Внезапно раздались тихие шаги. Мы с доктором отступили в тень вяза и стали ждать: но это оказалась всего лишь мисс Говард, пришедшая сообщить, что мистер Мур готов и ждет доктора.
- Там все довольно тихо, - сказала она, указывая на кладбище. - Так что он позвал Сайруса помочь поднять гроб из земли. Он не то чтобы слишком тяжелый…
Доктор зловеще кивнул ей, потом обратился ко мне:
- Ладно, Стиви. Несколько минут побудешь один. Будь начеку.
И они вдвоем ушли по Боллстон-авеню, а я остался под вязом глазеть на тени от лунного света. Вскоре поднялся теплый ветер, и это сыграло дурную шутку с моим зрением - и воображением. Все окружавшие меня тени превратились в призрачные человеческие силуэты, которые целой толпой передвигались, плясали и, как я все больше убеждался, готовились наброситься на меня. Ну да, конечно, я убеждал себя, что это все ветер и что мне вовсе не о чем беспокоиться - все это лишь игра света и моего зрения, просто множество…
И тут я кое-что заметил: один из этих человекоподобных силуэтов - маленький, под деревом через дорогу - не шевелился. Не просто не шевелился, а еще и находился не там, где ему следовало быть с учетом положения луны. Вдобавок как раз примерно на уровне глаз у него имелась пара мерцающих точек…
А для тени его гримаса была чересчур похожа на улыбку.
Я окоченел на месте, напуганный и сбитый с толку. Чем больше я пялился туда, тем больше становилась моя уверенность: "оно" - и впрямь человек; но в то же время все это всматривание начало потихоньку сводить с ума мое зрение. Я понимал, что не смогу ничего выяснить, пока не найду способ заставить эту тварь выйти из-под дерева в лунный свет - но тут можно было влипнуть всерьез, дело-то весьма опасное. Однако кем или чем бы ни было то, на что я смотрел, оно, похоже, не собиралось поднимать тревогу или действовать враждебно - и потому я решил, что со мной ничего не случится, если я просто выйду на пару шагов из-под дерева и попробую приглядеться получше.
И я пошел. И дико содрогнулся, когда теневое создание через дорогу зеркально повторило мое движение. Лишь только мы оказались вне покрова теней, я смог четко увидеть, кто это:
Эль Ниньо, маленький филиппинский абориген сеньора Линареса. На нем была та же самая одежда на четыре размера больше нужного - и по какой-то непонятной причине он действительно мне улыбался. Медленно подняв руку, он будто пробовал мне подать некий знак, и на минуту мне стало не так страшно. Попытка общения и улыбка в сочетании с его привлекательными округлыми чертами делали его не совсем угрожающим. Но потом он произвел иной жест: приподняв голову, потянулся рукой и провел пальцем вокруг шеи. В большинстве известных мне частей света этот жест значит лишь одно - но пигмей по-прежнему улыбался, и я еще на несколько секунд засомневался в его пользу, допуская некоторую вероятность того, что неверно его понял. Но случившееся следом никоим образом не утешало: все еще ухмыляясь, он положил ладонь на горло на манер удавки, будто хотел придушить кого-то - а в данном случае, вполне очевидно, вашего покорного слугу.
Вновь задрожав как осиновый лист, я развернулся и кинулся вверх по улице к кладбищу, нисколько не сомневаясь, что человечек, которого я счел убийцей, станет меня преследовать, и что гонка эта - не на жизнь, а на смерть. Я не оглядывался - я видал, как быстр Эль Ниньо, и не хотел снижать скорости даже на секунду. Достигнув северного края огороженного кладбища, я очутился в пределах видимости мисс Говард, стоявшей ко мне спиной. Не желая звать на помощь, я просто ускорил темп в надежде, что она услышит топот моих шагов. Так вскоре и вышло, а когда я оказался примерно в тридцати футах и ей стало видно мое лицо, она выхватила револьвер и отработанным движением прицелилась куда-то у меня за спиной. В немалом облегчении я бежал к ней, не останавливаясь - но потом, увидев, как она побледнела и как в замешательстве опустились ее руки, я притормозил. Она лишь взглянула на меня и пожала плечами; тут я остановился окончательно, хватая воздух, и наконец оглянулся.
Маленького аборигена нигде не было.
Я согнулся, опершись руками в колени, чтобы как следует глотнуть воздуха и сплюнуть, и мисс Говард быстро подошла ко мне.
- Стиви, - тихо заговорила она, - что случилось?
- Слуга сеньора Линареса, - выпалил я. - Эль Ниньо - он был там!
В мгновение ока мисс Говард снова выхватила револьвер, только на этот раз не поднимая его выше бедра.
- Что он делал?
- Просто… наблюдал за мной, - ответил я, окончательно восстановив дыхание. - И делал знаки руками… мисс Говард, кажется, он собирался убить меня. Но странное дело - при этом он все время улыбался.
Свободной рукой она схватила меня за правую руку и потащила к кладбищенским воротам.
- Пошли, - бросила она. - Доктора это заинтересует.
Я никогда не считал себя набожным человеком, правда - но стоило нам миновать ворота, я узрел сцену, поразившую меня такой нечестивостью, что я замер как вкопанный. Место перед нами освещалось отчасти луной, отчасти тусклым мерцанием пары изогнутых уличных фонарей, что стояли аккурат за кладбищенской оградой. Совокупно эти источники света просто не давали ошибиться насчет происходящего: доктор, сняв сюртук и засучив рукава рубашки, склонился над маленьким гробиком. Крышка гроба лежала в стороне, рядом с кучей земли из расположенной рядом вскрытой могилы. Руки доктора в перчатках держали скальпель и медицинский пинцет: он работал споро, но аккуратно, словно человек, разрезающий индейку за столом, окруженным проголодавшимися людьми. Мистер Мур стоял сбоку и смотрел в сторону, прижав ко рту платок. Было ясно - последние несколько минут его тошнит.
- Стоп, - вот все, что я смог вымолвить, когда мисс Говард направилась было к ним. - Не стоит… не стоит сейчас мешать ему. Скажем, когда он выйдет.
Мисс Говард бросила на меня быстрый взгляд, явно говорящий, что она вполне понимает мою неохоту.
- Стой здесь и карауль, - сказала она. - А я все же скажу ему - возможно, абориген не один. Хочешь мой револьвер?
Я посмотрел на него, но покачал головой: как я уже говорил, огнестрельное оружие - не мой стиль. Мисс Говард быстро подошла к мистеру Муру с доктором, и пусть я не слышал слов, крайне встревоженное выражение их лиц видел прекрасно. Но мы слишком далеко зашли, чтобы все бросить на полпути, это понимал даже я, так что эти двое попросту отослали мисс Говард обратно к воротам, и доктор вновь принялся за дело еще энергичней, чем прежде. Я глянул дальше вниз по Боллстон-авеню и увидел, что Сайрус не сводит с нас глаз, явно желая знать, что за чертовщина тут творится.
Я решил было сбегать и рассказать ему, но потом услышал довольный возглас - пожалуй, чуток громковатый с учетом ситуации - со стороны доктора. Я оглянулся и увидел, как он сжимает что-то в обтянутых перчаткой пальцах: не иначе то была пуля. Мистер Мур взглянул на сей предмет и с улыбкой облегчения похлопал доктора по спине. Потом они резво принялись прилаживать на место крышку гроба. Обернувшись к нам с мисс Говард, мистер Мур прошипел:
- Стиви! - громко, как только мог с учетом осторожности - и я, чувствуя, как та часть желудка, что не успела подкатить к горлу при виде Эль Ниньо, собирается присоединиться к прочим, побежал к ним.
Запах земли и гниения ударил мне в нос за целых десять ярдов, хотя, когда я добрался до могилы, они, по счастью, уже успели вернуть крышку на место. Теперь мне и мистеру Муру предстояло с помощью кусков веревки хитро опустить эту штуковину обратно в выкопанную яму - с чем мы справились без особого труда. Это задание отвлекало меня и не давало по-настоящему осмыслить, где я нахожусь - а заодно и что делаю, - но лишь только гроб опустился и мы начали сперва забрасывать могилу землей, а потом прикрывать ее большими кусками дерна, осторожно срезанными до того мистером Муром, мне наконец удалось разглядеть все эти надгробья и памятники вокруг.
Вздрогнув, я сообразил, что стою на могиле маленького Томаса Хатча. Быстренько сменил положение, дабы подсобить с другой стороны, и покосился на надгробья Мэтью и Томаса. Они ничем не отличались друг от друга, кроме вырезанных слов. В верхней части значились имена мальчиков и годы жизни, а под каждым была надпись "Любящий сын Элспет и Дэниэла". Но ниже этих слов расположились две разные цитаты. Томасова гласила: "Агнец, ушедший безвременно к Агнцу", а у Мэтью - "Верующий в Меня не умрет вовек". Внизу на каждой плите, буквами поокруглей и не такими тяжеловесными было выведено: "С вечной любовью, мама".
Может, я попросту искал, чем бы занять мозг, дабы успокоиться, но меня осенило спросить:
- А почему это их похоронили здесь, а не в усадьбе Хатчей? Там же кладбище за домом.
- В многих городах и городках сейчас требуют хоронить на специально отведенных общественных кладбищах, - ответил доктор, подняв обнаруженный предмет повыше, чтобы как следует рассмотреть. - Из соображений здравоохранения. Уверен, миссис Хатч не возражала - она, должно быть, понимала, что на общественном кладбище шансов совершить поступок, подобный нашему теперешнему, куда как меньше.
- Да, и полагала так не без оснований, - сказал мистер Мур, который уложил на место последний кусок дерна и теперь старался прикрыть заметные следы на земле, выдергивая клочки травы и разбрасывая их поверх. - В таком месте гораздо проще попасться. - Он встал, осмотрел свою работу и удовлетворенно кивнул. - Ну вот. А теперь давайте-ка уберемся отсюда ко всем чертям.
Доктор быстро зашагал к воротам, а я задержался с мистером Муром, который тащил лопату и веревку, и при этом изо всех сил пытался снова натянуть сюртук. Забрав у него лишние предметы, я уточнил:
- Так вы нашли ее? В смысле, пулю?
- Похоже на то, - проговорил он, не желая до поры подавать надежду без должных на то оснований. - Причем в очень хорошем состоянии. Но вот та ли это пуля, ясно станет лишь завтра. Я слышал, у тебя приключилась маленькая стычка с нашим филиппинским приятелем?
Я кивнул и вздохнул с облегчением:
- Думал уж, мне точно крышка.
- Сомневаюсь, что это входило в его планы, - изрек мистер Мур. - Сам же видел, как он работает, - если бы хотел тебя убить, ты бы наверняка ничего не успел увидеть или услышать.
- Гм… - Я притормозил у ворот, сообразив, что мистер Мур прав. - Но тогда, - произнес я, когда к нам уже подбегал Сайрус, - чего же он хотел?
- Этого мы не знаем, - ответил доктор, поняв, о ком и о чем я говорю. - Но должны постараться выяснить. Однако сейчас, Стиви, важнее всего, чтобы ты не проговорился об этой встрече ни детектив-сержантам, ни мистеру Пиктону. Поскольку для них - и для всех нас, - он еще раз покосился на кладбище, и мы тронулись в обратный путь, - ничего этого не было.
- От меня уж точно ни слова не дождетесь, - пробормотал мистер Мур, принимая предложенную доктором сигарету. - Вряд ли я горжусь этой маленькой эскападой.
- Что, Мур, думаете, Мэтью Хатч восстанет из могилы, - подколол его доктор, - и станет обвинять вас в нарушении своего вечного покоя?
- Может быть, - ответствовал мистер Мур. - Что-то вроде того. А вас, Крайцлер, насколько я вижу, это все как-то не очень волнует, черт подери.
- Возможно, я просто иначе понимаю то, что мы только что сделали, - отозвался доктор, посерьезнев. - Возможно, я считаю, что душа Мэтью Хатча до сих пор не познала покоя, вечного или какого бы там ни было, а мы - его единственный шанс этот покой обрести. - Дав прикурить сперва мистеру Муру, а потом запалив и свою сигарету, доктор затянулся и оживился. - А вот чего я не понимаю, - сообщил он, меняя тему с обычной своей резвостью, - так это какого дьявола им нужно. Этот человек шлет нам свое предупреждение в № 808, спасает жизнь Сайруса на Бетьюн-стрит, а теперь здесь, на другом конце штата, явно пытается передать некое смертельное послание Стиви. Что все это может значить?
- Сеньор Линарес, - заявила мисс Говард, следуя за блуждающей мыслью доктора, - очевидно, хочет дать нам знать, что осведомлен о наших передвижениях - и наших действиях.
Мистер Мур кивнул:
- Похоже, пока мы не общаемся с его женой и не пытаемся разыскать девочку - мы в безопасности. Но перейди мы эту черту…
- Не в этом ли смысл знаков, которые туземец подавал Стиви? - заинтересовался доктор. - В том, что мы можем предпринимать любые действия в отношении Либби Хатч, если они не касаются семьи Линарес?
- Может быть, - пожал плечами мистер Мур.
- Но почему бы тогда этому человеку попросту не сказать нам все напрямую? - спросил доктор с растущим недоумением. - К чему все эти зашифрованные послания через таинственного посредника?
Я покачал головой:
- Вряд ли он имел в виду именно это…
- Стиви? - заинтересовался Доктор.
- Я не знаю, - вздохнул я озадаченно. - Просто он… ну, у него был не такой вид. В смысле, у Эль Ниньо. Я, конечно, перепугался, но… как мне сейчас кажется, он не собирался угрожать или о чем-то предупреждать. Похоже было, что… он будто чего-то хочет.
- Туземец? - уточнил Доктор, когда мы подходили к дому мистера Пиктона. - Что ему от нас может быть нужно?
- Говорю же, не знаю, - понизил я голос до очень тихого шепота, пока мы собирались незаметно гуськом проникнуть обратно в дом. - Но что-то мне подсказывает, вскоре он даст нам об этом знать.
Глава 35
Окончательная часть нашего плана прошла, точно по нотам, - большего и просить было нельзя. По возвращении к мистеру Пиктону мистер Мур осторожно загнал пулю в пустое отверстие в куске обшивки от подводы Хатчей, и на следующее утро всех подняли на ноги дикие вопли Люциуса. Он встал пораньше, чтобы лично произвести осмотр, полагая, что мы могли что-нибудь упустить - именно так сейчас все и выглядело.
Поковыряв в дырочке одним из своих щупов, Люциус объявил, что обнаружил внутри предмет, определенно состоящий из мягкого металла; и пока остальные одевались и завтракали, они с Маркусом вызволяли этот самый предмет из дерева. То были беспокойные минуты для братьев, а заодно и для мистера Пиктона - а мы в свою очередь старались делать вид, что тоже сгораем от нетерпения. Но я и по сию пору не знаю, насколько убедительно у нас получалось.
Когда последние щепки отступили перед неутомимым ножом детектив-сержантов и обнажили крупную, почти нетронутую и весьма узнаваемую пулю, отовсюду раздались поздравления. Маркус отнес пулю к карточному столу и положил на зеленую войлочную поверхность, чтобы показать остальным. Мне в жизни довелось повидать немало таких снарядов, но я никогда не тратил время на то, чтобы как следует рассмотреть хотя бы один вблизи - как сейчас, сквозь увеличительное стекло. Я старался разглядеть опознавательные метки, о которых Маркус с Люциусом рассказывали нам днем раньше, - и они оказались на месте, как и положено, вполне очевидные для любого: по крайней мере, желобки и грани - уж точно. Что же до дефектов, производимых стволом "миротворца", то их нам предстояло оценить в сравнении с пробной пулей, которую как раз и настала пора заполучить, отправившись на задний двор и приготовив хлопковые тюки к испытанию.
Люциус умело всадил три найденные им в "кольте" (и слегка подновленные) пули в хлопок. Только один из патронов выказал свой истинный возраст и дал осечку, а прочие два превосходно воспламенились, после чего нам осталось лишь прочесать хлопок и разыскать пули - обнаружились они через какие-то двадцать минут. Маркус с Люциусом заверили нас, что обе в очень хорошем состоянии, так что теперь настала пора для проведения сравнительной работы - но это, как предупредили братья, может оказаться делом многих часов. Все вернулись в дом, и Маркус установил на карточном столе свой двуствольный микроскоп. И мы, исходя из предположения, что пули в итоге окажутся схожи, начали планировать, какие шаги нам стоит предпринять в последующие дни дня получения обвинительного акта большого жюри.
Обычно вышеназванный акт был делом верным: большие жюри представляли собою орудие в руках окружных прокуроров, - но, как все мы слишком хорошо знали, против нас в этом деле выступали особые обстоятельства, и они требовали от нас большего, нежели обычной подготовительной работы. Для мистера Пиктона это оборачивалось долгими днями в конторе за повторным пересмотром всей информации по делу и сбором как можно большего количества прецедентов, наряду с выяснением того, каких свидетелей (экспертов, очевидцев и прочих) стоит привлечь для дачи показаний. Маркусу же с мистером Муром тем временем стоило вернуться в Нью-Йорк и произвести все необходимые шаги. Прежде всего, им следовало официально уведомить Либби Хатч, что ей предстоит стать субъектом расследования большого жюри, на случай, ежели она вдруг пожелает явиться на судебное разбирательство и дать показания - это было ее право (мистер Пиктон полагал назначить Маркуса специальным судебным приставом, дабы тот мог вручить повестку). Затем этой паре нужно было попытаться найти преподобного Клэйтона Паркера, потенциального ключевого свидетеля, чей последний известный нью-йоркский адрес мистер Мур намеревался узнать, отправившись тем же днем в пресвитерианскую церковь. Если же в итоге Либби Хатч решит никоим образом не связываться с большим жюри (что, как мы предполагали, было вероятней всего), Маркусу и мистеру Муру придется остаться в городе и постараться отслеживать ее передвижения, не дав при этом проломить себе головы Гудзонским Пыльникам.
В свою очередь Люциус с Сайрусом сообща намеревались вернуться в понедельник в старый дом Хатча и перевернуть его вверх дном в поисках дополнительных улик. Мы с мисс Говард получили задание попробовать выяснить все возможные подробности загадочного прошлого Либби Хатч - и путь этот начинался с нового визита к миссис Луизе Райт, затем шел в городок Стиллуотер (где, как мы знали, какое-то время проживала Либби), а потом вел нас одному богу известно куда. Доктор же, понятно, продолжал работать с Кларой Хатч: нет никакой надежды на обвинительный акт, повторил мистер Пиктон, пока девочка не будет в состоянии ответить хотя бы "да" или "нет" на простые вопросы перед большим жюри.
В тот день доктор с Сайрусом уехали на ферму Вестонов сразу после обеда, мистер Мур отправился в пресвитерианскую церковь, а мистер Пиктон вернулся в контору. Впрочем, когда все они возвратились, никакого прогресса за карточным столом в гостиной не наметилось. Один унылый час за другим тянулся, не принося никаких признаков успеха, но около половины седьмого Люциус наконец вскочил со стула и начал орать как безумный - что, как нам показалось, можно было счесть обнадеживающим знаком.