Алисия застыла на месте.
- Почему? Неужели потому, что кто-то увидел, как его извращенец клиент сует руку в трусики маленькой девочки? Щупает четырехлетние гениталии?
- Ну, естественно, он утверждает, что клиент ничего подобного не делал, вы все совершенно неправильно поняли и без всякого повода нанесли бедному мистеру Стивенсу тяжкие телесные повреждения.
- Чего еще можно ждать от адвоката?
- Да, но...
- Что? - Она сглотнула комок в горле. Язык превратился в наждачную бумагу. - Вы ведь ему не верите, правда?
- Нет. Только должен предупредить: Канесса Джексон вам тут не поможет. Девочка абсолютно ничего не соображает.
- А как бы вы думали? Ей всего четыре, она перепугана до сумасшествия.
- Ну... она... не совсем...
Детектив с трудом подыскивал нужное слово. Пришлось подсказать:
- В своем уме, вы хотите сказать?
- Я хотел сказать, умственно отсталая, только слышал, что больше так не говорят.
- Правильно. Теперь принято говорить "психически неполноценная", но у Канессы не только психические проблемы. У нее еще ВИЧ-инфекция и наследственная наркомания. В пренатальный период, то есть до рождения, не получала никакого ухода, никакой помощи. До выхода на свет Канесса жила в чреве некоей Аниты Джексон, почти постоянно лишенной рассудка. В любую минуту, когда ей не хватало до полного одурения, она ради денег на очередной кубок счастья занималась сексом всевозможными способами, какие только можно и даже невозможно представить. Наконец, через семь месяцев истерзанная матка выкинула Канессу в мир в каком-то закоулке. В некий точно неизвестный момент - то ли собственно при рождении, то ли вскоре после - мозг Канессы не получил необходимого кислорода, после чего она почти все время пребывает в полубессознательном состоянии.
- Господи Исусе, - зажмурившись, пробормотал Мэтьюс. - Говори после этого о насилии над детьми.
Черт возьми, он искренне тронут. Алисия оценила.
- Девочка травмирована физически и эмоционально, - продолжала она, чувствуя вскипавший в душе гнев, как бывало при каждом воспоминании о матери Канессы. - Анита Джексон ни разу не потрудилась зайти посмотреть на собственного ребенка. У нее восемь детей. Где половина из них, один Бог знает.
- Восемь, - охнул Мэтьюс. - Господи помилуй.
- И она снова беременна.
- Ох, нет.
- Да. Знаете, если бы меня, студентку и даже стажера, спросили о принудительной стерилизации, я любому бы голову оторвала. А теперь... а теперь...
Мысль осталась недосказанной. Не хочется доводить ее до логического конца. Однажды эта мысль завела Алисию в фантастический мир, где отлавливают всех городских анит Джексон, перевязывают под наркозом трубы, потом выпускают на улицу, пусть идут куда глаза глядят, только больше не причиняют вреда еще не родившимся детям.
- Ну ладно, - вздохнул детектив. - Тогда, видно, вы понимаете, что нечего рассчитывать на поддержку Канессы. Получается, ваше слово против слова Флойда Стивенса.
- Ну и замечательно.
Он пристально уставился на нее, как бы изучая. Алисия почувствовала себя неловко.
- Крутая вы личность.
- Когда речь идет обо всех этих детях? Будьте уверены.
- Что ж, это вам пригодится. Адвокат Стивенса Барри Файнмен, о котором вы наверняка скоро услышите, разговорился после слушания насчет залога. При мне объяснял клиенту, как выдвинуть против вас уголовное обвинение в насилии и побоях, подать гражданский иск о возмещении причиненного вами физического и морального ущерба. А еще посоветовал обратиться в больничный совет и потребовать вашего увольнения, поскольку, по его выражению, "подобная неуравновешенная и жестокая личность представляет опасность для окружающих".
Чувствуя внутри болезненный тугой комок, Алисия привалилась спиной к дверному косяку.
- Ничего себе.
Только этого не хватало, снова тратиться на адвокатов. И с работы можно вылететь. Ужас. Что творится в ее жизни?
- Однако он согласен ничего не предпринимать, если вы снимете со Стивенса обвинение в растлении ребенка.
Она застыла с простреленной ледяной злостью спиной.
- Никогда. Я хочу, чтоб этого мерзавца официально объявили педофилом и впредь близко к детям не подпускали.
Мэтьюс мрачно улыбнулся, но поддержал решение одобрительным, обнадежившим ее кивком:
- Правильно. Надеюсь, вам ясно, что путь перед вами ухабистый.
Ясно. Удастся ли дойти до конца?
- Можно полюбопытствовать? - спросила она. - Почему вас это интересует?
- По нескольким причинам. - Детектив залился смущенным румянцем. - Я одно время служил в отделе нравов... Всегда было труднее всего засадить вот таких вот охотников до ребятишек. С виду приличные граждане, как правило, с деньгами, могут себе позволить хороших адвокатов, жертвы плохие свидетели, так что...
- Знаю, - быстро кивнула Алисия, проглатывая тошнотворный комок. - А в данном конкретном случае?
Коп еще сильней покраснел.
- Мне понравилось, как вы работаете с ребятишками в Центре. - Он почти растерянно улыбнулся. - И понравилось, как расправились со Стивенсом. Надо же было духу набраться.
Не столько духу набраться, мысленно поправила его Алисия, сколько голову совсем потерять.
- Наконец, - продолжал Мэтьюс, - хотел предупредить насчет планов адвоката Стивенса. Чтобы вы приготовились.
- Спасибо. Я оценила. - И правда.
- А еще запомните, вы не одна в этом деле. Иногда система перемалывает не тех, кого надо. Даже если ты прав, всякие барри файнмены добиваются, чтобы суд наказал тебя вместо их клиентов. Но у вас есть союзник. Я займусь Флойдом Стивенсом, посмотрю, что можно раскопать.
- Это поможет?
- Кто знает, - пожал он плечами. - Иногда...
Зазвонил телефон. Наверно, из Центра.
- Извините, - бросила она, пробежав мимо Мэтьюса в большую комнату. Но, взяв трубку, услышала вовсе не Реймонда.
- Алисия? Джек. Надо поговорить.
Джек! Алисия виновато оглянулась на детектива, переминавшегося в прихожей с ноги на ногу. При нем нельзя говорить о поджоге. Тихонечко промычала:
- Ммм... сейчас не могу.
- В любом случае не хотелось бы по телефону.
- Я больше не пойду к тому самому жуткому Хулио.
- Думаю, лучше у вас.
Два гостя в один день? Рекорд. Джек ее немножко пугает. Не опасно ли оставаться с ним наедине?
- Ну, не знаю...
- Вы дома?
- Да, но...
- Хорошо. Значит, у вас.
- Ладно, - сдалась Алисия, - только, может... попозже?
- Конечно. После ленча. Давайте адрес.
Она продиктовала адрес, надеясь, что не совершает серьезной ошибки, положила трубку, вернулась в прихожую.
- У меня назначена встреча. - Протянула руку. - Еще раз хочу вас поблагодарить, детектив Мэтьюс. Очень благородно с вашей стороны.
- Зовите меня Уилл, - сказал он, задержав ее руку.
Она выдернула ладонь, распахнула дверь.
- Хорошо... Уилл.
Жутко неловко вот так его выпроваживать, но вдруг возникло непреодолимое желание побыть одной.
- Буду держать с вами связь, - пообещал он и вышел.
- Надеюсь услышать хорошие вести.
Выдавив натужную улыбку, Алисия закрыла дверь. Улыбка погасла, она ткнулась лбом в жесткую створку, внезапно лишившись сил.
Уголовные обвинения... гражданский иск... жалоба в больничный совет. Что еще?
Что это вообще за визит полицейского детектива? Вполне мог позвонить, рассказать то же самое. К чему столько хлопот ради личной беседы?
Алисия застонала. Надеюсь, не я его интересую. Но чем больше думала, тем больше убеждалась. Личная заинтересованность детектива Мэтьюса в этом деле именно... личная.
- Забудь об этом, Уилл, - пробормотала она. - Ты даже не знаешь, с кем связываешься.
2
Джек протопал по лестнице, стукнул в крепкую дубовую дверь, точнее, в бесчисленные слои краски, сгладившие на поверхности резные детали.
На латунной табличке на уровне глаз значилось "4А". Неясно, почему "А". На этаже всего одна квартира.
Хотелось добиться у нее согласия встретиться здесь, чтобы лучше познакомиться с загадочным доктором Алисией Клейтон, которая лечит детей, больных СПИДом, разбивает головы растлителям малолетних и собирается сжечь дом собственных предков.
Дверь распахнулась, в ней стояла Алисия, глядя на него - по мнению Джека, с некоторой опаской - тем самым стальным взглядом. Почти девчонка с черными волосами, схваченными в короткий конский хвостик. Руки в перепачканных садовых перчатках.
- Я смотрю, вы даже не охнули, - сказала она.
- Ну, я считаю вас привлекательной, только не думаю...
- Нет-нет, - улыбнулась она, - я про лестницу. Почти все выдыхаются после подъема.
Почему выдыхаются?
- А, ну да, - сообразил Джек. - Я тоже совсем выдохся. Можно зайти отдохнуть?
Она заколебалась.
- Не укушу, обещаю.
- Простите, - извинилась Алисия, посторонилась, впустила его. - Просто, знаете, осторожность никогда не мешает.
Когда дверь за ним закрылась, Джек вытряхнул из рукава "земмерлинг" и протянул ей. Она охнула при виде крошечного пистолетика.
- Возьмите. Он заряжен. Самый маленький в мире четырехзарядный 45-й калибр. Держите под рукой, пока я не уйду.
Алисия косилась на пистолет, как на живое существо, готовое укусить.
- Все в порядке. Действительно.
- Точно?
Она кивнула, Джек сунул пистолетик в карман, не зная, кому сильней полегчало, Алисии, когда он сдал оружие, или ему, когда она его не взяла. Совершенно не хочется видеть свой "земмерлинг" в чужих руках.
Она направилась вперед него из прихожей.
- Проходите. Здесь можно поговорить.
Джек проследовал за ней до порога и замер, тараща глаза.
Джунгли. Высоченный, почти чердачный потолок с большими световыми фонарями, а под ним одна зелень. Не комнатные растения. Деревья. Маленькие, но деревья. У одних на верхушки накинут прозрачный пластик вроде кислородной подушки, у других стволы забинтованы.
- Что тут у вас такое? - изумился он. - Больница для деревьев?
Алисия рассмеялась. Впервые на его памяти.
- Чаще надо это делать, - посоветовал он.
- Что?
- Смеяться.
Улыбка угасла.
- Так я и сделаю... когда дома не станет. - Он не успел вставить слово, как она отвернулась, широко развела руками, демонстрируя окружающую обстановку. - Вот мое хобби: прививка деревьев.
- Шутите? - недоверчиво переспросил Джек, заходя, озираясь по сторонам. - Хобби?
- Для меня. Или нечто вроде терапии. По крайней мере, это меня... радует.
Как ни странно, он вдруг на секунду подумал, что она хотела сказать "утешает".
- С чего же это началось?
- Точно даже не знаю. В колледже прямо под окном моей спальни стояло тяжело больное дерево. Кругом здоровые, а оно кривое, почти без листьев, несколько уцелевших скрученные, очень мелкие по сравнению с соседними. Я и задумала его спасти. Поставила перед собой задачу. Принялась поливать, удобрять - и никакого толку. Даже хуже стало. Спросила одного садовника, тот сказал: "Корни плохие. С плохими корнями ничего не поделаешь". Дерево собрались выкорчевать и посадить другое.
- Дальше можно не рассказывать, - вставил Джек. - Вы организовали движение за спасение дерева.
- Ну да... "Руби, руби деревце, дровосек"... - Алисия тряхнула головой. - Знаете, я в то время училась, работала официанткой, едва выкраивала время поспать, даже думать было нечего об активной природоохранной деятельности. Нет, просто почитала кое-что о прививках, сделала с больного дерева пару срезов, привила черенки к здоровой ветке, закрепив садоводческим воском. Больное дерево вскоре срубили и посадили другое. Только, понимаете, оно не совсем умерло. Черенок выжил, отлично прижился на ветке соседнего дерева. Когда я заканчивала колледж, он бешено рос, оказавшись едва ли не самым зеленым и пышным.
Серо-голубые глаза просияли при воспоминании.
- Поздравляю, - бросил Джек.
- Спасибо. Потом я как бы заразилась. Ходила в питомник, выбирала самые слабенькие черенки. Покупала почти за бесценок вместе с другими отростками поздоровее, такой же или близкой породы, приносила домой, прививала недоразвитые к здоровым.
- И кем себя чувствовали в мире деревьев - Флоренс Найтингейл или Франкенштейном?
- Надеюсь, что Флоренс. Фактически привой сильней материнского дерева, обычно черенок вырастет быстрей и пышней его собственных веток. А может быть, чуточку и Франкенштейном. Взгляните вон на то, можно сказать, "лимонное дерево". Я привила к здоровому лимону ветку больного лайма. Через пару лет на нем стали расти и лимоны и лаймы. Только скрещивать можно лишь однородные виды, разнородные нельзя.
- Не понял.
- Лимоны, лаймы, грейпфруты принадлежат к роду цитрусовых, обычно приживаются к однородному виду. Тот самый черенок лайма не привился бы, скажем, к яблоне или груше.
Джек прошелся по комнате, разглядывая выздоравливающие растения.
- Стало быть... вы берете два дерева и превращаете в одно.
- Странная математика, - подтвердила Алисия. - В одной книге по садоводству написано: один плюс один равняется одному. Самое замечательное, что никто не проигрывает. Корни материнского дерева питаются листьями черенка.
- Спорю, вам и с людьми хотелось бы проделывать то же самое.
Он оглянулся, не слыша ответа. Она неподвижно стояла посреди комнаты, пристально на него глядя, с побледневшим лицом. Наконец глухо переспросила:
- Что вы сказали?
- Говорю, хорошо в с такой легкостью решать людские проблемы. Отрезал от гнилых корней, пускай растут свободно, разделавшись с прошлым.
Она еще сильней побледнела.
- Что с вами?
- Ничего, - ответила Алисия, чему Джек не поверил. - Просто интересно, почему вы об этом заговорили.
- Вспомнил ваших детишек со СПИДом. Ведь они унаследовали болезнь от корней... очень жаль, что нельзя прирастить их к здоровому дереву, дать возможность расти и избавиться от болезни.
- А. - Она заметно расслабилась. - Знаете, я об этом никогда не думала. Действительно, мысль превосходная.
Мрачная озабоченность не покидала ее, словно она отступила в другое измерение и только с виду оставалась в комнате. Джек гадал, какой нерв оказался случайно задетым, откуда он торчит, куда тянется?
- Если бы это было возможно, - тихо проговорила она из другого измерения.
- Кстати, о ребятишках, как там мой мужичок Гектор?
Алисия моментально вернулась:
- Поправляется. Антибиотик, кажется, помогает. - Она отряхнула руки. - Ну... надо, наверно, поговорить о деле?
- Гм... И да и нет, - хмыкнул Джек.
- Ox, что-то мне это не нравится.
Вполне можно открыто выложить карты на стол.
- Я вчера видел дом вашего отца, и, по-моему, если вы в самом деле хотите его уничтожить, надо искать другой способ, кроме поджога.
- Нет, - категорически заявила она. - Он должен сгореть.
- Но вместе с ним сгорит целый квартал.
- Для предупреждения подобной возможности существует нью-йоркский пожарный департамент.
- Правильно, однако огонь - вещь коварная. Никогда не известно, что выкинет. Переменится ветер и... - Судя по выражению ее лица, усилия напрасны. - Может, какой-нибудь специалист-подрывник, - выдумывал Джек прямо на ходу, - сумел бы заложить заряд так, чтобы дом обрушился внутрь... Могу поискать, разузнать...
Алисия с алебастровой маской на лице медленно и решительно покачала головой:
- Нет. Его надо сжечь. Почему бы вам не согласиться, если я заплачу?
Он пристально посмотрел на нее. Не ожидал ничего подобного. Откуда такое слепое упрямство при столь глубоких рассуждениях о многих вещах? Словно, когда речь заходит о доме, способность разумно мыслить вмиг улетучивается.
Ну, как бы там ни было, он не собирается спорить насчет поджога. Дискуссий на эту тему не будет.
- Потому что я сам решаю, на кого работать и что делать. За это дело предпочитаю не браться.
В течение минуты полного молчания глаза Алисии горели с такой силой, что Джек ждал взрыва. Потом она повернулась, направилась к входной двери, открыла, отступила в сторону.
- Тогда обсуждать больше нечего. Да свидания, Джек.
Правильно поняла. Однако, проходя мимо в дверь, он добавил:
- Просто помните: есть другие возможности. Сделайте несколько глубоких вдохов и поразмыслите, прежде чем искать кого-то другого для этой цели.
- Не беспокойтесь, - бросила она. - Я никого другого не буду искать.
И захлопнула дверь.
Джек медленно пошел вниз по лестнице. Может быть, в самом деле лучше распрощаться с Алисией Клейтон. В квартире 4А живет тяжело изувеченный человеческий отпрыск. Не хотелось бы оказаться поблизости, когда она начнет кусаться и биться о стены.
Теперь, по крайней мере, можно полностью уделить время проблеме Хорхе. Насчет Рамиреса уже выяснилось кое-что любопытное.
Джек оглянулся на дверь Алисии. Все-таки... есть в ней что-то притягательное. Или, лучше сказать, интригующее.
Как там говорится - загадка, скрытая в тайне, окутанной неизвестностью? Вот что собой представляет Алисия Клейтон - загадка, скрытая в тайне, окутанной неизвестностью, в плотной оболочке из пластиковой взрывчатки.
И с очень коротким запалом.
3
- Мне никого искать не придется, - пробормотала Алисия, замкнув дверь и направившись к телефону. - У меня есть уже имя и номер.
Надо позвонить сейчас же, сделать дело как можно скорее. Тот самый дом - раковая опухоль на теле города, на планете, в ее жизни.
Единственное средство - огонь, очистительный огонь...
Среда
1
- Ночью подскочила до 103,4, - доложила Соренсон, когда они вошли в палату Гектора. - Одна доза тайленола хорошо помогла, с тех пор температура нормальная.
- Один скачок был? - взглянула на сестру Алисия. - Всего один?
Джин Соренсон пролистала карту, сверилась с температурным графиком.
- Всего один. В четыре двадцать.
Может быть, ничего. Один скачок может быть и случайным. Будем надеяться.
Она кивнула на гроздь воздушных шаров, прицепленную в углу у кровати.
- Откуда это?
- Вчера доставили. Адресовано в педиатрию Гектору с колючим ежиком. Еще плюшевый мишка. На карточке написано просто "От друга".
Алисия села на соседнюю с Гектором койку. Тот лежал, обняв нового мишку в докторском халате.
Джек, улыбнулась она. Не забыл.
Погладила колючую голову.
- Привет, Гектор.
- Привет, доктор Элис.
Мальчик улыбался, однако глаза его ей не понравились. Чувствуется что-то неладное.
- Как дела, малыш?
- Рука так и болит. Вы обещали вытащить иголку.