- Вы же красавица, - честно признался он, и пламя зажигалки заплясало перед ее глазами. - Нетрудно догадаться, с какой стати.
- Джим! - Такой оборот разговора ее совсем не устраивал.
- Вы задали вопрос.
- А вы что здесь делаете?
- Жду. Наблюдаю. - Еще один честный ответ. - Может быть, потанцуем? Время быстрей пробежит…
- У вас нет пары?
- Она предпочитает рулетку, - признался Уоллис и широко развел руками: мол, у него на такие излишества денег нет.
Он подвел Анну к танцполу. Как раз вступила медленная мелодия, и они начали танцевать, очень близко друг к другу, но оттого не менее церемонно. Анна поведала партнеру о летнем домике и беседке возле него, где вполне возможно обустроить тайник - почтовый ящик. Завтра она проверит все обстоятельно, посулила Анна. Дирижер объявил популярный танец, рядом с Анной и Уоллисом появились новые пары.
Еще с полчаса они танцевали, а потом оркестр сделал паузу, и Анна воспользовалась минуткой, чтобы попудрить носик. Вернувшись в бар, она застала там Уилшира. Тот, уже в одиночестве, стоял, упираясь ногой в медное подножие стойки, и по движению его локтя нетрудно было угадать, что он снова пьет. Анна отважилась подойти к нему и пожаловаться на усталость: пора бы домой. Уилшир прикончил свою выпивку и подставил локоть Анне, она оперлась на него, и они вместе вышли в ночь, столь же удушливую, как день.
- Эти ночи… - пропыхтел Уилшир и ничего больше не добавил к своим словам. И так было ясно: утомили его эти ночи, надоели до невозможности.
Шаги Уилсона все замедлялись, по мере того как он вместе с Анной приближался к кромке пиний, отмечавших вход в его сад. Сначала Анна подумала, что ему не хочется возвращаться; она снова учуяла этот странный запах, исходивший от Уилсона, запах не страха, но чего-то похожего на страх. Высвободив руку, на которую Анна опиралась, Уилшир обвил этой рукой ее плечи. Так они продвигались, и теперь уже Анна поддерживала его.
В лунном свете сад казался не черным, но темно-синим. Пошатнувшись, Уилшир бессильно ухватился за густую листву живой изгороди. Его сотрясли рыдания, такие глубокие, что походили больше на рвоту, он словно пытался извергнуть из себя что-то ужасное, кошмар, терзавший его утробу. И все теснее прижимал к себе Анну, карманы его смокинга, набитые тонкими и оттого острыми жетонами, впились ей в ребра. Высокие каблуки помешали Анне удержаться на покатых ступеньках, вместе с Уилширом она слетела с дорожки и врезалась в ограду. Совокупный их вес пробил живую изгородь, и оба они рухнули уже по другую сторону, приземлились на мягкой и рыхлой почве. Уилшир так и остался лежать на спине, лицо его обмякло, дыхание выровнялось. Анна, упавшая сверху, выбралась из его уже не цепких объятий и с ужасом услышала, как приближается сквозь заросли какое-то животное, большое и агрессивное, судя по производимому им шуму. Мелькнула белая манишка, белые манжеты опустились к распростертому на земле Уилширу.
- Вы уж мне помогите, - попросил мужской голос по-английски (говорил он с акцентом).
Анна помогла приподнять Уилшира и перекинуть его через плечо невесть откуда взявшегося помощника - жетоны так и посыпались из кармана. Незнакомец попятился, выбираясь из обломанных кустов изгороди, и ровной рысцой пустился вверх по лужайке. Ни в доме, ни перед домом не светилось ни огонька, но через стеклянную дверь удалось проникнуть на террасу.
- Где он обычно спит?
- Я не… Думаю… Да положите его здесь, и все, - пробормотала она.
Незнакомец боком прошел в гостиную, свалил Уилшира на первый же диван и заботливо стянул со спящего ботинки. Тот заворочался было, но тут же снова затих. Анна подошла к окну и распахнула ставни - днем слуги закрывали окна от невыносимой жары. Когда она обернулась, незнакомца уже и след простыл. Снова глянула в окно: вот он, пересекает залитую лунным светом лужайку, неторопливый и спокойный, словно вышедший на дежурство патрульный. В конце дорожки он обернулся, лицо его оставалось в тени. Негромко стуча кожаными подошвами, он спустился по мощеным ступенькам и растворился во тьме.
Глава 10
Воскресенье, 16 июля 1944 года, дом Уилшира, Эштурил
С утра было жарко. Анна залежалась в постели, проникший в спальню солнечный луч щекотал пятки. События прошедшей ночи толпились в ее мозгу. Впервые она поняла, как взрослые ухитряются запутать свои жизни, это происходит почти мгновенно. Мысли и действия сгущаются, слишком много событий происходит в короткий, плотный отрезок времени, каждый день приносит свои потребности и желания, триумфы и разочарования. Насколько же медленно движется на этом фоне жизнь ребенка, как тянутся ничем не заполненные летние месяцы! Мысли Анны двигались по кругу, постоянно возвращаясь к исходной точке - к человеку, беспокоившему ее больше, чем непредсказуемые поступки Уилшира. Лицо того мужчины, его взгляд, неотрывный, пристальный и совершенно ей непонятный. Что же все-таки в нем таилось, угроза или интерес?
Она проиграла мысленно весь вчерашний вечер вплоть до финальной сцены в казино. Когда она уводила Уилшира из бара, Джим Уоллис остался сидеть за столиком вдвоем с девушкой, той самой птахой, которую прижимал к себе "на счастье" выигравший в рулетку американец. Миловидная, если кому нравятся фарфоровые куклы, если кто-нибудь находит привлекательным лицо, не отражающее ни мыслей, ни чувств. Черствое лицо, всегда готовое что-то посулить и не сдержать обещания. Всего добродушия Уоллиса не хватит на девицу с такой физиономией.
Парадное платье, висевшее на спинке стула, оказалось испачканным. Ну да, катастрофа в живой изгороди. Что за кошмары таятся в сознании Уилшира, что заставляет его упиваться до бесчувствия? Накинув на себя первую попавшуюся одежонку, Анна босиком сбежала вниз. В тихой гостиной только пылинки плясали в одиноком луче света, пробившемся через приотворенный ставень. Уилшир исчез.
Она выбежала из дома, пронеслась по лужайке, ощущая под ногами жесткую и горячую почву, до мощеной дорожки и далее вниз, к тем кустам, сквозь которые они пролетели накануне. Земля вокруг была вся истоптана, взрыта, в ее расселинах суетились потревоженные муравьи. Анна принялась ощупывать все вокруг и руками, и стопами, пока не наткнулась на жетон из казино - самый дорогой, пять тысяч эскудо, то есть пятьдесят фунтов. По боковой тропинке Анна наведалась к летнему домику и беседке, чьи деревянные балки заросли страстоцветом, изысканные пурпурные и белые цветы спускались до каменных скамеек. Она выбрала из двух столбов, обрамлявших вход в беседку, левый и положила на него фишку из казино, первый раз воспользовалась "почтовым ящиком".
Когда Анна повернула к дому, солнце уже припекало лопатки. Она снова пустилась бегом через лужайку, опрометью ворвалась на пустую террасу и проскочила ее насквозь, до стеклянной двери, где Уилшир перехватил ее за руки, так внезапно, что на миг ноги девушки беспомощно повисли в воздухе. Уилшир провел пальцами по ее разгоряченным плечам и дальше, вниз по руке, до самых локтей. Ей не удалось подавить дрожь.
- Мафалда не велит бегать по дому, - произнес хозяин так, словно только что выдумал новое правило.
Одет он был точно так же, как при первой встрече, в костюм для верховой езды; искать на его лице следы вчерашней попойки было бы бесполезно: он выглядел свежим и бодрым. Вероятно, это стоило определенных усилий, стирка-отпаривание-накрахмаливание-глажка, но кто бы поверил, что этот самый человек накануне пытался повергнуть себя в ступор с помощью алкоголя?
- Покатаемся? - предложил он.
- Вряд ли вы имеете в виду прогулку на ослике вдоль берега?
- Ну не-е-ет.
- Боюсь, мой опыт верховой езды этим исчерпывается.
- Ясно, - откликнулся он, усердно закручивая усы. - Что ж, для начала и это сойдет. По крайней мере, верхом вам сидеть довелось.
- У меня нет подходящей одежды… и обуви тоже нет.
- Горничная отнесла вам кое-какие вещи. Сходите, примерьте. Должны подойти.
Вернувшись в комнату, Анна убедилась, что грязное вечернее платье исчезло, а на кровати лежат бриджи, носки, рубашка и куртка для верховой езды. Соответствующая обувь стояла на полу. Ей подошло все, только бриджи оказались немного коротковаты. Анна послушно оделась, застегнула рубашку на все пуговицы, в очередной раз машинально поглядела в окно и поймала себя на мысли: эта одежда не принадлежит Мафалде. Это с какой-то молодой женщины. В окно она видела, как Уилшир расхаживает по гравиевой дорожке, постукивает хлыстиком по высоким сапогам.
Неожиданно Анна ощутила, что в комнате она не одна. В дверях ванной застыла Мафалда, волосы распущены, снова никакой одежды, кроме ночной сорочки, лицо испуганное, пристальный взгляд вбирает каждую деталь, как будто она давно знакома с англичанкой и не верит своим глазам: как эта девица посмела вновь появиться в ее доме?
- Дона Мафалда, я - Анна, английская секретарша мистера Кардью, - на всякий случай представилась девушка. - Мы познакомились вчера вечером…
Но ее слова бессильны были разрушить чары. Мафалда запрокинула голову назад, все так же изумленно и подозрительно изучая гостью, а затем повернулась и вышла, от размашистого шага подол рубашки натянулся и плотно облепил поспешно двигающиеся ягодицы. Заскрипел паркет в коридоре - точно парус под ветром, - и Мафалда скрылась. Яркое утро померкло. У Сазерленда и Кардью имелись свои стратегические планы, ради которых они поселили ее в этом доме, но, видимо, своя игра была и у хозяина дома, Уилшира, и о его замыслах Анна понятия не имела.
Уилшир успел вернуться в холл, он стоял, покуривая, и одобрительно закивал при виде Анны.
- В самый раз подошло, - сказал он, провожая ее к автомобилю. "Бентли" с мягким верхом был отполирован и блестел, как новенький.
- Чей это костюм? - не удержалась она.
- Подруги Мафалды.
- Мафалда удивилась, увидев меня в этой одежде.
- Она вас видела?
- Она зашла ко мне в ванную.
- Мафалда? - небрежно переспросил он. - Вот уж фанатик чистоты. Все проверяет и перепроверяет за горничными. Вам бы… вам бы не понравилось служить в этом доме.
- По-моему, она приняла меня за кого-то другого. - Анна во что бы то ни стало хотела добиться от своего собеседника правды.
- За кого бы это? - краешком губ усмехнулся он. - Вы ни на кого не похожи… ни на кого из наших знакомых.
Дорога вела к берегу, затем направо по новому шоссе до Кашкайша. Анна смотрела прямо перед собой, подыскивая способы взломать блестящий и отражающий свет панцирь Уилшира. Ничего не шло на ум. Они проехали мимо порта, затем мимо старой крепости и двинулись в западном направлении. Океан разгулялся, волны били о низкие скалы, сквозь отверстия в твердой породе взмывали к небу фонтаны соленых брызг. Легкий ветерок разносил мельчайшие капельки во все стороны, они попадали на кожу, слегка пощипывали.
- Пещера Бока-ду-Инферну, - произнес Уилшир, обращаясь к самому себе. - Пасть Ада. Я-то представляю себе ад малость по-другому, а вы?
- Я знаю об аде только то, чему учили меня монашенки.
- Вы еще молоды, Анна.
- А как вы представляете себе ад?
- Ад - это тишина, а не… - начал было он, но прервался, заерзал на сиденье. - Хоть нынче и воскресенье, поговорим лучше о чем-нибудь другом. Ад для меня…
Голос его затих, стопа нажала педаль. Мимо понеслись пинии, машина летела вдоль берега по направлению к Гиншу, ветер становился все сильнее, нес уже не только частицы влаги и соли, но и песок. Прихотливо рассыпавшиеся кучки песка сделали дорогу неровной, на скорости машина подскакивала, в ней что-то стучало.
Проступил хребет Серра-де-Синтра с маяком на конце мыса. Вверх пошла дорога, пыхтя, изгибаясь, оглядываясь на пройденный путь. Наверху, на продуваемом всеми ветрами обнаженном пике, виднелась угрюмая часовня и крепостные сооружения, далеко внизу - берег с бахромой из выброшенных морем водорослей и бескрайняя Атлантика.
Достигнув максимальной высоты, дорога свернула к северу, в многослойную тучу. На лицо и волосы оседала конденсированная влага. Свет померк, здесь царили серые краски осени. Угрюмая, безотрадная картина.
Возле деревушки Пе-да-Серра Уилшир выбрал правое ответвление дороги. Крутой подъем - и на первом же повороте он остановился перед деревянными воротами с двумя большими терракотовыми вазами по бокам. Слуга распахнул ворота, и "бентли" вкатился в мощеный двор, где даже виноградную лозу приучили расти аккуратными ярусами вдоль ровной аллеи, но камни двора украшались навозными лепешками. Здесь были и другие обитатели, Анна углядела "ситроен", уткнувшийся носом в одну из арок.
"Бентли" медленно ехал по двору, а навстречу ему из-за главного здания выехал всадник на вороном жеребце. Конь брезгливо обходил кучки навоза, постукивал копытами по влажным, шелково-скользким камням. Завидев Уилшира, всадник придержал жеребца; напрягая великолепную мускулатуру, конь пытался перейти в галоп и сердито фыркал, грызя удила. Уилшир представил Анну майору Луишу да Кунья Алмейде. Она вышла из автомобиля, на ходу надевая куртку, и хотела было погладить жеребца по голове, но вороной отвернул морду. Всадник был так же крепко сложен, как его конь, и плечи его ходили ходуном, как плечи беспокойного, рвущегося в галоп вороного. Руки перебирали поводья, но крепкие бедра плотно обхватили корпус жеребца, сдерживая его нетерпение. Мужчины обменялись двумя-тремя репликами, и майор наконец дал шенкеля и поскакал прочь со двора.
Конюх вывел навстречу гостям высокую кобылу и некрупную гнедую. Уилшир уселся верхом на кобылу, взял поводья гнедой и подвел ее к ступенькам. Конюх придержал стремя и помог Анне забраться в седло. Уилшир вложил ей в руки поводья, дал краткие наставления, и они поскакали в горы вслед за майором.
Лошадей заставили идти шагом, неторопливо пробираясь по песчаной тропе среди сосен. Уилшир молчал, поглощенный своими ощущениями, слившись с лошадью; Анна старалась согласовать свои движения с походкой гнедой и думала о том, как бы ей проникнуть в глубины сознания Уилшира, застать этого человека в его тайном и тихом месте - в его аду. Минут через сорок они добрались до каменного фонтана и невысокого, довольно жалкого с виду строения из серого камня с крестом на крыше. Изобильная растительность почти полностью поглотила часовню, влажная зелень льнула к ее стенам. Почему-то Уилшир удивился и рассердился на самого себя, обнаружив, куда он их завел.
- Что это? - поинтересовалась Анна.
- Конвенту-душ-Капушуш, - ответил Уилшир, разворачивая кобылу. - Монастырь.
- Заглянем?
- Нет! - обрубил он. - Я сбился с дороги.
- Но раз уж мы попали сюда, почему бы не посмотреть?
- Я сказал: нет.
Уилшир схватил ее гнедую за поводья и заставил двинуться вниз по тропинке. Его кобыла все время оседала на задние ноги, выбрасывая передние в воздух, чем-то ей не нравился седок. Они кружили на одном месте, Уилшир заставлял лошадь опуститься на все четыре ноги, склонить голову, а потом вдруг ударил ее каблуками и предоставил кобыле скакать куда вздумается. Они пустились вниз по той же тропинке, чуть ли не боком, Уилшир почти лежал на шее лошади. Гнедая Анны шла шагом, и Уилшир быстро поравнялся с ней. В этот момент он подался вперед и с размаху врезал хлыстом по крупу животного. Гнедая взвилась на дыбы и ударилась в галоп; Анна и ахнуть не успела, как поводья выпали у нее из рук, а сама она рухнула на шею лошади, и рот ей забила жесткая, горькая на вкус грива.
Быстрая побежка гнедой простучала по сухим от солнца камням и запекшейся земле, от жары пошедшей глубокими трещинами. Анна висела, цепляясь за гриву, прижимаясь щекой к бархатной коже и чувствуя, как ходят под ее телом мощные, напруженные мускулы. Близко от своего лица она видела глаз лошади - расширенный и скошенный от ужаса, с широким обводом белка.
Тропинка сужалась, с обеих сторон подступали деревья. У гнедой уже и язык изо рта свесился, пена текла с губ. Ветки щелкали и ломались над распластавшейся по спине лошади Анной, они били гнедую в грудь и бока, заставляя ускорять и без того стремительный бег. Уровень адреналина в крови стремительно рос, но Анна сохраняла какое-то неземное спокойствие: она и сливалась с лошадью, и словно бы смотрела на все происходящее со стороны.
Из-под древесного свода и низко нависших туч они вырвались на яркий солнечный свет, вместо песка под ногами оказалась невысокая жесткая поросль. Ветер свистел в ушах. Справа послышался какой-то стук, топот, что-то приближалось к Анне в тучах пыли. Вороной жеребец майора коснулся ноги Анны разгоряченным, покрытым пеной боком, уверенная рука ухватила поводья, мгновения, замедляясь, сцепились, превратились в секунды, время вернуло себе прежний темп.
Оттолкнувшись от обхватившей ее руки майора, Анна выпрямилась, ноги ее дрожали.
- Где мистер Уилшир? - по-английски спросил майор.
- Не знаю… Я… - Она не в силах была думать ни о чем, кроме той страшной картины: занесенный хлыст, расчетливый удар, и гнедая в панике несется через лес…
- Что напугало лошадь?
Все еще тяжело дыша, Анна поспешно перебирала в уме события последних пяти минут, пытаясь найти хоть какое-то объяснение дикой выходке Уилшира.
- Чья это одежда? - спросила она вдруг.
- Не понял? - Майор прищурился, словно пытаясь получше разглядеть собеседницу.
- Раньше… мистер Уилшир приезжал раньше кататься с другой девушкой? До меня? С другой женщиной - до меня?
- Вы про ту американку?
- Да, про американку. Как ее звали?
- Сеньорита Лаверн, - торжественно произнес майор. - Сеньорита Джуди Лаверн.
- Что с ней сталось? Что случилось с Джуди Лаверн?
- Я не знаю. Я уезжал на пару месяцев. Может быть, она вернулась домой, в Америку?
- Без одежды?
- Без одежды? - переспросил он, вконец сбитый с толку.
- Это ее одежда? - повторила Анна, яростно хлопая себя по бедру.
Майор утер обильный пот с лица.
- Вы давно знакомы с мистером Уилширом? - спросил он.
- Я только вчера приехала в Португалию.
- Раньше вы с ним не были знакомы?
- Раньше - это когда?
- До своего приезда, - спокойно, солидно пояснил он.
Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, расстегнула куртку. Гнедая уткнулась мордой в бок жеребца. На гребне холма показался Уилшир, его рубашка отчетливо белела на фоне синего неба. Он помахал рукой Анне и майору и начал осторожно пробираться между кустарником и камнями, чтобы спуститься к тропе.
- Я вас упустил, - сказал Уилшир, подъехав поближе на вполне укрощенной лошади.
Только и всего - разминулись на прогулке?!
- Моя лошадь понесла, - ответила Анна. Обличать Уилшира пока не было сил, да и не стоило заниматься этим в присутствии майора. - Меня спас господин майор.
Уилшир казался искренне встревоженным, настолько искренне, что Анна чуть было не купилась, но тут ее взгляд упал на куртку Уилшира, куртку, которая была на нем, когда Анна последний раз его видела, а теперь лежала, заботливо свернутая и закрепленная сзади на луке седла. Так-то он беспокоился о ней, так-то спешил ей на помощь!
- Что ж, большое спасибо майору, - подытожил Уилшир. - А вы, наверное, совсем из сил выбились. Поехали-ка обратно.