После этого Вера несколько раз вспрыгивала на спину бежавшей лошади, крутила в воздухе сальто, делала "ласточку".
И Вера, и Соломон понимали, что симпатии зрителей завоеваны. Цирк "Медрано" не будет теперь испытывать трудностей с продажей билетов.
Когда циркачка после окончания своего номера склонилась в глубоком поклоне, лорд Генри встал с кресла и преподнес Вере большой букет красных роз. Вслед за ним к Вере подошел Сесиль с желтыми розами.
Фотокорреспонденты не жалели пленки. "Завтра все эти снимки появятся в разделе светской хроники крупнейших британских газет, - возбужденно шептал в порозовевшее ушко Веры Гинзбург. - Лорд Генри очень важная птица. Пресса охотится буквально за каждым его шагом!"
На фоне своего триумфа Веру неприятно поразила леди Уорбертон. За все время она ни разу не улыбнулась. Ее тонкие губы были плотно сжаты, в глазах застыло ледяное выражение крайнего презрения аристократки к простолюдинке-выскочке. Когда она несколько раз для приличия хлопнула в ладоши, циркачка готова была поклясться, что Аннабел Уорбертон лишь приставляла ладони друг к другу. "Какая муха ее укусила?" - недоумевала Вера.
В артистической уборной она поделилась своими наблюдениями с Соломоном. Реакция Гинзбурга была своеобразной: он закатил глаза к потолку и несколько раз выразительно хмыкнул.
- Что ты хочешь сказать, Соломон? - нетерпеливо воскликнула Вера.
- Она ревнует его к тебе.
- Леди Аннабел? Ко мне? - рассмеялась Вера. - Да ты сошел с ума! Неужели думаешь, что я способна отбить у нее мужа?
- Она ревнует к тебе не только мужа, но и сына, - неожиданно выпалил Гинзбург.
- Нет, ты положительно сошел с ума! - укоризненно покачала головой циркачка.
- Теперь я даже не рад, что устроил всю эту шумиху с лордом Уорбертоном, - вздохнул Соломон. - Завтра Аннабел увидит в газетах фотографии мужа и сына, благоговейно подносящих тебе цветы, и ее реакция может быть самой неожиданной. От ревнивых женщин следует ждать самых страшных неприятностей.
- Не говори глупостей, Соломон! - по-настоящему рассердилась Вера. - Дай мне переодеться и принять душ!
Гинзбург еще раз тяжело вздохнул и покинул уборную. Богатый жизненный опыт подсказывал ему: именно сейчас, в период наибольшего успеха, колесо фортуны может неожиданно завертеться совсем в другую сторону.
* * *
Соломону пришлось объявить о перестановке в программе.
- Сейчас вам покажет свое искусство женщина-змея из Таиланда Сана Цхукет! - торжественно провозгласил он. - Некоторые из ее трюков уходят в глубь веков!
Ряды зрителей заволновались. Соломон услышал возгласы разочарования. Затем кто-то громко выкрикнул:
- А где Вера Наумофф?
- Она выйдет на сцену сразу после женщины-змеи! - перекрывая с помощью мощного микрофона шумные голоса, заверил Гинзбург.
Сам он в это время украдкой взглянул на часы. "Успеет ли подойти Вера? - лихорадочно размышлял Соломон. - Или придется выпустить во второй раз братьев ди Палермо?"
* * *
- Я, право, не знаю, стоит ли мне принимать такой, поистине королевский подарок, - смущенно опустила глаза циркачка. - В сущности, я не сделала ничего особенного…
- Вы спасли жизнь моего сына, - с пафосом проговорил лорд Генри. Горячий жеребец, которого он держал за поводья, косил налитым кровью глазом и громко фыркал.
- На моем месте так же поступил бы любой христианин, - пожала плечами Вера.
- Нет! Вы не просто выполнили свой долг. Вы совершили подвиг! - воскликнул лорд. - Прошу вас, примите этот чрезвычайно скромный - в сравнении с тем, что вы сделали, - подарок!
Он почти насильно вложил в руку Веры украшенные золотым тиснением поводья великолепного гнедого жеребца английской скаковой породы и вышел из цирка.
Растрепанный Соломон вбежал в конюшню.
- Скорее на арену! Еще минута - и зрители разнесут цирк!
Заметив жеребца, он восхищенно прищелкнул языком:
- Вот это конь! Если выставить его на аукцион, он уйдет за несколько миллионов…
- Не говори глупостей! - резко оборвала его Вера. - Это подарок.
Она вручила Соломону поводья, и Гинзбург едва удержался на ногах - жеребец сразу встал на дыбы. Вера побежала к заждавшейся ее выхода публике.
После выступления она не сняла костюма. Сидя в кресле, обитом вытершимся красным плюшем, она бездумно водила указательным пальцем по деревянному подлокотнику.
- О чем ты задумалась? - тихо спросил подошедший сзади Соломон. Он курил сигарету, блаженно выпуская дым через ноздри. - Денек удался на славу!
- Жеребец, - односложно ответила Вера.
- Он тебе не нравится?
От удивления у Соломона брови поползли вверх.
- Не то слово. Это же призовой скакун. Выпусти его в Аскоте, он легко выиграет все забеги. Принимать такой подарок - кощунство. Представляю, как пилит сейчас лорда его дражайшая половина!
Соломон нахмурился:
- У вас, русских, кажется, есть пословица: "Что с воза упало, то пропало". Не хватало тебе еще думать за лорда Уорбертона! Не ломай себе голову. Он взрослый человек. Раз подарил тебе жеребца, то все хорошо обдумал.
- Это был всего лишь эмоциональный поступок!
- Не дури! - вспылил Соломон.
- Я не хочу оказаться в дурацком положении, - смерила его Вера уничтожающим взглядом.
Она набрала номер.
- Лорд Уорбертон?
Соломон попытался силой заставить Веру опустить трубку на рычаг, но она перехватила его руку и так сжала кисть, что Гинзбург охнул от боли.
- Это Вера. Циркачка. Наездница. Я не могу принять от вас жеребца в подарок. - Выслушав длинную тираду лорда, Вера твердо ответила. - Таково мое окончательное решение. Как говорится, обжалованию не подлежит. Это все равно, как если бы папа римский подарил мне собор Святого Петра… - Закрыв трубку ладонью, прошептала: - Он предлагает мне тридцать тысяч фунтов, чтобы я сама смогла купить себе лошадь, которая мне понравится…
- Ну, если ты и от этого откажешься… дрянная гордячка!
- Я согласна, лорд Уорбертон, - пропела Вера. - Всего хорошего. И передайте наилучшие пожелания вашему сыну. Если у него не возникло отвращения к верховой езде, я с удовольствием дам несколько практических уроков!
Она положила трубку и повернулась к Гинзбургу:
- Когда с людьми беседуешь по-человечески, они сделают для тебя даже больше, чем ты просишь…
Соломон обхватил голову руками и забегал по уборной.
- Если бы тебе доверили лечение тяжело больной британской экономики, ты бы развалила ее окончательно. Совершенно не знаешь цены ни деньгам, ни вещам!
Циркачка пошла за ширму переодеваться.
- Может быть я и никудышный экономист, - донесся оттуда ее слегка надменный голос, - но без меня ты продолжал бы прозябать всю жизнь.
- О! - только и смог вымолвить Соломон.
Возразить ему было нечего.
- Узнай-ка лучше, где можно купить такую лошадь, которая подходила бы мне для работы по всем статьям. Но цену выбирай приемлемую. Я пока еще не председатель правления банка в Сити!
* * *
Вера разминалась в гимнастическом зале перед огромным зеркалом. Разбежавшись, она сделала простое сальто и услышала позади кашель Гинзбурга:
- Слыхала про такое местечко - Кандагар?
- Никогда в жизни! - выдохнула Вера, попеременно подбрасывая вверх то левую, то правую ногу.
- Афганистан. В окрестностях Кандагара одно пуштунское племя разводит самых лучших в мире цирковых лошадей. Они не хуже, чем дрессированные медведи и в то же время грациозны и ловки, как белки.
- И сколько же стоят?
Сильно отталкиваясь от пола, Вера имитировала бег на месте.
- Не более десяти тысяч фунтов. Но главе племени необходимо сделать подношения. Это может быть телевизор, видеокамера, японский мотоцикл. - Соломон умиленно наблюдал за истязавшей себя Верой, потом промолвил: - Если ты морально готова к такому приобретению, я могу на днях вылететь в Кандагар.
- О’кей, - кивнула циркачка, вращая обруч.
Гинзбург, насвистывая, пошел к выходу из гимнастического зала.
- Постой! - вдруг застыла Вера. Обруч с легким звоном свалился на пол. - Я сама поеду в Кандагар! В самом деле! Столько месяцев работаю без передышки. Надо же в конце концов хотя бы на недельку развеяться. Забронируй мне на три дня отель - не самый дорогой, но и не самый дешевый. Хотя нет! На два! Один день я проведу в Кабуле, говорят, там сплошная экзотика. А оттуда, - захлопала в ладоши от восторга Вера, словно маленькая девочка, получившая шоколад, - рукой подать до Непала. Надо обязательно увидеть Джомолунгму. И на обратной дороге побывать в Индии. Решено! Кандагар, Кабул, Непал, Дели. Покупай билеты и бронируй отели.
- Я решительно возражаю против этого безумного плана, - визгливо крикнул Соломон. - Непал и Индия - еще куда ни шло. В конце концов, британские гренадеры и вице-король не так давно ушли оттуда. Там сохранились остатки уважения к правам белого человека, хотя сервис такой же жуткий, как где-нибудь в Монголии. Но вот Афганистан… какая муха тебя укусила?! Черт побери, неужели ты не понимаешь, Вера, что все афганцы после войны смотрят на русских, как на подлежащих закланию жертвенных животных? Среди них пуштуны отличаются самым бешеным нравом и феноменальной жестокостью. Говорят, для них ничего не стоит освежевать человека заживо, вывесить содранную кожу на глинобитной стенке базара и преспокойно отправиться в чайхану хлебать зеленый чай. Что угодно, Вера: Индия, Непал, если хочешь, Индонезия, Таиланд, Гонконг, но только не Афганистан. Я сам съезжу за жеребцом.
- Почему я не могу делать то, что захочу? - закричала Вера. - Какого дьявола!
- Никто тебе не запрещает. Делай то, что твоей душе угодно! - стиснул кулаки Соломон. - Но не надейся, что я позволю тебе сунуть голову в петлю. Лететь в Афганистан! Ты мне нужна живая. Понимаешь?!
- Еще бы, - издевательски выкрикнула Вера, - дойную корову, из вымени которой текут потоки фунтов стерлингов, надо холить и лелеять.
Уперев руки в бока, она наступала на Соломона.
- Сумасшедшая!
- Курочка, которая несет тебе золотые яички, дядюшка Соломон! Все! Хватит!
Она злобно плюнула на пол. Циркачка смотрела на Гинзбурга так, словно он только что прилетел с враждебной планеты.
- С меня довольно! Сумасшедшая!
Гинзбург выбежал из помещения. Через несколько мгновений его голова снова просунулась в гимнастический зал:
- Можешь считать, что с этой минуты наши партнерские отношения прерваны. Неси свои яички кому-нибудь другому, курочка!
Афганистан (Кабул)
- Лошадь просто чудо! - захлебываясь от восторга, кричала Вера. В трубке стоял шум и треск от электрических разрядов: связь Кабула с Лондоном была не на высоте. - Ее не надо ничему учить - она сама может работать инструктором малоопытных циркачей. Что? Тебе удалось снять новое помещение? Вблизи Британского музея?! Цирк переезжает завтра? Я немедленно вылетаю в Лондон! Нет, нет, к черту и Индию, и Непал, и Шри-Ланку… А лошадь доставят контейнером. Если потребуется, можно будет и конюха прислать. Открытие цирка для меня важнее! Соскучилась по тебе? Как по мужчине? Ах ты, старый шут гороховый! Все равно - люблю тебя!
Вера бросила трубку и устремилась к администратору кабульского отеля "Шангри-Ла". Ей хотелось успеть заказать билет на ближайший самолет, вылетающий в Лондон.
* * *
- Звоню тебе из такси, я уже еду в аэропорт! - надрываясь, выкрикивала циркачка. "Мерседес" нещадно швыряло из стороны в сторону и подбрасывало вверх на изрытой пыльной дороге. Вере казалось, что она несется по афганской степи на взбесившемся от жары дромадере. - Вылет через двадцать минут, но, к сожалению, рейс не прямой. Польская авиакомпания "ЛОТ". Через Варшаву. Так все равно получится быстрее, и к тому же дешевый билет. Ну вот, уже и аэропорт! Пока, до встречи в новом цирке!
* * *
Лех торчал у киоска, торговавшего иностранными газетами, и делал вид, что изучает "Файнэншл Таймс". На исполинском табло засветилась надпись: "Самолет авиакомпании ЛОТ, рейс ЛО‑207 совершил посадку". На страницу "Файнэншл Таймс" упала тень. Лех поспешил к выходу. Он сразу узнал Карбовскую по запаху духов "Шанель".
Анна пошла в двух шагах сзади.
- Все в порядке, - прошептала она. - Главное, провезти ракету через летное поле прямо к самолету. - Она вытащила из бюстгальтера сложенный листок бумаги и сунула в руку Леха. - Это схема расположения самолетов…
Лех едва заметно кивнул. Анна замедлила шаг и подошла к витрине магазина сувениров, делая вид, что рассматривает украшенные золотыми и серебряными галунами конские седла, старинные медные тазы, кувшины и грозно сверкающие лезвия кривых кинжалов.
Подъехав к решетке аэропорта с северной стороны, Лех увидел небольшой серебристый домик контрольно-пропускного пункта, покрытый гофрированным алюминием. Рядом стоял солдат в форме рядового афганской армии с автоматом на груди и охранник, сотрудник службы безопасности аэропорта. У обоих был явно скучающий вид.
Лех остановил "мицубиси-паджеро" в пяти метрах от КПП. Выпрыгнув из машины, энергичной походкой направился к солдату и охраннику.
- Мне нужно подвезти к польскому самолету товар, который не жалуют таможенники.
- Наркотики? - переполошился охранник.
Несколько недель назад афганское правительство подверглось резкой критике со стороны США и других ведущих держав мира за попустительство в транспортировке наркотиков. Был образован также специальный фонд в размере полумиллиарда долларов, который направили в Афганистан для поощрения специализирующихся на борьбе с наркотиками полицейских.
- Нет, - успокоил его Лех. - Старая рухлядь. Антиквариат.
Афганцы переглянулись. Лех нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Время отсчитывало минуты. Часы показывали 2.10. До отлета самолета оставалось 20 минут.
- Мы должны проверить, - насупился солдат.
Охранник скрылся в домике КПП. Несколько секунд спустя он появился перед "мицубиси-паджеро". На его правой руке был намотан кожаный поводок с беснующейся афганской овчаркой.
Она прыгнула в салон автомобиля и обнюхала все предметы. Залезала под сиденья, долго исследовала запасную камеру.
Лех кусал губы. Последние два года реклама польских авиалиний провозглашала: ""ЛОТ" - ни минуты задержки!"
Наконец солдат промолвил:
- Все в порядке.
Лех подал ему пачку стодолларовых бумажек:
- Две тысячи.
Солдат даже не протянул руки за деньгами. Поляк яростно выгреб из кармана оставшиеся деньги:
- Шесть тысяч… за железки!
Охранник махнул рукой:
- Проезжай!
Лех успел выучить наизусть карту-схему кабульского аэропорта и не потерял лишнего времени, разыскивая "Боинг‑747". До отлета оставалось восемь минут, и трап уже готовились убрать от самолета. Пассажиры давно сидели в салоне.
Как только "мицубиси-паджеро" поравнялась с трапом, из-за дверцы выглянула Анна. Поляк заметил, что девушка, стремясь скрыть свою бледность, не пожалела малиновой пудры. От этого лицо ее стало похожим на раскрашенную маску.
- Клади сюда, - прошептала Анна, введя Леха в отсек, где стояли ящики с лимонадом и высилась горка упакованных в полиэтилен готовых обедов.
Лех вытащил из кармана билет, который успел приобрести перед встречей с Анной. Помахивая им, прошел на свое место в хвосте лайнера.
В нескольких метрах сзади от Леха находились туалеты "экономического класса" "Боинга". Когда завершался первый час полета, мимо него стали сновать люди. В основном это были матери с детьми.
Лех перечитал все газеты, которые имелись у стюардесс, и принялся за "Сейчас". Он специально попросил Анну, чтобы перед вылетом в Кабул она захватила несколько последних номеров журнала.
С удовлетворением заметив собственные фотографии, Лех захлопнул журналы и сложил их аккуратной стопкой на соседнем незанятом сиденье.
В этот момент мимо него прошел к туалету импозантный господин в дорогом клетчатом пиджаке из шотландской шерсти. В зубах у него торчала трубка. Он бережно нес в руках портативный компьютер "Notebook".
"Боится, как бы не украли компьютер", - подумал скользнувший по нему взглядом Лех. Он откинулся на сиденье, закрыл глаза и задремал.