- Поль, мы с Ингрид пойдем что-нибудь разузнать вон в тот дом, наискосок отсюда, там окна открыты. А вы идите на розыск в деревню. Может, кто-то ее сегодня видел: в магазине на площади или еще где-нибудь.
Не успел Мистраль позвонить у садовой калитки, как пожилой господин поторопился открыть ему. Несмотря на жару, на нем были суконное кепи и байковая рубашка.
- Вы из полиции? Так ведь? Я видел, вы звонили в дверь к Пересе… к Одиль Бриаль. Что она натворила?
Мистраль тут же понял всю меру неприязни, которой была окружена в деревне Одиль Бриаль даже через тридцать пять лет после переезда. Он предпочел не отвечать на вопрос.
- Госпожа Бриаль дома?
- Дома, дома. Опять, должно быть, пьяная валяется. Вы знаете, как она пьет? Ни один мужчина так не пьет, и давно уже!
Сосед увел Мистраля и Сент-Роз на задний двор: там они могли разговаривать так, чтобы Одиль Бриаль не видела полицейских. Он был очень огорчен, что по поводу пьянства госпожи Бриаль стражи порядка не задавали вопросов.
- Кто-нибудь бывает у нее? - спросила Ингрид.
Старик был не против помочь, но осторожничал. Ветер ведь мог и перемениться.
- Я у окна не все время торчу. Мне больше нравится тут, во дворе, в сторонке. Видите вон эту стенку? Я сижу и смотрю, как ящерицы на солнышке ловят мух. Знаете, до чего интересно! Тут две ящерицы, и у каждой своя территория. До того похожи - я их иногда путаю. И охотятся одинаково, и убивают.
Из дома стремглав выскочил щенок. Он носился и скакал, радуя хозяина, и не забывал обнюхивать Мистраля и Сент-Роз. С минуту они молча смотрели на щенка. Под крышей ласточки свили гнездо. Птицы летали туда и обратно, кружили над двориком. Щенок бегал за тенью от ласточек на земле и тявкал.
- Тихо, Раки, тихо, не трудись так. Ты же за тенью носишься, а ласточки в небе! Все равно не поймаешь!
Щенок еще раз тявкнул и отправился восвояси.
- Вернемся к Одиль Бриаль. Есть у нее сын? Навещает ее?
- Есть сын, есть, шпана непотребная. Много лет уж его тут не видали, и слава Богу!
- А других детей у нее нет?
- Одного такого на деревню с лихвой хватит. А он еще к себе приятелей водил таких же - совсем неприличные.
- Не припомните, как его звали?
- Нет, не помню. Ее спросите.
- А не останавливались около ее дома в последнее время легковые автомобили?
Старик поглядел в направлении дома Одиль Бриаль и задумался.
- Кажется, было дело. "Форд" старой модели, темного цвета. В то воскресенье, часов в восемь, остановился на несколько минут. Оттуда вышел человек, стоял ко мне спиной и разговаривал с ней.
- Вы не знаете, кто это мог быть?
- Спросите у нее сами. А мне уже пора, надо лекарство принять, не пропустить.
Сосед повернулся и пошел в дом. Обескураженные краткостью беседы, полицейские вернулись к двери дома Одиль Бриаль.
Ингрид без особой надежды еще раз позвонила. К своему удивлению, они услышали за дверью шаги и осипший голос:
- Кто там?
- К вам полиция, - ответила Ингрид.
- Правда? А чего полиции от меня нужно?
- Откройте, тогда узнаете.
Наступила тишина. Через несколько минут, потеряв терпение, Мистраль со всей силы хлопнул по двери ладонью. Одиль Бриаль, ворча, повернула ключ в двери и явилась перед полицейскими: грязная, всклокоченная, растерзанная, воняющая перегаром. На ней было нестираное черное платье с короткими рукавами, волосы немытые, седые, блеклые.
- Заходите. Я сейчас на кухню, кофе сварю. Пойдемте со мной, а дверь пусть открытая постоит, проветрится. Какого ж бояться воров, когда полиция в доме! - Одиль Бриаль хрипло рассмеялась, потом закашлялась. На ходу она шаркала ногами в разлохмаченных тапках.
Дом был такой же, как и хозяйка, - неприбранный и вонючий. Одиль Бриаль пошатывалась: действие привычного литра водки еще сказывалось. Проходя мимо диванчика, Мистраль взглядом указал Ингрид на пустую бутыль. Кухня была отвратная, в тарелках лежали объедки. Рядом с мойкой стояли батареи разнокалиберных бутылок, тут же - кусок протухшего камамбера, который так и не добрался обратно до холодильника.
Одиль Бриаль с явным удовольствием закурила и предложила полицейским кофе, но когда те увидели, в каком состоянии чашки, то отклонили предложение. Кухонный стол, накрытый кружевной скатертью, которая была белой с четверть века тому назад, был завален лекарствами. Над чашкой с полусгнившими фруктами кружили маленькие мушки.
Облокотившись обеими руками на стол, Одиль Бриаль держала в руках большую чашку кофе. Глядя на Мистраля, она рассмеялась:
- Вам бы сейчас кальвадосику выпить, а еще лучше коньячку. У меня хороший есть. Потому что, с вашего позволения, физиономия у вас такая, что вам полезно будет!
- Нет, спасибо, мне и так неплохо.
- Вы уж извините, только коньячок у меня хороший, а он же успокаивает! Давно я в таком виде не была. Иногда коньячок помогает. Так чего же от меня нужно полиции? Я ничего не боюсь! Я все налоги плачу, и за дом, и за телевизор, и все, что хотите! И тачки у меня нет, страховать ее не надо. Я тихо живу. Так в чем дело?
Не успел Мистраль сообразить, как попроще объяснить, чтоб было понятно женщине, витающей в алкогольном тумане, как в доме послышались шаги. Мистраль отвел глаза от Одиль Бриаль и увидел, что на пороге кухни стоит Поль Дальмат. Одиль Бриаль посмотрела в ту же сторону и воскликнула:
- А, и семинарист здесь! Его сюда как занесло?
Глава 32
Тот же день.
Сказать, что Мистраль, Дальмат и Сент-Роз были ошеломлены, - не то слово. Повисла тяжелая тишина. Все трое полицейских уставились на хозяйку дома. Она прервала молчание первой:
- Я что, ерунду спорола?
Ни Дальмат, все так же неподвижно стоящий на пороге, ни Сент-Роз, все никак не решавшаяся положить свой блокнот на грязный стол, ничего не ответили. Мистраль нарочито улыбнулся Одиль Бриаль, чтобы ее не отпугнуть.
- Почему вы назвали его семинаристом?
Полицейский улыбался, но Одиль Бриаль поняла, что разговор пошел совсем другой. Голос у гостя был суровый, совершенно не соответствующий выражению лица. Да и улыбался он одними губами, а глаза были мрачные, хмурые, под глазами мешки.
- Почем я знаю!
- Откуда вы знаете, что он семинарист?
- Что я там знаю? Нечего тут звенеть и глядеть на меня зверем. Мне насрать, кто он - семинарист или космонавт! Вы зачем пришли?
Мистраль не стал отвечать на вопрос Одиль.
- Вы этого семинариста уже видели?
- Нашли что спросить! Я ж его узнала.
- Когда видели?
Одиль Бриаль, все больше путаясь, крутилась на стуле и запускала пятерню в немытые волосы, словно причесывалась.
- Да почем я знаю? Может, с неделю. Вы, легавые, с чем явились-то?
- Кто вам сказал, что его зовут семинаристом?
Одиль Бриаль понимала, что падает в волчью яму. Она ответила как можно грубее, чтобы попытаться отвлечь полицейских: вдруг отстанут.
- Не помню кто! Что, годится ответ?
- Да, вполне.
Мистраль повернулся к Ингрид Сент-Роз:
- Который час?
- Без десяти одиннадцать.
- А когда мы вошли в дом?
- Без двадцати одиннадцать.
Мистраль поглядел прямо на Одиль Бриаль. Та слышала, о чем говорят полицейские, но не понимала, к чему это.
- Госпожа Бриаль, - Мистраль заговорил сдержанно, не повышая голоса, - вы задержаны на двадцать четыре часа, считая с десяти часов сорока минут сегодняшнего дня, с возможностью продления задержания еще на двадцать четыре часа с санкции судебного следователя.
Ингрид Сент-Роз разъяснила ошеломленной Одиль ее права.
- Это я-то задержана! Как воровка! Пускай все смотрят!
- Закон дает вам возможность уведомить любого члена семьи о вашем задержании. Кому бы вы просили нас позвонить?
- Позвоните… - Одиль Бриаль осеклась и посмотрела прямо в глаза Мистралю: - Никому не звоните! А теперь вы чем займетесь?
- Обыском, - ответил Поль Дальмат.
- Чего? И семинарист туда же? Вот что, мальчик, послушай меня: я знать не знаю, кто ты такой, только послушай: беги поскорей из этого дурдома!
- Он не семинарист, - повысил голос Мистраль. - Он полицейский.
Раньше Одиль Бриаль не понимала, как она попалась, теперь поняла.
Мистраль вышел в сад позвонить. Прежде всего он рассказал Кальдрону обо всем, что у них тут случилось, и велел задержать и доставить в криминальную полицию Вивиану Бриаль, сестру Одиль. Затем поговорил с двумя судебными следователями: понтуазским и парижским. Кристиан Бодуэн обрадовался больше, чем сам Мистраль. Долго длился разговор с Бернаром Бальмом, который хотел знать обо всех оперативных действиях раньше, чем они состоялись.
Старик с собачкой Раки на поводке прошелся перед домом, но ничего не услышал. Он повернулся и двинулся на деревенскую площадь рассказать, как ему пришлось пообщаться с полицией.
Одиль Бриаль смотрела на обыск в своем доме. От кофе и переживаний она немного протрезвела. Дом был совсем маленький. Крошечная прихожая, узкий коридор, налево одна спальня без двери, другая за дверью, в конце коридора ванная и туалет, направо столовая и кухня. Все грязное и обшарпанное.
Дальмат в латексных перчатках перебирал все предметы в комнате без двери, оклеенной рваными бумажными обоями, обставленной кое-как дрянной мебелью. Односпальная койка, стул, стол, полки с десятком рваных книжек, пустой платяной шкаф с погнутыми вешалками.
Офицер спросил Одиль Бриаль:
- Кто живет в этой комнате?
- Сын жил. Только он уже много лет не приезжал.
- Как зовут вашего сына?
Одиль сверлила Дальмата взглядом, но его лицо оставалось непроницаемым.
- Франсуа.
Дальмат полистал книжки, поставил их на место, приподнял одеяло, матрас - все это совершенно бесстрастно. Он открыл чемоданчик, достал оттуда электрический фонарик и посветил. Засунув руку под кровать, вытащил бумажный носовой платок с запекшейся кровью.
- А это что такое, госпожа Бриаль?
- Мне почем знать.
- Это кровь. И не говорите, что платок провалялся тут много лет. А с анализом ДНК сейчас, знаете ли, чудеса делают.
Одиль Бриаль сочла за благо промолчать и обойтись без лишних вопросов.
Дальмат положил окровавленную бумажку в пакет.
В комнате Одиль Бриаль воздух был спертый, пахло спиртным и, как описывала потом этот обыск Себастьену Морену Ингрид Сент-Роз, "уж так воняло нечистым телом! Хорошо еще, мы перчатки захватили".
Кровать здесь была двуспальная, продавленная и смятая, шкаф двухстворчатый, причем одна дверца неумело починена. Еще из мебели стояли комод с треснувшей мраморной столешницей, на которой горой высилась наваленная всякая всячина, и ветхий стул.
Дальмат и Сент-Роз осмотрели шкаф и комод.
- Вот только не пойму никак, чего вы тут ищете! Нет у меня ничего! Оружия нет, наркотиков нет, денег тоже нет. Ничего нет. Только время теряете с бедной женщиной. Нет бы настоящих преступников ловить!
Мистраль, опершись о дверной косяк, внимательно смотрел на черно-белую фотографию в рамке над кроватью. На снимке хорошенькая черненькая молодая женщина, очень стройная и с озабоченным лицом, держала за руку паренька лет шести-семи, тоже черного и худого.
Одиль Бриаль, глядя на Мистраля, смутно заподозрила неладное.
- А фотография вам на что сдалась? - накинулась она на комиссара. - С ней-то что не так?
- Это вы и ваш сын, - сказал Мистраль.
- А вы почему спрашиваете?
- Я не спрашиваю.
Одиль Бриаль стало совсем не по себе.
От созерцания и размышлений Мистраля оторвало жужжание мобильника. Пришла эсэмэска от Кальдрона: "Жан-Пьер Бриаль приехал домой вместе с адвокатом, адвокат только что укатил. Жандармы продолжают наблюдение".
Ингрид Сент-Роз заметила в одном из ящиков комода семейную книжку в запечатанном прозрачном пластиковом конверте. Под мрачным взглядом хозяйки дома она вскрыла конверт и прочла документ.
- Итак, в 1965 году у вас от неизвестного отца родился сын по имени Франсуа. Что с ним теперь?
- Знать не знаю.
- Как это отец может быть неизвестен? - спросил Поль Дальмат.
- Отстаньте вы наконец со своими вопросами! Вы сюда вообще что делать приехали? Так ведь и не сказали!
Мистраль, стоя у двери, прервал молчание:
- Мы расследуем убийство. Не одно, а по меньшей мере три. Возможно, больше.
- Я тут при чем? Я никого не убивала!
- Нам нужно видеть вашего сына.
- Да я сто лет уже не знаю, что с ним!
- Как вы с ним связываетесь?
- Никак не связываюсь.
- Он вам звонит?
- Не звонит.
- Где-то работает?
- Почем мне знать.
- Маловато вы знаете.
Пытаясь отвести беду, Одиль Бриаль отвечала грубо. Она курила сигарету за сигаретой и не могла унять дрожь в руках. Сейчас ее подкрепила бы рюмка коньяка.
Из другого ящика комода Ингрид Сент-Роз достала большой семейный альбом, обернутый в тряпицу.
Одиль Бриаль взвилась:
- Вы не имеете права трогать эти вещи! Это моя собственность, а не сына моего! Вы его ищете, а не мое добро! - Она закашлялась.
Ингрид подала альбом Мистралю, тот пролистал его. Около сотни фотографий - цветных. На всех один и тот же мальчик в возрасте от полугода до пятнадцати, все сняты на улице. После 1980 года фотографий не было.
- Это кто?
- Тот же, кто на стене - Франсуа, сын мой! Вам-то какое, на хрен, дело? А? Вы отвечайте! Ищете-то что? Я так и не поняла!
Мистраль игнорировал вопросы Одиль Бриаль, а ее это явно расстраивало.
- А почему более поздних фотографий нет?
- Потому что большим пацаном он не любил сниматься. Почему то, почему это… Не нравится мне, как вы тут возитесь, а людям ничего не отвечаете. Больно вы противные!
Мистраль и этот выпад пропустил мимо ушей.
"Тетенька очень нервничает, когда я смотрю альбом, - размышлял он. - Неспроста это".
Через полчаса обыск закончился, Одиль Бриаль побросала в сумку кое-какие вещи, Мистраль снял со стены фотографию над кроватью и присовокупил ее к фотоальбому, семейной книжке и пакету с окровавленным бумажным платком.
- Вы это все забираете?
Полицейские молчали. Одиль Бриаль не знала, что и думать.
В наручниках, с закрытыми глазами она сидела рядом с Дальматом на заднем сиденье "Пежо-406". Дверца была заперта, так что несчастных случаев с задержанной опасаться не приходилось. Ингрид Сент-Роз была за рулем.
Мистраль пребывал в задумчивости.
За время пути все, кто находился в машине, не сказали друг другу ни слова. Стекла были чуть-чуть опущены, чтобы салон проветривался, а кондиционер работал на полную мощь. Мистраль несколько раз переговорил с Кальдроном намеками, понятными только Сент-Роз и Дальмату.
В криминальной полиции сыщики устроили так, чтобы сестры не знали, что другая тоже задержана: слишком велика была ставка на предстоявших допросах. Как только обе группы вернулись с задержанными, подошел и Бернар Бальм: он нутром чувствовал напряжение ключевых моментов. Чтобы определиться с линией поведения, Мистраль и Кальдрон быстро ознакомились с документами, изъятыми у сестер Бриаль.
- Как прошло задержание Вивианы Бриаль?
- Ничего особенного. Только очень возмущалась, что полиция сына отпустила, а за нее в тот же день взялась.
- Еще бы! Как выглядит ее квартира?
- Небольшая, чистая, ухоженная.
Мистраль пролистал семейную книжку Вивианы Бриаль.
- У нее есть сын Жан-Пьер от неизвестного отца, и родился он в том же 1965 году, через три недели после того, как родила ее сестра. Вы задавали ей вопрос на этот счет?
- Да. Она меня послала лесом, - улыбнулся в ответ Кальдрон. - А когда я взял с собой этот альбом, страшно рассердилась.
Мистраль раскрыл альбом, привезенный Кальдроном от Вивианы Бриаль, и положил рядом с альбомом, взятым при обыске у Одиль.
Альбомы были совершенно одинаковые. Одни и те же фотографии с ребенком, и расположены так же. Полицейские помолчали, пытаясь осмыслить увиденное.
- Что она говорит об альбоме? - спросил Мистраль.
- Практически ничего. Как только увидела, что я им интересуюсь, сразу рассвирепела. И еще сказала, что это фотографии ее племянника Франсуа - сына Одиль.
- Интересно, интересно. А фотографий сына она у себя не держит?
- У себя - нет. Они все у Жан-Пьера.
- Как она это объясняет?
- Она очень зла и отказывается говорить.
- Чует мое сердце, хорошая намечается комбинация. С матовым финалом для обеих тетенек. Сестра ее такая же.
Секретарша Колетта вошла в кабинет. Заметив, что все полицейские очень заняты, она шепнула Мистралю на ухо:
- У меня на проводе господин Тевено. Говорит, он ваш знакомый. Соединить с вами?
- Нет, я лучше пойду поговорю с ним от вас.
- Я звоню на всякий случай. - Голос у психиатра был веселый. - Сейчас я в кафе на площади Сен-Мишель. Можете со мной посидеть?
- Спасибо за приглашение, но сейчас не могу. - Мистраль еще две секунды подумал. Часы показывали половину пятого. - А вот если у вас найдется пара лишних минут, мне бы стоило показать вам кое-что, чего мы тут, признаться, не понимаем.
Психиатра убедил серьезный тон Мистраля, да ему и самому было интересно.
- Через две минуты буду, - отозвался он решительно.
Глава 33
Тот же день.
Старшина комиссариата Девятого округа вместе с двумя молодыми патрульными напряженно прислушивался, не доносятся ли какие-нибудь звуки из квартиры Оливье Эмери. Но было совершенно тихо. Они пошли вниз. На пороге своей квартиры их поджидал Анри Лестрад - сосед, который принес им жалобу. Его жена выглядывала из-за плеча.
- Я слышал, как вы звонили и стучали в дверь. - Анри Лестрад говорил шепотом, словно боялся, что внезапно откуда-то появится Оливье Эмери.
- А вы не видели его на лестнице? И не слышали? - спросил старшина.
- Однажды он опять принялся скакать и разбудил нас, а потом ничего не слышали.
- Что ж это такое. - Супруга сочла своим долгом вставить словечко. - Люди совершенно ни с чем не считаются. У нас ведь дом небольшой, тут все…
- Когда он вас разбудил? Вчера?
- Нет, несколько дней уже прошло, - ответил Лестрад, обернувшись к жене за подтверждением своих слов.
- А потом?
- Потом все тихо было. Но кроме того времени, когда он занимается гимнастикой по утрам, мы вообще не знаем, дома он или нет. Это очень неприметный человек.
- Вот вам моя фамилия и телефоны. Если господин Эмери объявится, немедленно известите нас. Хорошо?
Старшина дал Анри Лестраду свою визитную карточку. Тот внимательно изучил ее.
- Можете на меня положиться!
Выйдя из дома, полицейские убедились, что почтовый ящик Эмери пуст.
- Что делать будем? Ломать дверь? Вдруг он мертв?
- Если он уже несколько дней как умер, мы бы на лестнице почуяли.
- Верно. Тут дело необычное, поступим иначе.