- Чушь! - сказал Кэри. - Вы разрезаете эту блядь пополам.
- Боже мой, - Денисон поежился. - Жуткая штука. Но можно ли сделать лазер достаточной мощности?
- Лазеры сильно изменились по сравнению с первыми образцами, - объяснил Маккриди. - Теперь не пользуются газоразрядными лампами - энергия черпается из ракетного двигателя. Существуют лазеры мощностью в миллионы лошадиных сил, но в них опять-таки используется обычный свет. При помощи рентгеновского лазера вы можете сшибить спутник с орбиты, находясь на земле.
- Теперь вы понимаете, как это важно? - спросил Кэри.
Денисон кивнул.
- Каково же будет ваше решение?
Наступила долгая пауза. Кэри поднялся с кресла, подошел к окну и принялся изучать окрестности, барабаня пальцами по подоконнику. Маккриди улегся на кровать, сложив руки за головой, и внимательно разглядывал потолок.
Денисон пошевелился и разжал кулаки. Положив руки на подлокотники кресла, он выпрямился и глубоко вздохнул.
- Меня зовут Гарри Мейрик, - сказал он.
Глава 13
Тремя днями позже, спустившись позавтракать, Денисон купил в киоске газету и устроился за столиком с чашкой кофе.
- Что нового? - спросила Диана, присоединившись к нему.
Он пожал плечами.
- Мир по-прежнему катится в преисподнюю на ручной тележке. Послушайте. Пункт первый: еще две попытки угона самолетов - одна удачная, другая неудачная. При неудачной - да простят их небеса за такое слово - убито двое пассажиров. Пункт второй: загрязнение окружающей среды. Два танкера столкнулись в Балтийском море, нефтяное пятно площадью пятнадцать квадратных километров движется к Готланду. Шведы проявляют понятное беспокойство. Пункт третий: забастовки в Британии, Франции и Италии с соответствующими беспорядками в Лондоне, Париже и Милане. Пункт четвертый… - он поднял глаза. - Продолжать, или как?
Диана отхлебнула кофе.
- Вы становитесь чересчур желчным, - сказала она.
Он пожал плечами.
- А где Лин?
- Молодежь любит поспать.
- Ох, точит она свои когти, чтобы выцарапать мне глаза, - мечтательно произнесла Диана. - Недавно она сделала парочку смешных замечаний, - она наклонилась вперед и мягко дотронулась до руки Денисона. - Считает, что се папочка попал в дурную компанию.
- Ребенок совершенно прав.
- Ребенок? - Диана приподняла брови. - Она всего лишь на восемь лет моложе меня. Она вовсе не ребенок, а здоровая молодая женщина со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что следите за собой.
Денисон склонил голову набок.
- Хорошо, - удивленно сказал он. Про себя он подумал, что Диана немного покривила душой. Он считал, что ей за 32, возможно, 34 года, а значит, она как минимум на десять лет старше Лин.
- Кэри хочет вас видеть, - сказала Диана. - Когда выйдете из отеля, повернете налево. Через триста ярдов увидите площадку, где строят какой-то монумент. Он будет там в десять часов.
- Хорошо, - сказал Денисон.
- А вот и ваша очаровательная дочь, - Диана повысила голос. - Доброе утро, Лин.
Денисон обернулся. Лицо его расплылось в широкой улыбке: Лин в самом деле выглядела великолепно. "Все дело в деньгах, - подумал он. Во что превратились бы идеи законодателей моды, если бы их клиентками были женщины с доходом начинающей лондонской машинистки?"
- Ты хорошо спала? - спросил он.
- Отлично, - Лин уселась рядом с ним. - Не ожидала увидеть вас за завтраком, миссис Хансен, - она искоса взглянула на Денисона. - Вы ночевали в отеле?
- Нет, дорогая, - проворковала Диана. - Я принесла сообщение для вашего отца.
- На утро у меня назначена деловая встреча, - сказал Денисон. - Вы не хотите вдвоем погулять по магазинам?
По лицу Лин пробежала тень.
- Хорошо, - сказала она. Диана приторно улыбнулась.
Кэри облокотился на каменный парапет, повернувшись спиной к Королевскому Дворцу. Денисон подошел к нему.
- Мы готовы к отъезду, - сказал он. - Все в порядке?
Кэри кивнул.
- Как обстоят дела с девушкой?
- Мне надоело быть добрым папочкой, - с горечью сказал Денисон. - Держусь из последних сил. Она задает чудовищные вопросы.
- Что она из себя представляет?
- Прелестный ребенок, вполне счастлива, за исключением некоторых мелочей.
- Например?
- Ее родители развелись, и это сильно осложнило ей жизнь. Этот Мейрик ведет себя с ней как бесчувственная скотина… Или вел? - Денисон с подозрением посмотрел на Кэри. - Есть какие-нибудь новости?
Кэри отрицательно покачал головой.
- Расскажите еще о девушке.
- Ее мать - богатая сука, ей наплевать на дочь. Думаю, Лин не слишком огорчилась бы, если бы мамаша завтра окочурилась. Но Лин всегда с почтением относилась к отцу; она не любит его, но уважает. Глядит на него снизу вверх, как… как на какого-то бога, - Денисон поскреб подбородок. - Люди относятся к Богу с почтением, но многие ли действительно любят его? В общем, каждый раз, когда она пыталась сблизиться с Мейриком, он грубо отталкивал ее. Это причиняло ей сильную боль.
- Я и сам недолюбливал его за высокомерие, - сказал Кэри. - В конце концов эта его черта может выдать вас. Для Мейрика у вас недостаточно скверный характер.
- Благодарю, - проворчал Денисон.
- Но пока что вы с ней ладите?
Денисон кивнул.
- До поры до времени, но никаких гарантий на будущее.
- Я думал о ней, - сказал Кэри. - Допустим, мы возьмем ее с собой в Финляндию, - что подумают наши противники?
- О Боже! - с отвращением сказал Денисон.
- Подумайте, - настаивал Кэри. - Они начнут проверять ее и будут жутко озадачены, когда выяснят, кто она такая. Они решат, что раз вам удалось одурачить дочь Мейрика, то обо мне уже и говорить нечего.
- Мимо цели, - язвительно заметил Денисон. - Мне пришлось объяснять вам, кто я такой.
- С их точки зрения этого могло и не произойти, - возразил Кэри. - Это увеличивает общую неразбериху, и наши шансы возрастают. Нам нужно использовать любую подходящую возможность. Почему бы вам не предложить девушке съездить в Хельсинки на несколько дней?
Денисон заколебался.
- Со мной-то все в порядке, - наконец сказал он. - Я вступил в игру с открытыми глазами, но она… ее придется обманывать. Вы гарантируете ее безопасность?
- Разумеется. Она будет в такой же безопасности, как если бы вы поехали в Лондон, а не в Хельсинки.
Денисон надолго задумался.
- Ну хорошо, - решительно сказал он. - Я спрошу у нее.
Кэри похлопал его по руке.
- Учитывайте характер Мейрика, - сказал он. - Вы сами сказали, что он настоящая скотина, - имейте это в виду, когда будете говорить с ней.
- Вы хотите, чтобы она поехала в Финляндию, - сказал Денисон. - Я против этого. Если я поведу себя так же, как ее отец, она убежит и надолго затаится, как это уже бывало раньше. Вы этого хотите?
- Не хочу, - ответил Кэри. - Но перегните палку в другую сторону, и она сообразит, что вы не Мейрик.
Денисон подумал о том, как много раз он уже причинял Лин боль своей вынужденной беспамятностью. Взять, к примеру, случай с плюшевым медвежонком: он небрежно поднял его и спросил, что это такое. "Но ты же знаешь!", - изумленно произнесла Лин, а когда он неосторожно покачал головой, взорвалась: "Ты же сам дал ему имя! - в ее глазах стояли слезы. - Ты назвал его Мишкой-Оборванцем!"
- Не беспокойтесь, - Денисон с горечью рассмеялся. - Я могу причинить ей боль, оставаясь самим собой.
- Значит, решено, - сказал Кэри. - Завтра во второй половине дня вы встречаетесь в Хельсинкском университете с профессором Пентти Каариненом. Ваш секретарь уже договорился о встрече.
- Кто такой этот Кааринен?
- До войны он был одним из ассистентов Ханну Меррикена. Вы представитесь ему как сын Меррикена и поинтересуетесь, над чем работал ваш отец в период с 1937 по 1939 год. Нужно узнать, имела ли место утечка сведений об исследованиях рентгеновских лучей. Девушку возьмите с собой, она послужит прикрытием.
- Хорошо, - Денисон в упор взглянул на Кэри. - Кстати, ее зовут Лин. Она человек, а не безмозглая марионетка.
Кэри ответил ему спокойным взглядом.
- Этого-то я и боюсь, - сказал он.
Проводив Денисона взглядом, Кэри вздохнул. Спустя несколько минут к нему подошел Маккриди.
- Иногда меня охватывает отчаяние, - признался Кэри.
Маккриди едва заметно улыбнулся.
- Что стряслось на этот раз?
- Видишь вон те здания?
Маккриди посмотрел в направлении, указанном Кэри.
- Эта безобразная куча?
- Это квартал Виктория - сейчас там располагается полицейское управление. Власти хотели сровнять его с землей, но консерваторы выступили с возражениями и выиграли дело: здания сочли архитектурными памятниками.
- Что-то я не пойму, к чему вы клоните.
- Видишь ли, во время войны там находилась штаб-квартира гестапо, и многие норвежцы не забыли об этом. - Кэри помолчал. - Однажды там у меня состоялся продолжительный разговор с человеком по имени Дитер Брюн. Не самый приятный собеседник, можешь мне поверить. Его убили незадолго до конца войны - переехали грузовиком.
Маккриди молчал - Кэри редко говорил о своем прошлом.
- Я мотаюсь по Скандинавии уже около сорока лет - от Шпицбергена до датско-германской границы, от Бергена до русско-финской границы, - продолжал Кэри. - Через месяц мне будет шестьдесят. Но что бы ни происходило, этот паршивый мир так пи капельки и не изменился, - в его голосе звучала скрытая печаль.
На следующее утро все они вылетели в Финляндию.
Глава 14
Лин Мейрик испытывала новое и неожиданное чувство - она тревожилась за своего отца. Все ее прежние тревоги относились в первую очередь к ней самой - беспокойство за отца было чем-то необычным, заставлявшим се испытывать странный холодок изнутри.
Когда он предложил ей съездить в Финляндию вместе с ним, она пришла в восторг - восторг тем более объяснимый, что отец впервые обращался с ней, как со взрослым человеком. Теперь он интересовался ее мнением и прислушивался к ее желаниям; раньше он никогда этого не делал. Преодолев неуверенность, она начала называть его по имени, как он просил, - теперь она уже привыкла к этому.
Однако радость была несколько омрачена присутствием Дианы Хансен, которое каким-то образом омрачало восхитительное ощущение самостоятельности и заставляло Лин чувствовать себя маленькой и неуклюжей, словно школьница. Отношения Дианы с ее отцом ставили ее в тупик. Сначала она сочла их любовниками и не была ни удивлена, ни шокирована этой мыслью. Скажем, не слишком шокирована. В конце концов отец не так уж и стар, а мать никогда не скрывала от Лин причины развода с Мейриком. Но Диана Хансен не принадлежала к тем женщинам, которые обычно нравились Мейрику, и связь их казалась на удивление холодной, почти деловой.
С отцом произошли и другие странные вещи. Он стал говорить двусмысленно и расплывчато. Само по себе это было не ново: Мейрик и раньше был склонен неожиданно посреди разговора задумываться о своих проблемах, что создавало у Лин впечатление двери, захлопнутой перед носом. Новым было то, что, замолкая, отец больше не отдалялся от нее, а улыбался странной, особенной улыбкой, от которой у нее сжималось сердце. Казалось, он собирается с силами, чтобы сделать ей приятное.
И еще: он терял память. Ничего особенно важного, но когда дело доходило до мелочей вроде… вроде Мишки-Оборванца, например. Как он мог забыть свой смешной каламбур, доставивший столько радости маленькой девочке? Лин обычно раздражала в отце как раз его необычайная память па детали - он вспоминал то, о чем не хотелось бы слышать снова. Все это было очень странно.
И все же, несмотря ни на что, она была рада, что он предложил ей пойти вместе с ним в университет и поговорить с человеком, имя которого она так и не смогла произнести. Предложение было довольно нерешительным.
- Зачем ты хочешь встретиться с ним? - спросила она.
- Нужно выяснить одну вещь, связанную с моим отцом.
- Твой отец… но это же мой дед! Конечно, я иду с тобой.
Странно иметь деда с таким именем: Ханну Меррикен. Лин сидела перед зеркалом и рассматривала себя, в очередной раз убеждаясь, что все в полном порядке. "Не такая уж я и уродина, - подумала она, изучая серые глаза и прямые черные брови. - Рот великоват, конечно. Ладно, сойдет".
Захлопнув сумочку, она направилась к двери гостиной, где сидел отец. Внезапно она остановилась. "О чем я думаю? Это же мой отец, а не…" Она отмахнулась от не успевшей оформиться мысли и открыла дверь.
Профессор Кааринен оказался бодрым круглолицым человеком лет шестидесяти на вид, вовсе не похожим на высохшего старика, которого Лин нарисовала в своем воображении. Он поднялся из-за стола навстречу Денисону и горячо заговорил по-фински. Денисон протестующе поднял руку.
- Извините. Я не говорю по-фински.
Брови Кааринена поползли па лоб.
- Забавно! - произнес он по-английски.
Денисон пожал плечами.
- Что в этом странного? Я уехал из страны, когда мне было семнадцать. Из них пятнадцать лет я говорил по-фински, а затем в течение почти тридцати лет не имел такой возможности, - он улыбнулся. - Можно сказать, у меня атрофировался финноязычный мускул.
Кааринен понимающе кивнул.
- Да, да. Когда-то я свободно владел немецким, а что теперь? - он развел руками. - Итак, вы сын Ханну Меррикена.
- Разрешите представить вам мою дочь, Лин.
Кааринен протянул руку.
- Внучка Ханну? О, это большая честь для меня. Садитесь, пожалуйста. Не желаете кофе?
- Спасибо, с удовольствием!
Кааринен подошел к двери и поговорил с девушкой, сидевшей в соседнем кабинете, а затем вернулся обратно.
- Ваш отец был великим человеком, доктор… э-э-э… Мейрик, - сказал он.
Денисон кивнул.
- Да, я вернулся к традиционному английскому написанию нашей фамилии.
Профессор рассмеялся.
- Я хорошо помню, как Ханну рассказывал мне историю своего рода. В его изложении она звучала так романтично… Каким же ветром вас занесло к нам в Финляндию?
- Сам не вполне понимаю, - осторожно сказал Денисон. - Возможно, просто потребность посмотреть на родные места. Запоздалая тоска по дому, так сказать.
- Понимаю, - сказал Кааринен. - Вы пришли ко мне, потому что хотели что-то узнать о своем отце?
- Насколько я знаю, перед войной вы работали вместе с ним.
- Да, и я с гордостью вспоминаю об этом. Ваш отец был не только великим исследователем, но и великим учителем. Но я отнюдь не единственный его ученик. Нас было четверо - наверное, вы сами помните.
- Я был очень молод, - заметил Денисон. - …Воспоминания скорее относятся к детству, чем к юношеству.
- Готов побиться об заклад, что вы меня не узнали, - Кааринен сверкнул глазами и похлопал себя по объемистому животу. - Ничего странного - я сильно изменился. Но вас-то я хорошо помню. Вы, юный варвар, сорвали один из моих экспериментов.
- Прошу прощения, - с улыбкой сказал Денисон.
- Да, - мысли Кааринена блуждали далеко. - В те дни нас было пятеро - ваш отец и мы. Отличная была команда, - он нахмурился. - А знаете, кажется, остался лишь я один! - он начал загибать пальцы. - Олави Койвисто был убит на фронте, Лииза Линнанкиви тоже убита при бомбежке Виипури незадолго до гибели вашего отца. Кай Салоярви пережил войну; бедняга умер от рака три года назад. Да, я остался единственным из нашей старой команды.
- Вы работали вместе над одними и теми же проектами?
- Иногда - да, иногда - нет, - Кааринен немного наклонился вперед. - Иногда мы проводили собственные исследования, а Ханну помогал нам советами. Вы сами ученый, доктор Мейрик, и знаете, как работает научная лаборатория.
Денисон кивнул.
- Каково было главное направление исследований?
Кааринен развел руками.
- Что же еще, кроме атомной энергии? Мы все занимались этой проблемой. То были дни великих первопроходцев - все казалось необычайно интересным и волнующим, - он помолчал и сухо добавил: - Последствия этого оказались гораздо более волнующими, чем мы могли себе представить, но к тому времени в Финляндии уже никто не думал о ядерной энергии.
Он сцепил руки на животе.
- Я хорошо помню, как Ханну показывал мне статью Мейтнера и Фриша, в которой они интерпретировали эксперименты Гана. Там было хорошо показано, что цепная реакция экспериментально достижима, а следовательно, высвобождение ядерной энергии не за горами. Вы не можете представить себе, до какой степени мы были взволнованы - вся текущая работа была отложена, чтобы сконцентрироваться на новой проблеме, - он неуклюже пожал плечами. - Но то был 1939 год - начало Зимней Войны. На такую роскошь, как исследование атома, времени уже не оставалось, - в его голосе прозвучал сарказм.
- Над чем работал мой отец перед Зимней Войной?
- Ага, вот и кофе, - сказал Кааринен. Он принял у девушки поднос с кофе и предложил Лин маленькие бисквиты. - А вы чем занимаетесь, моя юная леди? Вы тоже ученый, как ваши отец и дед?
- Боюсь, что нет, - вежливо ответила Лин. - Я учительница.
- Учителя тоже нужны, - заметил Кааринен. - О чем вы меня спросили, доктор?
- Я интересовался, над чем работал мой отец перед тем, как переключился на проблему ядерной энергии.
- Ах да, - профессор неопределенно взмахнул рукой. - Как вы понимаете, это было очень давно. С тех пор произошло столько всего, что трудно вспомнить… - он взял бисквит и поднес его ко рту. - Вспомнил: он работал над некоторыми аспектами рентгеновского излучения.
- Вы принимали участие в этой работе?
- Нет. Ему помогала Лииза… или Олави?
- Выходит, вы не знаете, в чем заключалась суть его исследования?
- Нет, - широкое лицо Кааринена неожиданно расплылось в улыбке. - Но, зная вашего отца, я могу сказать, что эта разработка не имела практического применения. Он очень гордился своим статусом чистого исследователя. Мы все были похожи на него - гордились своей оторванностью от мирских дел, - Кааринен печально склонил голову. - К сожалению, теперь мы стали другими.
Последующие полтора часа профессор делился своими воспоминаниями, не замечая безнадежных попыток Денисона вернуть разговор в прежнее русло. Выдержав достаточное для соблюдения приличий время, Денисон извинился, и они с Лин расстались с Каариненом, заверив его в необходимости новых профессиональных контактов и выслушав его аналогичные заверения.
Они вышли на площадь Сената и пешком направились к отелю по Плексантеринкату, хельсинкскому эквиваленту Бонд-Стрит. Лин была задумчива и молчалива.
- Пенни за твои мысли, - шутливо сказал Денисон.
- Ничего особенного, - ответила она. - Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что ты допрашиваешь профессора Кааринена.
"Бог ты мой, - подумал Денисон, - ты слишком сообразительна, дочурка".