* * *
Джулия Менотти, горничная "Ройала", недоуменно пожала плечами и зашагала обратно к лифту. Она дважды звонила в дверь 319‑го номера сериями по пять звонков, но поляк так и не открыл дверь.
"Либо у него пропала во мне нужда, либо его просто нет в номере", - рассудила Джулия.
Слово "стой", произнесенное знакомым голосом, заставило ее остановиться, когда она уже входила в лифт. Выглянув из кабины, Джулия увидела Леха. Лицо поляка было искажено страданием. Он стоял у распахнутой двери номера, держась за косяк, и, кусая губы от боли, смотрел на горничную.
- Что случилось? - встревоженно спросила она.
- Повредил ноги, когда падал с третьего этажа…
- Я могу чем-то помочь?
- Конечно! Для чего я тебя позвал…
Лех проковылял обратно в спальню. Джулия, заперев за собой дверь, проследовала за ним.
Кровать поляка была измята. На простыне валялось несколько мокрых полотенец. Лех использовал их вместо компрессов, прикладывая к больным ногам.
- Может, растереть ноги мазью? - неуверенно спросила Джулия.
Лех с любопытством коллекционера принялся осматривать ее. Очаровательная брюнетка с пушистыми и нежными волосами была словно создана для ласк. Несмотря на боль, его охватило вожделение. Словно он уже несколько лет не обнимал женщин. И как матрос теряет голову, завидев землю после долгого странствия, так и он затрепетал от близости девушки. Лех обнял ее и повалил на мятые простыни.
- Твоя любовь будет мне лучшим лекарством. И теперь ты уже не проведешь меня.
Джулия без особой охоты отозвалась на ласки поляка. Ей он совсем не нравился, но горничной хорошо заплатили, поставив условие оказывать ему любую помощь. Пришло время расплачиваться…
Леха разбудили яркие лучи солнца, которые били прямо в глаза. Он хотел было потянуться, но суставы и сухожилия отозвались такой болью, что пришлось отказаться от этой попытки. Он с трудом доковылял до ванной и стал греть ноги в горячей воде.
Через несколько минут боль отпустила. Мазовецкий уже более уверенной походкой вернулся в спальню, расстелил куртку на кровати и высыпал из карманов отснятые накануне кассеты. Внимательно приглядевшись к ним, поляк заметил, что волоски, которые он успел приклеить перед приходом Джулии, отсутствуют.
Как и следовало ожидать, горничная, воспользовавшись тем, что он уснул сразу же, как только овладел ею, подменила отснятые Лехом пленки на девственно-чистые. Очевидно, Джулия опасалась, что Лех способен заартачиться и потребовать за уже выполненный труд гораздо больше обусловленной ранее суммы. Но забрав кассеты, Джулия не знала, что подлинные пленки со снимками Кунигунды и Эрика Мюллера поляк спрятал в бачке унитаза. В карман же куртки он заложил кассеты с пленкой, отснятой год назад. Там были кадры, сделанные по заказу владельца ателье порнографических фотографий в Варшаве. И обнаженная пара была, но только польская. Лех надеялся, что пока хозяева Джулии не разберутся, кто изображен на снимках, он выиграет время и успеет сделать то, что задумал.
Спортивная сумка "Адидас", которую уже не отягощал разбитый "никон", казалась почти невесомой. Лех перекинул ее через плечо и, слегка прихрамывая, вышел из номера.
- Медленнее! - приказал Лех шоферу такси. Его взгляд метался из стороны в сторону. Поляку требовалось найти фотолабораторию - не слишком большую, но и не маленькую, не очень солидную, но и не совсем уж заштатную.
Когда такси проехало половину виале Джакомо Маттеотти, Лех увидел то, что нужно. Велел шоферу остановиться и заковылял к лаборатории.
Ему пришлось подождать, пока хозяин не закончил разговор с клиентом.
- Что вам угодно? - расплылся в широкой приветливой улыбке пожилой итальянец в фирменном комбинезоне с эмблемой фирмы "кодак".
- Нужно проявить четыре пленки и напечатать с них два комплекта.
- Подождите здесь, ваш заказ будет быстро выполнен, - протянул руку к кассетам хозяин фотолаборатории.
- Но я хотел бы все сделать сам, - заявил поляк.
- Ну, зачем же вам беспокоиться, я профессиональный фотограф, в высоком качестве можете не сомневаться.
- Нет, нет. Таково мое условие.
Хозяин размышлял. До этого к нему ни разу не обращались с подобными просьбами.
- Я заплачу на десять процентов больше тарифа, - веско прибавил Лех.
- Тогда проходите сюда, - провел его в лабораторию хозяин.
Поработав с час, Лех объявил:
- Спасибо, все готово.
Мазовецкий рассчитался за проявление четырех пленок по 36 кадров и за 288 отпечатков.
Хозяин фотомастерской назвал цену, Лех расплатился с ним с помощью магнитной карточки "Америкэн Экспресс" и вышел на улицу. Мимо как раз проезжало свободное такси. Поляк попросил довезти его до ближайшего почтового отделения и подождать там. Отправив дубликаты на свой варшавский адрес, позвонил в "Ройал".
Лех знал только имя горничной, но портье отеля сразу понял, о ком идет речь. Через несколько секунд поляк услышал:
- Джулия у телефона.
- Говорит Лех. Я еду в аэропорт. Возвращаться в отель опасно. Так что жду тебя там.
* * *
Джулия опередила Леха. Когда он входил под своды аэровокзала, она кинулась к нему.
Поляк протянул девушке пакет с проявленными фотографиями. Заглянув горничной в глаза, с чувством произнес:
- Я никогда не забуду той ночи!
- Я тоже, - вздохнула Джулия.
Лех привлек девушку к себе, поцеловал в пунцовые губы. Он понимал, что больше никогда не встретится с ней. Лишь безумное стечение обстоятельств сможет вновь свести их друг с другом. А то дело, которому посвятил себя Лех, оставляло мало шансов на то, что такое случится. Те, кто покушается на глав правительств, обычно живут недолго…
В последний раз улыбнувшись поляку, Джулия круто повернулась и побежала к выходу. А Лех заспешил к стойке польской компании "ЛОТ".
Германия (Бонн)
Очередное заседание германского кабинета прошло на оптимистической ноте. Курс немецкой марки упал. Благодаря этому немецкие товары стали энергично вторгаться на рынки других стран. Глава Национального немецкого банка доктор Франц Ферстер заверил членов правительства, что благоприятная конъюнктура сохранится на протяжении как минимум двух ближайших месяцев.
Порадовали и сообщения руководителя Службы безопасности Генриха Роммеля и шефа военной разведки и контрразведки Германии Курта Хаусхофера. Они сообщили о мерах, которые предприняты для безопасности канцлера. Несмотря на критику некоторых недостатков, члены правительства согласились с тем, что за несколько последних недель охрану Гельмута Фишера значительно усилили.
Лишь Отто фон Мольтке брюзжал, считая, что ввиду происков польских террористов, меры по охране канцлера все еще недостаточны. Выслушав из вежливости речи военного министра, члены германского правительства тут же забыли о них. Они были людьми дела и не хотели тратить время на пустяки.
Франция (деревня близ Арраса)
В районе Компьена Вере повезло: рядом с ней притормозил длинный зеленый "мерседес". Она с радостью забралась в комфортабельный салон. Сиденья показалась ей удивительно мягкими после жестких скамеек грузовиков, на которых циркачка проехала уже много километров.
Молодой водитель "мерседеса" Пьер сказал, что служит шофером у одного промышленного магната и сейчас едет в Аррас забрать его дочку, которая изучала там архитектурные и исторические достопримечательности.
Услышав про Аррас, Вера радостно улыбнулась. От Арраса до Дюнкерка оставалась всего треть пути. Еще несколько часов, и она сможет сесть на паром, который перевезет ее в Англию.
Долгий месяц игры на флейте на ступеньках Сен-Эсташ и бессонных ночевок в доме Армии Спасения привел к тому, что через десять минут езды Вера стала клевать носом. Она смущенно обратилась к Пьеру:
- Извините, но я страшно хочу спать. Вы не возражаете, если я подремлю?
- Ну что ты! - снисходительно откликнулся шофер. - Я привык водить машину в тишине. Мой шеф не любит, когда в салоне болтают…
Веру разбудил грубый толчок в плечо. Открыв глаза, она поспешила снова зажмурить их, ослепленная ярким лучом ручного фонарика.
- А ну, вставай, дрянная потаскушка! - услышала она грубый голос.
Приглядевшись, Вера увидела широкоплечего мужчину в темном пальто. Его лицо казалось вырезанным стамеской и отесанным топором. Он схватил Веру за плечо и, стиснув его словно клещами, принудил выйти из машины.
Пьер куда-то исчез. "Мерседес" стоял во дворе крестьянской усадьбы с оградой из толстых бревен высотой до трех метров.
Вера осмотрелась. Тяжелые ворота были заперты на огромный висячий замок. Она вздохнула.
- Иди… нечего тебе оглядываться, - подгонял ее мужчина.
Всякая попытка к бегству была бесполезной. Если бы ей и удалось выскользнуть из рук бандита, высокие стены остановили бы ее побег. Вера обреченно склонила голову и шагнула через высокий порог. Ей пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о низкую притолоку.
Она оказалась в прихожей, заставленной вилами, граблями, косами и прочими крестьянскими орудиями.
- Пошевеливайся! - крикнул мужчина, подталкивая Веру сзади.
Циркачка толкнула следующую дверь и оказалась в просторной тускло освещенной комнате с высоким потолком. На стенах висели аляповатые литографии. В середине стоял дубовый стол, накрытый клеенкой, и три дубовых стула. Они, как видно, входили в обстановку комнаты еще с середины прошлого века. Картину довершали два горшка с пышной геранью на подоконнике перед забранными толстыми коваными решетками окнами.
Тусклая электрическая лампочка едва освещала помещение.
Мужчина скрестил руки на груди и отошел к двери. Вера присела на один из стульев. Через несколько секунд дверь хлопнула и в комнату быстро вошел… Франсуа Тюренн.
Вера вскочила, посмотрев на владельца "Монплезира" взглядом, полным презрения и ненависти.
Тюренн, ухмыльнувшись, подошел к ней и громко сказал:
- У меня мало времени, деточка! Короче говоря, тебе придется стать любовницей Вальмана. Как видишь, выхода нет. Мы тебя все-таки достали!
Схватив Веру за руку, он потащил ее за собой. Девушка почти не упиралась. Страшный смысл слов Тюренна дошел до ее сознания и парализовал все ее силы. "У меня действительно нет выхода, - обреченно подумала Вера. - Они просто сильнее меня!"
Но когда Тюренн втащил ее в маленькую комнатку с большой кроватью и дешевым зеркалом над умывальником, Вера изловчилась и укусила его за большой волосатый палец с обкуренным ногтем.
Тюренн взревел и закатил циркачке оплеуху, от которой она отлетела к стене, ударившись головой об угол.
Франсуа бросил взгляд на часы и кинулся на Веру, как разъяренный лев. Как видно, скоро в усадьбу должен был пожаловать Мишель Вальман. Тюренну требовалось "обработать" Веру так, чтобы визит Вальмана прошел успешно.
Франсуа уже сбил в кровь кулаки, но Вера из последних сил прошептала:
- Негодяй! Ненавижу тебя!
Тюренн неожиданно взял себя в руки.
- Если ты не ляжешь в постель с Вальманом, я просто убью тебя, - спокойно сказал он.
Когда Вальман вошел в комнату, он показался Вере еще более омерзительным, чем в их прошлую встречу. Она с трудом сумела скрыть брезгливость при виде этого полутрупа, алчно стремящегося удовлетворить свою плоть.
Пересилив себя, Вера подошла к банкиру и обняла его. Он потянулся слюнявыми губами к ее рту. Циркачка позволила Вальману поцеловать себя, хотя это и вызвало у нее ощущение прикосновения холодной мокрой жабы.
- Ты очень красива! - произнес банкир и начал раздеваться.
- Поцелуй меня еще раз! - попросила Вера.
Вальман ухмыльнулся. За свою долгую жизнь он не раз имел возможность наблюдать, как за деньги покупалась женская любовь. И на этот раз они продемонстрировали свою силу.
Он обнял Веру и впился в ее ярко-красные губы. Неожиданно Вера толкнула Вальмана прямо в зеркало, висевшее у него за спиной. Блестящее стекло разлетелось на тысячи осколков. Не давая Вальману опомниться, Наумова бросилась к кровати и оторвала от простыни большой лоскут. Подняв с пола осколок зеркала, она обмотала его материей. Приставив острый конец к горлу банкира, обожгла его взглядом, полным ненависти:
- Сейчас ты будешь делать то, что я тебе прикажу! Открой дверь!
Банкир попытался возразить, но Вера легонько провела осколком по птичьей шее Вальмана. По морщинистой коже банкира заструилась кровь.
- Шевелись!
Вальман послушно подошел к двери и открыл ее. Там стоял Тюренн. Увидев, что происходит, он бросился на Веру, но Вальман в панике закричал:
- Стой! Назад!
- Франсуа, если ты будешь дергаться, я убью его! - крикнула Вера.
- Делай все, что она прикажет! - прохрипел банкир. От панического страха за свою жизнь голос его осип.
- Открывай все двери и иди вперед! - приказала Наумова.
Тюренн нехотя повиновался. Он постоянно оглядывался и косил на Веру ненавидящим глазом. Когда осталось открыть последнюю дверь и перешагнуть через высокий порог, он неожиданно упал на пол и пополз к ногам Веры.
- Не смей! - остановил его отчаянный вопль банкира.
Вера успела отступить и сразу же чиркнула по шее Вальмана осколком. Воротничок белой манишки банкира стал мокрым от крови.
"Если я каждый раз стану надрезать ему шею, из этого тщедушного тела вытечет вся кровь, и Вальман умрет у меня на руках!" - подумала Вера. С угрозой в голосе она произнесла:
- Я же предупреждала тебя, Тюренн: без глупостей! Или ты хочешь, чтобы я прикончила Вальмана?
Франсуа Тюренн промычал что-то нечленораздельное и открыл дверь. Вера с банкиром оказались во дворе. Циркачка тут же подтащила Вальмана к стене и встала к ней спиной, решив обезопасить себя от ударов ножом или выстрелов сзади.
- Пригони сюда "мерседес"! - потребовала Вера.
- Он уже уехал, - быстро ответил Тюренн.
- Скажи Мишелю, чтобы он пригнал мою машину! - крикнул банкир.
Тюренн пожал плечами, с трудом открыл массивный висячий замок, откинул засов и исчез.
Вера и Вальман остались стоять во дворе. Банкир дрожал от страха. "Сколько жажды жизни в этом трясущемся теле!" - усмехнулась Вера.
Через несколько минут послышался шум автомобильного мотора. Ворота приоткрылись, и во двор въехал бордовый "ягуар" Вальмана.
Вера не успела сообразить, что заставило ее отойти от стены - подозрительный шорох или обострившееся чувство опасности.
В тот же момент рядом с Верой оказался Тюренн, который, войдя через другие ворота, незаметно подкрался к Вере, сжимая в руке кинжал. Если бы Вера замешкалась, он торчал бы уже у нее в спине.
- Безмозглый идиот! - вне себя от ярости крикнула Наумова. - Тебе что, совсем не жалко старика?
Тюренн тяжело дышал. Он затрясся от страха, когда Вальман прокричал ему тонким голосом:
- Ну, Франсуа, как только я выберусь из этой переделки, тебе не сдобровать!
Обхватив Вальмана за тонкую шею левой рукой, а правой продолжая прижимать к ней осколок стекла, Вера медленно продвигалась к машине.
- Прикажи шоферу распахнуть дверцу и сесть за руль!
Перепуганный Вальман беспрекословно выполнял все требования. Втолкнув банкира на заднее сиденье, она следом за ним влезла в машину и вновь прижала осколок к шее банкира.
- Не будь таким же идиотом, как этот безмозглый болван, - сказала Вера шоферу, презрительно кивнув в сторону поникшего Тюренна. - Гони в Дюнкерк. Пока не доставишь меня к парому, я не отпущу твоего шефа!
Вера не отвела осколка от горла Вальмана и тогда, когда бордовый "ягуар" притормозил в двадцати метрах от билетной кассы. Очередь быстро проходила мимо окошка. Через десять минут паром уходил в море.
- Чего же ты ждешь? - не выдержал банкир.
- Компенсации за моральный и физический ущерб! Смотри, как разукрасил меня твой дружок Тюренн! - закатала Вера рукав. На ее белой руке багровели свежие кровоподтеки.
- Он не мой, а твой дружок, - процедил сквозь зубы Вальман. - Сколько ты хочешь?
- Сто тысяч франков.
- Наверное, я ослышался, - с иронией проговорил банкир.
- Ладно, давай пятьдесят, старый жмот!
- У меня нет таких денег…
Осколок зеркального стекла процарапал кожу банкира. Вальман нервно дернул кадыком. Он сидел в нескольких десятках метров от толпы людей. Поблизости наверняка прохаживались блюстители закона. Но, несмотря на все это, его жизнь целиком и полностью зависела от какой-то мерзкой девчонки…
- Старый развратник! - брезгливо кривя губы, процедила Вера. - Небось, чтобы заставить лечь меня в постель, ты не пожалел гораздо большей суммы!
- Тюренн обещал все устроить гораздо дешевле. Он попросил десять тысяч, если быть точным…
Стекло еще сильнее врезалось в морщинистую кожу.
- Дай ей пятьдесят тысяч, Мишель!
Шофер протянул Вере пачку кредиток. Она сунула их в сумочку и выскочила из автомобиля.
Польша (Варшава)
Конец ноября в Варшаве был омерзителен. Над городом постоянно висела плотная завеса дыма, растворенная в мельчайших капельках нудного дождя и тумана. У Леха постоянно болело горло и слезились глаза. Главный редактор орал на фотографов, снимки которых выходили удивительно унылыми и тусклыми. Казалось, смог разъедал не только легкие людей, но и безупречную пленку "кодак".
Пребывание в Валломброзе казалось Леху сладким сном. Получив по почте фотографии Кунигунды и Эрика Мюллера, он разобрал паркет в гостиной и, выдолбив с помощью кухонного ножа ложбинку в полу, положил в нее пакет с фотографиями. После этого тщательно приладил дощечки паркета на место и натер пол в гостиной мастикой.
За время его отсутствия заговорщикам удалось собрать еще немного денег. Теперь Лех располагал сорока одной тысячью долларов.
Но когда он обратился к Дитриху Короне за гонораром, тот сделал непонимающее лицо и поспешно перевел разговор на спортивную тему. Потом предложил Леху пойти покурить. А в курилке, наклонившись к уху Леха, прошептал:
- Деньги пока не пришли. Как только получу, сразу дам тебе знать.
Лех изобразил бурное негодование, щедро рассыпал туманные угрозы, но на самом деле был настроен куда как менее воинственно. Конечно, ему очень хотелось получить обещанные пятьдесят тысяч долларов. Но время, проведенное им в Италии, в любом случае не было потеряно зря. Он насладился жизнью в фешенебельной гостинице, обедами в дорогом ресторане, любовью красивой девушки, красотами итальянского осеннего пейзажа. А главное - получил в свое распоряжение великолепный инструмент для шантажа Кунигунды фон Мольтке. Ввиду готовящегося покушения на Гельмута Фишера, это обстоятельство могло сыграть исключительную роль.
- Давай я подвезу тебя домой, - предложил Дитрих Корона Леху.
Он только что вернулся из очередной командировки в Германию на купленном в Мюнхене подержанном "БМВ". Варшавские автомеханики заменили мотор, перебрали задний мост, подкрасили машину - и автомобиль засверкал, как новенький.
- Нравится? - кивнул Дитрих на приборную доску, выруливая на аллею Свободы.
- Может быть и понравилась бы, если была бы польской, - пожал плечами Лех.
- Надеюсь, немецкие деньги не вызывают у тебя такого же отвращения, как автомобили? Нагнись вперед и подбери с пола пакет. Там ровно шестьдесят тысяч долларов.
- Щедрые заказчики…