Помимо других своих благотворительных начинаний, мистер Морган являлся главным источником финансирования "Нью-Йоркского родильного дома" - большого особняка, ранее принадлежавшего мистеру Гамильтону Фишу и располагавшегося, как уже заметил Маркус, всего в полуквартале от дома Крайцлера, на углу 17-й улицы и Второй авеню. Там, по словам не столь милосердных, однако знающих людей, Морган устроил перепланировку, расширив здание с тем, чтобы хватило места для коек всем его любовницам. Как бы там ни было на самом деле, это медицинское учреждение оставалось одним из немногих, что работали с детьми, но доктор с его персоналом не общался: отчасти в силу того, что "Родильный дом" заботился о незамужних и неимущих матерях и их потомстве, что не отвечало специализации доктора, но в основном потому, что руководил им доктор Джеймс У. Маркоу, по случайности - личный медик мистера Моргана.
Невероятный набор совпадений, скажет кто-нибудь; но рожденный в Нью-Йорке знает, насколько мал этот город, и подобные вещи приключаются здесь регулярно. Так что хотя осознание сего заняло у доктора добрых тридцать секунд, с другой стороны - это всего полминуты, по истечении коих он обратил свой ум к практическому аспекту.
- Так вы говорите, она работала там в прошлом году? - Взгляд доктора остановился на Маркусе. - Я понимаю, после этого ее уволили или она уволилась сама?
- В каком-то смысле и так, и эдак, - ответил Маркус. - И в каком-то смысле сие покрыто завесой тайны. - Из стопки бумаг в руках он извлек одинокий лист. - Сегодня доктора Маркоу на месте не оказалось, а когда мы застали его дома, он отказался нам помогать. Мы бы могли нажать на него, навестив в официальном порядке, однако нам показалось, что распространение незначительных сумм среди сестер окажется эффективнее. Так и вышло - и вот, что мы обнаружили. - Он продемонстрировал доктору страницу, испещренную записями. - Для начала, все сестры, работавшие там в прошлом году, безошибочно опознали женщину на рисунке. Ее имя - Элспет Хантер.
Маркус на мгновение остановился - но мгновение это было долгим и хорошо мне знакомым по делу Бичема. Когда охотишься на неизвестного и безымянного субъекта - даже не будучи на сто процентов уверенным в его существовании, - в тот миг, когда многочисленные описания и догадки превращаются в живого человека, тебя охватывает зловещее пугающее чувство: ты вдруг понимаешь, что ввязался в гонку с немыслимо высокими ставками и выйти из игры уже не имеешь права - только победить или быть побежденным.
- Что-нибудь еще из ее прошлого выяснить удалось? - спросил доктор.
- Сестры о ней ничего не знали, - ответил Маркус, - однако нам все же удалось заполнить некоторые пустоты в ее деле.
Люциус со значением взглянул на доктора.
- Вся папка - в штаб-квартире.
- Вот как… - вздохнул доктор. - Преступное прошлое, не так ли?
- Скорее просто обвинения, - продолжил Маркус. Но не успел он открыть рот, зал захлестнул рой детей, подгоняемых несколькими гувернантками: все немедленно учинили жуткий тарарам по пути к саркофагам.
Глядя на них, доктор мгновенно бросил:
- Наверх, - и мы как один рванули по одной из чугунных лестниц в центре на другой этаж, к художественным галереям. Продвигаясь через залы той же торопливой рысью, мы в результате дошли до экспозиции, посвященной американской живописи, - там было пустынно.
- Прекрасно, - подытожил доктор, быстро пересекая паркетный зал и устраиваясь на смотровой банкетке перед громадным полотном мистера Лойце "Переправа Вашингтона через Делавэр". Дернул головой в сторону, заслышав чьи-то шаги, однако то оказался по-прежнему клохчущий мистер Мур. - Продолжайте, Маркус, - велел доктор.
Тот извлек еще несколько страниц из свой стопки.
- Мы… позаимствовали эти материалы на Малберри-стрит. Доктор Маркоу, по всей видимости, написал донесение на миссис Хантер - к слову, она замужем, - после того, как несколько других сестер высказали подозрения касательно опекаемых ею пациентов.
Заслышав последние слова Маркуса, мистер Мур придвинулся к нам ближе, весь подтянувшись настолько внезапно, что нам стало подозрительно: столь быстрая перемена значила, что близится что-то действительно ужасное.
- Вам лучше приготовиться, Крайцлер, - сказал он, одним тяжким вздохом избавившись от остатков веселья.
В ответ доктор лишь предостерегающе поднял руку.
- Пациентов? - переспросил он. - Вы говорите о матерях?
- Не о матерях, - отозвалась мисс Говард. - Об их детях.
- По всей видимости, - продолжил Маркус, - за те восемь месяцев, что сестра Хантер провела в "Родильном доме", она присутствовала при необыкновенно высоком числе детских смертей… главным образом новорожденных, несколько недель от роду.
- Смертей? - вырвалось у доктора - тихо, но словно бы в изумленном разочаровании. Будто ему дали клочок информации, никак не укладывающийся в уже сложившуюся мозаику идеи. - Смертей… - повторил он, на мгновение переводя взгляд себе под ноги. - Но… как?
- Точно затрудняюсь ответить, - сказал Маркус. - Полицейские отчеты оказались не слишком подробны. Чего не скажешь о самих сестрах. Они утверждают, что дети… там было четыре случая, по которым они едины во мнении, и несколько более спорных… в общем, сразу после родов все дети были совершенно здоровы, но вскоре у них обнаруживались проблемы с дыханием.
- Необъяснимые затруднения, - вставил Люциус, - в итоге прогрессировавшие в цианоз.
- Чё? - буркнул я.
- Характерное посинение губ, кожных покровов и ногтевого ложа, - пояснил Люциус. - Каковое вызывается нехваткой гемоглобина в тонких сосудах, что, в свою очередь, указывает на удушье. - И он вновь посмотрел на доктора. - Два-три предварительных приступа и следом - финальный, когда младенец умирал. Но вот в чем зацепка: всякий раз, когда ребенок действительно умирал, сестра Хантер либо с телом на руках со всех ног неслась к врачу, либо оставалась с ним одна в ординаторской.
Доктор Крайцлер по-прежнему не отрывал глаз от паркета под ногами:
- И врачи в больнице даже не попытались связать между собой эти события?
- Ну вам же известно, как обстоят дела в таких учреждениях, - сказала мисс Говард. - Порой матери немедленно покидают больничные стены, бросая своих детей. С учетом этого уровень смертности среди младенцев всегда высок и не вызывает вопросов властей. Доктор Маркоу обратился в полицию лишь потому, что на это его внимание обратили сестры - не то чтобы сам по себе он был дурной человек, просто…
- Просто, когда при такой нехватке коек и персонала у тебя на руках оказывается мертвый младенец, - произнес мистер Мур, - проще отправить его на кладбище для бедняков и заняться делами.
- На деле же, - продолжил Маркус, - врачи всякий раз считали усилия сестры Хантер в спасении синюшных детей вполне… героическими, что ли. Им казалось, что она самоотверженно сражалась за детские жизни.
- Понимаю… - Доктор встал, подошел к полотну напротив и заглянул в глаза одному из застывших гребцов генерала Вашингтона. - И что же тогда заставило сестер заподозрить в ее действиях нечто предосудительное?
- Ну, - отозвался Маркус, - они сравнили похожие случаи и решили, что слишком много между ними совпадений…
- А сестру Хантер в больнице не особенно любили? - спросил доктор.
Маркус кивнул:
- В том-то и беда - судя по всему, она была крайне надменной и ревнивой особой, мало того - особой довольно злопамятной, если кто-то ей перечил.
Доктор вслед за детектив-сержантом тоже кивнул.
- Если верить прочим сестрам, во всяком случае. Боюсь, Маркус, эти утверждения должно принимать с некоторой долей скепсиса: медицинская профессия порождает мелкие распри и соперничество во всех своих областях.
- Значит, вы не склонны верить рассказам других сестер? - поинтересовалась мисс Говард.
- Не то чтобы не склонен, - ответил доктор. - Не вполне. Просто все это не… - Он энергично тряхнул головой. - Ладно… Продолжайте.
Маркус пожал плечами:
- Как уже заметила Сара, другие сестры помчались докладывать доктору Маркоу, тот обратился в полицию, и сестру Хантер вызвали на допрос. Она истово отстаивала свою невиновность - иными словами, была так возмущена, что практически немедленно уволилась. И дело не в том, что эти преступления - если это действительно преступления - можно было бы доказать. В каждом случае налицо был только внезапный дыхательный паралич у ребенка. А по утверждению сестры Хантер, она лишь делала все от нее зависящее, чтобы продлить жизнь младенцам. Маркоу был склонен поверить ее словам, но… в общем, его сильно заботило финансирование. Нельзя было допускать даже намека на скандал.
- Верно, Маркус, - сказал доктор Крайцлер. И предупреждающе воздел палец. - Однако вам следует помнить, что факты вполне могут толковаться так, чтобы подкрепить утверждения сестры Хантер.
- И доктор Маркоу, как я уже сказал, видимо, с ними согласился. Он не пожелал выяснять обстоятельства дела после ухода сестры Хантер, так что полиции тоже ничего не оставалось. Хантер вернулась домой свободной.
- А у нас, кстати, есть представление, - выдохнул доктор, - о том, где именно этот дом?
- Есть… точнее, где он был, - отозвался Люциус. - Это есть в полицейском отчете. Э-э… - Он забрал одну из страниц у брата. - № 39 по Бетьюн-стрит. Гринвич-Виллидж.
- У реки, - вставил я.
- Нам следует проверить, - сказал доктор, - хотя скорее всего она переехала. - Он вновь опустился на банкетку и с искренним и, по-видимому, горьким ужасом окинул взглядом всю вереницу ранних американских портретов. - Смертей… - повторил он, все еще не отойдя от услышанного. - Исчезновений - это я еще мог предположить, но - смертей…
Мисс Говард опустилась рядом с ним:
- Да. Не очень стыкуется между собой, так?
- Это просто за гранью, Сара, - отозвался доктор, обреченно разводя руками. - Это… положительно парадокс. - Вслед за этими его словами в зале воцарилось безмолвие, нарушаемое лишь отголосками веселья, учиненного детьми этажом ниже; спустя пару мгновений доктор все же очнулся: - Ну-с, детектив-сержанты? Зачем же, обнаружив все это, вы призвали всех нас сюда?
- Чтобы во всем разобраться, это место подходит не хуже прочих, - ответил Люциус. - До сих пор у нас не было возможности тщательно изучить район или пройти по следам этой Хантер. А поскольку сегодня воскресенье, мы можем не так много…
Доктор пожал плечами.
- Справедливо, - произнес он, поднимаясь на ноги. - С таким же успехом можно понять, что нам предлагает механический метод. Сеньора Линарес говорила, что девочка любила бывать в скульптурной галерее, не так ли?
- Совершенно верно, сэр, - подтвердил Люциус. - Первый этаж, северное крыло.
- Что ж, - и доктор жестом показал в сторону лестницы, - приступим. Детектив-сержант? Не оказали бы вы такую любезность…
- Заметки для нашей доски, - подхватил Люциус, доставая блокнотик. - Разумеется, доктор.
Мы спустились в то место, которое здешние гиды обычно называют "скульптурной галереей", хотя здесь, как объяснил мне доктор в один из наших первых визитов, большинство фигур - всего лишь гипсовые копии огромных статуй из других галерей и музеев мира. Их выставили в Нью-Йорке специально для тех, кому навряд ли когда посчастливится пересечь океан и увидеть оригиналы. Поэтому большинство их отличалось одинаковой белизной, а то, как они были свалены вместе, больше напоминало склад. Солнечный свет, проникавший в зал сквозь большие прямоугольные окна, отражался от потолка и лепнины, также ослепительно белых, и красного мрамора, коим был вымощен пол. Деревянные панели стен, напротив, были темны, и в сочетании с арками дверей зал производил впечатление какого-то величия. Что же до самих скульптур, они - равно как и прочая ерунда, занимавшая южное крыло, - на меня особого впечатления не производили, и я сомневался, что оригиналы смотрелись бы иначе. Греческие и римские боги, богини, чудовища и короли (или куски оных, неважно); странные твари и пустоглазые вавилоняне; кроме того - обнаженные фигуры, чаши и вазы со всех уголков света… Представить себе не могу, что тут могло увлечь четырнадцатимесячную девочку. Но самым главным, пока я прислушивался к разговору остальных, казалось мне другое: что же все это могло означать для Элспет Хантер?
- Исходя, разумеется, из того, что она положила глаз на сеньору с Аной именно здесь, - говорил мистер Мур, - а не в парке.
- Как, Джон? - съязвила мисс Говард. - Ты вдруг назвал девочку по имени? Это, безусловно, прогресс. Однако, боюсь, предположение твое маловероятно. Если мы придерживаемся той версии, что похитительницу впервые привлекли живость и непоседливость Аны, по всему выходит, что заметили девочку именно здесь, где ей больше всего нравилось.
- Точка зрения Сары вполне обоснованна, Джон, - поддержал ее доктор. - Это место почему-то было ее персональной игровой площадкой. Интересно другое: что привело сюда оклеветанную сестру милосердия? - И он посмотрел по сторонам на эту помесь мавзолея и зверинца. - Что именно тянуло сюда Элспет Хантер?
Вопрос повис в воздухе без ответа и висел так добрых четверть часа, пока все мы не признали, что ответить на него не в состоянии, и не решили перейти к следующей точке, которую, как нам было известно, навещала сестра Хантер: строительной площадке рядом с Пятой авеню, где она предположительно подобрала кусок свинцовой трубы. Выбравшись на воздух и пройдя немного к востоку, я помахал извозчику, сторожившему наш экипаж, давая понять, что мы скоро вернемся. После чего я догнал доктора и мисс Говард, шедших по мощеной дорожке, пока Айзексоны, мистер Мур и Сайрус, развернувшись небольшой цепью, прочесывали замусоренный и заросший травой участок, прилегавший непосредственно к стройке. Которая на тот момент представляла собой просто огромную яму.
- Вы уже видели эскизы нового крыла? - спросила мисс Говард у доктора.
- М-м? - отозвался тот, погруженный в раздумья о другом. - Ах да. Я видел оригинальные эскизы еще до смерти старшего Ханта. И последнюю редакцию сына тоже… весьма эффектно.
- Да, - кивнула мисс Говард. - Моя подруга у них работает. Это действительно будет нечто… множество скульптур…
- Скульптур?
- Они украсят фасад.
- Ах… ну да.
- Я знаю, доктор, прозвучит нелогично, - засмеялась мисс Говард, - но связь между тем, что мы обсуждаем и на что смотрим, действительно есть. Все эти аллегорические статуи на фасаде - четыре основополагающих направления искусства, четыре величайших его эпохи - все они будут женского пола. Не заметили? Только небольшие каменные медальоны будут мужскими - портреты знаменитых художников.
Доктор подступил ближе к ней:
- Я усматриваю здесь смысл, Сара.
Та пожала плечами:
- Боюсь, немного затасканный. Символы - женщины, люди - мужчины. И то же самое - у статуй в том зале. Случайная богиня или какой-нибудь безымянный идеал красоты и женственности, произрастающий из мужской головы, - вот и все женские формы. Фигуры же с именами, изваяния личностей, оставивших след в истории? Одни мужчины. Скажите мне, чему это может научить маленькую девочку, когда та вырастет?
- Ничему путному, боюсь, - смущенно улыбнулся доктор, нежно обнимая ее за локоток. - А совокупный эффект минувших тысячелетий только усугубляет положение. Женщины на пьедесталах… Перемены близятся, Сара, хотя и, как мне представляется, со скоростью ледника. Но они придут. Не век вам пребывать идеализированными, поверьте.
- Но это же извращенная идеализация, - воскликнула мисс Говард, слегка топнув ногой и вскидывая свободную руку. - В ней столько же диффамации, сколько и преклонения. Послушайте, доктор, я не воспринимаю это как сугубо философское обсуждение. Я пытаюсь понять, что же могло привести сюда эту Хантер. Вавилоняне и ассирийцы с их богиней Иштар, матерью всего сущего, - и в то же время богиней войны, жестокой карающей стервой… - Она мельком глянула на меня. - Ой, извини, Стиви…
В ответ я мог только заржать:
- Будто бы я ничего хлеще не слыхал.
Она тоже ухмыльнулась и продолжила:
- А греки и римляне с их богинями-интриганками, изменницами? Или индусская Кали, эта их "Священная Матерь", сеющая смерть и порок? Эта извечная дву-ликость…
Глаза доктора сузились:
- Вы думаете о явных противоречиях в поведении Элспет Хантер?
Мисс Говард кивнула, хоть и медленно:
- Полагаю, что да. Хотя я не до конца уверена в такой связи. Но… сеньора Линарес сказала, что женщина в поезде, как ей показалось, являла искреннюю заботу к Ане. И при этом походила на хищное животное. Сейчас мы выясняем, что она была сестрой милосердия и работала в одной из самых трудных - и уважаемых - областей. Врачи считали ее героиней, другие сестры - убийцей.
В этот момент к нам трусцой приблизился Сайрус, оставшаяся троица шла за ним.
- Ничего интересного, доктор. Хотя детектив-сержант желает пройти до конца.
- Хорошо, - ответил доктор. - Передайте, что мы к его услугам. - И, уже обращаясь к мисс Говард: - Пока что запомните все, о чем сейчас размышляли, Сара. Я тоже что-то ощущаю, однако все еще слишком смутно.
Тут к нам присоединились Айзексоны и мистер Мур. Люциус занял место в центре круга, по-прежнему записывая.
- Так, - начал он, указывая на ступени "Метрополитэна". - Сеньора Линарес с Аной покидают музей около пяти часов. - Он показал на гигантский котлован строительной площадки. - Рабочие уже ушли или уходят. Это четверг, так что они намерены вернуться утром, а значит, не особо утруждают себя уборкой, как перед выходными, следовательно вокруг больше беспорядка, чем сейчас. - Он шагнул к сваленным в кучу водопроводным трубам, частично огороженным бесполезным деревянным заборчиком. - Сестра Хантер знает, что собирается делать, - по крайней мере, в общих чертах. Она ищет оружие и замечает кучу труб. Это уводит ее в другую от сеньоры сторону, что объясняет, почему ей удалось не попасться на глаза жертве. - Здесь Люциус двинулся на запад, обратно к египетскому обелиску. - Она выжидает, когда сеньора достигнет обелиска. - Мы последовали за детектив-сержантом. - Это единственное место, где есть хоть какая-то растительная маскировка, - единственный шанс атаковать, если ее вообще заботит предстоящее отступление. И вот - начало шестого. Через пятнадцать, максимум тридцать минут здесь пойдут люди - с работы или же просто на вечернюю прогулку; хотя вроде собирался дождь, значит, последний вариант скорее всего отметается. Но в любом случае - весна и достаточно тепло, множество людей с зонтиками наверняка будут возвращаться домой через парк. Стало быть, ей нужно действовать быстро.