Под новым именем - Марсель, город возродился только в десятом веке, благодаря герцогам Прованса. Его росту и торговому значению способствовали Крестовые походы, и с тех времен город стал важным транзитным портом. В 1481 году Марсель вместе с Провансом вошел в состав Французского королевства, а в период Великой Французской революции поддержал республиканцев, дав миру пример и знаменитую Марсельезу.
Наше консульство располагалось по адресу "3, avenue Ambroise ParИ" в двухэтажном старинном особняке. Занимаясь визовыми делами, оформлением загранпаспортов и свидетельств о возвращении, а также вопросами гражданства и нотариата.
Поскольку консул на месте отсутствовал, страдая похмельем после фуршета на очередном деловом приеме, я доложился заместителю. Предъявив соответствующий документ из Центра.
- Рад, очень рад, - изобразив фальшивую улыбку на лице, пожал тот мне руку. - Присаживайтесь Никита Виленович. Как там наша родина? Как столица?
- Ударно строят коммунизм, - ответил я, опускаясь в кресло. - А как тут вы, в логове империализма?
- Тяжело, но что делать, - развел пухлыми руками дипломат. - Ведь кому-то надо.
Насколько "тяжело", я немного знал, поскольку в первой жизни, по роду деятельности приходилось с ними общаться. В вопросах дачи международных поручений по уголовным делам, экстрадиции преступников из-за "бугра", разбазаривания госсобственности, а также некоторым другим моментам.
Теперь же, перед отъездом из Москвы, я получил инструктаж на предмет того, что эта братия в последнее время стала активно обогащаться. На что следовало обратить внимание. Впоследствии, когда Союз рухнул, ряд таких "тружеников" остались на Западе, а другие всплыли в новой России весьма обеспеченными людьми: банкирами и депутатами.
Чуть позже в кабинете появился "смотрящий" которого я должен был сменить, представившийся майором Дуваловым, и мы проследовали в его кабинет. Для приемо-сдачи секретных документов и "штыков", то бишь агентов.
Данное мероприятие в спецслужбах весьма ответственное и заключается в том, что сдающий желает провернуть все как можно скорее и охмурить коллегу, дабы не подчищать "хвосты", которые всегда имеются, после чего отбыть к новому месту службы, а принимающий всячески тому противится. Это в том случае, если они равны по опыту и в звании.
У нас же этот баланс был явно не в мою пользу.
- Значит так, - шлепнул на стол кипу извлеченных из сейфа "секретов" Дувалов. Тут литерное и агентурные дела, сообщения по ним, а также отчеты о проделанной работе и суммах выплат по ней. В них все в тип-топ. Можешь не сомневаться.
- Ну да, тип-топ, - пробурчал я, просмотрев несколько для порядка. А где фотографии агентов, способы связи с ними и полученные сообщения? Да и расписок в получении валюты не наблюдается тоже.
- Послушай, старлей, - наклонился ко мне майор. - Тут тебе не Союз, а передний край. С бумагами возиться недосуг. Кстати, ты знаешь притчу о трех конвертах?
Притчу я знал, - но ответил "нет". Чекист должен скрывать свои мысли.
- Ну, тогда вникай, - уселся напротив Дувалов.
- Прибывает, значит такой как ты, к новому месту службы. И принимает дела у старого опера. А в них конь не валялся. Как так? - спрашивает. - Вы мне должны передать все в полном ажуре, а после ввести в курс от и до. Как следует по инструкциям.
Посмотрел ветеран на молодого, вздохнул, а потом вытащил из сейфа три запечатанных конверта, вручает сменщику. - Здесь все, что требуется. Первый вскроешь, когда я уеду. Там будет все, касательно дела. Второй - если станет трудно, но не торопись. У нас легко не бывает. Ну а третий конверт распечатаешь, когда станет невмоготу. Понятно?
- Понятно, - отвечает молодой. После чего старый уезжает.
На следующий день сменщик распечатывает конверт и достает оттуда бумагу. "Вали все на меня, сынок" значится там. "С комсомольским приветом!".
Молодого начинают драть, он валит все на предшественника, мол тот запорол всю работу.
Время идет, молодой пашет - ничего не меняется. Разве что дерут еще больше.
Тогда вскрывается второй конверт. В нем значится "Обещай все осознать, и исправиться". Это тоже принимается к исполнению. Служба катится дальше. Теперь уже майора, начальство все равно жучит и гнобит, подходит "край", и он читает последнее послание.
"Готовь три конверта" написано там.
Вот такая притча, старлей, - закончил Дувалов, поле чего мы дружно рассмеялись, а потом я сказал.
- Все понял, товарищ майор. - Давайте акт. И учиил подпись.
Довольный, что все закончилось миром, Дувалов пригласил меня отобедать в недорогой ресторан. Расположенный в старой части города. Туда мы добрались на его служебном "Рено", который припарковали на стоянке.
Из ресторана открывался отличный вид на голубой залив с замком Иф, описанным Дюма в "Графе-Монтекристо", на овеваемой легким бризом террасе было комфортно и немноголюдно.
Майор заказал мидии, сваренные в луковом бульоне, жареную макрель под соусом, провансальский сыр и бутылку "Пастиса".
- Сорок пять градусов, - сказал, разливая в рюмки пахнущую анисом жидкость.
- Ну, за Партию и правительство! - провозгласил тост, и мы дружно подняли рюмки.
Когда выхлебали бульон с морепродуктами, я учинил ответный - за здоровье майора, вслед за чем перешли на "ты". Отбросив субординацию.
Дувалова звали Анатолий, и он рассказал мне много интересного. Из того, что имеет отношение к оперативной обстановке. Оказалось, что помимо консульства, в качестве "довеска" мне предстояло обслуживать еще и наше торгпредство, а также бывать на разного рода деловых встречах и приемах.
- Там не вздумай бухать, - многозначительно сказал Толя. - Французская контрразведка любит подставлять на них своих баб. Трахнешь такую и попался на крючок. Со всеми вытекающими. Усек?
- Ага, - сказал я, поежившись. - Не буду. А как наш контингент? В смысле в консульстве и торгпредстве?
- Скажу тебе честно, говно, - наклонился ко мне майор. - Половина блатных и никакой любви к Родине.
- Иди ты! - выпучил я глаза. - А где же патриоты?
- Патриоты только в "органах", как мы с тобой - оглянулся он по сторонам. - Остальным верить нельзя. Как говорил папаша Мюллер.
- Так что же делать? - изобразил я притворное удивление.
- Выявлять и отправлять в Союз. А там сажать, - потянулся Анатолий к бутылке.
Завершая обед, мы выпили по чашке кофе, майор был "ни в одном глазу", (сказывалась старая школа), после чего уплатив по счету, вернулись к себе на службу.
В последующие три дня Дувалов передал мне на явочной квартире, расположенной в пригороде, имевшуюся у него агентуру. В их числе пять сотрудников наших консульства с торгпредством, а также трех французов.
Ну а после с чистой совестью убыл в Союз, пожелав мне на прощание удачи.
Я же занял майорский кабинет и вселился в его служебное жилье, а еще получил в распоряжение казенный "Рено". После чего почувствовал себя настоящим Штирлицем.
Задерживаясь допоздна, привел в порядок литерное и агентурные дела, а также другие документы; составил график работы с источниками и стал их понемногу доить . Впрочем, без особого успеха.
Отечественные сексоты сообщали разную мелочевку, вроде того, кто среди своих слушает "вражеские голоса", фарцует или травит политические анекдоты, а французы вообще несли всякую ахинею, требуя за них оплату.
Между тем мне нужен был успех, для закрепления позиций и дальнейшей реализации плана. А то ни дай Бог, раньше срока вернут назад, и все мои усилия насмарку.
- Может подготовить меморандум в отношении изменника Родины из ГРУ Ветрова, уже завербованного здесь и трудившегося на французскую разведку? - думал я. Рискованно. Начальство потребует обоснований. А то еще хуже - решит, что я сам "крот" и свернет голову. Нужно что-нибудь другое. Ближе к телу.
- Пошевели мозгами шире, - подсказала чекистская составляющая. До этого момента все четыре молчали. Не иначе переваривая заграницу.
- А что? Это мысль! - воодушевился Волобуев и начал шевелить. Подкорка выдала целую серию еще не случившихся событий, лишние я отсеял, остались два. Которые вполне можно было использовать.
"24 сентября советские спортсмены Людмила Белоусова и Олег Протопопов запросили политическое убежище в Швейцарии";
"26 октября Президент Южной Кореи Пак Чон Хи убит агентом иностранной спецслужбы".
- Так, эти танцоры пусть валят, невелика потеря, - решил я, - а вот убивать лидера дружественной нам страны не дадим. Хрен вам в рыло.
Теперь нужно было реализовать проект. Для чего, несколько раз наведывавшись в порт и посетив тамошние притоны, я завербовал корейца. Представившись сотрудником французского Интерпола. Документы прикрытия для этого имелись самые разные.
Он был из эмигрантов, за деньги готов на все и под мою диктовку накатал нужную информацию. Я ее закрепил сведениями якобы полученными от доверенного лица и, связавшись с Парижем, попросил встречи со своим начальником.
А на ней ознакомил того с полученным оперативным сигналом.
Полковник заглотал наживку, даже не потребовав контрольной встречи , сказал "хорошо служишь сынок, так держать", доложил в Центр, и колесо завертелось.
В конце октября в ряде газет появилось сообщение о предотвращении покушения на Пак Чон Хи, а также задержании корейской спецслужбой американского наймита.
Мой шеф получил за это медаль, а Волобуев премию в размере двух должностных окладов.
- Ну вот. Есть первый результат, - сказал я себе, пересчитывая в кабинете премиальные франки. - Теперь можно немного расслабиться.
И пустился "во все тяжкие", желая изведать прелести загнивающего капитализма. Для этого после службы возвращаясь в свою холостяцкую квартиру, я менял скромный костюм фабрики "Большевичка" на иностранное шматье, садился в "Рено" и отправлялся в злачные места Марселя.
Еще находясь в Москве и готовясь к этой командировке, я читал обзорную справку по городу, называемому еще "Вратами Алжира". В ней значилось, что это французский Чикаго.
Из почти миллиона жителей, двести тысяч были выходцами из стран Магриба , сто пятьдесят тысяч из Южной Сахары (так называемой Черной Африки), чуть меньше из Центральной Азии и Китая. Среди молодежи число "понаехавших" составляло еще больше. В Марселе грабили на улицах, в барах, банках и даже в машинах. Причем с равным успехом в любое время суток.
Молодые, бедные, голодные, а потому до безумия отчаянные африканцы, в то время уже оставляли проституцию и игральные автоматы пенсионерам из Италии и Корсики, а сами начинали заниматься более выгодным бизнесом - наркотрафиком. Который контролировала американская диаспора. На восемьдесят процентов это была марихуана - травка, но ее годовой оборот составлял более одного миллиарда долларов в год только по официальной статистике.
Однако это меня особо не пугало, поскольку в "лихие 90-е" у нас было похлеще.
В данной связи вспомнилась занимательная история с американским Брайтоном. Самым криминальным районом Нью-Йорка. Там издавна проживали негритянские банды гангстеров, с которыми ничего не могло поделать даже ФБР. Не говоря о полиции. Онапатрулировала район только днем, в усиленном варианте, а по ночам отсиживалась в участках. И никакие меры правительства в борьбе с этим темным злом не помогали.
Пока не развалился Союз и в Гарлем не прибыли с дружеским визитом наши "братки". Часть гангстеров приказала долго жить, многие стали калеками, а остальные в панике разбежалась.
Но вернемся, как принято у французов, "к их баранам".
Для начала Волобуев посетил несколько борделей, где поочередно оценил африканку с француженкой, а после азиатку. Те оказались на уровне, но значительно уступали нашим. В сексапильности, цене и интеллектуальном развитии.
С борделей переключился на притоны, где покурил немного травки, поглядел "танец живота", а заодно подрался с пьяными моряками из Гданьска . Так захотел сидящий внутри свой, вместе с шахтером.
Поляков было много больше и моим пришлось нелегко, в связи с чем я стал ругаться матом на родном, и соотношение сил тут же изменилось.
Откуда-то заорали несколько голосов "трымайсь, кацап!", и в драку ввязался пяток французов. Потом Волобуев пил с ними джин (парни оказались украинцами), а под утро вернулся домой без бумажника и часов. Хорошо хоть "Рено" не сперли.
Поскольку премия улетучилась как дым, а зарплаты скромного служащего консульства на все это "загнивание" не хватало, я решил пополнить бюджет, в очередной раз воспользовавшись своими необычными знаниями.
Для этого обратился к подшивкам старых газет, хранившихся в архиве консульства, изучая их на предмет нашумевших в Европе преступлений, которые остались нераскрытыми.
Спустя несколько часов, в одном из номеров "Юманите Диманш" за 1976 год я наткнулся на сообщение о том, что в июле неизвестные совершили дерзкое ограбление банка "Соцьет Женеаль" в Ницце, умыкнув оттуда шестьдесят миллионов франков, и за сведения о них гарантировалось вознаграждение в двести тысяч.
Что-то об этом я слышал раньше, и тут же напряг все свои составляющие.
Правоохранители забрюзжали, что ничего не знают, поскольку это не их профиль, шахтер зевнул, а вот моряк тут же выдал: - деньги умыкнул Альберт Спаджиари с двумя подельниками. Бывший военный.
- Откуда знаешь? - не поверил я.
- У нас в "Неделе" было сообщение, - заявил он. - Прочел по случаю.
- Ну, молодец подводник, - умилился я. - Куплю тебе бутылку "Каберне". Вспомнишь боевую молодость.
- А нам? - тут же завякали другие.
- А вам привет от Волобуева. В том самом смысле.
Теперь дело оставалось за малым. Выяснить в банке, остается ли силе их предложение и если "да", слить Спаджиари.
Первое я проделал, позвонив из телефонной будки в финансовое учреждение, где все подтвердили, а второе провернул через одного из своих французских агентов по кличке "Ришар", пообещав ему половину премиальной суммы.
В результате тот, следуя полученным инструкциям, выехал в Ниццу, где встретился с банкирами и сообщил тем имя преступника, которое якобы узнал случайно (на этот счет имелась соответствующая легенда).
Спаджиари арестовали, все подтвердилось, и "Ришар" получил все, что причиталось. До последнего франка. На нашей очередной встрече половина перешла в мой карман, а агента я на время законсервировал . В целях собственной безопасности.
"По тихому" прогуляв еще пару тысяч, я приобрел на остальные несколько бриллиантов, спрятав их в надежном тайнике, после чего хотел вплотную заняться планом в части своего исчезновения.
Но не тут-то было.
Дело в том, что близились летние Олимпийские игры, назначенные мировым сообществом в Москве, а это являлось важным политическим мероприятием для страны Советов. Впервые в истории действо проводилось в пролетарском государстве, и следовало показать торжество ленинских идей в большом спорте.
Еще три года назад, когда я обретался в столице, в 5-м главке КГБ СССР был организован отдел, задачей коего являлось осуществление оперативно-чекистских мероприятий по срыву подрывных акций противника, а заодно враждебных элементов в период подготовки и проведения Олимпиады.
Его личный состав сразу же ударно занялся чисткой Москвы в этом плане. Выявляя внешних, а также внутренних врагов тайными силами и средствами.
Первых брали в активные разработки с последующей локализацией, вторых же выдворяли за 101-й километр . От греха подальше.
А за полгода до начала игр, акулы империализма в лице Великобритании, США и Канады, под предлогом ввода наших войск в Афганистан, организовали бешеную кампанию по бойкоту Олимпиады. Желая ее сорвать в своих гнусных интересах.
В этой связи все советские посольства за рубежом, а также состоящие при них "бойцы тайного фронта" получили указания всячески препятствовать проискам империалистов, а заодно пропагандировать мероприятие.
Для этих целей были выделены дополнительные средства, и работа закипела.
Наш посол во Франции заявил решительный протест их правительству, явно примкнувшему к организаторам всего этого шабаша, консульство выдало массу въездных виз французским коммунистам, а мы нацелили агентуру с доверенными лицами, а также сочувствующими, на пропаганду Олимпиады.
Помимо этого в нескольких типографиях были изготовлены с последующей раздачей тысячи ярких буклетов с видами Златоглавой, перечнем гостевых льгот и прочей "халявой"; две парижских и одна марсельская газеты поочередно тиснули заказные статьи о преимуществах социализма, а еще были организованы пикеты у посольств и миссий - организаторов бойкота.
В Марселе пикетчиками занимался я лично, для чего приобщил (естественно не бесплатно) десятка три люмпенов из недавно прибывших туда арабов с азиатами.