...Они уже подъезжали к воротам, когда воздух потряс взрыв. Над Центром вырос дымовой столб. По кузову машины забарабанили какие-то осколки. Водитель лихорадочно затормозил.
...Гонтарский выскочил из машины. Бегом бросился к цеху номер один, где находилась модель. Внезапно споткнулся обо что-то мягкое. Перед ним был труп человека без головы. С минуту он стоял онемев. Потом снова бросился вперед и исчез в облаках дыма.
ГЛАВА 4
- Зелиньский был отравлен цианистым калием, подмешанным в зубную пасту. Эксперты установили, что в пасту с целью ускорения действия яда было добавлено мелко раздробленное стекло. Оно тут же порезало десны, открыв яду доступ прямо в кровь, - докладывал Бежан полковнику.
- Что еще удалось установить? - Зентара рисовал на клочке бумаги одному ему понятные узоры. "Это помогает мне сосредоточиться", - говорил он, когда кто-нибудь интересовался его рисунками. Сотрудники знали: если начальник рисует, значит, слушает их с напряженным вниманием.
- Немного. Выписал из тюремной книги анкетные данные "родственника". Он назвал себя Шимон Ковальский. Прописан по адресу: улица Братская, восемнадцать. Я уже послал поручика Врону, чтобы он все это проверил. Не думаю, однако, что человек, идущий на мокрое дело, оставил нам такую визитную карточку. Удостоверение личности скорее всего или украдено, или фальшивка. Только фотография настоящая. Поэтому я и расспрашивал надзирателей, как он выглядит. По их словам, это мужчина лет сорока, седоватый, среднего роста. Словом, ничем не примечателен. Отметили только одну деталь: одет в осеннее пальто в крупную клетку. Именно поэтому его и запомнили. Теперь предстоит установить, продавали или нет в магазинах такие пальто. Лодзинское воеводское управление проверит, не видел ли кто так одетого мужчину. Может быть, удастся таким образом напасть на след. Да, у нас нет никаких новых сведений об агенте и его заданиях?
Зентара отрицательно покачал головой.
- Наше ли это дело? - вслух размышлял Бежан. - Зелиньского отравили. Быть может, в порядке сведения личных счетов. Но это с успехом может быть и местью кого-то из участников хозяйственной аферы. Даже если принять за неоспоримую гипотезу связь Зелиньского с разведкой Гелена, то какую угрозу для нового агента мог представлять человек, отрезанный от внешнего мира? Человек, который до сих пор молчал?
Зентара поднял голову над столом.
- "До сих пор", - повторил он. - Но каждую минуту мог заговорить. В особенности, если он угрожал заговорить. В геленовском Центре существует принцип: молчат только мертвые. Правда, они чаще используют метод "несчастных случаев". Помнишь, что случилось с певицей, которой удалось от нас ускользнуть? А в такой ситуации, как эта, им пришлось применить иные средства. Яд. Понятно, что это только гипотеза. Но, по-моему, правдоподобная.
- Хорошо. Примем ее. Но возникает вопрос, почему его не убрали раньше, перед арестом? Он мог попытаться спастись, выдав своих сообщников.
- Он боялся, это ясно, что за связь с разведкой Гелена ему будет грозить смертная казнь. Рассчитывал, что за растрату, в худшем случае, получит пожизненное заключение. А возможно, думал, что его выручат из тюрьмы в благодарность за молчание. Через год пребывания за решеткой он изменил свое мнение, надеясь шантажом заставить сообщников ему помочь, Может быть, он легко мог раскрыть Х-56? В конце концов, все это только наши предположения. Но не следует пренебрегать ими...
- Ты считаешь, что отравление Зелиньского - отправной пункт для поисков Х-56?
- Не исключено. Поэтому ты должен снова под этим углом зрения проверить все связи Зелиньского, вызвать на допрос его жену, просмотреть дело о растрате.
- Но мы не можем идти только по одному пути, - сказал Бежан. - Может оказаться, что мы поддались влиянию улик двухгодичной давности.
- Пусть уголовный розыск сообщит тебе срочно все данные об убийствах последнего времени. Этого материала немного. Внимательно его проанализируй.
- В расчет следует принимать и убийства, замаскированные под самоубийство. Дел множество.
- Не такое уж и множество. Речь идет о периоде в две недели, самое большее - в месяц. Посуди сам, информацию о Х-56 мы получили двадцать четвертого сентября. Двадцать седьмого был отравлен Зелиньский. Сегодня уже тридцатое. Поэтому, если ликвидация провалившегося агента еще не произошла, она должна состояться в период, скажем, двух-трех недель. Думаю, что от этого зависит выполнение их следующих заданий. Они, как ты знаешь, любят подгонять своих. Поэтому и я тебя подгоняю, - улыбнулся полковник.
Спустя некоторое время Бежан сидел у себя в кабинете, погруженный в чтение присланных ему из архива писем Зелиньской к мужу - сухие, стереотипные, полные жалоб на тяжелую работу, отсутствие денег, плохое состояние здоровья. "Он ей больше не нужен, это ясно. Наверняка нашла другого, - подумал Бежан, - с деньгами". Перед глазами всплыл образ новой знакомой из поезда. Она тогда первой заговорила с ним. Он охотно дал втянуть себя в беседу. "Быстрее время пройдет", - подумал он. Женщина любила деньги, это было видно. Он отвез ее на такси на станцию электрички. Она жила в пригороде Варшавы. Он записал фамилию, номер телефона. Может быть, сейчас позвонить? Завтра у него свободный вечер. Через минуту он уже договаривался о встрече в кафе "Театральное".
ГЛАВА 5
Они бродили среди еще не остывших руин, на каждом шагу натыкались на обломки кирпича, осколки стекла, куски железа. Цех превратился в груду развалин, лишь кое-где торчали остовы лишенных штукатурки стен.
Время от времени вспыхивал блиц - фотограф воеводского управления делал снимок за снимком. Работники следственной группы брали с места взрыва - огромной, до половины засыпанной обломками воронки - пробы для анализа.
- Берите пробы не только из воронки, но и из всех углов цеха, - распоряжался майор Юзеф Антковяк, оглядывая все вокруг. - А это что? - Он остановился как вкопанный.
На уцелевшем куске стены лежало что-то вроде человеческой руки, судорожно сжимавшей кусок железа.
- Это, наверное, рука Капусты, - сказал кто-то.
Во время взрыва погибли два работника. Франтишека Зембу взрывная волна выбросила на улицу. Пятна крови рядом с ним посерели от покрывающей их пыли. Тело опознали сразу.
Труп второго рабочего - Владислава Капусты - обнаружить не удалось. В момент взрыва, по словам остальных рабочих, он находился внутри помещения. Выходил последним, поскольку должен был включить вентилятор для проветривания цеха на время обеденного перерыва. По-видимому, взрыв разорвал его на клочки. Лишь обнаруженная рука указывала на то место, где он находился за секунду до смерти.
Взрывная волна задела и рабочих во дворе. Двое были ранены. Но никто не получил серьезных повреждений, кроме директора, который, приехав с совещания, вбежал в развалины дымящегося цеха. То ли он неудачно упал, то ли его задел какой-то обломок - с сотрясением мозга его отправили в больницу.
Его заместитель, инженер Казимеж Язвиньский, чудом уцелевший, немедленно связался с воеводским управлением. Его работники как раз кончали осмотр места происшествия.
- Ладно, пошли, - решил Антковяк. - Ты, - обратился он к одному из своих сотрудников, - немедленно отправляйся в институт криминалистики. Пусть бросят все и делают анализ собранных нами материалов. Мы поговорим с рабочими в канцелярии. И немедленно снимки, - бросил он фотографу, уходя.
В здании, где располагалось руководство Центра, царило замешательство. Уборщицы подметали пол, усеянный штукатуркой, осколками стекла и занесенными взрывной волной осенними листьями. Сотрудники, собравшись группками, обсуждали случившееся. При виде вошедших разговоры прекратились.
- Пожалуйста... в кабинет директора, - голос секретарши дрожал.
Но туда они не пошли. Расположились в комнате для собраний, разделяющей кабинет и секретариат.
- Я позову сейчас инженера Язвиньского, - сказала секретарша.
- Попозже. Сейчас, пожалуйста, пригласите по очереди рабочих первого цеха, - решил Антковяк.
- Одного сегодня нет, он не вышел на работу.
- Тогда тех, кто есть.
Минуту спустя в дверях появился пожилой мужчина в комбинезоне. Он как бы раздумывал, входить или идти дальше. Приглашенный жестом, он присел на краешке стула с другой стороны стола.
- Рассказывайте все по порядку, - обратился к нему Антковяк, записав персональные данные.
- Как обычно, в половине двенадцатого мы выходили на обед, ежедневно кто-то из нас дежурит в цехе, убирает цех, а на время перерыва включает вентилятор. Сегодня это должен был сделать Капуста. Он остался в цехе, а мы были уже во дворе, - голос рассказчика дрогнул, - когда раздался взрыв. Меня бросило на ограду. Вот все, что я знаю, - он поднял на собеседника серые глаза.
- Как получилось, что действующую модель убрали из первого цеха?
- На завтра назначены полигонные испытания. Вчера мы старались до конца рабочего дня все отладить. Сегодня занимались только контролем, еще раз все проверили. Все системы и механизмы работали как часы. Только инженер Язвиньский был точно не в своей тарелке. Не шутил, даже кофе не пил. А он без кофе - ни шагу. Сегодня он на свой термос даже не взглянул, все время крутился около модели, проверял, как действуют отдельные узлы. Убедился, что все в порядке, и внезапно, около двенадцати, ни с того ни с сего сказал нам: ребята, давайте перекатим ее во второй цех. Раз начальство велит, мы сделали. Открыли внутренние двери в инструменталку и оттуда, через другой вход, - во второй цех. Из-за спешки двери в инструменталку не закрыли. И к счастью, иначе бы и тому цеху досталось...
- Инженер Язвиньский сразу же отправился во второй цех?
- Да, сразу. Не хотел расставаться с моделью. Оставил даже свои вещи на столе.
- Из какого цеха должны были отправить модель на полигон?
Рабочий поднял на Антковяка удивленные глаза.
- Как это из какого? Из того, что был взорван.
- Кто об этом знал?
- Пожалуй, все. - Бригадир на минуту задумался. - Вы считаете, что это сделал один из тех, кто знал?
Антковяк кивнул.
- Кто-то наш, из Центра? Не может быть! Весь коллектив считает Центр своим домом. Ведь то, что мы делаем, касается обороны... Я сам был в армии, в 1939 году, потом партизанил. Нет, это не мог быть кто-то из наших, мы же строили этот Центр... Словно собственный дом строили. И наши погибли...
- А кто-нибудь посторонний не входил в цех вчера или сегодня?
- Нет. Во время работы никто чужой сюда войти не может. А после работы включается сигнальная система, есть и охрана. Она никого сюда не пустит. Утром я как бригадир прихожу первым и выключаю сигнализацию. Сегодня сразу же после меня пришел директор. Перед тем, как отправиться на совещание. Покрутился, посмотрел, поговорил с инженерами и пошел.
- Вы не заметили, не приносил ли кто-нибудь в цех свертка?
Бригадир на минуту задумался.
- Какой-то сверток принес Владек Капуста. Тот, что погиб. Но это вовсе не то, что вы думаете, - вздрогнул он. - Сам себя?! Он десять лет тут проработал... Золотые руки...
- А кроме Капусты?
- Бутылка, наверное, не считается?
- Какая бутылка?
- Литровая. Сегодня у Франека Зембы день рождения, вот он и хотел нас угостить...
- Вы не заметили, куда он спрятал эту бутылку?
- Да никуда. Как принес в кармане пальто, так она там и осталась...
- Где висело его пальто?
- На вешалке рядом со столом инженера Язвиньского. Почти рядом с этой воронкой...
- Вы попросите, чтобы зашел следующий, а сами сядьте в секретариате и нарисуйте подробный план цеха, обозначив, что где стояло. Хорошо?
Рабочий утвердительно кивнул.
Показания остальных сотрудников не внесли ничего нового в дело. Все были потрясены взрывом и смертью двух товарищей. Подтвердили слова бригадира. Лишь один вспомнил, что директор вошел в цех с портфелем.
Руководящий монтажом модели инженер Язвиньский сообщил, что в одиннадцать тридцать распорядился перекатить готовую машину во второй цех. После допроса охраны выяснилось, что никого постороннего на территории не было и никто не мог проникнуть сюда, не замеченный ими. Все говорило о том, что совершивших преступление следует искать среди работников Центра.
ГЛАВА 6
Кафе "Театральное", как всегда по вечерам, было заполнено до отказа. Бежан с трудом протискивался между столиками в поисках знакомой из поезда - Чеси Кобельской. Он опоздал больше чем на полчаса, поскольку долго проторчал на остановке.
Когда наконец автобус появился, он оказался так переполнен, что Бежан с трудом протиснулся в салон, поплатившись тремя пуговицами с нового плаща.
- Вы всегда так регулярно ездите? - выговорил он кондукторше. - И это называется экспресс...
- Мотор забарахлил, - объяснила та, получая два злотых за проезд. - Да вы не огорчайтесь, на свидание и так успеете... Такого мужчину любая девушка подождет.
Она действительно ждала. Чеся сидела у окна, демонстрируя всему кафе стройные, едва прикрытые юбочкой ноги.
- Извините, - целуя ухоженную руку, стал объяснять он. - Это все из-за городского транспорта.
- У вас нет машины? - удивленно спросила она.
- Еще не заработал, - проворчал Бежан.
Она окинула его внимательным взглядом.
- Мужчина должен иметь автомобиль. Тогда он выглядит совершенно иначе.
- Если вы так считаете, я постараюсь достать талон на машину. - Он шутливо поклонился...
Она с удовлетворением кивнула.
- Будем ездить за город, на экскурсии. Хотелось бы узнать о вас больше, вы мне... - Она внезапно умолкла.
Он не привык рассказывать о себе. Не любил вспоминать годы оккупации, которая перечеркнула его беззаботное детство, не хотел говорить о матери, погибшей в гестапо, об отце, вывезенном в Освенцим, о потере дома. О том новом доме, которым для него, семнадцатилетнего парня, стал лес, о новой партизанской семье, о днях, пережитых на границе жизни и смерти, о дорогах, освещенных луной, о могилах товарищей по борьбе. О вкусе свободы, побед и поражений. Все это было так лично, что говорить об этом с посторонним человеком, не пережившим ничего подобного, означало бы для него раскрыть самое сокровенное в своих чувствах, рассыпать самого себя. Послевоенные годы? Снова лес, борьба с бандами. Снова пожары и пепелища, а потом школьная скамья, университет. Нелегкое возвращение к нормальной жизни для тех, кто преждевременно постарел. Выбор профессии, означающий выбор своего места в возрождающемся мире, выбор жизненной позиции. Для Бежана жить - значило действовать, бороться. Окончив юридический факультет, он не занялся судебной практикой, а пошел в контрразведку. Хотел действовать, а не оценивать действия других. Да, она не была в состоянии все это понять.
- Я жду ответа, - донесся до него кокетливый голос.
- До сих пор в моей жизни не произошло ничего интересного, - улыбнулся он, заглянув в ее голубые глаза.
- Почему вы не женились?
- Из любви к свободе, - заявил он наполовину в шутку, наполовину всерьез. - Мне пришлось бы оправдываться из-за каждого часа задержки. Например, из-за часов, проведенных с вами. Из-за поздних возвращений домой.
- А почему вы поздно возвращаетесь домой?
- Моя работа очень меня любит.
- Действительно работа? - она снова кокетливо заглянула ему в глаза.
- В чем вы меня подозреваете?
- Как это в чем? Такой красивый мужчина должен пользоваться успехом.
- Да, но только не у моего шефа. Он никогда не оставляет меня без дела.
- Но я говорю о женщинах. Где вы работаете? У вас высокая должность?
Он рассмеялся.
- Высокая. Я работаю на третьем этаже.
- А, так значит, вы не директор? Директора обычно размещаются на первом.
- Я упал в ваших глазах?
- А квартира у вас есть?
Он утвердительно опустил голову.
- Отдельная?
- Конечно. Комната с кухней, если вас интересует мое холостяцкое хозяйство.
- Вот именно. Почему столько времени холостяцкое? Супружество имеет свои удобства, избавляет от ежедневных хлопот.
- Ну, вряд ли стоит такой ценой отказываться от покоя.
- А вы никогда не думали о том, что все-таки стоит?
Опустив глаза, он наклонился над чашечкой кофе. Лицо его явно выразило огорчение. Наверное, она не хотела задеть за живое. Дважды в жизни он считал, что стоит. Первый раз это была юношеская любовь. На всю жизнь, до самой смерти, считал он. Действительно, до смерти. Девушка попала в руки немцев, когда направлялась в лес с собранными сведениями. Ее расстреляли. Он ломал руки от отчаяния и бессилия. Осталась память. Раз в год он ездил на ее могилу.
Второй раз? Не так давно встретил женщину, с которой хотел разделить свою жизнь - со всеми ее радостями и печалями. Встретил и почти тотчас потерял. Она погибла от вражеской руки, ее убил бывший гитлеровец. Уже после освобождения. Бежан не смог ее спасти. Что из того, что он нашел убийцу? Ничто не могло вернуть жизнь Марии. С тех пор он боялся серьезных отношений. "Видимо, я человек невезучий, - говорил он себе. - Приношу несчастье тем, кого люблю". Теперь он занимался только работой. Были, конечно, мимолетные флирты. Именно для этого и подходила Чеся.
- Так вы считаете, что стоит отказаться от свободы, - ответил он на вопрос утверждением, задержав взгляд на обручальном кольце на ее руке.
- Я? Я ни от чего не отказалась. Мы современные супруги. Друг другу не мешаем.
- Зачем же вы выходили замуж?
- Как это зачем? Теперь у меня больше свободы. Девушке легко потерять доброе имя. А замужних это не касается. Нет никаких проблем, даже если что-то... Можно прекрасно устроиться. Как-то я познакомилась с приятельницей своего директора, Вацлава Станиша, - Вандой Зелиньской, - продолжала она. - Вот она молодец. Муж сидит за растрату, но оставил ей столько, что можно жить припеваючи. Все может себе позволить. Сейчас завела богатого поклонника. А как одевается! Дорогие меха, драгоценности!
Бежан навострил слух. Зелиньская?! Это его заинтересовало.
- Кто же этот богатый поклонник? - спросил он.
- Известный адвокат, Жалинский. Красивый, хотя уже староват. Но дело знает. Сразу же, как только начал за ней ухаживать, подарил золотой браслет с рубинами. Она мне показывала. Золото высокой пробы, прекрасные камни. Похожий я видела в ювелирном на Маршалковской. Мечтаю о таком браслете. - Она взглянула на Бежа- на глазами, в которых внезапно вспыхнул свет. - Он прекрасно подойдет к моему вечернему бархатному платью... У камней точно такой же оттенок...
- А эта ваша приятельница не хочет заодно увлечь и директора Станиша? - прервал он эту речь, явно направленную против его кармана.
- Похоже на то. Она думает, что если он недавно вернулся из-за границы, то наверняка богат.
- Это на самом деле так?
- Пожалуй, нет. Правда, у него есть машина, но всего лишь "Сирена". Ни порядочных костюмов, ни мехов, хотя одно пальто у него просто шикарное, заграничное, в такую оригинальную шотландскую клетку.
Бежан весь напрягся. Неужели след? Так долго разыскиваемый след?