Я надел пальто, и Лиз схватила меня за руку:
- Боже мой, Джонни, это мелодраматично даже для тебя. Ни единого слова больше года, и вдруг ты оказываешься замешан в убийстве - да еще в компании не с кем-нибудь, а с Дэвидом. Что, черт побери, проис…
Я не дал ей договорить.
- Всякое бывает, сестренка. В данный момент я стараюсь, чтобы с Дэвидом не случилось худшего. - Я попытался отнять руку, но Лиз не отпускала.
- "Всякое бывает" - не объяснение. Как Дэвида угораздило вляпаться в… во все это?
- В двух словах не объяснить, - ответил я, - а может быть, и вообще не объяснить. Попробуй спросить самого Дэвида, когда он проснется.
На ведущей в подвал лестнице что-то шевельнулось, и я схватился за бинокль. Мелькнуло оранжевое: Кенни Хейген и его большая парка осторожно шли по дорожке. Он что-то держал под мышкой, и я не сразу разобрал, что именно. Оказалось, две вещи: упаковку "Мальборо" и коробку пончиков. Кенни миновал два дома с южной стороны, спустился по лестнице и выловил из кармана кольцо с ключами. Повозился с замком и вошел. Пробыл внутри двадцать минут (я засек время) и вышел уже с пустыми руками.
Кенни уже спускался по лестнице в свой подвал, когда помятый коричневый "форд" проехал мимо меня и вполз на парковку "Ван Винкля". Из машины вышли двое, и мне не нужен был бинокль, чтобы узнать решительно выпяченный живот Маккью и короткие белокурые волосы Вайнс. Оба направились прямо к дому Кенни Хейгена. Полчаса спустя Вайнс вышла одна. Села в "форд", завела двигатель, но никуда не поехала. Через минуту-другую окна запотели, и Вайнс превратилась в туманный силуэт.
Вайнс просидела так минут пятнадцать и вышла, когда рядом с ней остановилась тэрритаунская патрульная машина. Оттуда вылез коп в форме и пожал ей руку, а еще через минуту подъехал дешевый седан. В нем обнаружился высокий парень, возможно, один из копов, явившихся утром к Дэвиду. Он поговорил с Вайнс и тэрритаунским копом, и все трое пошли к подвалу Кенни. А потом высокий парень наклонил голову и что-то сказал Вайнс. Она остановилась, повернулась, парень указал на мою машину, и Вайнс пошла, а потом и побежала в мою сторону.
Я завел двигатель, поставил переключатель передач на задний ход, молясь, чтобы никто не шел по улице. "Ниссан" вилял и скользил, когда я выбирался из укрытия на дорогу. Вайнс бежала через парковку "Ван Винкль корт". Она расстегнула пальто и шарила за пазухой. Я включил дальний свет. Она заслонила глаза, и я нажал на газ. Одно жуткое мгновение колеса выли и крутились, из-под них веером летел грязный снеге песком. Потом машина вздрогнула, развернулась, и я исчез.
Майку я позвонил из Соу-Милл.
- Вряд ли она разглядела меня, но если разглядела, то я довольно скоро об этом узнаю.
- Что с Койлом? - спросил Майк.
- Койл уехал, но недалеко, и я совершенно уверен, что дядюшка Кенни знает куда. Завтра попробую еще раз, если только Маккью и Вайнс не опередят меня или не отберут лицензию.
- Только с утра горячку не пори, - сказал Майк.
- Почему?
- Дэвид наконец связался со Стефани. Рассказал о копах и объяснил, что ей надо ответить на несколько вопросов. Стефани обещала вернуться завтра утром.
- Наконец-то, - вздохнул я. - Но я-то тут при чем?
Майк надолго замолчал, потом откашлялся.
- Она заявила, что будет говорить только с тобой.
Глава 30
Горничная встретила меня у двери. На морщинистом лице ничего не отражалось, но в голубых глазах светились тревога и любопытство. Я понимал ее чувства. Она проводила меня из передней по коридору и оставила ждать в комнате, оформленной в цвете хаки. Стены почти полностью скрыты книжными полками, приземистая кожаная мебель. Из окон видны парк, клин Музея Гуггенхайма и голубое-голубое небо. Было половина одиннадцатого, на Пятой авеню теснились автомобили, однако в квартиру не проникало ни звука.
Дэвид уехал в офис. Вряд ли ему хорошо работалось, судя по оставленному Лиз сообщению.
"Он начал пить около шести, и остановить его было невозможно. Я просидела до одиннадцати, пока он не отключился, потом ушла. Он настоящий алкоголик. Жаль, что я не единственный ребенок в семье. Вы с Недом у меня в долгу, и расплату неплохо бы начать с объяснения, что за чертовщина тут происходит".
Около шести… Очевидно, после телефонного разговора со Стефани. Представляю, как прошел этот разговор; тяга к бутылке - вполне объяснимая реакция. И что Дэвид себе надумал из-за настойчивого желания Стефани общаться только со мной? Майк повторил это дважды, но я так и не понял.
Я покачал головой и прошелся по комнате. Книжные полки были забиты одинакового размера темно-желтыми книгами. Все посвящены современной архитектуре и все на итальянском; насколько мне известно, Дэвид ничего не смыслит ни в том ни в другом. Разумеется, за последнее время я убедился: ни о брате, ни о его жене я ничегошеньки не знаю. Не исключено, что Дэвид - или Стефани - свободно владеет итальянским и обожает Ю Мин Пэя. А возможно, это дизайнерский ход. Поди пойми.
На некоторых полках стояли фотографии: Дэвид и Стефани натянуто улыбаются на каком-то официальном приеме; Стефани в их ист-хэмптонском доме, бледная и измученная на фоне красной двери; Дэвид, Нед и Лиз на яхте Неда. Все трое промокшие, Нед и Лиз широко улыбаются. Дверь открылась, и вошла Стефани.
Бледная, босая, в джинсах и сером шерстяном свитере. Распущенные волосы темной волной рассыпались по плечам, несколько смягчив резкие черты. Покрасневшие, запавшие глаза казались больше, чем обычно, а с лица сошла типичная напряженность. Выражение было, скорее, отстраненное, растерянное, как у больного, живущего от приступа к приступу. Двигалась Стефани неловко и осторожно, словно кости вдруг стали невесомыми и внезапный порыв ветра мог унести ее. Она устроилась в большом кресле, поджав маленькие белые ноги. В руке у нее был стакан воды, она отпила из него и поставила на колено. Взгляд, устремленный на меня, казался почти робким.
- Не такого разговора я ожидала, - проговорила Стефани, выдавив чуть заметную улыбку. В голосе слышались дрожь и глубокая усталость.
- Признаться, я тоже, - ответил я.
- В голове не укладывается, какую кашу заварил Дэвид: женщина, видео, а теперь подозрение в убийстве. Мне следовало бы беспокоиться о допросах в полиции, а я все время думаю о телевидении, представляю, как журналисты гоняются за людьми, прикидываю, что бы они сделали с нами. Кто теперь захочет заговорить со мной, кому я смогу посмотреть в глаза? - Стефани покачала головой, теребя шов на джинсах. - Знаешь, почему я согласилась поговорить именно с тобой?
- Не потому, что мы дружили.
Стефани снова покачала головой.
- Скорее потому, что мы никогда не притворялись, что дружим, - сказала она. - Мы никогда не симпатизировали друг другу… - Я попытался заговорить, но она отмахнулась. - Не трудись, Джон. Не сейчас. Мы терпеть друг друга не могли, но зато и не притворялись. Мы никогда не лгали друг другу. В сущности, в этом кошмаре ты единственный, кто не лгал мне.
- Майк Метц…
- Я совсем не знаю Майка Метца. Не исключено, что он лучший адвокат на свете, - я молю Бога, чтоб так оно и было. Пожалуй, если он хорошо себя проявит, я буду ему доверять. Но сейчас он для меня - просто голос в телефонной трубке, а я не могу обсуждать личные проблемы с посторонним человеком. Пока не могу. Сейчас мне нужен человек знакомый. И правдивый.
- Даже если ты этого человека недолюбливаешь?
Снова чуть заметная улыбка.
- Странно, да? Доверять человеку, которого не любишь.
- Бывают и более странные вещи.
Легкая улыбка стала печальной, потом исчезла.
- Например, быть замужем за человеком, которому не доверяешь.
- Пожалуй. - Я глубоко вздохнул и достал блокнот. - Мне надо задать тебе несколько вопросов.
Стефани кивнула.
- Не хочу в камеру. Если цена такова - давай.
Если бы все было так просто, подумал я. А потом я спрашивал, а она отвечала.
- Я давно догадывалась. Правда, я ни разу не поймала Дэвида с поличным, но, когда у него что-то намечалось на стороне - или уже имело место, - тон у него делался одновременно раздраженным и виноватым. В смысле он таким тоном отвечал на мои вопросы типа "Где ты был?" или "Куда ты собрался?". Периодически он возвращался домой с вороватым и немного самодовольным видом. До меня не сразу дошло, несколько лет понадобилось. Наверно, я сознательно закрывала глаза на шашни Дэвида. Впрочем, так многие обманутые жены себя ведут. О Холли я узнала вскоре после Нового года. Она оставила сообщение: "Дэвид, почему ты не звонишь?" - или что-то в этом роде. Дэвид тогда казался более напряженным, чем обычно, и пил больше. Я чувствовала: его что-то гнетет. Потом я услышала сообщение Холли и поняла, что именно.
- Ты поговорила с Дэвидом?
Стефани снова выдавила улыбку, на сей раз горькую.
- По-твоему, в этом был бы смысл?
- Вероятно, нет.
- Я тоже так думала, но все равно попыталась. Дэвид рассердился по-настоящему. Он рассердился на меня. А потом просто соврал. Дескать, все в порядке, занят новой работой. Я знала, что это ерунда, но… - Стефани сжала челюсти, подавляя вспыхнувший было гнев.
- Как ты с ней познакомилась?
Стефани помрачнела и покачала головой.
- Она собственной персоной явилась, можешь себе представить? Был вечер четверга, я возвращалась с йоги. Подошла к парадной двери, слышу, в холле какая-то женщина кричит на швейцара. Голос такой театральный, с придыханием, но в то же время знакомый. Я не сразу поняла, откуда он мне знаком. Стояла на тротуаре и слушала. А потом поняла, почему перебранка так меня насторожила: они поминали Дэвида. "Не лги мне. Не говори, что его нет дома, - я сама только что видела, как он вошел. Марч, квартира 10А". Женщина производила впечатление сумасшедшей, и тут до меня дошло, кто это. А Холли бросилась вон из дома. Она пробежала мимо меня. Я была потрясена ее красотой.
- Ты заговорила с ней?
- В тот раз - нет.
- Тогда как…
- Я пошла за ней. - Стефани покраснела.
- Куда?
- На Восемьдесят шестую улицу, потом в подземку и потом, когда она вышла в Бруклине, "вела" ее до самой квартиры. - Видимо, я изменился в лице, потому что Стефани покачала головой: - Я ничего не планировала. Все произошло само собой. Я не могла оторвать от нее взгляда, и я… я должна была проследить за ней.
Черт.
- Вот тогда ты и заговорила с ней - в ее квартире?
- Нет, только на следующий день. Всю ночь я думала о… - Стефани умолкла, зажмурилась и сжала пальцами переносицу. Что-то пробормотала - возможно, выругалась - и подняла голову. - В тот вечер Дэвид вел себя хуже обычного, огрызался на каждое мое слово и пил… Неудивительно: пока женщины остаются безликими, притворяться гораздо легче. Но я слышала ее голос, я видела ее. Я так больше не могла. Холли не шла у меня из головы, мне мерещились всякие грязные сцены с участием Дэвида. Я должна была что-то сделать. И на следующий день я поехала к Холли.
- Что произошло?
- Это было ужасно. Она смеялась и… Я не заметила камеры, но Дэвид сказал, Холли все записала.
- Мы видели только часть записи. Мне надо знать все.
Стефани ссутулилась и отпила воды.
- Я назвала свое имя в домофон, и Холли сразу догадалась, кто я, и засмеялась. Она впустила меня в квартиру, я села. Холли очень долго молчала. Просто пристально смотрела на меня и ждала. Квартира была мерзкая - тесная, темная… Да и дом прегадкий. Но почему-то под взглядом Холли я чувствовала себя… не знаю… голой. Наконец я просто сказала то, что должна была сказать.
- Что именно?
- Велела ей оставить Дэвида в покое. Сказала, чтобы она нашла себе мужа и перестала преследовать моего. Какое-то время она молчала и все смотрела на меня, как на какое-то насекомое. А потом засмеялась. Я рассердилась… еще больше… и наговорила всякого.
- Чего именно?
- Я ругала ее, а она только громче хохотала. А потом заговорила.
- О чем?
Стефани посмотрела в окно, на одинокую фигуру, двигавшуюся вокруг фонтана, - медленно ползущее черное пятно на фоне бело-синего снега. Лицо Стефани застыло, челюсти снова напряглись.
- Холли задавала вопросы… обо мне и Дэвиде.
- Какие вопросы?
- Спрашивала, почему я позволяю мужу трахать других женщин. - Слова застревали у нее в горле, на шее появилось красное пятно. - Как я могу быть за ним замужем и терпеть его измены… почему я вообще вышла за него, если собиралась допускать такое. Почему не разведусь. Почему применяю страусиную тактику. Потом спросила, не я ли довела мужа до интрижек на стороне - в смысле, может, мне в глубине души нравится представлять его… - У Стефани перехватило дыхание, она покачала головой и посмотрела на меня: - Спрашивала, знала ли я вообще, что… что Дэвид любит в постели, говорил ли он со мной о том, что делает с другими женщинами. С ней, в частности. Делал ли он когда-нибудь такое со мной. Только попроси, говорит, я все расскажу. Мастер-класс проведу.
У меня схватило живот, на шее выступила испарина. Стефани шмыгнула носом и отпила воды.
- Она еще много чего говорила, но, думаю, ты уловил смысл.
- Что ты сделала? - спросил я.
Слабая улыбка появилась снова и не исчезла. Стефани смотрела мне в глаза.
- Она сидела в своей тесной квартирке и улыбалась, такая красивая… это было отвратительно. Она была отвратительна, и мне хотелось убить ее. Хотелось ударить ее чем-нибудь или свернуть ей шею, и будь у меня тогда пистолет, я бы пристрелила ее на месте.
Во рту у меня пересохло, было трудно выдавливать слова.
- Что ты сделала? - спросил я снова.
Она засмеялась сердито и горько - как эхо прежней Стефани.
- Что я сделала? Я, Джон, расплакалась. Разревелась, как ребенок, и выскочила оттуда как ошпаренная. Бежала, пока не нашла такси, и плакала всю дорогу домой. - Стефани покачала головой и вытерла глаза.
- Когда вы увиделись снова?
- Мы не виделись.
- Никогда?
Стефани посмотрела на меня прищурившись:
- Никогда.
- Вы не дрались там, в ее квартире? Ты не ударила ее?
- О Господи, нет же. Жаль, что я не дала ей пощечину… Жаль, что не смогла… Нет, я не дотронулась до Холли.
- Значит, насилия не было?
Стефани села прямо, лицо словно застыло.
- Я же сказала: я ее пальцем не тронула.
- Ты угрожала ей?
- Я… я была сердита. Я вопила, ругалась, требовала, чтобы она оставила нас в покое. Возможно, сказала что-нибудь еще…
- Что именно?
- Не помню.
- Ты угрожала физической расправой? Или…
- Я же сказала: я была в состоянии аффекта, всех своих слов не помню.
Я кивнул.
- Ты не заметила у нее каких-нибудь ран или ушибов? Может, были синяки, царапины?
Стефани снова прищурилась.
- Нет, ничего подобного.
- Холли только вопросы задавала или что-нибудь еще говорила?
Стефани покачала головой.
- Только вопросы. Больше ничего не было.
Я посмотрел в свои заметки.
- Ты рассказала Дэвиду о том, что сделала?
- Я… я растерялась.
- Звонки прекратились?
- Вряд ли она звонила после нашей встречи, но, кажется, это не очень помогло Дэвиду. Он буквально извелся. Он паниковал. Я не знала, что делать, а потом он пошел к тебе.
- Откуда ты узнала об этом?
Стефани уставилась на ковер.
- Я видела вас вместе, за завтраком. Я… следила за ним.
- Ты хорошо поработала.
Она снова покраснела.
- Здесь нечем гордиться. Я была в ярости… не представляла, куда бежать, к кому обращаться. Потом увидела вас вдвоем и подумала, что ты как-то связан с Холли, что это ты втянул Дэвида. На меня как затмение нашло. - Стефани подняла глаза. - Это было недостойно, я знаю.
Я глубоко вздохнул.
- Расскажи мне о том вторнике.
- О каком вторнике?
- О позапрошлом. Первый вторник после того, как ты виделась с Холли… за день до того, как ты увидела нас с Дэвидом за завтраком. Расскажи подробно.
И Стефани рассказала - запинаясь, останавливаясь и начиная с начала. Как и Дэвид, она провела почти весь день в Сити: в офисе, на деловых встречах, на селекторных совещаниях. И, как и в случае с Дэвидом, труднее всего было отчитаться за время после работы. Возможно, люди, посещающие вместе со Стефани занятия йогой, и подтвердят ее присутствие, но вспомнят ли ее продавцы на Мэдисон-авеню? Пожалуй, для них Стефани - одна из безликих, хорошо одетых женщин, которые рассматривают товары, но ничего не покупают. Присягнут ли они в суде? А еще был поход в кино.
- Я прошла до перекрестка Семьдесят второй и Третьей. Мы должны были встретиться с Биби Ши, но у меня не было настроения, поэтому я позвонила ей и все отменила.
- Значит, в кино ты была совсем одна?
- Мне не хотелось разговаривать.
- Ты пришла туда пешком? - Кивок. - Но ведь было холодно.
- Мне хотелось подышать воздухом.
- Ты заплатила за билет наличными? - Еще один кивок. - Что показывали? - Стефани сказала название фильма, время начала и конца сеанса. Что показывали перед фильмом, она не помнила. - Ты видела кого-нибудь из знакомых?
- Нет.
- Что все это время делал Дэвид?
- Насколько мне известно, он был дома. Был дома и когда я уходила, и когда я вернулась. Спал… или напился до беспамятства.
Я пролистал блокнот, и мы еще раз повторили все даты и время.
- Холли только вопросы задавала или что-нибудь еще говорила?
Стефани покачала головой.
- Ты уже спрашивал. Я ответила: только вопросы.
- Она ничего не говорила тебе?
Стефани нетерпеливо мотнула головой:
- Нет.
Я глубоко вздохнул.
- Она не говорила, что беременна?
Стефани нахмурилась и поджала губы.
- Нет, - произнесла она наконец.
- Вчера нам объявили об этом в полиции. Дэвид не упомянул о беременности?
Стефани коснулась пальцами шеи. И, к моему удивлению, улыбнулась:
- Наверное, забыл. - Она горько хмыкнула.
- Полицейские хотят знать, могли он быть отцом. И полагаю, им интересно, как бы ты отреагировала на эту новость.
- Дэвид что-нибудь ответил?
- Сказал, что ребенок не его и что, если бы Холли сказала о беременности, ты бы не поверила.
- Тут он не лгал. Я бы не поверила.
- Потому что он стерилен?
Стефани подняла брови и медленно кивнула.
- Доктора назвали это по-другому, однако смысл тот же. Мало сперматозоидов, а те немногие, что есть, неподвижны и быстро умирают. Он говорил тебе?
- Дэвид говорит не слишком много. Я догадался.
- Анализы брали два года назад. Мы пытались и… - Она покачала головой.
- Мне жаль.
- Чего? - быстро ответила она прищурившись. - Несомненно, все оказалось к лучшему.