а Солли-то уже десять.
- Десять ему исполнится через несколько месяцев.
- Тем не менее, - доктор старался говорить с Эллой как можно мягче. - Мне, знаете ли, лучше, чем кому бы то ни было, известно, какиеопасности подстерегают детей. За годы своей практики я насмотрелся всякого. Человек вообще очень уязвим… Если уж на то пошло, странно, что мы вообще доживаем до старости.
Элла молчала. Не дождавшись никакой реакции с ее стороны, доктор продолжил:
- Беда в том, что ваш мальчик просто притягивает к себе всяческие неприятности и даже несчастья, вот как сегодня. Несмотря на то что ему почти десять лет, он не в состоянии понять, чем может грозить кастрюлька с горячим крахмалом, если стащить ее с плиты. Я уж не говорю о той буре эмоций, которой сопровождаются подобные инциденты.
- Солли обжегся! Он кричал от боли. Да кто угодно на его месте закричал бы.
- Поверьте, миссис Баррон, я говорю вам все это вовсе не потому, что я такой уж бесчувственный или жестокий. Вам можно только посочувствовать… Ситуацию, в которой вы оказались, легкой не назовешь… Расстройства нервной системы могут быть очень опасны. Дело в том, что без лекарств, которые подавляли бы… импульсы вашего сына, он может серьезно ранить себя или кого-то из окружающих, особенно если это будет спровоцировано какими-то сильными эмоциями.
- Солли все время находится под моим присмотром, так что я не допущу ничего подобного.
- Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы понимаете, в чем именно заключается ваш материнский долг, миссис Баррон.
- Для меня это не долг, а радость. Вы знаете: только необходимость держать пансион, чтобы заработать на жизнь, не позволяет мне всецело заниматься одним Солли, но сегодняшнее утро было не правилом, а исключением. Меня неожиданно отвлекли от дел.
Сие уже можно было считать намеком на то, что ответственность за случившееся лежит и на самом докторе, но Кинкэйд не стал развивать эту тему.
- Тут мы и подходим к главной проблеме, миссис Баррон. Этот постоянный надзор не лучшим образом сказывается на вашем собственном здоровье. Как долго вы еще будете опекать Солли?
- До тех пор, пока он будет нуждаться в моей опеке.
- Значит, до конца его жизни. Но что будет, когда ваш сын вырастет и вы уже не сможете сдерживать его порывы?
Элла ответила нарочито безразлично:
- Лекарства, о которых вы говорили, не только будут подавлять его импульсы, но и воспрепятствуют учебе.
Во взгляде доктора промелькнули грусть и сожаление. Для Эллы Баррон это было все равно что оскорбление.
- Я знаю, доктор, вы не верите в то, что Солли сможет учиться. Но я-то в этом не сомневаюсь! И я не хочу лишать своего сына подобной возможности только потому, что это сделает мою жизнь легче. Я не позволю ввести его в медикаментозный ступор, чтобы он мог только дышать, двигаться, но не более того. Что за жизнь будет у него?
- А что за жизнь будет у вас? - мягко спросил доктор.
Элла гордо подняла голову: