- Да ты что! Это идет с самого верха… Все материалы по Шемпиону с самого начала шли как совершенно секретные, и доступ к ним имел очень узкий круг людей.
- А как же ты вдруг узнал о них?
- Через моего двоюродного брата, разумеется.
- Разумеется… - недовольно повторил я, всем своим видом подчеркивая недоверие к его словам, хотя и знал, что его брат действительно является бригадным генералом каирского департамента политической разведки. В свое время эта их служба располагалась в фешенебельном семиэтажном здании в Гелиополисе.
Глаза Азиза неотрывно следили за каждым моим движением. Я отвернулся от окна и тоже перевел испытующий взгляд на него.
- Я… я могу достать ксерокопии кое-каких важных документов на этот счет. Но это займет как минимум две недели… - пролепетал он.
- Ладно, Азиз, продолжай.
- Словом, Шемпион влип в историю. - Азиз затушил свою сигарету в пепельнице и добавил: - Я вижу, что это тебя сильно расстраивает. Я прав? - В его голосе звучало такое неподдельное дружеское сочувствие, о котором я даже и не подозревал. - Извини, но Шемпион зашел слишком далеко, чтобы Лондон мог вновь прибрать его к рукам. Теперь он человек Каира. Теперь он наш человек!
"Наш человек! Да, Азиз, ты законченный идиот, и тут уже ничего не поделаешь", - подумал я про себя. Опустившись в мягкое кожаное кресло, я утомленно закрыл глаза.
- Послушай, мне кажется, что на этом свете есть немало других, более удобных и спокойных способов зарабатывать себе на жизнь, чем этот. Ты как считаешь? - спросил я, хотя в моей голове уже вертелась мысль о том, что сегодня вечером мне просто необходимо вновь побывать в Виллефранше. Вместе с тем на меня как-то неожиданно навалилась волна усталости, неодолимой усталости - ведь все это время у меня не было ни единой минуты отдыха.
- Вне всяких сомнений! - бодро отозвался Азиз. - Вся проблема лишь в том, что нестерпимо хочется есть, пока занимаешься поисками такого вот более удобного и спокойного способа.
Глава 10
На нем было укороченное шерстяное пальто и черный шарф, плотно завязанный вокруг шеи на ковбойский манер. Мне было очень приятно осознавать, что они подошли к делу достаточно серьезно и направили ко мне человека, столь значительно отличающегося от всех полицейских, с которыми мне приходилось сталкиваться прежде. Этот молодой человек являл собой полную противоположность костоломам из марсельской полиции и чрезвычайно вежливым субъектам из Ниццы. Я заметил его еще вчера вечером, когда подошел к стойке для того, чтобы забрать у Принцессы ключ от своего номера. Он уже сидел в дальнем конце бара и не спеша потягивал неразбавленный коньяк. Мне это не понравилось. Это был плохой признак - я имею в виду его коньяк. Обычно "фараоны" предпочитают более дешевые напитки.
Утром следующего дня он вновь оказался на том же месте, как если бы просидел там всю ночь, и тоже не спеша попивал свой кофе.
- Господин Чарльз Боннард? - вкрадчивым голосом и виновато улыбаясь спросил он, когда мы оказались близко друг около друга.
Это был мой псевдоним, которым я пользовался во время войны. Я уже давным-давно привык считать, что это время безвозвратно прошло… но призраки, как видно, возвращаются. Не дождавшись моего ответа, этот молодой человек представился:
- Фабр, инспектор Фабр. Я из лионского отдела общей разведки.
- Какое счастье! А я уж было подумал, что вы из гестапо! - попытался я пошутить.
В ответ на это он понимающе улыбнулся и сказал:
- Дело в том, что мы не были абсолютно уверены, каким именно именем вы пользуетесь на этот раз.
- Что ж, я рад слышать, что кто-то в чем-то иногда сомневается…
- Сожалею, но вам, господин Боннард, придется отправиться в Лион! - оборвал меня инспектор, так и не дав развить мою мысль до логического конца.
Ему, должно быть, было не больше двадцати-двадцати пяти лет. Но именно эта его молодость в сочетании с этим причудливым нарядом и делали его столь классическим типажом для тайных операций отдела общей разведки. Инспектор Фабр был высок и широкоплеч, с худосочным задом, какие бывают у профессиональных танцоров или у акробатов. На его красивом скуластом лице не было и тени загара. Этому обстоятельству где-нибудь на севере страны никто бы не стал придавать серьезного значения, но здесь, на Ривьере, это выглядело как глупый каприз.
Настала мучительная долгая пауза. Инспектор нервно потер руки и извиняющимся голосом повторил:
- Вам придется отправиться вместе с нами… в Лион. - Вдруг, как бы вспомнив о чем-то очень важном, он полез в боковой карман и принялся оттуда что-то доставать. Этим "что-то" оказалась пластиковая упаковка с таблетками от кашля. Выдавив неуверенными движениями пару из них, он быстро отправил свои пилюли в рот. Эти несложные действия озарили его лицо удовлетворенностью и успокоением.
- Вам, очевидно, потребуются некоторые туалетные принадлежности, - добавил он в нерешительности, так и не дождавшись моего ответа.
Ситуация меня забавляла, и я широко улыбнулся. В этот момент к нам подошла Принцесса и поставила на стойку передо мной чашечку кофе. Бросив на нас обоих заинтересованный взгляд, она тут же развернулась и, не говоря ни слова, отошла в сторону.
- Может, вам стоит оплатить по счету… прямо сейчас оплатить? Они ведь все равно пересдадут ваш номер кому-нибудь на несколько дней… М-м, в том смысле, если вы не вернетесь сегодня вечером… Ну стоит ли в таком случае платить этим вот? - предупредительно посоветовал мне молодой инспектор, кивая головой в сторону Принцессы.
Я одобрительно кивнул в знак полного понимания его озабоченности, сделал несколько глотков кофе и, глядя прямо ему в глаза, спросил:
- Простите, инспектор, а вы давно работаете в отделе общей разведки?
Чуть не поперхнувшись, он с мученическим видом проглотил-таки свои таблетки. Это несомненно придало ему большую уверенность в себе, и он сурово произнес:
- Не задавайте мне таких вопросов! Мне поручили доставить вас к месту лишь потому, что здесь не оказалось никого другого…
Я бросил взгляд по сторонам в поисках Принцессы, но ее нигде не было видно. Тогда я сам залез рукой за кассовый аппарат и достал оттуда расчетный бланк с надписью "Чарльз". К уже набежавшей сумме я прибавил еще немного и расписался.
- Действительно, не стоит держать номер… Хотя очевидно, что они и не ждут скорого наплыва туристов!
Инспектор сочувствующе окинул взглядом стены бара. Пробивающийся сквозь входную штору свет хорошо высвечивал облезлые обои и вздувшийся линолеум. Когда наши взгляды вновь пересеклись, он широко и дружески улыбнулся. Я ответил ему тем же. Затем мы вместе поднялись наверх, в мой номер, чтобы собрать вещи.
Как ни странно, но в моей комнате инспектор Фабр оказался более доверительным.
- Вы, должно быть, очень важная птица, - располагающим к себе тоном начал он, - если судить по поступающим телетайпам и по тому, как наш шеф на повышенных тонах разговаривал с кем-то в Лондоне.
- Послушайте, зачем вы мне обо всем этом говорите? - поинтересовался я.
- Ну-у… потому, что люди нашей профессии должны доверять друг другу. Держаться вместе, что ли… - достаточно громко, но как-то не особенно убедительно произнес Фабр. Затем он, не спрашивая моего разрешения, открыл залапанный платяной шкаф и какое-то время внимательно разглядывал свое отражение в дверном зеркале. - Знаете, в прошлом году мне удалось сесть на хвост одному подозреваемому, по нашей линии, в Германии. Когда же я взял его и перевез в своей машине через границу, то шум по этому поводу поднялся просто невообразимый! Для меня запахло жареным, но ребятам из отдела уголовной полиции Аахена, к счастью, удалось увести своих начальничков в сторону от моих следов. Тогда этим бюрократам достались лишь обрывочные материалы, не больше того! Да-а… люди нашей профессии обязательно должны доверять и помогать друг другу!
Затем он вытащил из шкафа мой костюм и принялся аккуратно его складывать, помогая мне тем самым упаковывать чемодан.
- Я думаю, что вас в конце концов отправят в Париж, - сказал он и, немного подумав, добавил: - Если вам нужно накоротке куда-нибудь позвонить, то я… то я не стану мешать вам это сделать.
- Благодарю, но в этом нет никакой необходимости, - ответил я и направился к туалетной комнате, чтобы убрать в несессер свою бритву. В этот момент до меня вновь донесся его голос, более громкий и четкий. Я мог бы поклясться всеми святыми - это от того, что инспектор Фабр заглотил очередную порцию таблеток.
- И это… Если у вас есть оружие, то очень советую побыстрее от него избавиться. В противном случае вы сами дадите им веский довод для задержания, - тем же упредительным и сочувствующим тоном заявил он.
- У меня нет никакого оружия, - спокойно отозвался я. По едва различимым звукам я понял, что мой инспектор не теряет времени даром и активно шерстит по полкам и ящикам шкафа. Стараясь не отвлекать его от этого достойного занятия, я, тихо прикрыв за собой дверь туалетной комнаты, осторожно с помощью перочинного ножа приподнял боковую пластиковую панель. Запустив руку по самый локоть в темную нишу, наполненную мусором, дохлыми тараканами и прочей мерзостью, я извлек оттуда полиэтиленовый пакет. Мне не понадобилось проворачивать барабан на моем револьвере 38-го калибра - в тусклом свете комнаты из его отверстий на меня смотрели овальные головки увесистых пуль. Все было в порядке. Уверенным движением я запихнул его за ремень брюк и быстро поставил панель на прежнее место. Спустив воду в унитазе, я выждал еще немного и вышел обратно в комнату. Вся эта операция не заняла у меня и десяти секунд.
- Дело в том, что если они найдут у вас оружие, то будут иметь по нынешним правилам законное право удерживать вас под арестом на срок до одного месяца! Понимаете? - неизменным тоном произнес Фабр и несколько громче обычного задвинул последний ящик. Этим он, видимо, хотел более четко выделить свою мысль.
- Повторяю вам, у меня нет и не было никакого оружия! Ведь вам должно быть известно, что английские полицейские не носят при себе оружия, - не менее спокойно ответил я.
- А-а, да-да! Действительно, я как-то запамятовал… Этот ваш "хабеас корпус" - закон о неприкосновенности личности и прочая чепуха. Черт побери, что за жизнь настала для полицейских! - самым неподдельным образом возмутился он, но, довольно быстро справившись со своими чувствами, в очередной раз вкрадчиво переспросил:
- Так вы не хотите никуда позвонить? Скажем, в Лондон?.. Решайте, только быстро!
- Инспектор, а вы, случаем, не из автодорожной службы?
- Из автодорожной службы? С чего вы это взяли?! Я же вам уже сказал, что я из отдела общей разведки.
- Просто такая вот учтивость и обходительность свойственна только сотрудникам этой службы!
Видимо, поняв свою оплошность, инспектор Фабр мило улыбнулся и, оправдываясь, пролепетал:
- Да я в нашем деле недавно… И кроме того, стараюсь не придерживаться строгих мер, если в них не возникает серьезной необходимости.
- У вас здесь машина? - спросил я, не обращая внимания на его слова.
- Да, разумеется. И водитель есть… Нам нужно будет по дороге заехать еще во Дворец правосудия в городе, чтобы проделать кое-какие формальности, - начал было инспектор, но заметив, что я надеваю перчатки, как-то вдруг забеспокоился и ни с того ни с сего предложил: - Стоит ли вам их надевать, ведь на улице совсем не холодно…
- Руки у меня мерзнут, - буркнул я в ответ и направился к двери.
На улице стоял черный "ситроен", за рулем которого находился здоровенный, мрачного вида негр. На вид ему было около пятидесяти. Когда мы подошли к машине, он молча взял мой саквояж и положил его в багажник, который затем запер на ключ. Одет он был в мятый, затасканный плащ, а на его голове сидела засаленная фетровая шляпа. Из-под приспущенных век нас обоих прощупывал тяжелый, подозрительный взгляд.
Пока мы усаживались на свои места в машине, мой молодой "друг" безостановочно продолжал рассуждать на самые отвлеченные темы.
- …Так на чем я остановился? А, да… Вот я и говорю, что в один прекрасный день нас всех обязательно назовут евреями Западной Европы!
К сожалению, его экстраординарная идея непосредственного развития не получила, так как ему пришлось дать указание шоферу. Несколько разочарованный этим обстоятельством, инспектор скороговоркой бросил негру:
- …Ахмед, давай ко Дворцу правосудия!
- Кем, кем? - переспросил я его, удивленный своеобразным ходом его мыслей.
- Евреями Западной Европы! Ведь нас, полицейских, кроют, как и евреев, на каждом углу по всякому подходящему случаю. Разве не так?! Вся наша работа, начиная от автокатастроф и кончая разгонами демонстраций, - все это постоянно находится под постоянной критикой!
- Хм-м, - произнес я, пораженный глубиной его идеи, ибо по-другому выразиться было затруднительно.
- Ахмед, машину поставь на наше обычное место, - распорядился Фабр, когда мы уже подъезжали к площадке перед зданием Дворца правосудия. - Я постараюсь сделать все как можно скорее. Вы же побудьте в машине с Ахмедом. Хорошо? - добавил он, обращаясь уже ко мне.
В ответ я только утвердительно кивнул головой.
Он уже собирался уходить, но, взглянув на меня, остановился и спросил:
- Вам что, нездоровится? Что-нибудь с желудком?
- Да, что-то мутит… Вы не могли бы оказать мне небольшую услугу? Там, дальше по этой улице, должна быть аптека…
Было видно, что моя просьба застала его врасплох. Еще целая минута прошла, пока он меня внимательно рассматривал и о чем-то соображал. Затем инспектор запустил руку в карман своего пальто и извлек из него небольшую пластмассовую коробочку.
- Вам следует проглотить пару вот этих таблеток. Я их всегда с собой ношу, ведь я ипохондрик. Берите-берите, не стесняйтесь! - любезно предложил он.
- Благодарю вас, - поспешил ответить я на его завидное внимание к моей персоне, но не успел - в моей ладони уже лежали две разноцветные капсулы.
- Они растворяются в желудке в разное время и в сочетании с небольшой дозой аспирина оказывают продолжительное успокаивающее действие, - со знанием дела пояснил Фабр. - Да вы наверняка видели по телевизору рекламу этого…
Не дослушав его до конца, я одним взмахом руки отправил пилюли себе в рот. При этом моя правая рука вполне естественно соскользнула к "больному" месту, но с той лишь единственной целью, чтобы проверить, на месте ли мой револьвер.
- Это все проклятые устрицы! От них у меня всегда вот так… Черт бы их побрал!
Фабр понимающе кивнул головой, захлопнул дверцу автомобиля и с сознанием выполненного долга направился через площадку ко входу в здание. Водитель же по-прежнему не отрываясь смотрел в мою сторону. Я попытался состроить виноватую улыбку. Похоже, что мои старания оказались напрасными, так как он, зачем-то щелкнув пальцами по четкам, свисающим с зеркальца заднего вида, повернулся и с головой ушел в изучение той страницы газеты, где сообщалось о скачках.
Не прошло и пяти минут, как инспектор Фабр вновь показался на пороге этого помпезного здания. Заметив его появление еще издали, шофер заранее включил мотор.
- Выезжаем на шоссе, Ахмед! На выезде из Граса ты увидишь соответствующий знак. Не пропусти его, - сказал он негру, когда сел в машину.
Какое-то время мы ехали по скоростному шоссе в сторону Канн, а потом свернули на север и очень скоро оказались в стране трюфелей, баккара и прекрасных гоночных автомобилей. Эта удивительная страна простиралась от Мугена до Ванса.
К сожалению, всю дорогу никто из моих попутчиков не проронил ни слова. И мне ничего другого не оставалось, как просто глазеть в окно.
- Подъезжаем к Грасу, - доложил нам водитель и бросил мне через плечо свою очаровательную улыбку. Мне, правда, показалось, что в ней была изрядная доля грусти и сожаления…
Перед нашим взором раскинулся настоящий американский Палм Спрингс, только во французских Альпах. Удивительное зрелище! Хотя эту картину слегка и портил небольшой моросящий дождик. И еще, когда мы уже въезжали в город, на одной из стен домов в глаза бросился размашистый лозунг: "Арабы! Вон из Граса!" Да, подумалось мне при этом, мир наш, как видно, не меняется. Весь город мы проехали нигде не останавливаясь.
- На месте мы будем где-то к одиннадцати, как раз к ланчу, - наконец выдавил из себя инспектор. Я ждал еще чего-нибудь, но он опять почему-то замолк.
Прошло еще какое-то время. Я с трудом проглотил тягучую слюну. Что ж, попутчики мне попались просто класс! Теперь я с каждым новым мгновением все отчетливее и отчетливее начинал себе представлять, что конечным пунктом нашей поездки скорее всего должен будет оказаться какой-то темный и укромный уголок в стороне от шоссе. И что обиднее всего, так это то, что эти молодцы ведь даже не удосужатся по окончании дела отметить это скорбное место сколько-нибудь приличным розовым кустом! Это особенно разочаровывало…
Всю дорогу наш негр держал исключительно допустимую скорость и демонстрировал безупречный стиль вождения. В их собственных глазах это должно было бы выглядеть строгой дисциплинированностью, столь свойственной полицейским. Для меня же было совершенно очевидным, что они всячески стремятся избегать всяких, даже самых незначительных, конфликтов с дорожной полицией именно сейчас, когда они идут на такое серьезное дело.
- Прошу извинить меня, - как-то неожиданно произнес Фабр.
- Извинить?! За что, собственно? - переспросил я, хотя от этих мыслей в горле у меня окончательно пересохло и слова выходили с большим трудом.
- За то, что так некстати упоминал о пище, когда вам нездоровилось… Ну когда у вас был этот печеночный приступ.
- А у меня был именно он, этот приступ?
- Да, я полагаю… - ответил инспектор Фабр и снова умолк.
Вся моя сущность кричала мне, что пора браться за револьвер и поскорее уносить ноги. Но разум по-прежнему твердил, что сначала следует хорошенько выяснить "что, где и когда".
Шофер повернул на дорогу номер 85 - "Рут Наполеон". По мере того как мы все дальше и дальше удалялись от побережья Ривьеры, закрытого каменистым хребтом, и все выше забирались в горы, погода стремительно ухудшалась. Тяжелые грозовые облака, застрявшие на вершинах этого хребта, грозно и неумолимо надвигались на нас. Сами же эти заснеженные вершины мне чем-то очень напоминали аккуратные пирожные-суфле, равномерно присыпанные изрядной порцией сахарной пудры. С каждой минутой нашего продвижения вперед становилось все темнее и темнее. Многие машины, спускающиеся по серпантину нам навстречу, шли с включенными фарами. Очень скоро моросящий дождик перешел в град, с неистовой силой замолотивший по крыше машины, а в районе перевала Ла Фаэ до нас донеслись первые раскаты грома. Ослепительные вспышки молний периодически выхватывали из окутывающего нас мрака бесконечно длинные вереницы маленьких машинок, устало взбирающихся по противоположной стороне ущелья. Стеклоочистители "ситроена" едва успевали сбрасывать налипающую на стекло снежную жижу, а мотор все чаще срывался на визгливый, недовольный вой.
- При такой езде мы не успеем прибыть вовремя, - буркнул шофер, обращаясь к Фабру. В его словах сразу ощущался сильный арабский акцент.
- Ну, после Барреме на дороге должно быть посвободнее, чем здесь…