- Лидия, вот то, что вы просили.
- Спасибо. Джина, зайди на секунду. Я хочу вас представить. - Лидия взяла Джину за руку и провела в комнату. - Это Хоуп Теннер, моя давняя подруга, а это ее сестра Фейт. А это Джина Вон, наша новая акушерка. - Она показала рукой на Хоуп. - Хоуп, Джина раньше тоже работала медсестрой.
- Вон, - повторила Хоуп, напрягая память. - Когда я жила здесь десять лет назад, то была знакома с водителем грузовика с такой фамилией. Вы, случайно, не родственница Зака Вона?
- Я его жена, - ответила Джина, но без большого энтузиазма. Хоуп с трудом представляла их вместе. Джине было чуть за двадцать, длинные рыжие волосы, веснушки на носу и здоровый загар. Она казалась активной и энергичной, совсем не такая, как женщины, жившие в трейлерах "Лайзи Эйч".
- Приятно с вами познакомиться, - сказала Хоуп. Джина пробормотала то же самое и уже хотела уйти, но Лидия ее задержала:
- В общем-то, Джина, я подумала, что ты могла бы взять к себе Фейт пациенткой.
Глаза Джины тут же опустились на выпирающий живот Фейт.
- Конечно, с радостью. Но разве… ее еще никто не ведет?
- Нет. Она недавно в городе и еще не наблюдалась. Вообще не наблюдалась.
Если Джина и удивилась отсутствию у Фейт дородового наблюдения, то никак это не показала. Они в клинике видели многое - женщин без медстраховки, слишком упрямых, ленивых или бедных, чтобы как следует о себе заботиться. И даже тех, кто первоначально собирался рожать самостоятельно.
- Когда подходит срок? - спросила Джина.
- Мы как раз собираемся это выяснить, - ответила Лидия. - Надо посмотреть, в каком состоянии шейка матки. Возможно, она уже раскрывается. Похоже, плод уже опустился. Хоуп, ты не против подождать в коридоре?
- Конечно нет.
На пути к двери Хоуп остановилась и сжала руку сестры.
- Не будет ничего особенного, - сказала она. - Я подожду тебя в холле, ладно?
Она не ждала ответа. Она абсолютно доверяла Лидии, и ей хотелось передать это доверие Фейт. Закрыв за собой дверь, она направилась в холл. Думая о сдержанном отношении Лидии, она завернула за угол и чуть не упала, столкнувшись с Паркером Рейнольдсом.
- Тпру, стоять, - сказал тот и удержал ее на ногах. Руки, поддерживающие ее за плечи, были сильными и уверенными, но, судя по каменному лицу, он был рад видеть ее не больше, чем накануне. Может быть, Инчантмент больше не будет для нее приютом, на который она надеялась. Может быть, она хочет слишком многого, во второй раз ожидая от людей приветливого приема.
Быстро восстановив равновесие, Хоуп отстранилась от Паркера.
- Извините, - пробормотала она. - Я не услышала, что вы идете.
- Нет проблем, - сказал он, но она чувствовала, что какая-то проблема все же присутствовала, поскольку он посмотрел в холл ей за спину. - А где твоя сестра?
- В смотровой с Лидией.
- Так Лидия знает, что вы здесь?
Хоуп кивнула.
- Сколько еще ждать до рождения ребенка? - Судя по тону, он просто не мог этого дождаться.
- Они как раз сейчас пытаются это определить.
- Но ты говорила, что это будет совсем скоро, верно? Через пару недель?
Какое ему до этого дело?
- Я так предположила. - Хоуп кашлянула. Нелегко забыть, что когда-то она преклонялась перед этим человеком. Может, он и ведет себя так, словно они незнакомы, но выглядит по-прежнему как Паркер Рейнольдс, которого она вспоминала с нежностью. Паркер Рейнольдс, который подарил ей ранней весной пальто. Паркер Рейнольдс, что поддразнивал ее, когда она чувствовала себя одинокой, и по меньшей мере дважды подсовывал ей двадцатку - а в то время найти двадцать баксов для нее было сродни горшку с золотом.
Хоуп засомневалась, должна ли она выразить соболезнования по поводу смерти его жены. Ей хотелось, но он выглядел таким отстраненным, таким чужим и далеким.
- Как долго ты собираешься пробыть в городе? - спросил он.
Им с Фейт было некуда ехать. Был определенный шанс, что они осядут в Инчантменте, если Хоуп найдет хорошую работу, но она пока не хотела загадывать.
Паркер заботился о ней, когда она была бедной беременной девочкой. Но сейчас она уже давно не ребенок. Это все меняло.
- Это зависит от Фейт.
- Да, конечно. - Он сунул руки в карманы джинсов.
Хоуп вспомнила слова Фейт о его красоте. Она попыталась с этим не согласиться, но сегодня он выглядел слишком уж хорошо - с длинной челкой, в красной спортивной рубашке с закатанными рукавами.
- Что ж, тогда увидимся… - начала было она, но Паркер заговорил одновременно с ней:
- Где вы остановились?
- Сняли домик Лореев.
- Хорошее место.
- Да, и нам понравилось.
- Ты изменилась. И сильно, - сказал он, к удивлению Хоуп внезапно переменив тему.
- Я стала взрослой.
Он окинул ее взглядом:
- Да, это сложно не заметить.
Хоуп подняла брови, не совсем понимая, что он имеет в виду.
- Извините?
- Ты замужем? - спросил Паркер.
- Нет.
- Помолвлена?
- Нет. И никогда не была ни замужем, ни помолвлена.
- Значит, ты все это время жила сама по себе? Хоуп знала, что редко кто ведет такую одинокую жизнь, как она.
- Думаю, можно сказать и так.
- Просто ты кажешься такой…
- Какой? - спросила она, когда он заколебался.
- Иной.
- По сравнению с чем?
- С тем, какой ты была раньше, - сказал Паркер и пошел прочь.
- Ну, в общем, и ты тоже изменился, - пробормотала она, обращаясь к самой себе и глядя, как он заходит в какой-то кабинет. - И не похоже, чтобы к лучшему.
Глава 10
Несколько минут спустя Паркер сидел у себя за столом, смотрел на предоставленную Ким Ширман таблицу и ничего в ней не видел. Ему нужно было сосредоточиться на кампании по сбору средств для исследований по СВМС - синдрому внезапной младенческой смерти. Они устраивали это мероприятие каждое лето, и сейчас ему было нужно составлять предварительный бюджет. Оставалось всего шесть недель, время и так поджимало, а им еще надо было разобраться с определенными помехами.
Но ему не удавалось отвлечься от Хоуп Теннер. Она больше не была сбежавшей из дома девочкой. Она стала взрослой женщиной и показалась ему на удивление компетентной и уверенной в себе. И только глаза выдавали то, что ей пришлось пережить в прошлом. Они показались Паркеру глубокими темными озерами - ровная гладь и мощные подводные течения. Он чувствовал, что за ее настороженным взглядом стоит больше, чем просто неудачи и трудности. И его тревожило, что он мог усугубить ее страдания…
"Она все равно собиралась отдать ребенка", - сказал он себе. Лидия начала заниматься этим даже раньше, чем он привлек своего тестя.
Но вот вопрос, отказалась бы Хоуп от своего малыша, если бы знала, что это мальчик, буквально преследовал Паркера. Может, она решила бы, что мальчика она сможет воспитать сама, - с ним уже не было того риска, который так пугал ее в рождении девочки. И возможно, она бы с этим действительно справилась. А в таком случае это означало, что он украл у нее Далтона.
Паркер представил себе Далтона пухленьким малышом, засовывающим в рот палец. Потом постарше - крошечный мальчик бегает по дому и переворачивает все вверх дном. Далтон-дошкольник учится читать и интересуется простейшими вещами, такими как пчелка или бабочка. Эти воспоминания были ему очень дороги. Незаменимы. А у Хоуп их не было.
Несмотря на строгую секретность, в которой происходило усыновление, Паркер влюбился в Далтона в тот самый момент, когда взял его на руки в кабинете Лидии. Взял на руки и посмотрел на него. А после смерти Ванессы Далтон смягчил для него боль потери. Все последние десять лет Далтон заполнял его жизнь и пустоту в сердце. Он старался о Хоуп вообще не думать. Но сейчас она вернулась. И чувство вины, которое Паркер все это время задавливал и, споря с ним, находил себе оправдания, воспрянуло к жизни и стало распространяться со скоростью раковых клеток.
- Ты собираешься заканчивать? - спросила Лидия от дверного проема.
Паркер моргнул и посмотрел на нее:
- Когда Фейт должна родить?
- Я назначила ей ультразвук у доктора Очоа, но из того, что я вижу сейчас, - у нее примерно тридцать семь недель.
- Тридцать семь недель, - повторил Паркер. - Значит, нам надо продержаться три недели или около того.
- Точно.
- Три недели мы переживем, - сказал он, стараясь подбодрить себя и Лидию.
- Если не считать того, что я совсем не уверена, что Хоуп и Фейт уедут после рождения ребенка, - медленно произнесла та.
Неприятное чувство, которое преследовало Паркера с того момента, как он столкнулся с Хоуп в "Подсолнухе", заметно усилилось.
- Что ты имеешь в виду?
- По словам Фейт, они с Хоуп в каком-то смысле сбежали.
- От кого?
- От мужа Фейт, - она приподняла бровь, - который также является ее пятидесятишестилетним дядей.
- Боже, неужели опять многоженцы?
- У Хоуп и Фейт есть еще три сестры, которые живут в их родном городе, и штук двадцать или тридцать сводных братьев и сестер.
- Ты думаешь, Хоуп и Фейт действительно грозит какая-то опасность?
Лидия скрестила на груди руки и прислонилась к притолоке.
- Трудно сказать. Они не вдавались в детали. Фейт пыталась уехать от мужа, и ему это не понравилось. Я знаю только это.
- Хоуп сказала, что жила в Сент-Джордже. Не в Супериоре.
- Она только пару недель назад впервые за все время там побывала.
- Это хорошо, - сказал Паркер, чувствуя заметное облегчение. - Значит, она устроила свою жизнь отдельно от Супериора. Да, может, из ее родных в Сент-Джордже никто не ждет, но как насчет работы? Она же должна как-то зарабатывать деньги.
- Она была сестрой-акушеркой в больнице "Велли Хай", но, уезжая из города, уволилась.
Слова Лидии здорово уменьшили облегчение Паркера, но он не желал так легко сдаваться.
- Это ничего не меняет, - настойчиво произнес он. - Если они сейчас в бегах, то вряд ли останутся здесь дольше, чем мы первоначально думали. Они вернутся в Сент-Джордж или уедут куда-то еще.
- Понятия не имею, что они будут делать.
Лидия пересекла комнату и поправила на стене картину. Она была написана в стиле импрессионизма и изображала женщину, которая укачивает ребенка в колыбели.
- Но если хоть что-то выплывет наружу, это уничтожит "Дом рождений", - сказала она, не отрывая взгляда от картины. - Безусловно, мы с тобой именно этого и заслуживаем. Но мне ненавистно, что с нами будут страдать и невинные. - Она в конце концов повернулась к Паркеру. - Например, Далтон.
- Никто ничего не узнает, - сказал тот. - Я десять лет души не чаял в сыне и не собираюсь его терять.
Ночью поднялся ветер, и ветки деревьев зашумели, царапая стены и окна домика в горах. Хоуп несколько раз просыпалась, но потом снова засыпала. Правда, сквозь сон она все равно слышала бурю, и это нашло отражение в ее кошмарах.
- Что-то не так? - спросила Фейт. Она вошла на кухню, шаркая ногами в шлепанцах, что они купили ей накануне, после отъезда из родильного центра.
Хоуп размешивала в чашке с кофе очередную ложку сахара.
- Все нормально.
- Ты выглядишь усталой. Ты вообще спала?
- Немного. Мне постоянно что-то снилось.
- И что именно?
Ей снилось лицо Эрвина, прижавшееся к окну домика. Эрвин, который потом пытался выбить плечом дверь. Но не этот сон больше всего тревожил Хоуп. Ее тревожил сон об Отем.
- Много всего, - ответила она. - Ты же знаешь, какими бывают сны - как калейдоскоп.
- Это, наверное, из-за того, что твоя жизнь очень изменилась. После того как я вернулась с тобой в Сент-Джордж, ты все потеряла.
Хоуп потеряла дом и работу, но не так уж сожалела о них. По крайней мере, не настолько сильно, как думала. Теперь рядом с ней была Фейт, и Хоуп осознала, что все эти годы в Сент-Джордже были для нее бегом на месте, по крайней мере в эмоциональном плане. Она заглушила боль рутиной и решимостью достичь цели. Сейчас она снова ощущала ее, а еще тревогу и чувство потери, но радовалась возможности о ком-то заботиться.
- Мне здесь нравится, - призналась Хоуп и постаралась отвлечься от недавних кошмаров. Пара снов, даже таких неприятных, были небольшой ценой за то, чтобы Фейт и ее малыш оказались в безопасности. - А ты, Фейт? Тебе хорошо в Инчантменте?
Сестра села за стол, сложила руки на выпирающем животе и вытянула ноги в домашних тапочках.
- Ты же знаешь, я чувствую себя виноватой, что уехала от мамы, Черити, Лари и Сары. Но чем больше времени я провожу вдали от Эрвина, тем сильнее чувствую… - она удивленно покачала головой, - почти опьяняющую свободу. И все больше мысль о возвращении вызывает у меня… тошноту.
- Тем не менее не надо так сильно переживать о том, что о тебе подумают другие, - сказала Хоуп.
- Что ты имеешь в виду?
- Тебе не стоило вчера говорить Лидии, что твой ребенок не является незаконнорожденным.
- Мой ребенок им и не является. Я вышла за Эрвина замуж, прежде чем прийти к нему в постель.
- С точки зрения закона это не брак, Фейт.
- А с моей - брак.
- Я это понимаю. Но ты же не будешь всем подряд объяснять, что ты из общины многоженцев в Супериоре.
- А почему нет? Ты же только что сказала, что меня не должно волновать, что обо мне подумают.
Звякнув ложкой о чашку, Хоуп стала размешивать сливки. Как же объяснить Фейт, что с прошлым лучше порвать полностью?
- Обычно это так и есть, - сказала она. - Но тебе надо еще уметь защищать себя. Ты же не хочешь, чтобы в тебе видели ненормальную, а по твоему запятнанному прошлому судили твоего ребенка.
- Именно потому, что пекусь о репутации моего ребенка, я и не хочу, чтобы кто-то считал его или ее незаконнорожденным.
- В наши дни мало кто сторонится внебрачных детей или одиноких матерей. - Хоуп положила ложку. - Давай сделаем проще. Среди восемнадцатилетних девушек редко, но все же бывают разведенные. Почему бы тебе не говорить окружающим, что ты развелась?
Фейт подалась вперед:
- Хочешь сказать, что я должна лгать?
Хоуп попыталась придумать, как сделать это для сестры более приемлемым.
- На самом деле нет, - сказала она. - Я просто считаю, что тебе не обязательно рассказывать об Эрвине и своей предыдущей жизни. Лучше иметь готовую историю на случай, если кто-то спросит.
Фейт стала крутить в руках подставку для посуды.
- Готовую историю. То есть ложь. Похоже, подсластить пилюлю уже не удастся.
- Думаю, что да.
- Ложь - это грех.
- Я знаю.
- И считаешь, что это не имеет значения?
- Имеет. Но гораздо большее значение будет иметь то, что ты забудешь все, что было с тобой в прошлом, и расчистишь себе дорогу в лучшее будущее. То, что было в Супериоре, никого не касается.
Наступило молчание.
- Фейт?
- Действительно, никого не касается, - спустя несколько секунд признала Фейт.
- Почему бы тебе не сказать, что ты жила в районе Солт-Лейк? И это даже не будет натяжкой, поскольку ты действительно там бывала. А если кто-то захочет подробностей, можно сказать, что ты только что закончила школу "Мюрей Хай".
- Но я уже сказала правду Лидии.
- Ей можно. И я с ней поговорю. Только больше никому, ладно?
Снова продолжительное молчание.
- Ты меня понимаешь? - спросила Хоуп. - Мы ведь на одной стороне?
Сестра в конце концов кивнула, и Хоуп почувствовала, что улыбается. Фейт была сильнее и взрослее, чем она могла мечтать. Даже если она была несколько излишне пай-девочкой.
- Отличная работа! - Она понимала, что подгоняет удачу, но не удержалась и добавила: - И еще мне кажется, что тебе стоит снять старомодное платье, которое ты таскаешь на себе все время, и надеть то, что мы купили тебе в Сент-Джордже.
- Может быть.
Ее ответ подстегнул Хоуп сделать еще один шаг вперед.
- А еще сделать тебе прическу и, может, даже нанести небольшой макияж.
На этот раз Фейт широко раскрыла глаза:
- О нет. Я не могу.
- Это помогло бы тебе найти мужчину, о котором ты говорила.
- Какого еще мужчину?
- Мужчину твоей мечты.
Фейт перевела взгляд на шлепанцы.
- Маме бы это не понравилось. Она бы сказала, что я продала душу дьяволу.
- Эрвин и есть дьявол, - сказала Хоуп. - А мамы здесь нет.
Лидия не ожидала увидеть Хоуп до назначенного Фейт ультразвука и очень удивилась словам Триш, когда та легонько стукнула в открытую дверь и сказала:
- Пришла Хоуп Теннер. Она хочет с вами поговорить. Мне впустить ее?
Оттого что Хоуп опять здесь, и так скоро, у Лидии на нервной почве забурчало в животе, напоминая, что она снова забыла пообедать. Она частенько уходила с головой в работу, не замечая, что полдень уже давно прошел. Тем более что Девон теперь не работала в центре. Ведь именно она всегда ворчала, что Лидии надо размеренно питаться, и приносила ей сандвичи или салаты из популярного в городе кафе.
Девон…
- Лидия? Вы слышали, что я сказала? - переспросила Триш.
Лидия заставила свое лицо принять выражение спокойствия.
- Извини.
- Мне сказать Хоуп, что вы заняты?
- Нет, пусть зайдет.
Триш исчезла за дверью, а Лидия откинулась на стуле, собираясь с духом для предстоящего разговора. Ей не доставляло удовольствия смотреть в лицо женщины, которую она обманула много лет назад. Она словно разглядывала под лупой изъяны своей души, те самые изъяны, что оттолкнули и заставили уехать ее любимую внучку.
Лидия настояла на том, чтобы вернуть конгрессмену Барлоу его деньги - те, что он заплатил за Далтона, но это ничего не изменило. И в конце концов она примирилась с правдой - никакие деньги не искупят ее вину. Ни перед Хоуп. Ни перед Девон. Ни перед ней самой. В этой грязной истории ее единственным утешением было то, что она часто видела Далтона и знала, что он растет здоровым и счастливым мальчиком. Даже если растет без матери.
Паркер, во всяком случае, был честен, когда много лет назад пообещал, что даст ребенку все, что имеет сам. Он любил этого мальчика больше жизни.
Лидия подняла деревянные жалюзи и посмотрела в окно. Ослепительные лучи солнца пробивали себе дорогу сквозь ветви окружающих здание сосен. Убрав голову от яркого света, она стала обдумывать то, что никогда раньше всерьез не рассматривала: может, ей, наконец, признаться в содеянном, все рассказать и очиститься? Да, тогда она разрушит репутацию, которая была для нее важнее всего прочего - почти всего. Но она готова была этим пожертвовать, чтобы стать такой, какой всегда лишь старалась показаться людям, - честной и прямой женщиной. Вот только ей не хотелось, чтобы за ее жертву заплатили другие… например, Паркер и Далтон, и еще те, кто работал в родильном центре.
- Привет, Лидия.
У Лидии внезапно пересохло во рту. Она сглотнула и обернулась:
- Здравствуй, дорогая. Что привело тебя сюда так скоро?
- Я… я хотела бы поговорить с тобой о том, что вчера рассказала тебе моя сестра.
- Например…
- О том, что касается ее мужа, и о том, кто он.