* * *
Вечером в кабинете главного инженера, Сэра Смоллуэйса, в его квартире - домик-то кое-как сколочен из теса, а квартирная обстановка приехала прямо из Лондона, - удобно растянулись в мягких шезлонгах сам инженер Смоллуэйс и тот, кого на концессии знают, как инженера Пальмерстона, которого сэр Вальсон называет Мак-Кином и который нам хорошо известен, как Брегадзе.
"Блестяще, блестяще, мистер Пальмерстон". Смоллуэйс благодушно пускает в воздух одно за другим кольца пряного сигарного дыма. "Замечательно… Еще в Лондоне мне рекомендовали вас за дельного работника… во многих, ха-ха-ха, отношениях. Клянусь святым Георгием, разве это неправда… Мой друг, сэр Эндрью Вальсон, кажется, уже имел случай отметить вашу службу… Но теперь я убедился в ваших способностях сам. Тысяча дьяволов. Это сработано мастерски… Я буду иметь особенное удовольствие отметить перед моими патронами вашу находчивость и предусмотрительность, и много других столь же ценных качеств… Но мне хотелось бы попросить вас об одном: если вас не затруднит, рассказать, как вы наткнулись на всю эту махинацию… Это будет… м… м… м… полезно для обоих сторон, и мне лично крайне интересно, как любителю-психологу… Я знаю… м… м… м…, есть щекотливые пункты… но клянусь веткой омелы, меня стесняться нечего!.."
Брегадзе и польщен и рад случаю… До сих пор он еще ни разу не имел возможности ни перед кем похвастаться своим послужным списком… а тут… Гм… гм… щекотливое положение… О, в его деле, впрочем, нет "щекотливых положений".
Больше часа с крайним интересом слушает сэр Смоллуэйс рассказ мистера Пальмерстона. Конечно, если бы в комнате был еще кто-нибудь третий, на его губах блуждала бы легкая полупрезрительная улыбка, как при созерцании интересного и противного зверя… Но теперь - напряженное внимание и даже ни одного лишнего слова.
"Итак, вы говорите, что поиски удобного места для радиостанции натолкнули вас на слухи о каком-то кладе, а этот ложный клад привел к нашей настоящей цели?"
"Да, подсмотренные опыты, которые Утлин производил в сторожке, дали мне понять, что я у дела, которое поважнее сведений о добыче нефти и расположении терчастей, да, пожалуй, и повыгоднее всяких кладов. Но вот Утлин уехал. Я в Баку, на собственный риск, организую свой частный аппарат слежки. Мой нюх (он у меня безусловно есть), что касается до таких дел, - меня не обманывает. Я разузнал, что у Утлина есть любовница, с которой он откровенен. Трудно было услышать хоть один их разговор. Но маленькая техническая операция с телефонным проводом, - и мой сотрудник в соседнем этаже весьма добросовестно и даже не без комфорта стенографировал воркование влюбленных голубков, пока, наконец, накануне нового года я узнал все, что мне было нужно. Это превзошло все мои ожидания, - и потрясающая сила вещества и безумные мечты Утлина о победе большевиков при помощи его "Революционита". С тех пор серия Н.Т.У. привлекает целиком мое внимание. Я донес уполномоченному в Ленинград. Послал на его запрос подробное описание, - о, не удивляйтесь, у нас есть замечательный шифр, шахматный шифр. Очень простой и не поддающийся никакой расшифровке. Почти месяц, - никакого ответа. А было твердое указание без особых директив не предпринимать ни шага далее. И, наконец, только в первых числах февраля, предписание из Лондона".
С плохо скрываемой пренебрежительной неприязнью к Стону, он рассказывает, как насилу, насилу его известили, что тот провалился в Ленинграде из-за странной идеи (безразлично, какой именно), что его шифрограмма, запихнутая мистером Стоном в какой-то нелепый чемодан, попала в руки ГПУ, где находится и до сих пор (благодарение сложности шифра). Но разрешение продолжить дело Н.Т.У., и даже обратить на него исключительное внимание, все-таки последовало… А через пару дней строжайшее предписание, - делу Н.Т.У. придать высшее значение. Немедленно вырвать из рук. Дальше, дальше пошло дело так… Бесконечно длится рассказ матерого волка шпионажа… Но сэр Смоллуэйс интересуется даже самыми мелкими подробностями. О, нет, нет, его они нимало не утомляют, он слушает с величайшим удовольствием…
"Теперь я поставил себе задачей непосредственно познакомиться с Утлиным. 15-го февраля я подстроил нападение хулиганов на его любовницу, затем благородно спас ее от негодяев и вошел в их дом. Часто бывал у него, - между прочим, недурной был парень. Я с ним подружился, - и, несмотря на то, что войти с ним в интимную близость все-таки не удавалось, я рассчитывал со дня на день овладеть его тайной более спокойным путем… Я не предполагал, что большевистские бредни так прочно засели в его голове.
Однако, через некоторое время стало ясно: речи о его ренегатстве быть не может, - эти большевики удивительно непрактичный народ, предпочитающий сомнительное удовольствие принести пользу своими идеями даже самому обеспеченному положению вне этих идей. Осталось одно, - похитить документы. Ну и вот… 15 марта он был убит… Дело было сделано… Да, да. Вы, конечно, правы; на этом стоит остановиться подробнее.
Признаться, я не совсем-то собирался делать такое сложное дело именно в этот день. Не был даже подготовлен, как следует… Но когда я узнал, что он сегодня же уезжает на север, а приказ требовал быстроты - пришлось импровизировать. - Я решился.
Один легкий укол шприцем "цитрон деббль-ю-5" 3-й степени, и этот глупец, который спокойно мог бы по-хорошему продать свое открытие за большие деньги, стал ничем. Оставалось только замести следы. Я помнил, что кроме меня, в происшествие замешаны и другие. Преступление не должно быть раскрыто скоро.
Гениальные идеи приходят внезапно. Мы с ним приблизительно одинакового роста, оба блондины. На нас одинаковые серые костюмы… У него бородка. Но практикой жизни давно уже выяснено, что никогда не мешает иметь хоть немного грима в кармане. Три знаменитых желтых чемодана помогли моему замыслу окончательно родиться на свет. Немножко химии. Цитрон заставляет кровь моментально свертываться. Особенно кровопролитным дело не будет. Немножко анатомии и тело благополучно разнято на составные части. Голову в маленький чемоданчик, остальное в большие. Человек вообще не бог знает как велик. С присущим мне чувством такта и юмора, я не лишил его одежды. А затем в скором поезде я с документами Утлина вез в чемоданах Утлина, Утлина, но без его документов.
Я решил остаться на одной из станций, на полдороге до Ростова. Чемоданы, было ясно, сдадут где-нибудь на хранение. Утлина не хватятся еще долго, но, на всякий случай, я, воспользовавшись временем, когда был один в купе, вернул по принадлежности проездной билет. Как именно? Просто раскрыл чемодан и положил ему в карман. Зачем? В точности я не знал, зачем, - но, как оказалось, это пригодилось. Чемоданы неожиданно были, - как я узнал потом, - раскрыты в Порт Петровске, и я представляю себе недоуменные физии местных следователей - пассажир Утлин, очевидно, сам себя зарезал в дороге и залез в свои чемоданы. Ха-ха-ха".
Напрасно только сэр Смоллуэйс спросил мистера Пальмерстона, почему он никогда не снимает с рук перчаток. Об этом не любит вспоминать Брегадзе. И вместо любопытного рассказа о его пребывании в Ростове, о вскрытии сейфа Утлина и замене кое-каких документов в нем совсем иным предметом, о поездке в сумасшедший дом, о приключении Валентины у Борщевского и о многих других не менее занимательных вещах, - он услышал только сухой короткий отчет, несколько его разочаровавший.
Сэр Смоллуэйс чрезвычайно вежлив. Корректен до крайности. Проводив гостя до прихожей, жмет ему руку… Но вернулся назад, постоял задумчиво на ковре посреди гостиной, нерешительно подошел к одной, потом к другой двери, и сконфуженно, точно сам от себя скрываясь, слегка попробовал, хороши ли запоры. Что это - страх? Неужели он не уверен? Ах, такова уже человеческая натура, и хозяева зачастую сами побаиваются своих примерных слуг.
Все идет великолепно. Брегадзе может ждать хорошего вознаграждения из Лондона. Но ему что-то не по себе. Не нравится ему этот исполнительный техник Кириллов, присланный по договору с 5-ю другими через биржу труда в счет местной брони… Так, ничего определенного, но… И, пожалуй, еще больше не нравится ему его собственная Валентина. Ей поручено выяснить этого парнишку, и, в первый раз за всю их совместную жизнь, это выяснение что-то не кажется ему очень похожим на выяснение. Ну да ничего. Об этом он с ней еще успеет поговорить…
Глава VIII. Наконец, Николай Трофимович Утлин
9 часов утра в Лондоне. Парикмахер аккуратно намыливает левую щеку сладкого бисквитного дедушки. Один лакей, осторожно священнодействуя, наливает из серебряного кофейника в китайский фарфор тонкую, черную, душистую струйку. Другой, рядом, на специальном тонконогом столике, с величайшими предосторожностями снимает скорлупку с яйца: лорд N ест только яйца в мешочке. Два секретаря поодаль разбирают привычными глазами и пальцами наиболее срочную почту. Докладывают самое важное и ловят незаметные постороннему глазу приказания в малейшем движении рук, бровей, старческих, слегка отвисших губ.
"От сэра Смоллуэйса. Лично вам".
Не успел парикмахер выбрить намыленную нежнейшим мылом щеку великого человека, кофейная струйка перестала литься. Наполовину очищенное яйцо неловко упало на севрскую тарелочку. Рты занятых этими делами людей на одно короткое мгновение изумленно открылись… Ко всему привычные секретари, даже не успев понять, моментально привели в исполнение небывало лаконическое распоряжение:
"Все - вон!.."
Не выпив кофе, не проглотив яйца, оставив белую пену равнодушно стекать с морщинистой щеки, сладкий дедушка разорвал у окна конверт - слабыми старческими глазами впился в четкие строки врученной ему бумажки: донесение от директора, по условию, может быть лично только ему в том случае, если Н.Т.У. найдено.
Недоуменно шепчутся секретари, лакеи и парикмахер за дверью. Что это может значить? Не побриться, не съесть яйца, не выпить ежедневных полутора стаканов кофе лорд не позволил себе даже в тот день, когда, оплаканная штатом родственников, тихо скончалась его супруга.
"О-о-о. Теперь он сильнее всех. О-о-о. Теперь-то все у него в руках". Телодвижения лорда за дверьми вполне соответствуют его настроению, и отнюдь не соответствуют его почтенным годам.
Сэр Смоллуэйс сообщает: пока найдено несколько крупинок Н.Т.У., над коими произведена серия опытов. Результаты экспериментальных работ превышают все ожидания… Приблизительный подсчет: один миллиграмм чистого Н.Т.У. достаточен для освещения всего Лондона в течение 3-х лет… Извлечение энергии из Н.Т.У. так же просто, как работа паром… Разрушительная сила вещества превосходит в сотни тысяч раз тринитротолуол, пикриновую кислоту и все прочие сильно разрушительные вещества. Самым же замечательным является возможность - умело комбинируя действия незначительными количествами Н.Т.У. - влиять им на расстоянии на всевозможные источники энергии: остановить машины фабрики, мотор аэроплана, двигатель подводной лодки… Записи Утлина говорят о большом самородке. Надеюсь, в ближайшие дни и он будет обнаружен…
Очень доволен бисквитный король. "О-о-о. Теперь одно мановение руки, - и остановятся все фабрики проклятой страны большевиков… Нажим кнопки, - замрут поезда… - Он их возьмет голыми руками… Он их поставит на колени, заставит просить пощады. Они вынуждены будут принять все условия… Впрочем, какие там условия… Все, все, все".
Парикмахер продолжает брить доброго сладкого бисквитного дедушку. Парикмахер хотел бы, но не смеет заглянуть в его глаза, чтобы угадать, чем был вызван такой неожиданный, никогда небывалый перерыв. Только чуткие руки парикмахера осязают, как в самодовольной улыбке подергивается бритое теперь лицо биржевого владыки.
9 час. вечера в Ак-Мечетской даче.
Красные лучи солнца в маленькой комнатушке временного барака. У медного рукомойника полощется "техник Кириллов". "Техник Максимов", как пришел домой, растянулся на койке, - здорово утомляют целые дни блуждания по даче.
- Слушай, Петров, скажи мне на милость, какого дьявола ты крутишься с этой Пальмерстонихой… Я тебя третьего дня видел, вчера видел… Прогулочки при лунном свете. А?
- Тсс, болван. Услышат.
- Никто не услышит, мы с тобой во всей конуре одни… И не виляй, а отвечай на вопросы.
- Да, мне и так с тобой надо было сегодня поговорить… по этому поводу. Дай только помыться.
Умылся, подошел и сел совсем близко на койке Никольского.
- Как по-твоему, подозрителен ли был бы тебе англичанин, живущий в СССР, отлично говорящий по-русски и упорно это скрывающий?
- А кто ж это такой?
- А помнишь ты, как я тебя просил обратиться с вопросом по-русски к инженеру Пальмерстону и как в ответ он сделал недоумевающее лицо?
- Ну, положим, помню. Но с чего ты взял, что инженер Пальмерстон говорит по-русски?
- А с того, что его жена, кроме русского языка, ни на каком другом - ни звука.
И Петров рассказывает тов. Никольскому, как он встретился на линейке с женой инженера Пальмерстона, как он обратился к ней с вопросом по-английски, - он-то ведь недурно знает этот язык, и как оказалось, что она русская, говорит только по-русски и что ее муж, по ее словам, прекрасно владеет нашим языком… Она неожиданно сильно, словно проговорившись в чем-то, смутилась, и постаралась замять разговор.
Петрову все это мало-помалу кажется подозрительным. Ему думается, а нельзя ли что-нибудь разведать через нее.
Нужно постараться завести знакомство и это оказывается гораздо более легким делом, чем можно было предположить. Она сама идет навстречу. Она так одинока в этой компании иностранцев, так скучает, она охотно с ним встречается. Несколько раз они уже проводили вместе вечера.
- Ну, как же далеко зашел ваш роман? Тебе удалось узнать что-нибудь существенное?
- Я как-то не умею вести дела с женщинами. Это не в моем характере. Может быть, с ними надо быть решительнее… Вместе с тем я вижу совершенно ясно, что, конечно, чтобы что-нибудь разведать, нужно именно вступить с ней в близкие отношения… Иначе ничего не выйдет… Да, скажу тебе, пожалуй, мне кажется даже, она совсем не прочь, она сама ищет встреч… И я вижу, - для дела это необходимо, но, видимо, я не такой человек, чтобы легко относиться даже к таким легким связям…
- Гм-ммм… А ты не думаешь, что тут может быть ловушка и с той стороны… Если она сама ищет… Смотри, не увлекись сам… Ведь она очень интересная женщина; многие бы дорого дали, чтобы она искала встречи с ними…
- Ну, последнего-то я не боюсь… А подозрения… Да, я тоже не вполне уверен… Но, впрочем, как раз сегодня, в одиннадцать у нас свидание… Постараюсь окончательно разгадать ее и приступить к решительному выяснению дела…
* * *
"…Я повторяю: ты мне не нравишься. Что это за работа… Так ты выполняешь мои поручения? Что ты мне можешь сказать о Кириллове… Ваши встречи… Это пахнет-то уже чем-то другим… Так вот что, милая: развратничать без пользы для меня я тебе не позволю. Валяйся с кем хочешь, но…" Но… этого не ожидал Брегадзе. Валентина вскочила, с каким-то диким воплем ринулась к нему… Резкий звук пощечины…
"А-а-а, так-то ты?!" Левая щека Брегадзе горит. Он весь сжался, присел, как раненый хищный зверь, рука сделала неуловимое движение, - в ней арапник, всегда висевший на стене, над столом…
"А, орать, ты орать вздумала… Кусаться?"…
Шелковый, сильно, очень сильно надушенный платок заткнул рот маленького, извивающегося, царапающегося, воющего сквозь зубы, яростного существа…
"Вот тебе, вот тебе, вот тебе… Что, получила… Молчишь… Ну, то-то".
Конечно, задание о Кириллове отменено… О каком задании может быть тут речь?
Хорошо, что по непредвиденным обстоятельствам пришлось сэру Смоллуэйсу отменить еще с утра назначенный на сегодня маленький банкет по случаю успехов самшитовой концессии… Правда, бисквитный дедушка известил его, что на его именном счете в одном из банков Сити прибавилась еще добрая толика хорошего "фунтового печенья", но все же работа мешает поделиться своим радостным настроением с другими… И это к лучшему, - иначе пришлось бы мистеру Пальмерстону извиниться за сильную мигрень мисисс Пальмерстон.
* * *
Из-за этого идиота Фаренгайта блестящая до сих пор карьера сэра Вальсона висит на волоске. Но он здесь положительно не при чем… Он принял все меры… Но еще неизвестно, как посмотрят на это хозяева… Им нет дела до того, что какому- то там Стону не везет в последнее время. Они имеют дело только с сэром Вальсоном… Но кто мог ожидать, что рыжий черт выдержит такой яд… Хозяевам и так чрезвычайно не понравилось таинственное исчезновение из глазговской тюрьмы… Правда, тогда удалось удовлетворить их достойной отсидкой всего тюремного начальства… Жаль, что он не поручил ликвидацию Дэти Мак-Кину… Мак- Кину: этот князь прекрасно выполняет возлагаемые на него поручения, - иногда среди русских белогвардейцев попадаются дельные люди…
Да, действительно, неприятное сообщение получил сегодня Вальсон от мистера Стона: "Дэти раскрыл большевикам тайну лимонного газа"… Мало того, этот рыжий негодяй-ирландец в Московской лаборатории воспроизвел "цитрон деббль-ю-5". Агенты Стона видели опыты на пустыре под городом. Опыты подробно описаны в донесениях: хорошо знакомая сэру Вальсону картина. То, что это лимонный газ, нет никаких сомнений. И хуже того, прохвост, видимо, открыл противоядие, - некоторые животные во время пробы остались в живых. И теперь здесь известен только газ, там же и газ и способ бороться с этим газом…