Розарио не с кем было идти на рождественский приём АМКОСАД - официальное мероприятие, на котором она должна была присутствовать, так как входила в совет директоров. На приём девушка приехала в отвратительном настроении: ей только что удалили с руки родинку, и боль после операции ещё не прошла. Сэмсон помахал ей, приглашая к своему столику. Он сидел вместе с подружкой и Эймсом, который также был с дамой. Единственное свободное место было рядом с Риком. Он вскочил, выдвинул для Розарио стул и так увлечённо стал с ней беседовать, что его дама обиделась и потребовала, чтобы Эймс пригласил ее на танец. Розарио попрощалась с ними. "Я была уже не маленькая и понимала, что Рик вовсе не обязан мне звонить, но все же его исчезновение показалось мне странным. После рождественской вечеринки повторилась та же история. Он опять проявил ко мне интерес, а потом пропал и не позвонил". Рождество Розарио отпраздновала у своей тётки в Мехико-Сити. Рик в тот день работал. Неожиданно для себя он решил слетать домой, чтобы провести канун Нового года с Нэн, и немало удивил ее своим появлением. Нэн собиралась на заранее назначенную встречу с друзьями и его с собой не пригласила. Весь вечер он в одиночестве просидел дома за выпивкой, а в первый день нового года вылетел обратно в Мехико-Сити. "все. Моему браку конец", - твердил он себе в самолёте. Однако он все ещё не был уверен, что хочет развода. "Я был охвачен жалостью к себе, чувствуя себя брошенным и ненужным".
Когда на следующее утро в квартире Розарио зазвонил телефон, трубку взяла ее мать Сесилия, приехавшая в гости из Боготы. "Какой-то американец", - объявила она. Розарио решила, что это Сэмсон.
- Дэйв, ты же собирался уехать из города на праздники, - сказала Розарио в трубку.
- Это Рик, Рик Эймс.
Его задело, что она приняла его за Сэмсона. Он пригласил ее на обед.
- Нет, прости, но я никак не смогу. Мне нужно вымыть голову, - запротестовала Розарио.
Рик едва удержался от смеха. Этой отговорки он не слышал ещё со школьных. Времён. Он повторил своё приглашение, а затем стал ее умолять. В конце концов она согласилась. В тот вечер Рик явился к ней, вооружившись цветами и конфетами, и в ожидании Розарио минут пятнадцать осыпал Сесилию комплиментами. За обедом в дорогом ресторане они беседовали о Т. С. Элиоте и Эмили Дикинсон. Из-за матери Розарио не стала приглашать его к себе. Рику хотелось предложить поехать к нему, но он побоялся, что девушка откажется, так как после первой ночи любви он ей не позвонил. Они стояли как подростки у ее парадного и целовались, а ночью Розарио написала в своём дневнике, что он ей очень нравится, но, скорее всего, больше она от него ничего не услышит. ЕЙ показалось, что он боится серьёзных отношений с женщинами. Однако через несколько дней Рик позвонил и снова пригласил на обед. Розарио сказала, что ей не хочется выходить из дома, и предложила пообедать у нее. Готовила она отменно. Сразу после еды они отправились в спальню.
- Вчера мы с Розарио были вместе, - на следующий день сообщил Рик Сэмсону на работе. - Я считаю, что ты должен об этом знать.
Рику было известно, что Дэйвид использует квартиру Розарио для явок.
- Таким образом Рик дал мне понять, что относится к Розарио серьёзно, - вспоминал Сэмсон. - С одной стороны, Рик был моим приятелем, и я за него порадовался. С другой стороны, у меня промелькнула мысль: "Эй, постой-ка! Розарио же моя". Но я не любил ее и не стремился продолжать с ней отношения, поэтому для меня это было отличным поводом уйти в кусты.
Рик начал регулярно встречаться с Розарио. Во всей его командировке, которая быстро превращалась в кошмар, она была единственным светлым пятном. По распоряжению директора Кейси Дьюи Клэрридж встал во главе злополучных попыток Управления поддержать "контрас" в борьбе с левым Сандинистским правительством Никарагуа. Из-за этого Клэрридж постоянно наведывался в резидентуру Мехико-Сити, которую нередко использовал как опорный пункт для своих операций в Латинской Америке. Клэрриджу не понравилось, как ведутся дела в резидентуре, и он сменил ее руководство. новым начальником стал Альберт Д. Уэдемейер, ветеран среди офицеров отдела Латинской Америки, выпускник Вест-Пойнта и сын знаменитости - генерала Альберта К. Уэдемейера, который командовал войсками США в Китае во время второй мировой войны. Заместителем Уэдемейера Клэрридж выбрал Джона У. Сирса, у которого также был солидный стаж работы в отделе Латинской Америки. Новоиспечённые руководители лезли из кожи вон, чтобы угодить Клэрриджу. "Боссы Рика не желали тратить средства резидентуры на вербовку русских. Все занимались только "контрас" или кубинцами, - вспоминала Диана Линн Уортен, которая в Мехико-Сит работала помощником Эймса по делам разведки. - Советы не были нашей первоочередной задачей. Они даже не попадали в список приоритетов". Поведение Рика не снискало ему симпатий. Как-то на дипломатическом приёме на глазах у своего нового босса Джона Сирса Рик напился и вступил в перебранку с не менее пьяным и задиристым кубинским дипломатом. Вскоре после этого случая Рик попал в аварию и был настолько одурманен алкоголем, что не узнал офицера службы безопасности посольства, которого прислали уладить это происшествие с мексиканской полицией. Сирс послал в Лэнгли телеграмму с рекомендацией провести с Риком беседу о вреде алкоголя сразу же по его возвращении в Соединённые Штаты.
На работе Рика словно преследовал злой рок, даже когда он изо всех сил старался быть на высоте. Ещё до того, как бразды правления перешли к Уэдемейеру, Рику разрешили установить подслушивающие устройства в квартире одного советского дипломата. В Мехико-Сит прилетел техник ЦРУ, который должен был открыть дверь с помощью отмычки и разместить в квартире "жучки", но не справился с замком и, сняв с него слепок, вернулся в Лэнгли, чтобы сделать ключ. Когда у техника было все готово, Уэдемейер, который к тому времени уже приступил к своим обязанностям, счёл операцию слишком рискованной. Рик встал на дыбы и в конце концов добился от него разрешения на ее проведение. На этот раз техник без труда открыл дверь. Для операции Рик выбрал вечер, когда дипломат и его жена были на приёме. Чтобы никто не застал техника врасплох, Рик вызвал на помощь "группу поддержки" резидентуры. Эго была команда из 5-10 мексиканцев, которым ЦРУ платило за помощь в проведении секретных операций. В основном их использовали для слежки за интересующими Управление людьми. Подслушивающие устройства были успешно установлены и работали нормально. Рек был в восторге. Но через 24 часа "жучки" смолкли. Все предположили, что произошел какой-то сбой в аппаратуре. Уэдемейер расстроился - операция оказалась пустой тратой времени, но Рик почуял неладное.
Он обратил внимание на то, что мексиканца, возглавлявшего "группу поддержки" во время операции, ни разу не тестировали на полиграфе и не подвергали обязательной для всех проверке на благонадёжность, хотя он работал на Управление уже более десяти лет. Рик предложил проверить его на "детекторе лжи". Детектор показал, что он солгал, заявив, что никогда не работал на другие службы разведки, помимо ЦРУ. В ходе последующего расследования выяснилось, что мексиканец сотрудничал с Советами в течение многих лег и каждый раз, когда "группу поддержки" вызывали на помощь, сообщал об этом в КГБ.
- Разразился крупный скандал, - рассказывал Сэмсон, - и нашей резидентуре пришлось замять это дело, потому что служба безопасности посольства и отдела просто сгорали со стыда.
Рик был в бешенстве. Обвинив его в провале операции с "жучками", резидентура пыталась прикрыть настоящих виновников. После этой истории Рик стал сильно выпивать.
- Мы все беспокоились о Рике, - сказал его друг из Госдепартамента Ричард Турман. - Он был в депрессии и начал высказываться о том, что наша страна делала в Латинской Америке, с нескрываемым скепсисом. Он был умным и чутким парнем, и я боялся, что мы потеряем его - в буквальном смысле - из-за пьянства. А затем, когда Рик начал регулярно встречаться с Розарио, он снова стал собранным и трезвым, как стёклышко. Казалось, к нему вернулась способность сосредоточиваться на работе. Ей действительно удалось заставить его умерить свои аппетиты по части спиртного.
Другой партнёр Рика по ленчу из Госдепартамента, Ирвин Рубенстин, также заметил происшедшую с ним перемену:
- Рик признался мне, что встречается с Розарио и относится к ней все серьёзнее. Я был приятно удивлен, поскольку ему явно не хватало любви, и решил, что она ему подойдёт - да еще, помимо всего прочего, поможет справиться с пьянством.
В марте 1983 года Розарио узнала, что Рик и Сэмсон собираются провести уик-энд в Акапулько. Сэмсон брал с собой свою подружку Катарин, однако Рик ни словом не обмолвился Розарио о предстоящей поездке. Она знала, что Эймс и Сэмсон запланировали эту поездку задолго до начала ее романа с Риком. Несмотря на это, Розарио тоже была не прочь поехать и спросила Рика, почему он ее не пригласил. Рик покраснел, извинился и сразу же попросил ее присоединиться к их компании. Однако в пятницу вечером, как только они приехали в Акапулько и зарегистрировались в одном из прибрежных отелей, Розарио почувствовала, что его что-то беспокоит. На следующее утро Рик пожаловался на расстройство желудка и исчез на несколько часов. Позже, когда они вчетвером сидели у бассейна, он снова заявил, что ему нужно вернуться в номер и вздремнуть - в одиночестве. Розарио не могла понять, что с ним происходит. Через несколько минут портье сообщил Сэмсону, что его просят к телефону. Сэмсон взял у него трубку.
- О Боже, - с притворным вздохом сказал он женщинам. - Надеюсь, что нигде не произошла революция.
Это был Эймс.
- Я в вестибюле отеля, - выдохнул Рик. - Ты должен мне помочь! Отправляйся с Розарио по магазинам - на целый день!
Хелен Риггс, бывшая любовница Рика, остановилась в том же отеле. Он пригласил ее в Акапулько, когда ещё не встречался с Розарио, а потом, боясь обидеть, не решился рассказать о девушке. Остаток дня Рик носился от одной дамы к другой. В ночь с субботы на воскресенье он был с Розарио, а утром рассыпался в извинениях перед Хелен, соврав, что напился и уснул ка пляже. Но когда ему уже казалось, что его проделка удалась, у бассейна, где выпивали Рик с компанией, появилась Риггс. Позже Розарио вспоминала о том, что за этим последовало:
- К нам подходит эта женщина, и Рик вскакивает и представляет ей Дэйва и Катарин, а затем поворачивается ко мне и говорит: "А это подруга Катарин". Я чувствовала себя совершенно униженной, особенно впоследствии, когда мне стало ясно, кем была эта женщина.
Розарио была вне себя от ярости, но во время перелёта обратно в Мехико-Сити Рик умолял простить его, и к моменту посадки она уже сменила гнев на милость. Они стали проводить вместе все своё свободное время, и Розарио не сомневалась, что Рик в неё влюблён. Затем однажды вечером, когда она готовила для него ужин в его пентхаусе, Рику позвонила Хелен Риггс. Она собиралась по делам в Мехико-Сити и хотела с ним позавтракать. Розарио ожидала, что Рик объявит ей, что любит другую, но он продолжал болтать с Хелен так, словно был в квартире один, и даже сказал, что будет рад увидеться с ней.
- Я была зла как черт, - вспоминала Розарио, - но Рик сказал мне: "Какой смысл ее расстраивать?" "Ее? А меня расстраивать можно?" - возразила я. Тогда он заметил: "Ты-то что волнуешься? Я же с тобой, верно? Я выбрал тебя. А она может идти ко всем чертям". Судя по всему, я должна была на этом успокоиться.
Через несколько дней Розарио решила ему открыться.
- Розарио нанесла мне сокрушительный удар - просто взяла и сказала, что влюбилась в меня, что мы нужны друг другу и что, ей-богу, она завоюет мое сердце, - рассказывал Эймс. - Я чуть не вскочил и не убежал. Она хотела прочных отношений, а я разрывался на части, не зная, как поступить. Еще никто в моей семье ни разу не разводился. У нас это было не принято. Также я знал, что меня ожидает скандал с Нэн. Этого мне не хотелось. Кроме того, я все время спрашивал себя: "Ты действительно любишь эту женщину?" Знал ли я, что такое любовь? Я же думал раньше, что люблю Нэн, верно?
Рик заявил Розарио, что ему нужно какое-то время подумать.
Вскоре после этого они снова поехали в Акапулько с Сэмсоном и его подружкой. Чудесным субботним утром, когда женщины ходили по магазинам, два офицера ЦРУ, устроившись в шезлонгах, распивали "кровавую мэри". Рик рассказал Сэмсону о Тригоне и Шевченко, о том, что они передавали Управлению политическую информацию высшего класса. "всем на это было наплевать", - пожаловался Рик. Он вспомнил о том, каким умницей был его друг из "Правды" Томас Колесниченко. "Никого в Управлении не интересовало мнение Томаса". Вскоре и Сэмсон разоткровенничался о своих обидах на ЦРУ. Он сказал, что директор Кейси в ярости от того, что резидентура якобы поставляет ему недостаточно информации о мексиканской экономике. "меня послали сюда вербовать китайцев, а не строчить строчить отчёты о биржевом курсе песо!" Завтрак затянулся, вылившись в поток пьяных претензий. "Я всегда полагал, что не менее циничен, чем Рик, так как в своё время на меня свалилось немало шишек, - позже вспоминал Сэмсон. - Но во время этого разговора до меня вдруг дошло, что цинизм Рика по отношению к Управлению перерос в ненависть чистой воды. В нем действительно появилось отвращение к Управлению, и не только к людям, на которых он работал, но и к самому учреждению и его устоям".
Во время их беседы на пляже Рик упомянул о том, что Советы "засветили" Генри Стегера, переводчика посольства США. Игорь Шурыгин предложил Стегеру, который работал на Рика, 50 тысяч долларов в обмен на шпионаж в пользу КГБ. К тому времени и Рику, и Сэмсону алкоголь ударил в голову, но позже Сэмсон будет утверждать, что хорошо запомнил, что они стали обсуждать после этого: "Я сказал Рику: "Если бы ты захотел продать Советам нашу секретную информацию, как бы ты это сделал?" Очевидно, Рик уже об этом задумывался, так как сразу ответил: "Очень просто" - и объяснил, что стал бы иметь с ними дело только через "личину" - псевдоним - и тайники, чтобы они никогда не узнали, кто он такой. Он не спросил, как бы поступил я, и мы не стали развивать эту тему. Но у меня в голове вертелась мысль: "Надо же, Рик действительно продумал этот момент". Меня это поразило, но потом я решил, что в его служебные обязанности входит понимание психологии Советов и того, каким образом люди выходят с ними на связь".
В конце июня, когда обе парочки вернулись из поездки, Рик сообщил Розарио, что готов с ней объясниться.
- Я люблю тебя и хочу связать с тобой свою жизнь, - объявил он. - Я скажу Нэн, что мне нужен развод, но сначала ты должна кое-что обо мне узнать.
Без лишних слов он выложил ей, что работает на ЦРУ. Розарио потеряла дар речи. "Я могла думать только об одном: "Неправда! Я полюбила дипломата, а не шпиона!""
Рик стал объяснять, что для того, чтобы они могли пожениться, Розарио должна стать гражданкой США или Рику придётся уйти с работы, так как офицерам ЦРУ запрещались браки с иностранными гражданами. Но Розарио его не слушала.
- Значит, ты работаешь с Дэйвом? - спроста она.
Ты хочешь сказать, что все это время ты знал про мою квартиру - Что он мне за неё платил?
- Да, и я очень горжусь тобой, - ответил он.
- Почему?
- Потому что ты обещала Дэйву, что никому не расскажешь о том, чем он занимается. Раз ты скрывала это даже от меня, мы поняли, что ты умеешь хранить тайну.
Розарио чувствовала себя обманутой.
- Что ты делаешь в компании этих чудовищ? Зачем ты впустую тратишь время, зарываешь в землю свои таланты? Ты же должен быть дипломатом!
- Пойми, что это не навечно, - оправдывался он. - Нс исключено, что скоро я смогу уйти в отставку.
У Розарио не шло из головы, что все это время они с Дэйвом ее проверяли, самодовольно зная о том, что она их наёмный доносчик. Все это казалось ей тошнотворным.
В конце сентября срок пребывания Рика в Мехико-Сити должен был подойти к концу, но он собирался уехать раньше, так как хотел устроить себе небольшой отпуск. Рик снял деревенский домик в Плайя-дель-Кармен на берегу мексиканского залива, которого в 1983 году практически не успела коснуться цивилизация. "Я мечтал об этом отпуске. Думал прихватить с собой кипу книг - полное собрание сочинений Диккенса - и побольше спиртного. Я собирался целыми днями сидеть на берегу залива, выпивать в свое удовольствие, читать и просто быть наедине с самим собой".
Розарио, уже расстроенная из-за отъезда Эймса, окончательно скисла, когда Рик объявил ей о своих планах.
- А как же я? - спросила она. - Ты что, забыл про нашу любовь?
Скрепя сердце, он взял ее с собой. Розарио называла эту поездку их "медовым месяцем". Сидя на пляже, они строили планы на будущее. Он вернётся в Вашингтон, куда его направили после Мехико-Сити, и найдёт для них квартиру. Как только развод будет оформлен, Розарио все бросит и переедет к нему. Они поженятся. Затем Рик уйдёт в отставку, устроится на другую работу, и они заживут в счастьи и согласии.
Не доверяя мексиканской почте, Рик попросил Диану Уортен, своего помощника по делам разведки, передавать Розарио его письма. Он решил вести с ней переписку через дипломатическую почту посольства. Диане нравился Рик. С Розарио она познакомилась на приёме в посольстве, но почти ее не знала. Последнюю ночь Рик и Розарио провели вместе, обливаясь слезами, а затем он уехал из Мехико-Сити. Через несколько дней Уортен позвонила Розарио. Пришло письмо от Рика. Женщины договорились вместе позавтракать, и Розарио вручила Диане свое послание. Вскоре они стали встречаться для обмена письмами так часто, что подружились.
Это был странный альянс, хотя женщины были почти ровесницами. Застенчивая и консервативная Уортен выросла на Среднем Западе и поступила в секретариат Управления сразу после колледжа. С мужчинами она встречалась редко. Розарио была счастлива, что у неё появилась подруга. До последнего времени она не отдавала себе отчета, как тесно ее жизнь была связана с Риком и Сэмсоном, которого также перевели в другое место. Так как другие мужчины ее не интересовали, они с Уортен стали вместе ходить на разнообразные дипломатические мероприятия, а по выходным - в магазины. Казалось, Розарио знала все антикварные салоны и бутики города и обожала переходить из одной лавки в другую, сравнивая цены, хотя денег у обеих было немного.