Ее била нервная дрожь. Фрея не могла успокоиться с тех пор, как Молли Кирнан, уезжая, проговорилась об инъекции. Когда Фрея поняла, о чем шла речь, то сразу же попыталась связаться с Захиром, вернуть его, попросить объяснений. Однако его телефон был отключен, как и у Молли с Флином. Она даже не стала отправлять сообщения - схватила рюкзак и помчалась прямиком через пальмовые и оливковые рощи по тропке, ведущей к главному оазису. Что делать, к кому бежать, Фрея не знала - знала только, что произошла ошибка. Надо что-то делать! Примерно через километр за спиной послышалось какое-то дребезжание, и с Фреей поравнялась повозка, запряженная ослом. Повозкой правил тот самый беззубый старик, которого они с Захиром вчера встретили, - не то Мухаммед, не то Махмуд. Захир предупреждал Фрею не разговаривать с "плохим человеком", но сейчас ей было наплевать на осторожность: нужно было поскорее попасть в Мут. Возница согласился ее подвезти, что-то забормотал и сел к ней почти вплотную, так что его рука касалась ее бедра. Фрея почти не заметила этого - ее слишком волновало другое.
- Мут, больница, - твердила она. - Быстрее, прошу вас.
В поселке возница остановил телегу среди глинобитных хижин, перед фотолавкой под вывеской "Быстро праявка", и махнул водителю проезжающего мимо пикапа, в котором Фрея и провела остаток пути.
Доктор Рашид совершал обход, о чем ей сообщили в вестибюле, и должен был освободиться не раньше полудня. Фрея настояла на том, чтобы увидеться с ним, устроила сцену. Кто-то куда-то позвонил, Рашид спустился и провел ее к себе в кабинет.
- Поверьте мне! - повторила она в третий раз, борясь с дрожью в голосе. - Алекс не могла покончить с собой. Только не так. Это невозможно!
Доктор поерзал в кресле, перевел взгляд с ее лица на стол и обратно.
- Мисс Хэннен, - медленно начал он, снова пощипывая мочку уха, - я знаю, как тяжело…
- Ничего вы не знаете! - выпалила она. - Алекс не могла сделать себе укол! Не могла! Не могла!
Ее голос сорвался. Рашид дал ей немного успокоиться.
- Мисс Хэннен, когда умирает родной человек…
Фрея хотела было возразить, но доктор предупредительно поднял руку.
- Так вот, когда умирает родной человек, особенно при таких обстоятельствах, с этим очень тяжело смириться. Мы не хотим верить, не желаем признавать, что близкий нам человек из-за тяжких страданий предпочел проститься с жизнью. - Врач сложил руки на столе, пошаркал ногами. - У Алекс была неизлечимая, стремительно прогрессирующая болезнь. Из-за нее она в одночасье стала инвалидом, ей грозила неминуемая смерть. Речь шла буквально о нескольких месяцах. Она была женщиной сильной, волевой, хотела распорядиться хотя бы тем временем, которое ей отпущено, и самой решить, как и когда уйти из жизни. Я не одобряю и не оправдываю ее решения. Мне жаль, что она так поступила, но я понимаю причины этого и уважаю ее волю. Как бы ни было горько, постарайтесь и вы сделать то же самое.
Фрея покачала головой, склонившись вперед и вцепившись в подлокотники.
- Алекс не стала бы себя колоть, - твердо повторила она с ударением на "не стала". - Если бы она выпила таблетки, или повесилась, или… - Тут она замолчала, поразившись собственным фантазиям. - Она с детства до ужаса боялась уколов, - продолжила Фрея через несколько секунд, еле сдерживая слезы. - Знаю, мы давно не виделись, но такие страхи запросто не проходят. Ей даже смотреть на иголку было тошно, а уж наполнить шприц и сделать себе инъекцию… Быть этого не могло.
Доктор Рашид глубоко вздохнул и возвел глаза к потолку.
- Порой, если ты очень болен, совершишь и невозможное, - тихо сказал он. - Я много раз с этим сталкивался в своей практике. Это не значит, что вы плохо знали сестру или ее фобия оказалась не так сильна. Просто, когда страдаешь, как страдала Алекс, страх отступает на второй план. То, что обычно пугает, уже не воспринимается так перед лицом медленной и мучительной смерти, лишающей человека последнего достоинства. В преддверии конца Алекс отчаялась, а отчаявшиеся люди решаются на крайности. Простите за прямоту, но я не хочу, чтобы вы себя терзали. Алекс покончила с собой, и приходится признать…
Его прервало громкое гудение пейджера. Доктор извинился, снял телефонную трубку, набрал номер и отвернулся для разговора. Фрея подошла к окну, разглядывая мощеный дворик с огромным лавром посредине. У подножия дерева устроилась на завтрак целая семья, рядом медленно прогуливался человек в голубой пижаме, жуя сигарету. Он катил за собой штатив с капельницей. Фрея рассеянно наблюдала за ним, дожидаясь, пока доктор закончит разговор.
- Алекс вам говорила, что планирует нечто подобное? - спросила она, как только Рашид положил трубку. - Вы с ней беседовали по этому поводу?
Доктор поудобнее устроился в кресле и снова сложил руки на столе.
- Не то чтобы, хотя… такой вопрос пару раз вставал в довольно - как бы это сказать - абстрактной форме.
Она совершенно точно не просила моей помощи, если вы об этом. И я совершенно точно не согласился бы. Я же врач. Моя работа - спасать жизнь, а не отнимать. Алекс знала мои взгляды на этот вопрос.
Фрея шагнула вперед.
- Кто нашел тело?
- Мисс Хэннен, к чему эти во…
- Так кто же? - упорно допытывалась она.
- Прислуга, - ответил доктор со вздохом. - Утром, когда принесла завтрак.
- Где? Где нашли Алекс?
- На заднем крыльце, полагаю. В кресле. Она любила сидеть там, смотреть на пустыню - особенно ближе к концу, когда тело почти перестало ее слушаться. Шприц и пузырек из-под морфия лежали рядом на столике. Все как ожидалось бы.
- А предсмертная записка?
- Насколько я знаю, ее не было.
- И вас это не удивило? Что кто-то покончил с собой, не попрощавшись, не объяснив почему?
- Мисс Хэннен, причины были очевидны. Алекс попросила нас связаться с вами в случае, если с ней что-то произойдет, выразила желание быть похороненной в оазисе, рядом с домом. Ей просто незачем было оставлять записку.
- Допустим. А что стало с пузырьком из-под морфия? - нажимала Фрея. - И шприцем?
Доктор Рашид пожал плечами. На его лице прорезались усталые морщинки.
- Понятия не имею. Наверное, прислуга выбросила. Учитывая обстоятельства, было бы странно…
- У Алекс на плече был синяк, - снова оборвала его Фрея, меняя тему. - Большой синяк. Откуда он взялся?
- Не могу сказать, - бессильно отозвался доктор. - Упала или ударилась обо что-нибудь. В ее состоянии трудно удерживать равновесие. У больных рассеянным склерозом часто бывают синяки. Прошу, поверьте, мисс Хэннен, если бы…
- Куда она укололась?
- Прошу прощения?
- В какое место она сделала себе инъекцию?
- Мисс Хэннен…
- Ну так куда?
Доктор, казалось, уже был готов сорваться.
- В правую руку.
- В правую руку? - Фрея вспомнила морг, тело сестры на каталке. - Чуть ниже локтевого сгиба, так? Там тоже был синячок.
Рашид кивнул.
- Как же ей это удалось?
Он прищурился, словно не понял вопроса.
- Как ей это удалось? - тверже повторила Фрея. - Вы же сами говорили, что она могла двигать только правой рукой, потому что левую парализовало. Уколоть себя в ту же руку она не могла - это физически невозможно. Значит, ей пришлось бы действовать левой. Но высказали, что левая рука не действовала. Так как же? Ответьте мне!
Доктор нахмурился, не находя слов для ответа. Очевидно, этим вопросом он не задавался.
- Каким образом можно сделать укол в ту же руку, которая держит шприц? - нажимала Фрея. - Это невозможно. Смотрите!
Она согнула руку в локте, попыталась дотянуться пальцами до сгиба и только тронула себя за бицепс. Доктор Рашид озадаченно моргал, подыскивая ответ.
- Рассеянный склероз - очень непростое заболевание, - выдавил он медленно, нерешительно, словно раздумывая. - Симптомы исчезают и появляются непредсказуемо. Трудно предвидеть, что произойдет через день или два.
- Вы хотите сказать, что ее левая рука вдруг обрела подвижность?
- Я хочу сказать, что в подобном состоянии может произойти всякое, вплоть до внезапных ремиссий и… - неуверенно произнес он. - В общем, ход болезни трудно предсказать, - повторил доктор Рашид. - Она бывает весьма… загадочной.
- А при вас такое случалось? У пациентов с… как вы говорили… синдромом Мальбурга?
- Со склерозом Марбурга, - поправил он.
- Вы это видели? Чтобы больные вдруг начинали двигать рукой или ногой, которая отнялась? Вы сами наблюдали такие случаи, слышали о них?
Повисла долгая пауза. Доктор покачал головой.
- Нет, - признал он. - Нет, не видел и не слышал. При других, менее агрессивных формах - может быть, но при склерозе Марбурга…
- Тогда как? - повторила Фрея вопрос. - Каким образом моя сестра ввела себе морфий? Если даже забыть о том, что она правша и боялась уколов? Как у нее это получилось?
Доктор Рашид замялся, потер виски и откинулся в кресле.
- Мисс Хэннен, - произнес он после долгого молчания, - к чему вы клоните?
Фрея посмотрела ему в глаза, удерживая его взгляд на себе.
- Я считаю, что мою сестру убили. Она не покончила с собой.
- "Убили" в смысле "физически расправились"? - переспросил доктор. - Вы это хотите сказать?
Она кивнула.
Доктор пристально посмотрел на Фрею, теребя белую манжету. За окном щебетали птицы и еле слышно гудели машины. Прошло пять секунд, десять. Рашид наклонился, взял трубку, набрал номер и быстро произнес что-то по-арабски.
- Пойдемте, - сказал доктор Рашид, закончив разговор.
- Куда?
Он протянул руку к двери.
- В полицию.
Между Дахлой и Каиром
- Еще кофе, сэр?
- Спасибо.
Флин поставил чашку на протянутый поднос, стюард наполнил ее из пластиковой фляги и вручил ему.
- Мадам, кофе не желаете?
- Нет-нет, спасибо. - Молли Кирнан накрыла свою чашку ладонью. - Спасибо, не надо.
Стюард кивнул и пошел дальше. Кирнан вернулась к статье из "Вашингтон пост" об иракской ядерной программе; Флин глотнул кофе и вяло застучал по клавиатуре ноутбука. Салон дрожал от низкого монотонного рева авиамоторов. Через минуту-другую Флин повернулся и посмотрел на соседку.
- Я не знал.
Она взглянула на него поверх очков для чтения, вопросительно подняла бровь.
- Что вы были замужем. Столько лет знакомы, а я только сейчас услышал. - Он указал на ее обручальное кольцо. - Думал, это просто бутафория, отпугивать незваных поклонников. А вы, оказывается…
Только через мгновение Кирнан поняла, что он имел в виду, а когда поняла, тут же изобразила негодование.
- Флин Броди! Я что, похожа на лесбиянку?
Он виновато пожал плечами.
- Можно спросить, как его звали?
Она помолчала, потом со вздохом отложила газету, сняла очки.
- Чарли. Чарли Кирнан. Моя единственная любовь. Погиб при исполнении. Служа Родине.
- Он был во…
- Нет, нет. Пастором в десантных войсках. Морская пехота. Погиб при взрыве посольства в Бейруте, в апреле восемьдесят третьего. Мы всего год как поженились.
- Мои соболезнования, - сказал Флин. - Простите.
Молли Кирнан пожала плечами, сложила газету и сунула ее в карман сиденья впереди, после чего откинулась в кресле, глядя в потолок.
- Завтра ему исполнилось бы шестьдесят. Мы все время говорили о том, чем займемся в старости: ферма в Нью-Гемпшире, крылечко, кресла-качалки на веранде, вокруг дети, внуки и все такое… В общем, сантименты. Такой уж он был, мой Чарли.
- Простите, - повторил Флин.
Молли вздохнула, снова выпрямилась и демонстративно сложила очки - это действие у нее обозначало, что тема закрыта.
- Опять что-то про оазис?
- М-м?
Она кивнула на ноутбук с открытой страницей какого-то файла.
- Нет, что вы. Готовлюсь к лекции для Американского исследовательского центра в Египте на будущей неделе. "Пепи II и упадок Старого царства". Даже мне она кажется скучной; что говорить о беднягах, которым придется ее выслушивать?!
Миссис Кирнан улыбнулась и, прислонившись к стеклу иллюминатора, посмотрела на пустыню, где вдалеке грязно-желтым айсбергом проплывал холмик ступенчатой пирамиды Джосера.
- Фадави выпустили, - не оборачиваясь, сказала Молли чуть погодя.
- Я слышал.
- Может, он…
- Дохлый номер, - перебил Флин, чувствуя, что у нее на уме. - Даже если ему что-то известно, то мне он не признается. Скорее язык себе отрежет. Он думает, что я во всем виноват. Впрочем, не без причины, конечно.
- Вы не виноваты, Флин! - Молли повернулась к нему. - Откуда вам было знать?
- Какая разница?..
Он закрыл ноутбук и спрятал его в чехол для переноски. Над головой пискнул сигнал, зажглась табличка "Пристегните ремни".
- Его никогда не найдут, - тихо сказал Флин. - Спустя двадцать три года. Это нереально.
- Вы найдете. Вы туда доберетесь.
Голос из динамика объявил по-арабски и по-английски:
- Дамы и господа, наш самолет заходит на посадку. Пожалуйста, уберите ручную кладь в отсеки над головой и пристегните ремни безопасности.
- Вы доберетесь, - повторила Молли. - С Божьей помощью.
"Ага, тот самый случай, когда даже Бог не знает, где искать", - подумал Флин. Вслух он ничего подобного не сказал, догадываясь, что Кирнан сочтет это кощунством. Броди откинулся на спинку кресла, зажмурился и снова начал перебирать в уме известные ему факты - Око Хепри, Уста Осириса и так далее. Самолет резко пошел на снижение, и у Флина заложило уши.
* * *
К вечеру второго дня без воды и пиши бедуины взобрались на песчаный гребень и разглядели вдали мерцание огней Дахлы. Они из последних сил выстроили верблюдов в ряд и как один подняли руки к небу.
- Хамдуллила! - выкрикнули всадники охрипшими голосами; верблюды тяжело дышали под седлом. - Слава Всевышнему!
Будь у них вода, они там же и спешились бы, заварили чая - отпраздновать конец путешествия, оценить прелесть момента, когда сидишь высоко вверху, а под тобой в одну сторону расстилается безбрежная пустыня, а с другой подступает цивилизация. Однако пить было нечего, да и слишком они устали, хотелось поскорее вернуться домой. Поэтому бедуины пустили верблюдов вниз по дальнему краю дюны и поспешили к оазису, лишь изредка понукая их криками "хут, хут" и "ялла, ялла".
Последние три дня, с тех самых пор, как они обнаружили загадочного мертвеца, пустыня их истязала, преграждала путь бесконечной чередой дюн, отвесных, как скалы, палила зноем, какого не помнили в это время года. Однако теперь все это осталось позади. Пустыня как будто наигралась с ними, жару сменила прохлада, ландшафт стал ровнее и разнороднее, лабиринт дюн рассыпался на отдельные завитки и песчаные карманы, перемеженные полосами ровного гравия, в котором не вязли копыта верблюдов. Дорога пошла быстрее. В течение часа неясное мерцание оазиса высветило облако зелени, а позади него - бледный серп каменной гряды Гебель-эль-Каср. Через два часа глаз уже различал отдельные рощи, белые точки домов и голубятен. Бедуины пустили верблюдов рысью. Предводитель вырвался вперед, остальные неровной цепочкой растянулись за ним, мчась в развевающихся одеждах навстречу воде и спасению.
Только последний всадник не спешил сократить разрыв; он мало-помалу отстал от товарищей, пока не оказался в ста метрах позади предводителя. Убедившись, что его никто не услышит, он достал сотовый телефон и, как в предыдущие два дня, проверил дисплей. На лице у него появилась ухмылка: связь работала! Он набрал номер, пригнулся в седле так, чтобы никто не видел, чем он занят, и, когда его соединили, взволнованно заговорил.
Каир, Маншият-Насир
- Дамы и господа, нашего достопочтенного гостя не нужно представлять. Как все вы знаете, он родился в коптской общине и остается уважаемым и почитаемым ее представителем, пусть жизнь и увела его далеко от нас. Годами его щедрость помогала воплощать многочисленные проекты по здравоохранению и образованию, среди которых открытие этой больницы - лишь очередное звено в цепи его добрых деяний. Несмотря на успех и богатство, он не забыл, откуда родом, не покинул своих ближних здесь, в общине заббалинов. Друг, покровитель и, не побоюсь этого слова, отец всем нам - встречайте, мистер Роман и Гиргис!
Грянули аплодисменты, и из рядов гостей поднялся человек в дорогом костюме. Седеющие волосы гладко зачесаны назад, в лице проглядывало что-то ящерообразное: впалые щеки, почти безгубый рот, землистого цвета кожа. Вдобавок он то и дело облизывал края губ, что тоже усиливало сходство. Почетный гость ответил кивком на дифирамбы, изобразил поцелуй в щеку сидевшего рядом коптского епископа и пожал руку женщине, которая его представила. С лица его не сходила гримаса недовольства и раздражения.
- Благодарю, - произнес он, поворачиваясь к толпе. Голос, низкий и раскатистый, как грохот тяжеловесного грузовика, не соответствовал сухощавому сложению гостя. - Для меня большая честь присутствовать при открытии нового медицинского центра. Я хочу выразить личную благодарность мисс Михайл… - Он повел рукой в сторону ведущей. - Его преосвященству епископу Маркосу, а также учредителям и членам правления нашего Фонда развития.
Приглушенно защелкала фотокамера - корреспондент метнулся вдоль рядов, снимая Гиргиса и участников церемонии.
- Как уже упомянула мисс Михайл, - проникновенно продолжил оратор, - я заббалин и горжусь этим. Родился в Маншият-Насире, всего в паре кварталов отсюда. С самого детства разбирал мусор со своей семьей, и хотя, Божьей милостью, обстоятельства моей жизни с тех пор изменились… - Гиргис оглянулся на епископа, который с улыбкой кивнул, поглаживая бороду, - Манши-ят-Насир остается мне домом, а его жители - братьями и сестрами.
Раздались вежливые хлопки, защелкали фотокамеры.
- Заббалины - неотъемлемая часть Каира, - продолжал Гиргис, поправляя манжеты рубашки, что выглядывали из-под пиджака. - Вот уже полвека заббалины собирают, сортируют и перерабатывают отходы всего города, поддерживая его чистоту на должном уровне. Ручным трудом они добиваются эффективности, которую не в состоянии обеспечить никакой механизм. Однако по той же причине заббалины крайне подвержены инфицированию гепатитом, который передается через порезы и ссадины, неизбежно появляющиеся при сортировке отходов. Мои отец и Дед умерли от этой страшной болезни, поэтому я крайне рад принять участие в проекте, который поможет снизить риск заражения ею. Фонд обязуется делать бесплатные прививки всем, кто в них нуждается.
По толпе пронесся шепот одобрения.
- Думаю, я уже достаточно тут наговорил, поэтому позволю себе еще раз поблагодарить всех собравшихся и, не тратя времени даром, объявить Центр вакцинации Маншият-Насира имени Романи Гиргиса… - он развел руки, обводя широким жестом двор, в котором собрались гости, соседние дома и стеклянные двери с красными крестами, - открытым!