- Если речь идет о Джеке Харвее, меня ничто не удивляет. Он и его племянница Мира возглавляют маленькую империю, которая занимается всеми видами криминальной деятельности. Женщины, наркотики, "защита", вооруженные грабежи - все, что угодно. Но оружие для ИРА?.. - Он посмотрел на Мордекая. - Что ты думаешь об этом?
- Он выкопал бы из могилы труп своей бабушки и продал его, если бы думал, что это принесет ему прибыль, - ответил верзила.
- Прямо в точку, - Флад повернулся к Мэри. - Вот вам и ответ.
- Хорошо, - сказал Броснан, - если Диллон использовал Харвея в восемьдесят первом, вполне вероятно, что он использует его снова.
Флад заметил:
- Полиция никогда ничего не сделает с Харвеем на основании таких улик. Вы должны знать это. Он выйдет чистеньким.
- Я полагаю, что профессор имел в виду более тонкий подход, например, выбить показания из ублюдка. - Мордекай проиллюстрировал эти слова ударом кулака по своей ладони.
Мэри повернулась к Броснану. Тот пожал плечами:
- Что еще ты можешь предложить? Никто ничего не добьется от такого человека, как Харвей, обходясь с ним вежливо.
- У меня есть идея, - сказал Харри Флад. - Харвей последнее время оказывал на меня сильное давление, чтобы стать моим партнером. Я могу сказать, что хотел бы встретиться с ним и обсудить это дело?
- Хорошо, - согласился с ним Броснан, - но как можно скорее. Мы не можем прохлаждаться сейчас, Харри.
Мира сидела за столом в кабинете дяди и просматривала счета, когда позвонил Флад.
- Харри? - удивилась она. - Какой неожиданный сюрприз!
- Я надеялся перекинуться парой слов с Джеком.
- Невозможно, Харри. Он в Манчестере на каком-то мероприятии спортивного клуба в "Мидланде".
- Когда он должен вернуться?
- Во-первых, у него здесь есть дело утром. Так что он должен встать рано и успеть на челночный рейс из Манчестера в половине восьмого.
- Так что он будет дома не позже девяти?
- Скорее, в девять тридцать, учитывая движение на дорогах. Послушай, Харри, а в чем дело?
- Я подумал, Мира, может быть, я ошибся… Ну, насчет нашего партнерства… Может быть, Джек прав. Если мы будем вместе, то сумеем многое сделать.
- Я уверена, что он будет рад услышать это.
- Я буду у вас ровно в половине десятого утра со своим бухгалтером, - сказал Флад и положил трубку.
Некоторое время Мира сидела неподвижно, глядя на телефон, потом подняла трубку и позвонила в "Мидланд", попросив позвать к телефону дядю. Джек Харвей, выпивший шампанского и не один стакан виски, был в прекрасном настроении. Он подошел к стойке и взял трубку.
- Мира, любовь моя, что случилось? Пожар или внезапный наплыв мертвецов?
- Еще интереснее. Звонил Харри Флад.
Она рассказала ему о телефонном разговоре, и Харвей тут же протрезвел.
- Итак, он хочет встретиться в половине десятого?
- Да. Что ты думаешь об этом?
- Я думаю, тут какой-то трюк. Почему бы он вдруг передумал ни с того ни с сего? Нет, мне это не нравится.
- Мне позвонить ему и отменить встречу?
- Нет, не нужно этого делать. Я встречусь с ним. Мы только примем меры предосторожности, вот и все.
- Послушай, - сказала Мира. - Звонил Хилтон или как там его, и сказал, что ему нужен его "материал". Он потом появился, заплатил наличными и отправился восвояси. Все правильно?
- Молодец. Что касается Флада, то все, чего я хочу, это устроить ему подобающий прием, так, на всякий случай. Ты понимаешь, что я имею в виду?
- Думаю, да, Джек. Думаю, да.
- Мы встретимся на улице у похоронного заведения Харвея утром около половины десятого, - сказал Харри Флад Броснану. - Я захвачу Мордекая, а вы сможете изображать моего бухгалтера.
- А как же я? - спросила Мэри.
- Мы посмотрим.
Броснан поднялся и подошел к французскому окну, из которого открывался вид на реку.
- Хотел бы я знать, что делает сейчас этот подонок, - сказал он.
- Завтра, Мартин, - откликнулся Флад. - Все получает тот, кто умеет ждать.
Пробило полночь, когда Билли поставил "БМВ" во дворе, позади дома на Уайтчепеле, и вошел в него. Он устало поднялся в квартиру Миры. Она услышала его шаги, открыла дверь и встала на пороге в короткой просвечивающей ночной рубашке.
- Привет, солнышко, ты сделал это? - спросила она.
- Я чертовски замерз, - заявил Билли.
Она пропустила его в комнату, усадила и начала расстегивать молнию на его кожаной куртке.
- Куда он поехал?
Билли достал бутылку виски, налил себе большую порцию и выпил одним глотком.
- Всего час езды от Лондона, Мира, но чертовски скверная дорога за городом.
Он рассказал ей все: про Доркинг, Хоршам-Роуд, Гримторп, Доксли и ферму Кадж-Энд.
- Прекрасно, солнышко. Что тебе сейчас нужно, так это хорошая горячая ванна. - Она прошла в ванную и открыла краны. Когда она вернулась в комнату, Билли спал на кушетке, подогнув ноги. - О Господи, - вздохнула она и, прикрыв его одеялом, отправилась спать.
Когда Макеев постучал в дверь квартиры на авеню Виктора Гюго, ему открыл Рашид.
- У вас есть для нас новости? - спросил молодой иракец.
Макеев кивнул головой:
- Где Мишель?
- Он ждет вас.
Рашид провел его в гостиную. Арон стоял у камина. На нем был черный фрак, он только что вернулся из оперы.
- Что у вас? - спросил он. - Что-нибудь случилось?
- Мне звонил по телефону Диллон, из Лондона. Он хочет, чтобы вы полетели в Сен-Дени завтра утром. Сам он собирается быть там во второй половине дня.
Арон побледнел от сильного волнения.
- Что это? Что он собирается делать?
Он налил коньяку, и Рашид передал рюмку Макееву.
- Он сказал мне, что нападет на британский кабинет на Даунинг-стрит.
Наступила полная тишина. Лицо Арона выражало удивление. Заговорил Рашид:
- Кабинет? Весь кабинет? Это невозможно. Как он мог даже подумать об этом?
- Я не знаю, - ответил Макеев. - Я просто передаю вам то, что он мне сказал: военный кабинет соберется утром, в десять часов, и он нанесет удар.
- О Аллах! - произнес Арон. - Если он сможет сделать это сейчас, в разгар войны, до того, как начнется наступление на суше, воздействие на весь арабский мир будет невероятным.
- Могу себе представить.
Арон шагнул вперед и положил руку на плечо Макеева.
- Сможет ли он, Жозеф, сможет ли он сделать это?
- Он, кажется, уверен в своих силах. - Макеев сбросил с плеча руку Арона. - Я только передаю вам то, что он говорил мне.
Арон повернулся и стал смотреть на огонь. Потом сказал Рашиду:
- Мы вылетаем в девять с аэродрома Шарль де Голль на "ситасьоне". Мы долетим за час.
- Как прикажете, - ответил Рашид.
- Вы можете прямо сейчас позвонить старому Альфонсу в шато. Я хочу, чтобы он убрался оттуда до завтрака. Может взять отпуск на несколько дней. Я не хочу, чтобы он был там в эти дни.
Рашид кивнул головой и ушел в кабинет.
- Альфонс? - удивился Макеев.
- Это сторож. В это время года он там один, если я не приказываю ему пригласить прислугу из деревни. Все они работают по договору.
- Я хотел бы полететь с вами, если вы не возражаете, - сказал Макеев.
- Конечно, нет, Жозеф. - Арон налил еще две рюмки коньяку. - Да простит меня Бог. Я знаю, что не должен пить. Но сегодня можно. - Он поднял свою рюмку: - За Диллона, и пусть все пройдет так, как он задумал.
Был час ночи. Фахи трудился над одним из кислородных баллонов, поставив его на верстак. В сарай вошел Диллон.
- Как идут дела?
- Хорошо. Почти закончил. Этот и еще один. Как погода?
Диллон подошел к открытой двери.
- Снег кончился, но по прогнозу он пойдет снова. Я слышал по телевизору.
Фахи отнес баллон к "форду", забрался в него и очень осторожно поставил его в одну из труб. Диллон наблюдал за его действиями. Вошла Анжела с кувшином и двумя кружками в руках.
- Кофе? - предложила она.
- С удовольствием, - сказал ее дядя. Он взял у нее кружку. Потом она налила кофе Диллону.
- Я думал, - обратился он к девушке, - насчет гаража… Помнишь, я хотел, чтобы ты ждала нас там с фургоном… Теперь я не уверен, что это была хорошая мысль.
Фахи прекратил работать, продолжая держать в руках гаечный ключ, и взглянул на Диллона:
- Почему?
- Там стояла машина русской, с которой я был связан. Полиция, вероятно, узнает это. Если они держат под наблюдением ее квартиру, то могут проверить и гараж.
- И что ты предлагаешь?
- Помните, где я останавливался, гостиницу на Бейсуотер-Роуд? По соседству с ней есть универсам с большой стоянкой для машин во дворе. Мы воспользуемся ею. Это ничего не меняет в нашем плане, - сказал он Анжеле. - Я покажу тебе это место, когда мы приедем туда.
- Как скажете, господин Диллон. - Она осталась, и наблюдала, как Фахи закончил укреплять самодельную бомбу и вернулся к верстаку.
- Я думала, господин Диллон, об этом месте во Франции, о Сен-Дени.
- Что же?
- Вы улетите прямо туда?
- Да.
- А что станет с нами? - спросила она осторожно.
- Она права, Син. - Фахи вытер руки.
- С вами будет все в порядке, с вами обоими, - успокоил их Диллон. - Это дело чистое, Данни, самое чистое из всех, которые я планировал. Никаких выходов ни на вас, ни на это место. Если завтра все сработает, а так и будет, то к половине двенадцатого мы будем уже здесь, далеко от Даунинг-стрит, и на этом все закончится.
- Ну, если ты так говоришь… - буркнул Фахи.
- Да, я уверен, Данни. А если ты беспокоишься о деньгах, то не стоит. Вы получите свою долю. Человек, на которого я работаю, может устроить выплату денег в любом месте. Вы можете получить их здесь, если хотите, или в Европе, это даже лучше.
- Конечно. Ну а деньги, они никогда не значили для меня слишком много, Син. Ты знаешь это. Я просто хочу знать, что будет, если что-то вдруг пойдет не так, есть ли такая вероятность. - Фахи пожал плечами. - Анжела, я о ней беспокоюсь.
- Не беспокойся. Если бы был хоть малейший риск, то я первый предложил бы вам лететь со мной. Но его нет. - Диллон обнял девушку. - Ты волнуешься, да?
- Меня просто выворачивает от предчувствия чего-то ужасного, господин Диллон.
- Иди спать. - Он подтолкнул ее к двери. - Мы выезжаем в восемь.
- Я не сомкну глаз.
- Попытайся. А теперь иди. Это приказ. - Анжела неохотно ушла. Диллон закурил сигарету и обернулся к Фахи: - Нужно чем-нибудь помочь?
- Нет, через полчаса все будет готово. Иди и ложись, Син. А я чувствую себя так же скверно, как и Анжела. Думаю, что уснуть не смогу… Между прочим, я отыскал для тебя старый кожаный костюм мотоциклиста, - добавил Фахи. - Он там, на "БСА".
На мотоцикле лежали куртка, кожаные штаны и высокие ботинки. Они явно долго были в употреблении, и Диллон улыбнулся:
- Напоминают о моей юности. Пойду примерю их.
Фахи оставил работу и потер глаза: он явно устал.
- Послушай, Син. Это обязательно делать завтра?
- У тебя какие-то трудности?
- Я говорил тебе, что хотел бы приварить оперение к кислородным цилиндрам, чтобы придать им бо́льшую устойчивость в полете. У меня на это не остается времени. - Фахи бросил гаечный ключ на верстак. - Мы слишком торопимся, Син.
- Винить за это надо не меня, Данни, а Мартина Броснана и его друзей. Они дышат мне в затылок. Почти взяли меня в Белфасте. Один Бог знает, когда они могут объявиться снова. Нет, Данни, сейчас или никогда.
Диллон повернулся и ушел. Фахи неохотно взял гаечный ключ и продолжил работу.
Одежда оказалась Диллону впору. Он осмотрел себя в зеркале гардероба, застегивая молнию куртки.
- Вы только посмотрите, - сказал он тихо. - Мне снова восемнадцать, когда весь мир был молод и все казалось возможным.
Он расстегнул куртку, снял ее, потом открыл портфель и достал оттуда пуленепробиваемый жилет, который дала ему Таня при их первой встрече. Он натянул его на себя, застегнул крючки и снова надел кожаную куртку. Потом Диллон присел на край кровати, достал вальтер из портфеля, осмотрел его и прикрепил глушитель Карсвелла. Проверив затем беретту, он положил ее на тумбочку у кровати, засунул портфель в гардероб, выключил свет и улегся на кровать, устремив в наступившей темноте взгляд в потолок.
Он никогда не испытывал волнения, ни по какому поводу. Так было и на этот раз, накануне того дня, когда он собирался осуществить самую главную акцию в своей жизни.
- На этот раз ты делаешь историю, Син, - произнес он тихо. - Историю!
Диллон закрыл глаза и через некоторое время заснул.
Ночью опять шел снег. Когда пробило семь, Фахи вышел на улицу проверить состояние дороги. Вернувшись, он застал Диллона в дверях дома с кружкой чая в одной руке и бутербродом с ветчиной в другой.
- Не знаю, как ты можешь есть, - обратился к нему Фахи. - Я не мог проглотить ни крошки. Я сейчас подгоню машину.
- Ты боишься, Данни?
- До смерти.
- Это хорошо. Это дает соответствующий настрой, то состояние, в котором можешь почти все.
Они подошли к сараю и остановились возле "форда".
- Он готов, как и должен был быть, - сказал Фахи.
Диллон положил руку ему на плечо:
- Ты совершил чудо, Данни, настоящее чудо.
К ним подошла Анжела. Она была готова ехать. На ней были ее старые брюки, сапоги, свитер и лыжная теплая куртка, а на голове берет.
- Мы едем? - спросила она.
- Скоро, - ответил Диллон. - А сейчас давай втащим мотоцикл в фургон.
Они открыли задние двери "морриса", поставили доску и по ней вкатили "БСА" внутрь. Диллон укрепил его на подставке, а Фахи засунул в фургон доску. Туда же он положил шлем.
- Это для тебя. Свой я положил в "форд". - Поколебавшись, Фахи спросил: - Ты взял с собой оружие, Син?
Диллон достал беретту из внутреннего кармана черной куртки.
- А ты, Данни?
- Господи, Син, я всегда презирал пистолеты, ты это знаешь.
Диллон положил беретту обратно и застегнул молнию на куртке. Закрыл дверцы фургона и повернулся к сообщникам.
- Все готово?
- Тогда мы можем трогаться? - спросила Анжела.
Диллон посмотрел на часы.
- Нет еще. Я сказал, что мы выезжаем в восемь. Мы не должны оказаться там слишком рано. Есть время выпить еще чашку чаю.
Они пошли в дом, и Анжела поставила чайник на плиту. Диллон закурил сигарету и прислонился к раковине, наблюдая за ней.
- Разве у вас совсем нет нервов? - спросила она. - Я так слышу, как бьется мое сердце.
- Иди посмотри, Син, - позвал Фахи. Диллон вошел в комнату. Телевизор был включен, и утренняя передача была посвящена снегу, выпавшему в Лондоне за ночь. Деревья на городских площадях, статуи, памятники - все было покрыто толстым слоем снега. Даже тротуары.
- Нехорошо, - произнес Фахи.
- Перестань беспокоиться. Сами дороги чистые, - сказал Диллон. Вошла Анжела с подносом в руках. - Хорошая чашка чаю, Данни, с большой порцией сахара, чтобы набраться сил, и мы двигаемся, - сказал Диллон.
В квартире на площади Лоундес Броснан варил яйца и поджаривал хлеб в тостере. Зазвонил телефон. Он слышал, как Мэри ответила на звонок. Через некоторое время она вошла на кухню и сказала:
- Звонит Харри, он хочет поговорить с вами.
Броснан взял трубку:
- Как дела?
- Все в порядке, старина. Просто хотел убедиться, что ты скоро выходишь.
- Как мы поступим?
- Нам придется импровизировать, но, думаю, игра должна быть жесткой.
- Согласен, - сказал Броснан.
- Полагаю, это не доставит Мэри удовольствия?
- Боюсь, ты прав.
- Тогда она не должна участвовать в этом деле. Оставь все мне. До встречи.
Броснан положил трубку и вернулся на кухню, где Мэри уже поставила на стол яйца и поджаренные ломтики хлеба и разливала в чашки чай.
- Что он сказал? - спросила она.
- Ничего особенного. Он просто советовался, как лучше подойти к этому делу.
- Полагаю, вы решили, что лучше всего огреть Харвея по голове толстой палкой?
- Примерно что-то в этом роде.
- А почему бы не начать пытать его, раздробить пальцы, например, а, Мартин?
- Действительно, почему бы и нет? - Он взял ломтик хлеба. - Если потребуется…
Несмотря на раннее утро, из-за плохой погоды движение по Хоршамской дороге в направлении Доркинга и Лондона было медленнее, чем обычно. Анжела и Диллон ехали впереди в "моррисе", Фахи следовал прямо за ними в "форде". Девушка была явно не в своей тарелке. Суставы ее пальцев побелели, так крепко она вцепилась в руль. Но машину она вела прекрасно. Проехали Эпсом, потом Кингстон, пересекли Темзу по мосту Путни. Было уже пятнадцать минут десятого, когда они въехали на Бейсуотер-Роуд, направляясь к гостинице.
- Вот универсам, - показал Диллон. - Въезд на стоянку с той стороны.
Анжела свернула и начала осторожно пробираться по площадке, которая была забита машинами.
- Вон, в самом конце как раз есть место, - показал ей Диллон.
Там стоял громадный трейлер, накрытый чехлом, на котором лежал слой снега. Она поставила фургон рядом с трейлером, а Фахи пристроился поблизости. Диллон выскочил, натянул на голову шлем, обошел фургон и открыл дверцы. Он выкинул сверху доску, забрался в машину и осторожно с помощью Анжелы спустил на землю мотоцикл. Когда он перекинул ногу через сиденье, девушка засунула доску обратно в фургон и закрыла дверцы. Диллон включил зажигание, двигатель завелся с полоборота.
Он взглянул на часы. Было двадцать минут десятого. Син поставил мотоцикл и подошел к "форду", в котором сидел Фахи.
- Запомни, выбор времени чрезвычайно важен, мы не можем кружить по Уайтхоллу, чтобы не вызывать подозрений. Если мы приедем слишком рано, попытайся задержаться на набережной Виктории. Сделай вид, что что-то случилось с мотором, а я остановлюсь, чтобы помочь. Запомни, что от набережной по Хорс-Гардз до пересечения с Уайтхоллом езды всего одна минута.
- Господи, Син… - У Фахи был страшно испуганный вид.
- Спокойно, Данни, спокойно, - сказал ему Диллон. - Все будет хорошо, вот увидишь. А теперь поехали. - Он снова забросил ногу на мотоцикл.
- Я молилась за вас вчера вечером, господин Диллон, - произнесла Анжела.
- Тогда все в порядке. До встречи, - Диллон нажал на газ и пристроился за "фордом".