– Да вроде, – буркнул Минаев, взяв на себя начальственную инициативу, и перевел взгляд на Бутко, – что тут еще можно?..
Бутко, почувствовав на себе этот взгляд, но, не поднимая глаз и продолжая хранить молчание, задумчиво покачал головой и пожал плечами. С Ивановым Минаев визуально консультироваться не стал. Он посмотрел на Ахаяна и уже более уверенным тоном сказал:
– Пожалуй, все.
– Ну, коли все, смотрим еще раз, что тут у нас получилось. – Зажатый между двумя пальцами карандаш указующим перстом опустился на бумагу. – Первый вариант – "Мармон" не врет, и все это правда. – Карандаш передвинулся на другой квадрат. – Второй – "Мармон" врет, и все это неправда. И, наконец, третий – "Мармон" не врет, но, тем не менее, на самом деле это все-таки неправда. Н-да. – Подняв глаза, Ахаян заметил, что Иванов, слегка усмехнувшись, покачал головой. – Что такое, молодой человек?
– Да прямо как у Аристотеля. Парадокс "Лжец".
– Это что там еще за парадокс? – повернув голову в сторону молодого человека, спросил Минаев, посчитавший нелишним добавить в голос немного строгости.
– Логический парадокс, – ответил ему вместо молодого человека Ахаян. – Как там... – он слегка задумался, – тот, кто заявляет, что он лжец... – Василий Иванович посмотрел на Иванова. – Так? Правильно? – и получив подтверждение в виде кивка головы, продолжил: – В одно и то же время говорит... что? – на этот раз его вопросительный взгляд устремился уже на Минаева.
– И правду, и неправду, – вместо замешкавшегося с ответом резидента, немного осторожно и не совсем уверенно, а словно всего лишь догадываясь, произнес его заместитель.
– Правильно, – на этот раз реакция Ахаяна на инициативу Бутко оказалась более благосклонной.
– То есть? – Минаев устремил на зама вопросительный взгляд.
– А это нам сейчас молодой человек... – посчитал целесообразным сделать маленькую перепасовку Бутко и, в свою очередь, повернул голову в сторону Иванова.
Иванов, поймав на себе сразу три вопросительных взгляда, слегка откашлялся и, собравшись с мыслями, приступил к разъяснениям, которые он делал медленно и осторожно, как сапер, боящийся допустить лишнее движение, могущее оказаться для него роковым.
– Суть этого парадокса в следующем: если бы высказывание "Я лгу" было верно, то по смыслу самого высказывания оно было бы ложным. А если бы оно было ложным, то по смыслу оно должно быть истинным. Но ни то ни другое для высказывания невозможно, так как оно не может быть одновременно и истинным, и ложным.
Минаев, после некоторой паузы, посмотрел на не выражающее внешне никаких эмоций лицо своего заместителя, затем перевел взгляд на также сохраняющего полную невозмутимость прибывшего из Москвы начальника и, слегка посопев, хмыкнул: "Н-да".
На лице Ахаяна промелькнула улыбка, которая, впрочем, очень быстро исчезла.
– Так, ладно. Будем считать это маленькой интеллектуальной разминкой. Которая благополучно завершилась. А теперь, как говорят аборигены... ревнон а но мутон. – Он взял в руки расчерченный лист бумаги. – Что нам сейчас предстоит? – и, слегка нахмурившись, еще раз пробежал глазами сделанные в клеточках записи. – А предстоит нам следующее. – Ахаян говорил медленно. По всей видимости, он для себя уже начал раскладывать в голове по нужным полочкам полученную сегодня информацию. – По-быстренькому все это дело обмозговать. И составить... что? – Он посмотрел на внимательно слушающего его и следящего за ним резидента.
– План неотложных действий, – четко и не мешкая, отозвался резидент. Сейчас они уже говорили не о каких-то там идиотских парадоксах, а о вполне понятных, очень хорошо знакомых и необходимых вещах.
– Правильно, – одобрил реакцию подчиненного Ахаян. – Итак... – он откинулся чуть назад в кресле и слегка покрутился в нем из стороны в сторону, совсем немного – градусов по десять в каждом направлении, – с какой версии начнем?.. – быстро оглядев как-то сразу вдруг напрягшиеся фигуры и сделавшиеся сосредоточенными лица сидящих напротив него персонажей, Василий Иванович медленно перевел глаза на потолок и замер в выжидательной позе.
– По порядку и начнем. Какая разница, – услышал он характерный тембр Гелия Петровича.
– Мне кажется, лучше начать с самой неприятной для нас версии. С самой проблематичной, – раздался какое-то мгновение спустя голос Бутко.
– А что скажет молодежь? – взгляд Ахаяна соскользнул с потолка и зафиксировался на фигуре единственного присутствующего представителя только что упомянутой им категории.
– Я бы, наоборот, начал с наименее проблематичных, – не очень уверенно ответил представитель. – А с проблематичной бы уже занялся плотно, основательно...
– На десерт, – закончил за него Бутко и, в виде пояснения, добавил: – Олег Вадимович у нас мазохист.
– Н-да? – протянул Ахаян. – Ну что ж, мазохисту, как говорится, и плетку в руки. Или это, наоборот, садисту плетку надо? Что-то я уж с вами запутался. – Он кивнул Иванову. – Ладно, Олег Вадимович, будь по-твоему, проблематичную на десерт. А начнем мы... – Ахаян встретился взглядом с Минаевым.
– Давайте с третьей, – предложил Минаев. – "Мармон" не врет, а...
– Врет Мэтью? – закончил за него с несколько вопросительной интонацией Ахаян. – Давайте с третьей. И... что мы здесь имеем, – он уперся взглядом в классический профиль Бутко, – Михаил Альбертович?
– Да, Василий Иванович, – профиль почти мгновенно преобразовался в не менее классический фас.
– Вот и настало время мотивов. Ваша выходная ария. Эр, как говорится, дантрэ.
– Значит, так, – взялся за дело Бутко. – Допустим, то, что сказала Мэтью "Мармону", истине не соответствует. Никаких источников информации в российском посольстве у нее нет. Здесь мы можем предположить два варианта. Либо это просто пьяная болтовня, пустой треп, вызванный желанием похвастаться... набить себе цену... произвести впечатление на окружающих... и так далее. Либо это намеренная дезинформация. Ну... что касается первого случая, здесь, в общем-то...
– Все достаточно ясно, – уверенным тоном сделал за него заключение Минаев и на всякий случай посмотрел на Ахаяна.
– Ну... в общем и целом... – не отвечая на взгляд Минаева, немного неопределенно протянул тот и, не обращаясь ни к кому персонально, спросил: – А если это дезинформация?
После небольшой паузы, в течение которой он, выждав, хотел проверить, не появится ли у Минаева желания ответить на этот вопрос, и, убедившись в том, что не появится, Бутко, слегка откашлявшись, снова взял слово.
– А если это дезинформация, то... здесь перед нами встают новые вопросы. От кого эта дезинформация. И зачем.
– И почему, – в унисон ему продолжил Гелий Петрович и, после того как Бутко перевел на него свой взгляд, пояснил: – Почему для передачи нам этой дезинформации выбран именно "Мармон".
– И какой же интересный побочный вывод можно сделать из последнего допущения? – Ахаян устремил вопросительный взгляд в сторону Иванова. – Товарищ специалист по аристотелевской логике.
– Ну... в таком случае получается, что Мэтью или кто там за ней стоит, должны быть в курсе того, что "Мармон" работает на нас, – немного настороженно ответил специалист.
– А это... исключено? – очень отчетливо, хоть и внешне нейтральным, даже вполне обыденным тоном произнес Ахаян, внимательно следя за тем, как в образовавшемся вакууме какой-то, на этот раз можно даже без всякого преувеличения сказать, звенящей паузы, хмуро переглянулись между собой трое, самым непосредственным образом заинтересованных в исключительно положительном ответе на этот вопрос, людей.
– Да, конечно... в нашем деле ничего исключать нельзя, – изобразив на лице какое-то подобие, по замыслу вполне бодрой, улыбки, нарушил наконец немного тягостное молчание самый старший из этих людей, старший и по званию, и по должности, и по возрасту.
Ахаян, казалось, не обратив на эти слова никакого внимания, задумчиво помолчал, затем, пожевав губами, посмотрел на Иванова:
– Вот вы в своем отчете писали, что наружного наблюдения ни за вами, ни за вашим агентом в ходе встречи не выявлено.
– Писал, – непроизвольно сглотнув слюну, подтвердил тот.
– Ну а сейчас вот... в свете всех возможных вариантов развития событий... хорошенько все вспомнив... подумав... взвесив... Может быть, все-таки было что-нибудь... подозрительное? Необычное. Странное. – Ахаян цепким проникающим взглядом впился в немного ссутулившуюся фигуру сидящего чуть поодаль, на противоположном от него конце сдвоенного стола, молодого человека, который, нахмурясь и потупив взор, лихорадочно прогонял в памяти разрозненные эпизоды запечатлевшейся у него сегодня днем в мозгу киноленты. – Ты, главное, не нервничай. Спокойней. Это ж дело такое. И на старуху, как говорится... Каких зубров, бывало, только не объегоривали. И Абеля вон, и "Бена", – максимально смягчив тон, он хотел помочь молодому человеку отогнать от себя непроизвольные и вполне в этом случае естественные мысли о всевозможных последствиях невыявления ведущейся за ним слежки и полностью сконцентрироваться на подробностях проведенной встречи. – Ну давай, давай, вспоминай.
– Ну... в общем, была там пара моментов. Сейчас вот... еще раз прокачивая... – не очень уверенно, но, как показалось Ахаяну, достаточно спокойно протянул Иванов. – Правда, с другой стороны...
– Сынок, давай конкретно. Без всех этих: "ну...", "в общем...". И прочих междометий. Лады?
Иванов, по всей видимости, не ожидав подобного обращения, с некоторым интересом посмотрел на Ахаяна, затем снова отвел в сторону глаза, коротко вздохнул и уже гораздо более уверенно и связно начал:
– Короче говоря, на маршруте к месту встречи "наружки" за мной точно не было, сто процентов... – сказав это, он тут же спохватился и быстро поправился, – ну, скажем, девяносто процентов. Даже девяносто пять. И после встречи я тоже в метро хорошо проверился, и тоже все вроде бы чисто. А вот когда я находился на точке контрнаблюдения...
– Стоп, – внезапно прервал его Ахаян и выразительно посмотрел на обернувшегося в его сторону Минаева, который, мгновенно уловив полученный импульс, перевел взгляд на лежащую недалеко от него, уже наполовину свернутую карту; поспешно снова ее развернул и передвинул на соседний стол. Василий Иванович опять нацепил на кончик носа свои узкие прямоугольные очки и, устремив взор на карту, жестом поманил к себе то ли Иванова, то ли всех присутствующих сразу. – Апроше, мсье-дам, апроше.
Восприняв данный жест как приглашение общее, все присутствующие теснее придвинулись к столу, образующему верхнюю планку буквы "Т", и соответственно к развернутой на нем карте. Иванов при этом вообще покинул свое место и, подойдя к Ахаяну, встал рядом с ним, по его левую руку.
Ахаян, снова вооружившись карандашом, дал сигнал.
– Ну, ориентируй, Сусанин. Где эта твоя точка.
Указательный палец Иванова, ткнувшись в самое начало бульвара Распай, проскользил чуть наверх и влево вдоль улицы Гренель и остановился в центре квадрата, ограниченного с нижней стороны именно этой улицей, а с трех других улицами Бельшас, Лас Касес и Казимира Перье.
– Вот, этот неровный квадратик – это пруд. – Олег начал давать пояснения передвижениям своего пальца.
– Вот здесь стоит скамейка. Прямо напротив дом номер 23. В нем есть арка. Проход довольно длинный. Не меньше двадцати метров. Он ведет на параллельную улицу Мартиньяк. Значит, что у нас тут происходит. Агент движется вверх, по Сен-Жерменскому бульвару; затем уходит влево, на улицу Святого Доминика; затем сворачивает опять же налево, на улицу Мартиньяк, доходит вот до этого места и уходит в арку. Если его ведут... или сзади, или на перехвате... то, вполне естественно...
– Сразу два вопроса, – внезапно оборвал и пояснения, и дальнейшие движения пальца Ахаян. – Во-первых, что агент, как я понимаю, в свое рабочее время вообще делает на Сен-Жерменском бульваре. Какая легенда его нахождения в данном квадрате?
– Он здесь работает.
– Где здесь? МИД же на Кэ д’Орсэ. Отсюда два километра с лихом. – Слово "километра" Ахаян почему-то произнес с ударением на букву "о".
Иванов обменялся быстрым взглядом с Бутко и опустил глаза.
– Василий Иванович, – осторожно произнес Бутко, – "Мармон" работает в Управлении по культурному сотрудничеству и вопросам французского языка, которое, в свою очередь, входит в состав Главного управления международного сотрудничества и развития, а оно базируется в отдельном здании, как раз на бульваре Сен-Жермен.
– Дом номер двести сорок четыре, – добавил Иванов.
– Ах вот оно что, – протянул Ахаян и добавил слегка небрежным тоном: – Да, есть такая контора. – Он снова опустил глаза на карту и заново оценил диспозицию в свете только что полученной информации. – Ну... тогда... – Внезапно о чем-то вспомнив, он оборвал начатую фразу и взглянул на Иванова. – Да, а ты-то сам, хлопчик, как в тех краях оказался? По какой такой надобности? – и не дожидаясь ответа, предложил свою версию. – Никак в нашем старом здании, на рю Гренель ошивался?
– Самый естественный предлог, – подтвердил догадку шефа Иванов.
– О’кей. Переходим ко второму вопросу. Зачем твой "Мармон" уходит в арку?
– Чтобы выйти на улицу Казимира Перье, где находится бистро "Пре де Бурбон", куда он изредка... – Иванов сделал ударение на слове изредка, – заходит перекусить в свой обеденный перерыв.
– А это что, единственное место в округе? Или самое близкое к дому номер двести сорок четыре по бульвару Сен-Жермен?
– Нет, но там замечательно готовят запеченную спаржу под соусом "бешамель", с белым вином и тертым сыром.
– Хе, – Ахаян посмотрел на Минаева. – Я смотрю, они у тебя здесь все не только эстеты, а еще и гурманы.
– Ну а чего ж не погурманить. За казенный-то счет, – проворчал Минаев.
– Да, с нашими представительскими особенно не погурманишь, – хотя и надо было бы, но не смог сдержать наболевшее Иванов.
– Ну правильно. Вы почаще свои "контакты" в "Амброзию" водите. В "Люка-Картон". – При этих словах Минаева Бутко, почему-то насупившись, опустил глаза.
– Ни в какую "Амброзию" и ни в какой "Картон" я никого никогда не водил, – в голосе Иванова уже зазвенели крамольные нотки недовольства и даже вызова.
– Ну хорошо, хорошо, – Ахаян поспешил свернуть им же самим спровоцированную дискуссию, обращаясь, правда, к одному только Иванову. – Ни в какой картон ты никого не водил, в фанеру тоже. Ты лучше вот что скажи... – Ахаян снова ткнул карандашом в карту, – что это он у тебя в бистро с тылу заходит, крюка дает. Хотя вполне спокойно мог с Доминика сразу на Казимира свернуть. Где логика? Оправдание захода в арку.
– Логика в том, что на улице Мартиньяк, недалеко от входа в арку, находится специализированный магазин музыкальной аудиопродукции. Диски там всякие, альбомы, кассеты. Перед тем как посетить бистро, "Мармон" мимоходом, ненадолго заглядывает туда, узнать, нет ли каких новых поступлений.
– А он у нас что, меломан?
– Ну... да, любитель.
– Тоже Генделя слушает?
– Почему Генделя, – Иванов направил в сторону Ахаяна немного настороженный взгляд и тут же отвел глаза, – он современную музыку любит. В основном группы.
– "Рамштайн"? – тоном человека, хорошо владеющего тематикой, спросил Ахаян.
– Да... я бы не сказал, – протянул Иванов и переглянулся с Минаевым и Бутко. – Больше англосаксов. "Пинк Флойд" там... "Лед Зепелин".
– А-а, – протянул Ахаян снова тоном знатока и, заметив попутно, что Иванов, подавляя улыбку, отвел в сторону глаза, выразительным тоном спросил: – Что?
– Нет, нет, ничего, – быстро ответил уже вполне серьезный Иванов и, предвосхищая очередной вопрос, поспешил бодрым тоном подвести некоторый итог всему доложенному им ранее. – Одним словом, маршрут движения агента вполне легендирован, посещение бистро тоже. Кстати, место действительно удобное, я имею в виду место самой встречи. Ресторанчик вполне приличный. И недорогой. – Пафос последнего высказывания был недвусмысленно направлен в сторону Минаева. – Расположен удачно. Вроде недалеко. И от места работы "Мармона", и от нашего старого здания. И вместе с тем как бы в стороне. Малоприметный. Коллеги "Мармона" туда не ходят.
– Мы используем его только для проведения экстренных встреч в рабочие дни, для обеспечения максимальной оперативности связи с агентом, – посчитал необходимым добавить Бутко весьма важную, на его взгляд, деталь, упущенную его молодым коллегой.
– Значит, место самой встречи удобное, – внешне никак не прореагировав на это добавление, медленно повторил Ахаян оброненную Ивановым чуть ранее фразу и выразительно продолжил: – А какое место неудобное? – За три десятка лет работы в разведке он превосходно овладел мастерством так просеивать поток получаемой информации, что любое слово, его внутренний и внешний смысл, даже малейшие оттенки и нюансы этого слова, будь оно произнесено вслух или так и осталось невысказанным, мгновенно находило нужную оценку и интерпретацию, пройдя сложные лабиринты его мозгового компьютера. – Место вашего контрнаблюдения?
Иванов опустил взгляд.
– Нет, контрнаблюдение там вести тоже удобно. Просто сам слишком на виду торчишь. Летом-то еще ничего. Когда зелень. А сейчас...
– Особенно если агент опаздывает. На целых двадцать две минуты, – выразительно произнес Ахаян, после чего Иванов опустил голову еще ниже. – А кто вообще подобрал это место? – он перевел взгляд на Минаева.
– Воскобойников, – не задумываясь, быстро ответил тот.
– Воскобойников, – повторил за ним Ахаян, кивнув в его сторону. – А сам-то, небось, не удосужился хотя б разок прийти, посмотреть, что там к чему.
Минаев, насупившись, стрельнул глазами в направлении своих подчиненных. На его щеках едва заметно выступили розовые разводы.
– У меня, Василий Иванович, таких "Мармонов" на учете полсотни. Тут стоящему-то агенту как следует все подготовить сил не хватает. А маршруты новые прорабатывать надо. Места для тайников обновлять надо. А у меня после Нового года у троих бойцов срок заканчивается. А на замену сколько пришлют? Опять одного?
– Ну все, все, – поморщился Ахаян, – проснулся... Везувий... вулкан Кракатау. Пришлют столько, сколько сочтут нужным. Поменьше только жаловаться надо. Побольше работать.
– А мы и работаем.
– Я вижу, как вы работаете. Наработали вон, – с силой отбросив в сторону карандаш, Василий Иванович опустил глаза на карту.