Крот в аквариуме - Владимир Чиков 8 стр.


- А что бы вы хотели иметь в качестве подарков? Допустим, для своих близких? И что для тех, кто может способствовать росту вашей служебной карьеры?

Поляков сначала пожал плечами, потом сказал:

- Желательно что-нибудь недорогое, но из такого, чего у нас в России нет. Например, шариковые ручки и различные зажигалки для простых офицеров. Генералам и адмиралам можно было бы подарить кинокамеры "Кейстон" или фотоаппараты "Роллефлекс". Ну а для их жен - золотые серьги со вставками из жемчуга или сапфира. Или что-нибудь из хрусталя французской фирмы "Лалик". И если будет для вас не обременительно, - заулыбался он, - то купите тройку женских золотых часов марки "Ле Культр" или "Лонжин".

И хотя не надо было ничего записывать, поскольку их беседа проходила под тайной техникой подслушивания, Джон Мори делал пометки в своем блокнотике. Закончив записывать, он спросил у Топхэта:

- А как вы сможете провезти все это через таможенный контроль на советской границе?

- Это уже моя забота! - твердо ответил ему Топхэт. - Не беспокойтесь, я всегда делаю все профессионально и надежно.

Джон несколько секунд молча смотрел на него, потом тихо произнес:

- Имейте в виду, у нас в отношении вас - большие планы. Мы заинтересованы в том, чтобы вы работали у нас, в Нью-Йорке или в Вашингтоне, на постоянной основе. Но для этого, как я уже говорил однажды, необходимо получить американское гражданство. Поверьте, мы умеем ценить талант русских и готовы за это хорошо платить. Вы могли бы стать у нас одним из советников директора ФБР по Советскому Союзу. И если вы согласитесь стать им, тогда действительно весь свободный мир Америки будет лежать у ваших ног. Тем более что вы сами не раз подчеркивали, что не хотели бы жить при коммунизме, что коммунизм - это опасность для всей цивилизации.

- Вот поэтому я и удивляюсь, - подхватил Топхэт, - что вы, американцы, хоть и богатейшая нация в мире, но почему-то продолжаете мириться с коммунизмом и соглашаетесь на установление с Советским Союзом политики мирного сосуществования.

- А вот тут вы не правы, мистер Поляков. Мы прекрасно понимаем, что мирное сосуществование и разрядка - это сказочка для дураков. И если вы согласитесь работать у нас, то об этих сказочках сразу забудете и все поймете. Наше политическое кредо - чем хуже все складывается в Советском Союзе, тем лучше. А священная задача США - была, есть и будет - борьба с коммунизмом. И раз уж вы разделяете нашу политическую линию, то надо вам работать вместе с нами, в США. Мы дадим вам особняк, секретаршу, машину, откроем счет в банке. Будете жить как в раю…

По спине Топхэта пробежал легкий озноб, на лице появилась испарина, он достал платок, вытер ее и сказал:

- Дайте мне время подумать до следующей встречи. Глаза американца зажглись ласковым блеском.

- А чего тут думать, надо соглашаться! За нас с вами всегда есть кому подумать. Соглашайтесь, чего уж тут…

Топхэт, словно отгоняя назойливую муху, махнул рукой. Джон внимательно посмотрел на него, поднялся из-за стола и, постучав пальцем по часам на руке, сказал:

- Ладно… Давайте не будем отнимать друг у друга времени больше, чем положено. - Потом оптимистично добавил: - Разговор о возможности нашей совместной работы в центральном аппарате ФБР продолжим на следующей встрече - двадцать девятого марта в это же время.

Поляков тоже поднялся, озабоченный предложением фэбээровца, молча направился к выходу из явочной квартиры…

Суббота, 3 февраля, Вашингтон, штаб-квартира ФБР

Войдя в кабинет полковника Нолана, Джон Мори сел не за рабочий стол, как обычно, а в большое мягкое кресло, стоявшее у окна.

- Вот теперь, мистер Мори, я поздравляю вас! - с гордостью произнес начальник отдела ФБР.

- С чем именно? - удивился Джон.

- Со снятием каких бы то ни было подозрений в отношении Топхэта. По личному указанию директора ФБР закончена общая проверка и анализ всей информации, поступавшей от русского полковника Полякова. Достоверность и ценность ее не вызывает теперь никаких сомнений. Директор ФБР дал указание провести с ним последнюю встречу и готовить досье Топхэта к передаче на связь сотрудникам ЦРУ. Они будут работать с ним на территории Советского Союза. При этом мистер Гувер подчеркнул, что Топхэт мог оставить на последнюю встречу что-то очень важное для нас…

Джон дернулся в кресле и, усевшись поудобнее, сказал:

- Да, он признался мне в этом. Обещал перед отъездом из США раскрыть супернелегалку - женщину.

- Это хорошо, что он сам сказал об этом. Значит, до конца будет откровенен с нами. На заключительной явке попытайся еще раз склонить его к невозвращению в Советский Союз.

- Я уже предпринимал такую попытку на предыдущей встрече…

- И что же? - поторопил его Нолан.

- Я обещал ему златые горы, счет в банке, высокую должность в ФБР, однако он не клюнул на все это… Но попросил меня, правда безо всякого энтузиазма, дать ему возможность подумать до следующей встречи.

- Вот и зацепись за этот крючок для разговора с ним, поборись за советского полковника. Нам, в ФБР, очень нужны толковые люди для работы против страны "железного занавеса". Сделай все возможное, чтобы он остался на жительство в Америке.

- О'кей, я постараюсь, - неуверенно пролепетал Мори, почесав затылок.

- Да уж, постарайся. А я со своей стороны сделаю заявку о подборе для Топхэта различных сувениров на общую сумму в тысячу долларов. Еще две тысячи ты вручишь ему за честное и результативное сотрудничество с нами.

Джон отрицательно покачал головой.

- Что? Ты не согласен? - уставился на него Нолан.

- Да.

- Почему?

- Потому, что он не возьмет такую крупную сумму. Однажды я уже объяснял вам, что Топхэт - сверхосторожный человек. Если он начнет тратить доллары на дорогостоящие покупки для себя и своей семьи, то это может вызвать, по его убеждению, большие подозрения у его коллег. В России же наши доллары тем более будут опасны для него. Там он нигде, кроме магазина "Березка", не сможет их израсходовать. А в "Березке" все крупные покупки контролируются советской контрразведкой.

- В таком случае скажи ему, что мы можем открыть счет в банке на его имя. Он будет знать об этом и всегда помнить, что у него в Нью-Йорке есть банковский счет. Тогда он и в Москве начнет работать с ЦРУ также надежно и плодотворно, как с ФБР.

Джон пожал плечами и без энтузиазма проворчал:

- Это надо все решать с самим Топхэтом.

- Разумеется, - ответил Нолан. - Вот и проработай с ним этот вопрос.

- Безусловно.

Четверг, 29 марта, Нью-Йорк

Джон Мори начал очередную встречу с Топхэтом с прямого вопроса в отношении получения американского гражданства. Когда он спросил об этом, Поляков изобразил на лице явное недоумение.

- Но вы же просили дать вам время подумать, - упрекнул его Джон. - Оно было у вас. Так к какому берегу - американскому или советскому - вы решили прибиться? - Топхэт продолжал смотреть на него как баран на новые ворота, а Джон недоброжелательным тоном продолжал наседать: - Вы хотите жить опять в раскритикованной вами коммунистической среде?.. Или вы говорили мне все это ради того, чтобы войти в доверие к нам?

На сей раз резкий и безапелляционный тон Мори вызвал у Топхэта большую тревогу. Поляков вспомнил слова резидента Ивана Склярова о том, что в Нью-Йорке они не больше чем гости, что им могут здесь устроить такую провокацию, после которой никогда уже не вернешься домой. И тут он впервые почувствовал себя незащищенным, почуял угрозу, исходящую от фэбээровца.

Джон продолжал в упор смотреть ему в глаза, ожидая решения. Но Поляков молчал. Лицо его, как маска, оставалось по-прежнему непроницаемым.

- Ну что… так и будем молчать? - прервал затянувшуюся паузу Джон.

Топхэт встряхнулся и сказал:

- Да, жизнь в Советском Союзе была для меня не мила. Да, я не приемлю советский образ жизни. Да, Соединенные Штаты Америки - богатейшая страна в мире, в ней много свободы и демократии. Но я, как сказал плененный в годы Великой Отечественной войны генерал Карбышев, Родину не хотел бы продавать. Без нее я не мыслю своей жизни. В России находятся мои родители, моя семья и родственники. Без них я не смогу существовать. А то, что начал сотрудничать с вами, то я готов продолжить это и в Москве с вашими коллегами из ЦРУ. Если вы, конечно, захотите…

На лице Мори расцвела сладчайшая улыбка, он вытащил из нагрудного кармана пиджака толстую пачку долларов и, положив ее перед ним, сказал:

- Это наш должок за достоверную информацию, которой вы снабдили меня на прошлой явке. - Затем он повернулся к входной двери, рядом с которой стояла большая кожаная сумка и, показав на нее пальцем, добавил: - А в этой сумке я принес подарки и сувениры для ваших московских начальников и товарищей по работе.

И они оба понимающе улыбнулись.

- Спасибо, мистер Мори.

- А теперь, - американец раскрыл свою папку и высыпал из нее на стол кучу черно-белых фотографий, - я буду показывать вам фото советских дипломатов и сотрудников различных московских представительств, аккредитованных в Америке. Вы должны сказать, кто из них принадлежит к разведывательным службам. Если кого-то хорошо знаете, то охарактеризуйте, отметив их пороки и увлечения.

Поляков взял из вороха фотокарточек несколько снимков и, узнав на некоторых из них разведчиков ГРУ и КГБ, с обидой произнес:

- Так я же называл их вам на одной из предыдущих встреч!

- Вы называли их без фото, только одни фамилии. А теперь мне надо записать это на обороте фотографий.

- А мне кажется, что вы все еще проверяете меня и мою честность в отношениях с вами, - язвительно заметил Топхэт, всматриваясь в предъявленные ему фотографии.

Джону это замечание не понравилось, и он укоризненно бросил:

- Ну какой нам смысл проверять вас, если вы скоро покинете нашу страну?

- Смысл есть, - не согласился Топхэт. - В этом случае вы, после проверки, будете иметь или не иметь твердого мнения о целесообразности передачи меня на связь сотрудникам ЦРУ. Разве это не так?

Американец махнул рукой, потом встал и демонстративно подсел к Топхэту.

- Пусть будет так. И именно в этих целях давайте продолжим процедуру идентификации советских служащих, работающих в США в различных учреждениях.

Эта процедура, с задаваемыми Джоном уточняющими вопросами, длилась больше часа, потом неожиданно зазвонил телефон. Джон молча и долго слушал, что говорил голос в трубке, затем с пафосом громко ответил:

- Да, я вас понял! Седьмого июня, в четверг. О'кей! Положив трубку, Мори сообщил:

- У нас будет с вами еще одна, заключительная встреча. Вы слышали это?

Топхэт пожал плечами.

- Она должна состояться перед вашим убытием из Америки, седьмого июня, в семь часов вечера. Но не здесь, а в отеле, расположенном на Тридцать шестой стрит, в холле на пятом этаже. Учитывая, что у нас будет еще одна встреча, то мы на этом сегодня закончим. - Мори встал и, выходя из-за стола, спросил: - Вы запомнили, когда и где мы в последний раз встречаемся? Повторите, пожалуйста.

- В четверг, седьмого июня, в отеле на Тридцать шестой стрит в семь вечера на пятом этаже, - ответил поднявшийся вслед за ним Топхэт.

- О'кей. Сегодня я еще раз убедился, что вы, мистер Поляков, обладаете прекрасной памятью, - польстил ему американец. Когда тот подошел уже к двери, он с улыбкой напомнил ему: - Но не забудьте забрать сумку с подарками.

- Спасибо…

Четверг, 7 июня, 36-я стрит Нью-Йорка

В тот день, 7 июня, Джон Мори встретил Топхэта, как никогда ранее, приветливо и провел его сразу к сервированному столу.

- Это будет наш прощальный вечер, - успокаивающе произнес американец. - Присаживайтесь, пожалуйста. Я полагаю, что пить мы будем только виски?

Подобие улыбки появилось и на лице Топхэта.

- Я бы предпочел ничего не пить, - ответил он, положив на край стола свою кожаную папку. - Вы же знаете, что я не пью и не курю.

- Но, как говорят у вас, в России, должны же мы выпить на посошок, на дорожку?

У Джона было хорошее настроение, и оно невольно передалось Полякову, который решил осчастливить в этот день своего визави не только выдачей нелегала Мэйси, но и выкраденной из резидентуры совершенно секретной документацией .

- Что ж, придется выпить, - поморщился Топхэт. - Но прежде чем это сделать, хотел бы в последний раз спросить вас, мистер Мори, о доверии ко мне с американской стороны. Так скажите напоследок, вы все еще сомневаетесь во мне?

- Нет! - твердо ответил Джон. - Сомнения были у моего руководства, в том числе и у директора ФБР мистера Гувера. Эти сомнения возникали у них после каждой нашей встречи только из-за того, что сведения, которые вы передавали мне, а я - им, казались невероятными. Они не могли поверить, чтобы один человек мог располагать таким большим объемом сногсшибательной секретной информации. И поэтому они так долго не доверяли вам.

Удивленный откровенным признанием фэбээровца, Поляков долго и задумчиво вглядывался в прозрачную жидкость в рюмке, как будто надеялся что-то там увидеть. Пригубив рюмку, он от всего сердца продекламировал:

- Хотите верьте, хотите нет, но я получил большое удовлетворение от красивой жизни в Америке и от контактов лично с вами. И если нам удастся отвести мир от угрозы коммунизма и возникновения ядерной войны, то это будет означать, что наши усилия были не напрасными. Войны пока нет, и слава богу, а с коммунизмом мы еще поборемся. Разумеется, совместными усилиями…

- Вот и давайте за это выпьем! Итак, за нашу совместную борьбу! - воскликнул Джон. - За наши с вами успехи, мистер Поляков!

- И чтобы о них, наших успехах, никогда не узнала советская контрразведка! - добавил Топхэт.

Они чокнулись и, сделав глоток, продолжили беседу о необходимости борьбы с коммунистической идеологией. Вспомнив о том, что надо еще успеть на организованный им прощальный ужин в советской миссии Военно-штабного комитета, Поляков, предупредив об этом своего оператора, взял с края стола свою папку и вытащил из нее фотографии с отснятым текстом. Подавая их Джону, сказал:

- А теперь я плачу вам натурой вот этими документами за те подарки, которые вы преподнесли мне на предыдущей встрече…

- Что это? - удивился фэбээровец.

- Это переснятый мною секретный справочник об организации оперативной работы военной разведки за границей. В нем дается полное представление о разведывательной деятельности ГРУ.

- Вот это да! - не удержавшись, воскликнул Джон Мори.

- Кроме того, в справочнике есть все данные о Военно-дипломатической академии и о порядке подбора кандидатов на учебу в ней…

- Так это же стоит гораздо больших денег, чем врученные вам подарки на прошлой встрече!

- Но это еще не все… Записывайте… Или запоминайте…

Джон Мори, потирая руки, буквально расцвел от счастья.

- Чтобы доказать, что буду и впредь полезен Америке, сдаю вам последних двух разведчиков-нелегалов, выдачу которых я придержал до сегодняшней заключительной явки. Это самые перспективные нелегалы. В интересах собственной безопасности не буду называть их установочные данные, ограничусь лишь сообщением о местах постановки сигналов и о закладке тайников для них. Вам надо лишь организовать постоянное наблюдение за местами постановки меток и ждать дня и часа выполнения тайниковых операций. На первую из них должна выйти симпатичная женщина лет пятидесяти пяти. Последующее наружное наблюдение позволит вам установить не только ее, но и нашего разведчика из резидентуры, который явится снимать поставленный сигнал о закладке или изъятии тайника. Считаю, что этого будет вполне достаточно для разоблачения и ареста наших двух самых ценных нелегалов.

- А вы не могли бы назвать хотя бы приблизительную дату предстоящей тайниковой операции? - спросил Джон и замер в ожидании ответа.

- А вот этого я не знаю. Ведите негласное наблюдение за местом закладки тайника и за местом постановки сигнала русской буквой "К", засекайте и устанавливайте эту женщину, но арестовывать ее вы должны, как я говорил вам раньше, только после моего отъезда из США. Где-нибудь через месяц, а лучше всего через два или три.

Подумав, Топхэт назвал ее оперативный псевдоним - Мэйси , затем стал рассказывать все, что знал о ней, и даже похвастался, что отвечал за ее подготовку и вывод за кордон.

Мэйси была светлой личностью, вызывающей восхищение. Она родилась в Минске. Училась в школе, потом в музыкальном техникуме на отделении вокала и фортепиано. Педагоги предрекали ей учебу в Ленинградской консерватории и сцену в оперном театре. Но после замужества ей пришлось оставить все это и переехать к мужу в военный городок, где она поступила на Высшие курсы иностранных языков при Ленинградском отделении Академии наук СССР. Когда же заполыхала Гражданская война в Испании, она попросилась в военкомате, как человек, владеющий испанским языком, направить ее добровольцем на борьбу с фашизмом. Ее просьбу удовлетворили. Потом она вернулась в Россию. Годы Великой Отечественной войны - 900 блокадных дней и ночей - она провела в Ленинграде, работала медсестрой в местном госпитале.

После войны ей, как знатоку английского, испанского и французского языков, предложили работу в Латинской Америке - референтом консульского отдела посольства СССР в Колумбии. После разрыва дипломатических отношений с Колумбией вернулась в Ленинград. Стала работать старшим преподавателем иностранных языков в институте, одновременно училась в аспирантуре, по ее окончании защитила диссертацию и получила степень кандидата филологических наук. И тут судьба снова сделала в ее жизни новый поворот - Мэйси пригласили в Главное разведывательное управление Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. После соответствующей подготовки была выведена на нелегальную работу в США. Там она стала американкой Глен Морреро Подцесски, по легенде - косметолог высшей категории. В Нью-Йорке легализовалась под видом хозяйки косметического салона, который вскоре приобрел популярность и знатную клиентуру. Из ее числа она стала вербовать жен высокопоставленных чиновников из верхушки политических, военных и деловых кругов.

Получаемые от них сведения представляли для нашей страны большой интерес. Но самая большая заслуга Мэйси состояла в том, что, благодаря ее своевременной и достоверной информации о планах США по уничтожению Кубы, была провалена американская военная авантюра против этой страны. За вклад в успешную операцию в районе Плайя-Хирон и на побережье залива Свиней разведчица Мэйси была награждена орденом Красного Знамени…

Назад Дальше