Партитура преступления - Крыстин Земский 3 стр.


- У вас красивый шеф? Как он выглядит?

Она кокетливо улыбнулась.

- Я предпочитаю вас. Таких, как он, - тысячи. Среднего роста, седоватый. Не очень представительный. Не то что вы... - окинула она его взглядом. - Уже уходим? - удивилась она, видя, что он жестом подзывает официанта. - Вы отвезете меня домой?

- На этот раз, к сожалению, не смогу, - сказал он. - Зато в следующий... - понизил он голос.

Садясь в подъехавшее такси, она решительно заявила:

- В следующий раз мы посмотрим вашу квартиру и тот браслет.

ГЛАВА 7

Ванда Зелиньская сидела в коридоре столичного управления милиции и, распахнув отороченный каракулем черный жакетик, курила сигарету за сигаретой.

- Ничего бабенка, - говорили проходившие мимо работники комендатуры. - Ты только посмотри, какие ножки.

На вид ей было не больше тридцати. Но, сообщая свои анкетные данные, она слегка смущенно призналась, что ей сорок. Отца она называла независимым работником торговли, вызвав этим почти незаметное движение бровей поручика Вроны, который прекрасно знал, что папочка этой прекрасной дамы попросту торгует на барахолке, а заодно спекулирует долларами и золотом.

- Для меня все происшедшее - словно удар грома, - заявила она, поднося платочек к сухим глазам. - Это несчастье меня просто сломило... Бедный Адам. Теперь я ругаю себя за то, что так редко ездила к нему на свидания. Но, понимаете, - она бросила жалобный взгляд на Врону, - я ведь работаю. Очень много работаю. Мне приходится считать каждый злотый.

Врона отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Как же, тяжкий труд! Он знал, что Зелиньская работает в кооперативе "Вышивка" только для вида. Денег у нее достаточно. Конфискация имущества мужа не коснулась ее приданого, поскольку, как заявил адвокат Жалинский, они не владели им совместно согласно добрачной договоренности. Таким образом, драгоценности, серебро, антикварные вещи, старинная мебель и ценные картины, находящиеся на вилле Зелиньских, не были конфискованы. Ее сестра, отец, друзья, в том числе и председатель кооператива "Вышивка" Ян Пампер, заявили дружным хором перед судом, что приданое, которое принесла в дом Адама Зелиньского Ванда Якубец, состоит именно из этих предметов, а также виллы с садом в предместьях Варшавы, записанной на ее девичью фамилию.

Смерть мужа не коснулась Зелиньской. Удалось установить, что еще перед его кончиной она намеревалась подать заявление о разводе, чтобы выйти замуж за адвоката Адама Жалинского. "Тоже Адам, не придется привыкать к новому имени", - подумал Врона, наблюдая за сидящей перед ним женщиной.

- Может быть, у вашего мужа были враги?

- У каждого есть враги, - заметила она спокойно. - Завистников хватает. Но в тюрьме... И таким способом... Просто в голове не укладывается. - И она снова поднесла платочек к глазам.

- Нет ли у вас родственника по имени Шимон Ковальский? - спросил он.

На бледном до этого лице выступил румянец. "Вроде бы волнуется", - мысленно отметил Врона.

- Нет, я не знаю никого, носящего эту фамилию, - ответила она после некоторого молчания.

- Вы хотели возобновить процесс по делу вашего мужа?

Она смиренно развела руками.

- Старалась. Но никакой надежды на успех, пожалуй, не было, хотелось только морально поддержать Адася.

В дверях появился Бежан. Врона придвинул ему стул. "Коллега", - бросил он поясняюще.

- Мы пригласили вас, надеясь, что вы сможете помочь нам напасть на след убийцы вашего мужа, - начал Бежан.

Она снова беспомощно развела руками.

- Все, что знала, рассказала. Но я знаю очень немного. Если бы покойный муж делился со мною своими заботами, я никогда не допустила бы никаких растрат. Уж лучше есть черствый хлеб, - патетически заявила она. - Но у мужчин свои тайны. К несчастью. - Она очень искренне посмотрела в глаза Бежану. - Я бы никогда не допустила, - повторила она твердо. И улыбнулась.

Бежан ответил улыбкой на улыбку.

- Вы знаете, я видел на улице очень красивое пальто, - ни с того ни с сего сказал Бежан. - В шотландскую клетку. Хотел бы купить себе такое же. Вы или, может, кто-то из ваших знакомых не знаете, где можно такое достать? Интуиция подсказывает мне, что в таких делах женщины разбираются лучше всего.

Она оживилась.

- Наверняка это заграничная вещь, - заявила она со знанием дела. - Сейчас, сейчас, дайте подумать...

Он впился глазами в ее губы.

- Такое пальто в шотландскую клетку носил школьный товарищ Адася - Вацлав Станиш. Мы встретились на каком-то приеме, потом он нас проводил. Я сразу же обратила внимание на качество и покрой. Он рассказывал, что купил это пальто не то во Франции, не то в Бельгии. Он там работал, - пояснила она. - Во время войны он служил в армии, кажется, воевал за Одру. Когда вернулся с Востока, его сразу же послали на Запад. Забавно, правда?

- Вы с ним встречались?

- Иногда я встречаю его у знакомых. Если хотите, могу у него спросить, где купил, или дам вам его домашний телефон. Позвоните мне. - Она продиктовала Бежану номер своего телефона.

- Буду вам очень обязан, - вежливо поклонился Бежан.

Выходя, она кокетливо взглянула на него.

- Ничего дамочка, - оценил Врона. - Тебе везет с женщинами.

- Что же это за родственник? Почему до сих пор нет сообщений? - не принял фривольного тона Бежан.

- Как мы и думали, по указанному адресу этот человек не проживает. Удостоверение личности фальшивое. Паспорт этой серии и под таким номером был выдан пять лет тому назад на имя Вацлава Шароня. Я установил, что Вацлав Шаронь выехал в служебную командировку в Австрию и там "выбрал демократию".

- В каком году это произошло?

- В июне 1965 года.

- Собери все, что возможно, об этом Шароне. И сделай это срочно. - Голос Бежана звучал решительно. - Просмотри все материалы по процессу Зелиньского, обращая особое внимание на его знакомства и заграничные связи, служебные и частные. Если он ездил в туристские поездки, возьми списки всех участников. Наблюдение за Зелиньской будем продолжать. А теперь я еду к себе. Жду сообщений.

- Не слишком ли мало поручений? - проворчал Врона, когда за Бежаном закрылась дверь.

ГЛАВА 8

- У Януша Гонтарского сотрясение мозга. Более пятнадцати минут с ним разговаривать нельзя, - предупредил врач, провожая Бежана в палату. - Если ему станет хуже, немедленно вызывайте меня.

Директор Центра технических исследований лежал в больнице в Верхославицах. Бежан неохотно ехал сюда. Он не любил запахов болезней, лекарств, боялся вида бледных, измученных людей. Но ехать было необходимо. Телефонограмма воеводческого управления о взрыве в Центре и трагической гибели двух рабочих попала на его стол. Тот факт, что взрыв произошел в Центре, работающем также и в оборонных целях, поднял их группу на ноги. Бежан немедленно занялся этим делом, затребовал все документы, акты осмотра. Согласно экспертизе, взрыв был произведен нитроглицерином.

- Только ли в саботаже тут дело, - раздумывал вслух Зентара, которому Бежан сообщил подробности. - А может быть, это начало деятельности того "замороженного" агента? Мы же не знаем, какие задания он должен выполнить. Я познакомился с документами, подробности мне рассказали представители армии. Речь идет о совершенно новой модели электрического двигателя, который может быть применен в военных машинах. В Центре установили этот двигатель на плавающем разведывательном транспортере. Сама машина, тоже оригинальной конструкции, разработана коллективом военных инженеров. Но скорее всего, для разведки более важным является все-таки двигатель, работающий бесшумно, выделяющий минимум тепла, что очень важно, поскольку его трудно будет обнаружить с помощью инфракрасных приборов ночного видения. Любая задержка в работе над действующей моделью может иметь большое значение для Центра в Мюнхене.

- Уничтожение модели им ничего не даст, - возразил Бежан, - затянется только время, необходимое для монтажа нового экземпляра, передвинется срок испытаний. Иное дело, если бы они уничтожили чертежи.

- Необходимо обязательно проверить, как хранятся эти бумаги. Может быть, расчет как раз на то, что все будут заняты поисками тех, кто совершил взрыв, и выпустят из поля зрения сохранность чертежей.

- Может быть, дело вообще не касалось действующей модели? Погибло два человека.

- Ты думаешь, Юрек, что один из них и был тем самым агентом, которого следовало ликвидировать? С этой целью произведен взрыв?

Бежан кивнул.

- У нас ведь нет уверенности, что Х-56 должен был убрать именно Зелиньского. А может быть, кого-то из тех, кто работал в цехе.

- Неправдоподобно. До сих пор не было случая, чтобы шпионажем занимались рабочие. Настоящие рабочие. Они не изменяют - такие люди не продажны.

- Мы ничего не знаем о них. Но даже если и не они, то, может быть, жертвой этого взрыва должен был стать кто-то, кто постоянно находится в этом цехе. Или кто-то, кто должен был оказаться там в это время. Возможно, один из рабочих был использован, чтобы принести взрывчатку. Следствие показало, что в тот день рабочий Капуста пришел на работу с каким-то свертком, второй принес бутылку водки, сам директор вошел в цех с портфелем. Ясно одно, сам собой нитроглицерин туда не попал.

- Ясно. Надо немедленно туда ехать и все очень внимательно осмотреть. Воеводское управление занималось поисками только виновников диверсии. А вдруг было что-то упущено? Какие-нибудь важные детали?

Именно эти детали Бежан и искал. Хотел присмотреться к людям. Протоколы, даже самые подробные, не смогут заменить - как он считал - непосредственных контактов. В ходе этих встреч и бесед, по интонации, по недосказанности или невольному жесту можно уловить какой-то след. Некоторые посмеивались над этим "психологическим методом" Бежана, но факт оставался фактом - метод давал неплохие результаты, а дело ведь было именно в том. Один из тех, кто его интересовал, лежал на больничной койке. Мужчина сорока с лишним лет, с лицом, изборожденным морщинами.

Бежан присел рядом с кроватью. Представился. Спросил о самочувствии.

- Как можно чувствовать себя после того, что произошло? - ответил тот охрипшим голосом. - Миллионные потери. Цех в руинах. Ну и оттяжка испытаний. Или они уже состоялись?

- Испытания модели отложены, - пояснил Бежан.

- До какого времени? - Гонтарский с трудом приподнялся на постели.

- Пока не найдем виновных, - спокойно ответил Бежан. - Договорились с военными. Решили, что сейчас работы на полигоне связаны с большим риском.

- Но это только вопрос обеспечения безопасности, - запротестовал Гонтарский.

- Таково решение, - развел руками Бежан. - Ничего не поделаешь. Я хотел бы, чтобы вы рассказали о тех двух убитых рабочих, если вы, конечно, знали их не только по карточкам персонального учета.

Гонтарский нахохлился.

- Я знаю всех. Эти двое! Хорошие люди. Плохих я не держу. Франек Земба работал в Центре с самого начала. Пятнадцать лет. Капуста - девять лет. Работник - золотые руки, старательный, точный. То же можно сказать и о Зембе. Правда, в последнее время он немного подводил. Что-то у него в семье не ладилось. Бывает. А вообще все наши рабочие заботились о модели, как о собственном ребенке.

- Вы были в цехе утром, перед тем, как уехать на совещание?

Он на минуту задумался.

- Был. Перед началом работы. - На бледном лице появился румянец. - Вы меня подозреваете?

- Я исследую все, что имеет значение для следствия, - спокойно сказал Бежан. - Вам ничего тогда не бросилось в глаза? Или, говоря по-другому, все ли тогда в цехе было как обычно?

Больной опустился на подушку, с минуту молчал.

- Во всяком случае, я не припоминаю ничего такого, что меня бы удивило или заставило задуматься. Я спрашивал, во сколько они кончат. Полигонные испытания должны были проходить на следующий день, второго октября. И этот срок надо было выдержать.

- Кто-нибудь посторонний бывал в последнее время на территории Центра?

- Нет, охрана ничего не говорила, а это их обязанность. Они проверяют документы у каждого. В конце концов, в цехах превосходная сигнализация. Стоит лишь коснуться какой-нибудь двери, как раздается сирена. Днем территория тоже охраняется.

- А нельзя ли проникнуть на территорию каким-либо иным путем? Через другой вход?

Директор рассмеялся.

- Нет. На территорию Центра входят через одни ворота, охраняемые день и ночь. Каждый из цехов имеет только один выход. Я не говорю о внутренних дверях, которые их соединяют. Окна не открываются. Поэтому в каждом цехе работает по два вентилятора. Один обычный, отсасывающий воздух, а второй - нагнетающий, включаемый во время уборки или на время обеденного перерыва. Рабочим эта вентиляция нравится.

- Сотрудники знают, как действует сигнальная система?

Больной снова приподнялся.

- Вы их подозреваете? Напрасно. С сигнальной системой, кроме меня и заместителя, знаком только бригадир. Это кристальной честности человек. Ежедневно он приходит на работу на полчаса раньше и выключает систему. А после окончания работы снова включает ее. За это он получает дополнительную плату.

- А если бригадир заболеет?

- Тогда звонят мне или моему заместителю. И кто-то из нас приезжает пораньше. Такие случаи уже были.

- Не очень-то это удобно, - заметил Бежан.

- Зато безопасно, - сказал директор.

- Неужели? Кто же в день взрыва выключил утром сигнализацию?

- Бригадир. Мы почти одновременно пришли на работу.

- Кто монтировал систему сигнализации? У кого есть ее план?

- Специалисты-техники. Только у них все чертежи. Но скажите мне ради бога, что вызвало этот взрыв?

- Нитроглицерин. Кто-то пронес его в цех.

Лицо лежавшего снова покраснело.

- Не может быть! - без сил он опустился на подушку.

- Может, и вы тому свидетель.

На лбу Гонтарского напряглись жилы. Некоторое время он молчал.

- Просто в голове не умещается, - прошептал он сдавленным голосом.

Смысла продолжать беседу не было, поэтому Бежан попрощался с больным. Закрывая за собой дверь отдельной палаты, он почти столкнулся с Чесей Кобельской.

- Вы? Здесь? - удивленно произнес он.

- Мир тесен. Все мы время от времени встречаемся. Даже не договариваясь об этом, - улыбнулась ему женщина. - Здесь лежит друг моего шефа, директора Вацлава Станиша. Станиш прислал ему кое-что. Просил узнать, не надо ли чего. Жена директора Гонтарского уехала в командировку. Некому о нем позаботиться, вот и пришлось мне... А вы что тут делаете? Вы давно его знаете?

- Общий знакомый просил меня зайти к нему, - отвертелся Бежан от ответа.

"Если Гонтарский ей скажет... Вот черт!" - выругался он про себя.

- Подождите меня. Я скоро выйду. Поболтаем по пути, - предложила она.

- Не могу. Очень тороплюсь. - Он махнул на прощанье рукой. - В следующий раз.

Она с минуту смотрела, как он сбегает по лестнице, затем исчезла за дверью.

ГЛАВА 9

Монотонный стук колес и покачивание вагона усыпили Врону. Он проснулся от резкого толчка и выглянул в окно. Поезд стоял в поле у семафора. Врона протер глаза. Веки опухли и покраснели. "Третья бессонная ночь", - подумал офицер. Первую он провел, изучая документы - несколько толстых папок - по делу Зелиньского. Нельзя было упустить никакой мелочи. "Черт бы все побрал, я с ума сойду", - бормотал он себе под нос, выискивая фамилии людей, связанных с убитым. Список рос с каждым часом. Кроме того, он выписал все поездки Зелиньского за границу, о которых упоминалось на следствии. "Должно быть, начальство к нему хорошо относилось, если его так часто посылали в заграничные командировки", - пришло в голову Вроне.

Из документов следовало, что Зелиньский в августе 1966 года побывал в Мюнхене и Вене по туристической путевке "Орбиса". В это время - мгновенно вспомнил Врона - в Вене уже жил, удрав из Польши, Вацлав Шаронь, настоящий владелец фальшивого паспорта. Они были знакомы в Польше - могли встретиться. Бежан наверняка обрадуется этой информации. Врона был доволен. Есть у Бежана чутье. Поэтому нет ничего странного, что он пользуется таким авторитетом. Врона не завидовал своему начальнику, знал, что нелегким трудом заслужил он это признание. "Нам не дает вздохнуть, но и сам не сидит сложа руки, это факт". Врона снова углубился в чтение протоколов.

Может быть, сегодня удастся выкроить время на встречу с Ханной - планировал он под утро, потягиваясь и выпрямляя затекшую спину. Но надежды его не оправдались.

Бежан, когда Врона принес ему результаты своих ночных трудов, как и предвидел поручик, действительно обрадовался этому совпадению дат, но тут же приказал затребовать в бюро по выдаче заграничных паспортов справку о всех выездах Зелиньского и Шароня, а также подробную информацию о последнем. Он был недоволен тем, что Врона до сих пор не собрал сведений о Шароне. Документы из бюро прислали вечером, и снова пришлось сидеть над ними всю ночь, а встречу с Ханной отложить. Он сказал ей о срочной работе и почувствовал, что она этому не верит. "Если бы ты в самом деле хотел..." - сказала она. Врона в самом деле хотел. И что из этого? Работа - на первом месте. Он снова просидел всю ночь, просматривая документы, сопоставляя даты и маршруты. Ничего особенно интересного не нашел. Поездка Зелиньского в город, где жил Шаронь, могла быть совершенно случайной.

Анализируя протоколы и анкетные данные, Врона подумал, что Шаронь мог уехать на Запад со своим паспортом, а затем предоставить свои документы в распоряжение Центра Гелена, который после "обработки" переслал по своему каналу этот паспорт агенту. Может быть, именно тому Х-56, которого они искали. В таком случае, все более правдоподобной кажется версия о том, что Зелиньский был агентом, ликвидированным по приказу Центра.

Едва только Врона вернулся и доложил Бежану обо всем, что ему удалось установить, пришла телефонограмма из воеводской комендатуры Вроцлава: "Задержан Шимон Ковальский. Внешние данные совпадают. Одет в пальто в шотландскую клетку".

Это была сенсация. И поручик Врона получил новый приказ: немедленно выехать во Вроцлав. На этот раз он даже не успел позвонить Ханне, чтобы предупредить. Она ждала. Наверняка ждала. Простит ли она его еще раз? А может быть, когда он вернется и позвонит ей, она просто бросит трубку или скажет: "Иди к черту!" Терпение тоже имеет свои границы. А он чувствовал, что перешел эти границы. Правда, не по своей вине. Но поймет ли она это? Захочет ли понять? Такая красивая и умная девушка, как Ханна, легко найдет себе другого, лучшего, чем он. Он представил себе ее с тем, другим. Перехватило горло. Он расстегнул воротничок. Не помогло. "Может, поймет, - уговаривал он себя. - Сразу, как приеду во Вроцлав, пошлю ей телеграмму".

На вокзале его ждала машина комендатуры, предупрежденной о его приезде, и начальник отдела безопасности. Телеграмму Ханне пришлось отложить. А диктовать ее по телефону из комендатуры, при всех, - глупо. Начнут смеяться, шутить, что он и дня потерпеть не может.

В кабинете начальника он выслушал подробности задержания Ковальского.

Назад Дальше