- Лет двенадцать тому назад ученые строили догадки по поводу того, открыли русские секрет антивещества или нет. Однако со временем дискуссия угасла сама собой, поскольку из-за неприятного свойства антивещества уничтожать любое вещество, вступающее с ним в контакт, его создание, использование и хранение было невозможным. Было невозможным. Но что, если невозможное стало возможным? Страна, которая владеет подобным секретом, может шантажировать весь мир. По сравнению с антивеществом ядерное оружие - просто безобидная детская игрушка.
Довольно долго все молчали. Потом Ринфилд заметил:
- Вы бы не стали так говорить, если бы у вас не было оснований считать, что подобное оружие существует или может существовать.
- Да, у меня есть такие основания. Разведки всего мира уже несколько лет одержимы этой идеей.
- По-видимому, этот секрет находится не в наших руках, иначе вы бы не стали нам все это рассказывать.
- По-видимому.
- А если бы подобное оружие было в руках такой страны, как Великобритания?
- Тогда у нас не было бы оснований для беспокойства.
- Потому что, когда дойдет до дела, у нас будет союзник, на которого можно положиться?
- Я не сумел бы лучше изложить эту мысль.
- Значит, в настоящее время этот секрет находится - если он вообще где-нибудь находится - в руках страны, которая в критический момент может повести себя недружественно и безответственно?
- Совершенно точно. - Фосетт вспомнил, как Пилгрим предостерегал его, что не следует недооценивать умственные способности Ринфилда.
- Вы знаете, что мы с Пилгримом уже встречались и пришли к предварительным соглашениям, - медленно произнес бывший профессор экономики. - Однако он ничего не рассказывал мне об этом деле.
- Тогда это было преждевременно, - ответил Фосетт.
- Значит, это время пришло?
- Сейчас или никогда.
- И конечно, вам нужен секрет, формула или что-то в этом роде?
Фосетт начал слегка сомневаться в своем мнении об интеллекте Ринфилда:
- А как по-вашему?
- Но что заставляет вас думать, будто наша страна более ответственна, чем другие?
- Соединенные Штаты мне платят, я состою на государственной службе, поэтому не задаю себе подобных вопросов, - ответил Фосетт.
- Вы отдаете себе отчет, что именно такими принципами и руководствовались гестапо и СС в Германии времен Второй мировой войны или КГБ в России?
- Отдаю. Но я полагаю, что подобная аналогия неправомерна. Соединенным Штатам не нужно добиваться усиления мощи - это и так самая могущественная страна в мире. А представьте себе, что произойдет, если такой секрет попадет в руки полусумасшедших лидеров некоторых стран Центральной Африки? Мы просто считаем себя более ответственными, чем другие.
- Хочется верить, что так и есть.
Фосетт постарался скрыть свое облегчение:
- Это означает, что вы согласны с нами сотрудничать?
- Да. Вы упомянули о том, что пришло время рассказать мне об этом деле. Почему?
- Потому что я рассчитываю на вас.
В разговор вмешался Бруно:
- А чего вы хотите от меня, полковник?
Фосетт знал, что в некоторых случаях не имеет смысла ходить вокруг да около.
- Достаньте для нас эту формулу.
Бруно встал и налил себе еще содовой. Выпил залпом и спросил:
- Вы хотите, чтобы я ее украл?
- Достаньте ее. Разве изъятие оружия у маньяка можно назвать воровством?
- Но почему именно я?
- Потому что вы обладаете уникальными способностями. Я пока не скажу, как именно мы собираемся их использовать. Могу только сообщить, что существует формула, которую знает один-единственный человек. Только он в состоянии ее воспроизвести. И мы знаем, где этот человек.
- Так где же?
Фосетт не колебался:
- В Крау.
Бруно прореагировал совсем не так, как предполагал его собеседник. Когда артист снова заговорил, его голос был таким же бесстрастным, как и лицо. Он невыразительно повторил:
- В Крау.
- Да, в Крау. В вашей родной стране и в вашем родном городе.
Бруно ответил не сразу. Он опустился в кресло и с минуту сидел молча. Потом спросил:
- Если я соглашусь с вами сотрудничать, то как доберусь до Крау? Мне придется нелегально переходить границу или вы сбросите меня на парашюте?
Фосетт сделал над собой героическое усилие и сумел скрыть охватившее его радостное волнение: за короткое время ему удалось склонить к сотрудничеству и Бруно и Ринфилда! Он деловито ответил:
- Никакой экзотики. Вы поедете туда с цирком.
На этот раз Бруно вообще лишился речи. Заметив его изумление, Ринфилд пояснил:
- Все правильно, Бруно. Мы, то есть я, согласились сотрудничать с правительством в этом деле. Правда, до настоящего момента я не подозревал о его важности. Мы предпримем короткое турне по Европе, главным образом по Восточной. Переговоры об этом уже идут полным ходом. Это вполне естественно. Они посылают к нам свои цирки, своих певцов и танцоров - мы нанесем ответный визит.
- На гастроли отправится весь цирк?
- Разумеется, нет. Это невозможно. Только лучшие из лучших. - Ринфилд еле заметно улыбнулся. - Надо думать, что вы входите в их число.
- А если я откажусь?
- Мы просто отменим турне.
Бруно посмотрел на Фосетта:
- Мистер Ринфилд потеряет кучу денег. Возмещение его потерь обойдется вашему правительству в миллион долларов.
- Нашему правительству. Да мы заплатим миллиард, чтобы добыть этот секрет!
Бруно перевел взгляд с Фосетта на Ринфилда и обратно.
- Я еду, - решительно заявил он.
- Замечательно! Большое спасибо от меня лично и от вашей страны. Подробности…
- Мне не нужна благодарность моей страны.
Эти слова прозвучали загадочно, но не оскорбительно. Фосетт был слегка озадачен, он попытался понять их скрытый смысл, но не смог и оставил свои попытки.
- Как хотите. Я только хотел сказать, что детали можно обсудить позднее. Мистер Ринфилд, говорил ли вам мистер Пилгрим о том, что мы были бы очень признательны, если бы вы смогли взять с собой еще двух человек?
- Нет, не говорил, - нахмурился директор цирка. - Как выясняется, мистер Пилгрим мне многого не рассказал.
- Мистер Пилгрим знает, что делает. - Теперь, когда Фосетт заполучил обоих, он снял бархатные перчатки, но остался вежливым и любезным. - Не было смысла перегружать вас ненужными подробностями до того, как мы заручились вашим общим согласием. Двое, о которых идет речь, - это доктор Харпер и наездница Мария, наши люди. Они очень нужны для достижения наших целей. Для чего конкретно, я объясню потом. Кое-что я должен предварительно обсудить с мистером Пилгримом, и немедленно. Скажите, Бруно, почему вы согласились с нами сотрудничать? Я должен вас предупредить, что это задание может оказаться исключительно опасным. Если вас поймают, то нам придется заявить, что вы не имеете к нам ни малейшего отношения.
Бруно пожал плечами:
- Кто знает почему? Иногда мотивов поступка набирается так много, что человек не в состоянии объяснить даже себе самому, какой из них оказался решающим. Возможно, это благодарность: Америка приняла меня в то время, когда родина вышвырнула меня вон. Я знаю, что на моей бывшей родине есть опасные и безответственные люди, которые без малейших колебаний пустили бы в дело подобное оружие, если бы оно существовало. Кроме того, там есть люди, которым я бы охотно доставил серьезные неприятности, как они в свое время доставили их мне. И потом, вы сказали, что мои уникальные способности помогут решить эту задачу. Я еще не знаю, каким образом, но, если дело обстоит именно так, могу ли я допустить, чтобы вместо меня пошел кто-то другой? Он не просто потерпит неудачу - его могут убить в процессе выполнения задания. Я не хотел бы отягощать этим свою совесть. - Он слабо улыбнулся. - Прямо скажем, выбор у меня невелик.
- Ну а настоящая причина?
- Я ненавижу войну, - просто ответил Бруно.
- Гм! Это не тот ответ, которого я ожидал, но я вас понимаю. - Фосетт поднялся. - Благодарю вас, джентльмены, за то, что вы потратили свое время и проявили терпение, но больше всего - за ваше желание сотрудничать. Машина ждет, чтобы отвезти вас назад.
Ринфилд спросил:
- А вас? Как вы доберетесь до мистера Пилгрима?
- У меня с здешней мадам своего рода взаимопонимание. Уверен, что она поможет мне с транспортом.
Держа наготове ключи, Фосетт подошел к квартире Пилгрима, где тот жил и работал. Но ключи не понадобились. Пилгрим не только не запер дверь - он даже не закрыл ее как следует, что было ему совершенно не свойственно. Фосетт толкнул дверь и вошел внутрь. Первой, почти неосознаваемой мыслью, промелькнувшей у него в голове, была следующая: "Пожалуй, я проявил чрезмерный оптимизм, когда уверял Ринфилда, что Пилгрим всегда знает, что делает".
Пилгрим лежал на ковре. У его убийцы дома был явно изрядный запас ножей для колки льда, потому что он даже не потрудился вытащить тот, который был воткнут по рукоятку в затылок жертвы. Должно быть, смерть наступила мгновенно: на рубашке от "Тернбула и Эссера" не было ни капли крови. Фосетт опустился на колени и заглянул в лицо Пилгрима. Оно было таким же бесстрастным, как и при жизни. По-видимому, Пилгрим не только не узнал, чем его ударили, - он вообще даже не понял, что его ударили…
Фосетт встал и направился к телефону.
- Доктора Харпера, пожалуйста. Попросите его прийти сюда немедленно.
Доктор Харпер не был ни воплощением доброго лекаря, ни пародией на него, но его трудно было представить в какой-то другой роли. В этом высоком, худом, привлекательном мужчине с седыми висками сразу чувствовался медик. Очки в роговой оправе с толстыми линзами делали взгляд доктора пронизывающим. Возможно, это была только видимость, но не исключено, что Харпер сознательно выработал у себя такой взгляд. Очки в роговой оправе - большое подспорье для медиков, благодаря им пациент никогда не может понять, здоров ли он как бык или же ему осталось жить всего пару недель. Одежда доктора была столь же безупречна, как одежда человека, чье безжизненное тело он внимательно осматривал. Харпер принес с собой черный медицинский саквояж, но даже не открыл его. Он еще раз уточнил:
- Значит, это все, что вы знаете о сегодняшнем вечере?
- Все, - подтвердил Фосетт.
- А Ринфилд? В конце концов, он единственный в цирке, кто был в курсе дела. Я имею в виду, до сегодняшнего вечера.
- До сегодняшнего вечера директор цирка не знал никаких подробностей. У него просто не было возможности. К тому же он весь вечер был со мной.
- Возможно, у него есть сообщник.
- Это исключено. Подождите, скоро вы познакомитесь с Ринфилдом лично. У него безупречная репутация - Пилгрим проверял его довольно долго. Его патриотизм не подлежит никакому сомнению. Я бы не удивился, если бы узнал, что у директора на нижнем белье вышито "Господь, благослови Америку!". Кроме того, разве он стал бы тратить время и силы на организацию европейского турне для своего чертова цирка, если бы собирался убить Пилгрима? Да, я знаю, что существуют такие вещи, как создание видимости, умение отвлечь внимание и напустить туман, но это не тот случай.
- Будем надеяться.
- Мне кажется, что мы должны вызвать сюда Ринфилда и Бруно. Просто для того, чтобы эти люди поняли, с чем им придется иметь дело. И еще нужно немедленно уведомить адмирала. Может, вы сделаете это, пока я свяжусь с Баркером и Мастерсом?
- У этого телефона есть шифрующее устройство?
- Да.
Доктор Харпер все еще говорил по телефону, когда прибыли Баркер и Мастерс - тот самый седой мужчина, который поднимался к Бруно на сцену. Фосетт приказал:
- Доставьте сюда Ринфилда и Бруно. Скажите им, что это очень срочно, но не говорите почему. Проведите их с черного хода, и побыстрее!
Не успел он закрыть дверь за Мастерсом и Баркером, как доктор Харпер повесил трубку и сказал:
- Мы должны хранить происшедшее в тайне. По утверждению адмирала, а уж он-то знает точно, у Пилгрима нет близких родственников, поэтому будет считаться, что он умер от сердечного приступа. По-моему, это правильное решение.
Фосетт нахмурился.
- По-моему, тоже. Это, безусловно, удачная мысль. Адмирал очень ценил покойного. Все знали, что со временем Пилгрим должен был занять его место. Ну что ж, давайте пригласим пару ребят, чтобы поискали отпечатки пальцев и тщательно все осмотрели. Хотя они вряд ли здесь что-нибудь найдут.
- Вы так думаете?
- Конечно. Человек, хладнокровно оставивший в теле орудие убийства, очень уверен в себе. Вы обратили внимание на то, что Пилгрим лежит ногами к двери и головой в противоположную сторону?
- Ну и что с того?
- Он лежит недалеко от двери, значит, можно определенно сказать, что Пилгрим сам ее открыл. Стал бы он подставлять спину, если бы опасался своего гостя? Кто бы ни был убийцей, можно не сомневаться: Пилгрим не просто знал этого человека, но и доверял ему.
Фосетт оказался прав. Два эксперта, которые прибыли на место преступления и провели необходимые манипуляции, ничего не нашли. Единственные места, где могли остаться отпечатки пальцев, то есть рукоятка ножа и дверная ручка, были чисты. Эксперты уже собрались уходить, когда в комнату, не постучав и не спросив разрешения, вошел мужчина.
Адмирал выглядел как любимый дядюшка, или преуспевающий фермер, или флотский адмирал в отставке (каковым он и был на самом деле). Дородный, краснолицый, с седеющими волосами, излучающий необыкновенную уверенность, он выглядел лет на десять моложе своих пятидесяти пяти. Адмирал взглянул на лежавшего на полу убитого Пилгрима и помрачнел. Он повернулся к доктору Харперу:
- Заключение о смерти уже готово? Сердечный приступ, разумеется.
Харпер отрицательно покачал головой.
- В таком случае сделайте это немедленно и прикажите доставить тело в наш морг.
- Мы не могли бы немного подождать с моргом, адмирал? - спросил Фосетт. - Сейчас сюда должны подойти два человека - директор цирка и наш, э-э, новобранец. Убежден, что ни одному из этих людей до сих пор не приходилось иметь дело с убийствами, поэтому было бы интересно посмотреть на их реакцию. А также узнать, согласны ли они выполнить задание, несмотря на то, что произошло.
- А вы уверены, что, выйдя отсюда, эти двое не бросятся к ближайшему телефону-автомату? Любая газета дорого заплатит за такой материал.
- Вы думаете, что это не приходило мне в голову, сэр? - с легкой обидой спросил Фосетт. - Конечно, такой гарантии нет, но я полагаюсь на свое мнение.
- Этого достаточно, - примирительно сказал адмирал, не умевший извиняться. - Очень хорошо. - Он помолчал и с прежней властностью сказал: - Надеюсь, они не станут ломиться в парадную дверь?
- Баркер и Мастерс проведут их через черный ход.
Словно в ответ на эту реплику, в дверях появились Баркер и Мастерс. Они посторонились и пропустили Ринфилда и Бруно. Фосетт знал, что адмирал и доктор Харпер внимательно вглядываются в лица вошедших. Бруно и Ринфилд, естественно, не смотрели по сторонам: когда у ваших ног лежит убитый, вам не до праздного любопытства.
Как и предполагал Фосетт, реакция Бруно была сдержанной: он нахмурился и крепко сжал губы. Директор цирка отреагировал более откровенно: кровь отхлынула от его лица, ставшего грязновато-серым; дрожащей рукой он ухватился за косяк двери и в какой-то момент был близок к обмороку.
Через три минуты, в течение которых Фосетт рассказал Ринфилду и Бруно о происшедшем, директор цирка, усаженный в кресло с рюмкой бренди в руках, все еще дрожал. Бруно от предложенной выпивки отказался.
Адмирал взял инициативу в свои руки и спросил Ринфилда:
- У вас есть враги в цирке?
- Враги? В цирке? - Ринфилд явно был потрясен. - Господи, конечно нет! Я понимаю, что мои слова могут вам показаться слишком напыщенными, но мы действительно одна большая счастливая семья.
- А вообще у вас есть враги?
- У каждого удачливого человека есть враги. В определенном смысле, конечно. Есть соперничество, конкуренция, зависть. Но такие враги? - Ринфилд почти с ужасом посмотрел на мертвого Пилгрима и вздрогнул. - Таких нет. - Он немного помолчал, потом посмотрел на адмирала с некоторым возмущением и спросил без прежней дрожи в голосе: - Но почему вы задаете мне эти вопросы? Ведь убили-то не меня, а мистера Пилгрима.
- Как вы считаете, Фосетт, есть ли тут связь?
- Определенно есть. Я могу высказаться более откровенно, сэр?
- Простите?
- Ну, поскольку есть телефоны-автоматы и периодические издания…
- Бросьте, я уже извинился за это.
- Да, сэр.
Фосетт порылся в своей памяти, но не нашел там и следа извинений. Однако он решил не заострять внимание на этом факте.
- Как вы уже сказали, сэр, здесь есть связь. Ясно, что произошла утечка информации, и она могла произойти только в нашей организации. Как я уже говорил вам и как я только что объяснил этим джентльменам, Пилгрим был убит человеком, которого он знал. Только четверо знали подробности предстоящего дела. Это вы, Пилгрим, доктор Харпер и я. Но добрая дюжина сотрудников нашей организации - люди, ведущие наблюдение, телефонистки, водители - знали, что мы общаемся с мистером Ринфилдом. В мире вряд ли найдется разведка или контрразведка, в ряды которой противнику не удалось бы заслать своих агентов. А среди подобных агентов всегда отыщется один настолько глубоко законспирированный, что ему удается оставаться вне подозрений. Было бы наивно думать, что вышесказанное к нам не относится. Вряд ли было секретом, что мистер Ринфилд организует турне по Европе, главным образом по Восточной Европе, и нетрудно узнать, что Крау входит в список городов, которые собирается посетить его цирк. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на это обратили внимание лица, ответственные за безопасность исследований, проводимых в Крау. Их не могло не заинтересовать, существует ли связь ЦРУ с цирком.
- И все же зачем убивать Пилгрима? В качестве предупреждения? - спросил Фосетта адмирал.
- В определенном смысле да, сэр.
- Вы не могли бы изложить свою мысль поподробнее?