- Этого человека зовут Филип Санже, и он владеет множеством домов на побережье. Я угадал? Да, я сам вижу, что не ошибся. Ну что же вы! Вы мне рассказали про ваши цели. Между нами нет конфликта интересов. А поскольку мы в каком-то смысле коллеги, можем мы быть друг с другом откровенны? Я без особого труда получу нужную мне информацию, но на это уйдет время, а в данном случае оно очень важно для клиентов. Чтобы сэкономить время, я готов заплатить.
- За домашний адрес месье Санже?
- У месье Санже нет одного домашнего адреса. У него их много. Они нужны мне все и сразу.
- Вы говорите, что у нас с вами нет конфликта интересов? Как я могу быть в этом уверен? Кто ваши клиенты и что им нужно?
Он протестующе поднял руки:
- Ну нет, этого я вам сказать не могу. Некая группа бизнесменов срочно хочет вступить в переговоры. Но брать в долг или, наоборот, ссуживать деньги они не собираются, поверьте.
Скурлети заявил, что хочет установить контакт с "лицами", во множественном числе, однако упомянул только одно имя - Санже. Если бы он знал или подозревал, что Санже - это Патрик Чейз, его история выглядела бы очень правдоподобно. Я полагаю, на свете немало людей, которые хотели бы срочно уладить кое-какие деловые вопросы с Филипом Санже, он же Патрик Чейз, и готовы нанять для этого частных детективов. Вполне вероятно, что предметом таких переговоров должно стать возвращение денег, а вовсе не выдача кредита. Но знает ли Скурлети о Чейзе? Или он имеет в виду кого-то другого? Адель Санже? Люсию Бернарди? Сказал ли Скурлети правду о своем задании, или мы оба лгали?
Я тянул время.
- Сколько?
- Тысяча франков новыми, - быстро ответил он.
- У меня на это ушла куча времени, и работа еще не закончена.
- Я дам вам тысячу за неполный список и еще пятьсот за остальное.
Я сделал вид, будто обдумываю его предложение. Он снова достал бумажник и начал отсчитывать сотенные бумажки. Я протестующе замахал руками:
- Погодите, погодите, у меня нет с собой списка. Да и в любом случае…
- У вас есть список, который вы составили сегодня утром. Это для начала.
- Сегодня утром я ничего не нашел. День выдался неудачный. В любом случае я должен все тщательно обдумать.
- Две тысячи франков.
Я поколебался, затем покачал головой:
- Я дам вам знать позднее.
- Когда? Время дорого. Давайте сегодня поработаем в муниципалитете вместе.
- К сожалению, на вечер у меня другие планы. Я могу снова встретиться с вами сегодня здесь в четыре часа.
- Со списком?
Допив стакан, я твердо поставил его на стол, как будто пришел к какому-то решению, и посмотрел ему прямо в глаза.
- Две тысячи пятьсот, - произнес я с вызовом.
Он улыбнулся. Такой разговор был ему понятен.
II
Вернувшись в гостиницу, я сразу набрал номер, который дала мне Адель Санже.
Телефон звонил примерно минуту, прежде чем Люсия взяла трубку. Она молчала, пока я сам не заговорил.
- Это Маас.
- Я слушаю.
- Мне обязательно нужно с вами увидеться.
- Вы со мной уже виделись.
- Нам надо поговорить.
- О чем?
- Я предупреждал: если я нашел вас, другие тоже найдут. Мне кажется, это как раз сейчас и происходит.
- Еще одна газета?
- Вряд ли. Скорее всего он представляет группу людей.
- Откуда вы знаете?
- Объясню при встрече.
- Вы сказали "группу", - промолвила она задумчиво. - Откуда они?
- Понятия не имею. Но их представитель - грек, и он приехал из Каира.
Последовало долгое молчание. Настолько долгое, что хотя я и знал, что она не повесила трубку, все же спросил:
- Вы все еще там?
- Я думала. - Она быстро продолжила: - Хорошо, я встречусь с вами. На тех же условиях, что и раньше. Сегодня в десять.
- Нет, нам нужно увидеться в ближайшие три часа. Чем скорее, тем лучше. Я встречаюсь с этим человеком в четыре. Ради вашей безопасности я должен знать, что мне ему говорить. Давайте я к вам приеду.
- Невозможно.
- Ничего невозможного в этом нет. Я знаю, где вы, но не знаю, в каком доме. Скажите мне номер дома, и я пойму, куда ехать.
- За вами могут следить.
- Я об этом позабочусь. Так какой номер?
- Восемь.
- Хорошо. У меня теперь другая машина - серый "рено". Из окна вашего дома видно улицу?
- Сразу за домом - нет, только вниз по склону холма.
- Хорошо, я припаркуюсь ниже по дороге.
- Лучше всего рядом с номером пять.
- Понял. Ждите меня. Буду у вас примерно через час. Все понятно?
- Понятно, но…
Я повесил трубку, пока она не передумала, и достал список домов Санже - результат моих сегодняшних изысканий.
В списке было четыре дома, и только один под номером восемь. Кань-сюр-Мер образовался в результате слияния трех различных деревень: Верхнего Каня, сохранившегося со времен Средневековья, Нижнего Каня, где преобладает застройка восемнадцатого века, и Каньского Креста - скопления современных одноэтажных бунгало и многоквартирных домов, растянувшегося вдоль побережья по обеим сторонам дороги, ведущей в Ниццу. Описания домов в книгах регистрации недвижимости не отражали этих стилевых различий, но, судя по тому, что я знал о вкусах Санже, дома должны были располагаться в старой части Канн.
Теперь надо было подумать о возможности слежки. Мистера Скурлети я оставил в кафе. Конечно, Сай и Боб Парсонс будут стараться меня найти, и я не склонен был недооценивать их настойчивость и изобретательность, но прошло еще очень мало времени. Однако поскольку я обещал принять меры предосторожности, пришлось за этим проследить.
Я зашел на вокзал, купил готовый обед, потом сел в машину и выехал на автостраду. Каньский Крест проехал без остановки. Перед поворотом на Антиб есть совершенно прямой участок примерно с километр длиной, и там я свернул на одиноко стоящую заправку и попросил механика поменять свечи. Пока он этим занимался, я ел свой обед и смотрел на дорогу, проверяя, не остановится ли какая-нибудь из едущих в Ниццу машин у обочины. Они проносились без остановки. Если бы за мной была слежка, водитель второй машины должен был бы проехать вперед и остановиться чуть поодаль, чтобы дождаться меня. Я доел обед, расплатился за новые свечи и вернулся той же дорогой. В Нижнем Кане я был без пары минут два.
Улицу Карпоньяр удалось найти без труда. Это был круто взбиравшийся в гору тупик, выходящий на дорогу к Высокому Каню. Восемь домов скрывались за высокими заборами или железными решетками, загороженными высокими кустами. Должно быть, подобные виды греют душу семейству Санже - любителям уединения.
Я припарковался рядом с домом под номером пять и двинулся вверх по узкой мощеной улице. За кустами вдоль ограды номера восемь росли большие мимозы. Через кроны деревьев виднелись черепичная крыша и окно на втором этаже. В двустворчатые ворота вполне могла въехать машина. К решетке ворот были прикреплены листы железа, закрывавшие вид во двор. Рядом с воротами висел шнур от звонка: я потянул и обнаружил, что он не работает. Тогда я взялся за ручку ворот - они оказались не заперты, и я вошел внутрь.
Под полотняным навесом, натянутым на металлический каркас, стоял черный "ситроен". Дорожка справа от меня вела к входной двери. Отштукатуренный кирпичный дом, по-видимому, был построен в середине девятнадцатого века для местного доктора или адвоката. Вероятно, Санже потребовалось установить в нем современную сантехнику, поменять трубы и немного подкрасить. Снаружи дом выглядел уютным.
Я захлопнул калитку и пошел по тропинке между деревьями. Как только я двинулся к дому, входная дверь открылась. Едва я зашел, Люсия захлопнула дверь за моей спиной.
- На улице вас кто-нибудь видел?
- По-моему, нет. А какое это имеет значение? Ведь соседи знают, что в доме живут.
- Они думают, что я швейцарская немка, перенесшая пластическую операцию в результате автокатастрофы. Теперь прихожу в себя и ни с кем не желаю общаться. Появление мужчины в доме может их заинтересовать.
- А как же прислуга? - спросил я.
- У женщины, которая ходит убираться, катаракта - она почти ничего не видит. Продукты покупает она же. Я обещала оплатить ей операцию, когда доктор скажет, что пора.
- Очень благородно с вашей стороны.
Люсия пожала плечами:
- Это Адель предложила. Она считает, что в таком случае ей будет легче поверить в мою историю. А теперь объясните мне, что случилось.
Комната, в которую меня привела Люсия, оказалась совсем не такой, как я ожидал, судя по виду дома. Наверное, первоначально тут была терраса. Теперь ее огораживали толстые стены со сводчатыми окнами-амбразурами, а в углу появился массивный кирпичный камин. В одной из стен была устроена ниша, в которой стояла статуя Мадонны с младенцем почти что в натуральную величину. На другой стене было выложенное испанской керамической плиткой большое яркое панно с изображением мученичества святого Себастьяна. Распятие, также из плитки, украшало стену напротив камина. Мебель была нейтрально-современной, и огонь весело пылал в камине, но общее впечатление оставалось гнетущим и странным, словно вы ненароком забрели в чью-то домовую часовню.
Люсия, одетая в широкие брюки лимонно-зеленого цвета и замшевый пиджак, очевидно, привыкла к странному виду комнаты и поэтому нетерпеливо кривила губы, когда я с изумлением озирался вокруг.
- Да, да, все это очень необычно. Адель не успела ничего поменять. Но давайте сразу к делу. Мне надо знать, что произошло.
Я рассказал ей о Скурлети.
Она внимательно слушала, затем попросила меня подробно описать его внешность.
Я описал.
- У вас сохранилась его визитка?
- Вот.
Люсия внимательно изучила ее с обеих сторон.
- Его интересовал только Патрик?
- Филип Санже, вы хотите сказать? Да.
- Он не упоминал никаких других имен?
- Нет, но я тоже не упоминал, когда пытался отыскать вас. В случайное совпадение я не верю. А вы?
- Я тоже. - Она снова осмотрела карту. - Подозреваю, что это итальянцы.
- Какие итальянцы?
Она проигнорировала мой вопрос, и к ней вдруг снова вернулась подозрительность.
- А что вы делали в муниципалитете?
- Искал нужный мне адрес. И другие адреса Санже тоже.
- Зачем?
- Адель Санже сообщила, что вы можете переехать. Я хотел, чтобы у меня была возможность быстро отыскать вас, если понадобится.
- Я обещала поставить вас в известность, - сказала она как будто оправдываясь, - и кроме того я уже дала вам интервью.
- Да, вы дали мне интервью, но вы ведь не рассчитываете, что я всерьез вам поверю?
Люсия ненадолго задумалась, а потом заметила:
- Это не слишком-то вежливо.
- Да, я понимаю, у вас есть веские причины не говорить всю правду.
Она снова улыбнулась. С улыбкой на лице она была совершенно очаровательна.
- Да. И особенно вам.
- Почему мне особенно?
В ее глазах появилось насмешливое выражение, насмешливое и оценивающее, потом она засмеялась.
- Знаете, поверил даже Патрик.
- Во что?
- В историю о том, что ради обещания, данного Адели, вы послали свою газету ко всем чертям.
- Я не посылал их ко всем чертям, а только ушел от них.
- Не вижу разницы. Вы сделали красивый жест. - Люсия закатила глаза в сторону Мадонны и прижала руку к груди. - Журналист, который держит слово.
- Вы не верите в подобные жесты, я понял.
Я старался сдерживать свое раздражение.
- Конечно же, нет.
Улыбка стала презрительной.
- Ну и напрасно. Зачем мне это выдумывать?
Она сделала вид, что восприняла вопрос серьезно.
- Ну что ж, дайте подумать. Адель мне вас описала. Сказала, что вы симпатичный блондин, очень умный и очень серьезный, только немного грустный, потому что вам выпали тяжкие испытания. Она не сказала, что вы идиот.
- Очень мило с ее стороны.
- И более того - сентиментальный идиот.
- Однако не стоит исключать такую возможность.
Люсия продолжила, как будто не заметила моей реплики:
- Он искренний и порядочный, говорила Адель. Когда Патрик предложил вам огромную сумму, чтобы вы замяли всю историю, вы отказались. Тогда вы не хотели предавать свою газету.
- Это другое дело.
- Конечно. Это было днем. Вы предаете только по ночам. - Улыбка исчезла, и взгляд стал жестким. - Вам нужна была история, и вы хотели получить ее любой ценой. Вы даже сказали Патрику, к какому сроку она вам нужна - к пятнице, к одиннадцати часам по нью-йоркскому времени. Сегодня пятница. Значит у вас в запасе еще двенадцать часов?
Я, как дурак, только и мог сказать:
- Мне это не приходило в голову.
- Я не идиотка, месье.
- Я ни в коем случае не считал вас глупой. Просто не сознавал, что, следуя разуму и логике, вы должны будете мне не доверять. Значит, по-вашему, я притворился, будто помогаю Санже, для того, чтобы втереться к вам в доверие и выведать у вас подробности для журнала. Так?
- А как еще это можно понять?
- Филип Санже задал мне те же вопросы, хотя сформулировал их немного по-другому.
- И что вы ему ответили?
- Мне не пришлось отвечать. Он сам на них ответил.
Люсия все еще смотрела на меня сердито, но ей стало интересно. Она пожала плечами:
- И что же?
- Можно, я сяду?
Она махнула рукой в сторону кресла, но сама осталась стоять: ей лучше думалось стоя, я заметил это еще во время первого интервью.
- Так что? - повторила она.
- Он не подумал, что это блеф, - сказал я, - ему было интересно, что заставило меня так поступить. "Что с вами? - спросил он. - Это ваше прежнее саморазрушение или какая-то новая злость?" Знаете, почему он упомянул саморазрушение?
- Нет.
- Говоря о "тяжелых испытаниях", Адель имела в виду, в частности, что однажды я наглотался снотворных таблеток, чтобы свести счеты с жизнью.
Теперь я завладел ее вниманием. Люсия подошла ближе и посмотрела на меня сверху вниз.
- Вы хотели, чтобы вас спасли, или так получилось случайно?
Такой вопрос много говорил о ней самой. Большинство людей просто хотят узнать причины. Что сделало жизнь столь невыносимой?.. Некоторые - те, кто читал умные книги, - спрашивают про ненависть к себе. Лишь немногие знают о крайней степени отчаяния по собственному опыту. Они не задают наивных вопросов; они задают только один, самый существенный: "Вы на самом деле пытались?"
- Просто я оказался в больнице на час раньше, чем следовало.
- Вы не повторяли попыток?
- Нет. Однако Санже счел, что я выбрал другие средства саморазрушения. Знаете, это может войти в привычку. Полагают, что никто не станет намеренно себе вредить. Но это неправда. Многие именно этого и добиваются.
- Психология! - Люсия зажала себе нос, словно почувствовала дурной запах. - Что за "новая злость"?
- Санже считает, что это из-за вас.
- Вы злитесь на меня? С какой стати?
- Нет, не на вас, а из-за вас. Рыцарь готов очертя голову броситься на ненавистного дракона, чтобы выручить из беды прекрасную даму.
- Какое ребячество!
- Так считает Санже, а не я. Он решил, что я попал под воздействие ваших чар.
Похоже, Люсию это позабавило.
- Да, Патрик всегда так думает. Романтик!.. - Она снова перешла на деловой тон: - Значит, он выдумал сказку и сам же в нее поверил. А я - нет.
- Хорошо, дам вам другое объяснение. Я не взял у него денег, потому что не мог выполнить условия договора. Вот и все. А причина, по которой я, как вы выражаетесь, "послал журнал ко всем чертям", заключается в том, что я хочу разорвать контракт. Мне нужно, чтобы меня уволили. Поэтому я совершил нечто непростительное с профессиональной точки зрения. Я бросил работу в самый неподходящий момент и самым неподходящим образом. Мое присутствие здесь не имеет никакого отношения к "Уорлд репортер" или какому-либо другому изданию. Я здесь, потому что меня заинтересовала ваша история, а также, если говорить начистоту, потому что мне в данный момент нечего делать. Я пока не могу вернуться в Париж. Когда интервью выйдет из печати в понедельник, вероятно, что полиция заинтересуется и мной. Так что пока мне лучше постоять в сторонке.
Она подумала, прежде чем ответить.
- А почему вы хотите расторгнуть контракт?
- Естественно, потому что мне предложили другую работу. Почему же еще?
Последняя ложь убедила ее. Люсия улыбнулась насмешливо, но скорее одобрительно.
- Вы просто хитрый сукин сын? - рассмеялась она.
Я улыбнулся в ответ:
- Вот именно. Но у меня к вам один вопрос. Если вы действительно считали, что я блефую и стараюсь выведать у вас что-то еще, зачем вы позволили Адель Санже дать мне ваш номер телефона?
Это ее позабавило.
- Я все ждала, когда же вы спросите.
- Тогда, наверное, вы уже подготовили ответ.
- Разумеется.
Она села. Теперь быстро соображать уже не требовалось.
- Я хотела поддерживать с вами связь после того, как интервью будет напечатано. А после отъезда Адели это уже нельзя было сделать через нее. Поэтому я разрешила ей дать вам мой номер.
- И взяли у нее мой. Потому что действительно собирались переезжать или на случай, если я не позвоню?
- Я вам уже сказала.
- Пару минут назад вы обвиняли меня в том, что я пытался обманом вытянуть у вас признания. Я так понимаю, что сейчас вы сами хотите сделать какие-то заявления?
- Возможно.
Люсия посмотрела мне прямо в глаза и заговорила медленно, очевидно, обдумывая каждое слово:
- Я рассчитывала, что после публикации интервью мне понадобится помощь, поскольку появятся люди, которые захотят со мной побеседовать.
- Другие репортеры, вы имеете в виду?
- Да, репортеры и, - она взяла визитку Скурлети, - такие, как он.
- Понимаю.
- Этот появился слишком рано. Что вы намерены ему сказать?
- А что бы вы хотели, чтобы я ему сказал?
- Он предлагает серьезные деньги. - Она чуть улыбнулась. - Вы можете продать ему список, только выкиньте несколько адресов - этот дом и, наверное, тот, что в Больё.
- Это, конечно, его задержит. А что я должен сделать дальше?
- Можете пообещать ему, что передадите другие адреса во вторник.
- После того как выйдет журнал с интервью, так?
- Тогда можно будет точно сказать, кто ему нужен: Патрик или я. Вам, я думаю, это тоже интересно, - добавила она с очаровательной улыбкой.
Я поднялся на ноги.
- Думаю, мне пора идти.
- Не хотите чего-нибудь выпить?
- Нет, спасибо. Нужно возвращаться в Ниццу.
Моя собеседница тоже встала. Теперь ее улыбка была немного напряженной. Мне были понятны ее опасения: она слишком ясно дала понять, что собирается меня использовать. И не слишком ясно - что на компенсацию рассчитывать не приходится.
Люсия положила ладонь мне на плечо и спросила встревоженно:
- Вы ведь будете осторожны?
- Насчет Скурлети?
- Насчет вас самого. - Она посмотрела мне прямо в глаза. - Не забывайте, теперь мы оба в розыске.
- Думаю, да.
Я сознательно отвечал уклончиво. Люсия попробовала еще раз: