- Отпустите меня! - завопил я и попытался стряхнуть их, но Джеки так надежно вцепилась в меня, что мне не удалось бы от нее избавиться, не ударив, а до такой степени опьянения я был еще далек. Шай орал что-то непотребное через плечо Кармелы, она пыталась перекрыть его успокаивающими звуками, и тут Кевин с Джеки грамотно пролавировали вместе со мной между столов, стульев и бледных физиономий завсегдатаев - и мы оказались на улице, под буйными порывами холодного ветра. Дверь за нами захлопнулась.
- Что за хрень? - спросил я.
Джеки сказала успокаивающе, словно ребенку:
- Ну, Фрэнсис, ты же понимаешь, что вам нельзя там драться.
- Этот урод напрашивался на плюху в рыло, Джеки. Просто упрашивал. Ты ведь слышала. Ну скажи, ведь он заслужил все, что я хотел ему предложить.
- Заслужил, конечно, но хулиганить нельзя. Прогуляемся?
- Чего вы меня утащили? Это же Шай…
Они взяли меня под руки и повели.
- Тебе лучше побыть на свежем воздухе, - стала уговаривать меня Джеки.
- Нет, я сидел тихо со своей кружечкой, никого не трогал, пока этот хрен не ввалился и не начал бузить. Слышала, что он сказал?
- Он в отрубе и повел себя как полный кретин, - ответил Кевин. - Это тебя удивляет?
- А почему же меня выволокли за ушко? - Я хныкал, как ребенок, но остановиться уже не мог.
- Шай там постоянный посетитель, - пояснил мой братишка. - Он тут через вечер сидит.
- Ну не купил же он всю хренову округу. У меня такие же права, как и у него… - Я попытался отпихнуть их и вернуться в паб, но усилие меня почти доконало. Холодный ветер хлестал и мутузил меня, так что звенело в ушах, но трезвости не добавлял.
- Такие же, конечно, - говорила Джеки, твердо подталкивая меня в нужном направлении. - Но если бы ты остался, он только доставал бы тебя. Тебе оно нужно? Лучше давай пойдем куда-нибудь еще.
Холодные иголки разума пробились сквозь туман "Гиннесса". Я остановился как вкопанный и затряс головой, так что она загудела на пару тонов ниже.
- Нет, - сказал я. - Нет, Джеки, не давай.
Джеки развернулась и озабоченно взглянула мне в лицо:
- Ты как себя чувствуешь? Тебя тошнит?
- Нет, ни хрена меня не тошнит. Фиг я снова пойду туда, куда ты позовешь.
- Перестань, Фрэнсис. Не будь…
- Помнишь, с чего все началось? Помнишь, Джеки? Ты позвонила и уболтала меня, что мне необходимо тащить задницу на эту Богом забытую помойку. Ей-богу, наверное, я шандарахнулся башкой об дверцу машины, иначе я объяснил бы тебе, куда засунуть эту гениальную идею. И как все обернулось, Джеки? Ты довольна собой, а? Тебя греет сознание хорошо выполненной работы? Ты счастлива?
Меня качало. Кевин попытался подпереть меня плечом, но я стряхнул обоих, с размаху приперся к стене и закрыл лицо руками. Под веками вспыхивали миллионы искр.
- А должен был знать, - пробормотал я. - Должен был знать, черт возьми.
Какое-то время никто ничего не говорил. Кевин и Джеки переглядывались и пытались о чем-то договориться, семафоря бровями.
- В общем, не знаю, как вы двое, а я уже сиськи отморозила, - заявила Джеки. - Пойду заберу пальто.
- И мое тоже возьми, - сказал Кевин.
- Хорошо. Только не уходите никуда. Ладно, Фрэнсис?
Она осторожно ущипнула меня за локоть. Я не отреагировал. Джеки вздохнула, и каблучки зацокали по асфальту к пабу.
- Драный чертов скотский день! - заорал я.
Кевин оперся о стену рядом со мной, чуть посапывая от холода.
- Ну, вроде бы неправда, что именно Джеки виновата, - заметил он.
- Это я учту, Кев. Впрочем, вот в эту минуту мне глубоко накласть.
Переулок вонял дерьмом и мочой. Где-то неподалеку два парня орали друг на друга, слов было не разобрать, только хриплый бессмысленный шум. Кевин прислонился к стене.
- Одно только хорошо, - сказал он. - Я рад, что ты приехал. Ну то есть, конечно, я не про Рози и все это… ну, понимаешь. Хорошо, что мы снова увиделись.
- Мне бы обрадоваться, но не получается.
- Знаешь, для меня семья что-то значит, - заявил Кевин. - И всегда значила. Я не стал говорить, что готов отдать жизнь - ну, как Шай. Не люблю, что он указывает мне, как думать.
- А кто любит? - Я убрал руки от лица и на пару дюймов отодвинул голову от стены - проверить, не стал ли мир стабильнее. Сильного крена не ощущалось.
- В детстве было проще, - вздохнул Кевин.
- Что-то не припоминаю.
- Да Господи, я не говорю - просто, но… правда, ведь? Мы хотя бы знали, что положено делать, даже если иногда было совсем в лом. Понимаешь, я скучаю по тем временам.
- Кевин, дружище, скажу тебе честно, вот ни капельки не понимаю.
Кевин взглянул на меня. Холодный ветер и выпивка сделали его румяным и сонным; чуть дрожащий, с модной, уже растрепанной стрижкой, он был похож на мальчика со старинной рождественской открытки.
- Ага, - сказал он со вздохом. - Ладно. Не важно.
Я осторожно отделился от стены, придерживаясь на всякий случай рукой - колени держали.
- Ни к чему Джеки тут бродить одной. Иди найди ее, - попросил я Кевина.
- А ты не… - Он растерянно заморгал. - Ты подождешь нас, да? Я мигом.
- Нет.
- А… - Кевин смотрел нерешительно. - А что насчет, допустим, завтра?
- А что завтра?
- Ты останешься?
- Сомневаюсь.
- А тогда… ну, когда-нибудь?
Он был такой молоденький и потерянный, умереть просто.
- Ищи Джеки. - Я поймал равновесие и зашагал.
Через несколько мгновений Кевин нерешительно пошел прочь.
8
Несколько часов я продремал в машине - таксисты от пьяных шарахались, а в дверь родного дома стучать не хотелось. Я проснулся с ощущением, словно во рту кошки нагадили, и минут двадцать разминал затекшую шею.
Холодным хмурым утром сырость пронизывала до костей. Мокрые и пустые улицы сверкали, колокола звонили к утренней мессе, и до меня никому не было дела. Я набрел на унылое кафе, набитое унылыми восточноевропейцами, и заказал питательный завтрак: непропеченные оладьи, горсть аспирина и ведро кофе. Несколько придя в себя, я поехал домой, швырнул в стиральную машину одежду, которую не снимал с самого утра пятницы, швырнул самого себя под горячий душ и задумался, что делать дальше.
Дело, вернее, мое в нем участие, завершилось окончательно и бесповоротно. Пусть Снайпер его расследует. Он даже в лучшие времена оставался занудным кретином, но сейчас его страсть побеждать была мне на руку: рано или поздно добьемся правосудия для Рози. Он будет держать меня в курсе главных событий - вряд ли из альтруизма, но мне плевать. Меньше чем за полтора дня я вдоволь нахлебался моей семейки, так что хватит еще на двадцать два года. Этим утром, стоя под душем, я бы поспорил с самим дьяволом, что ни за что на свете не появлюсь на Фейтфул-плейс.
Оставалось подчистить кое-какие мелочи и со спокойной совестью зашвырнуть все в тот круг ада, откуда оно явилось. На мой взгляд, "осознание утраты" - это вонючая куча дерьма среднего класса, придуманная, чтобы оплачивать "ягуары" мозгососов. Все равно: необходимо убедиться, что в подвале обнаружили именно Рози, необходимо выяснить, как она умерла, необходимо знать, нашел ли Снайпер со своими ребятами хоть намек - куда она шла в ту ночь, когда ее кто-то остановил. Всю свою сознательную жизнь я пытался залечить шрам в форме отсутствия Рози Дейли. Надежда избавиться от огромного рубца сделала меня легкомысленным и нервным и в результате довела до такого непотребного уродства, как пьянка с братьями и сестрами - от одной мысли о таком еще пару дней назад я бы с визгом в горы сбежал. Пора взять себя в руки, пока я не учудил чего-нибудь похлеще, что кончится ампутацией.
Я переоделся, вышел на балкон, закурил и набрал номер Снайпера.
- Фрэнк, чем могу помочь? - поинтересовался он с напускной вежливостью. Судя по всему, позвонил я не вовремя.
- Я знаю, ты занят, Снайпер, - с не менее напускной робостью начал я. - Будь другом, сделай одолжение…
- Я бы рад, старина, но у меня тут…
Старина?
- Да, я прямо к делу, - ответил я. - Мой любимый сотрудник Йейтс - знаешь его?..
- Встречались.
- Правда, забавный? Мы вчера посидели немного, я рассказал ему эту историю, так он меня заклевал. Коротко говоря - и оставляя в стороне смертельную обиду оттого, что мой коллега усомнился в моей сексуальной притягательности, - я поставил сотню на то, что Рози вовсе не собиралась меня бортануть. Если у тебя есть что-то в мою пользу - выигрыш пополам.
Йейтс выглядит так, словно грызет кирпичи на завтрак, он не слишком общителен; Снайпер не сможет проверить.
- Информация о ходе расследования является конфиденциальной, - строго напомнил Снайпер.
- Я же не собираюсь продавать ее в "Дейли стар". Йейтс такой же коп, как мы с тобой, только крупнее и уродливее.
- Коп не из моей группы. Как и ты.
- Брось, Снайпер. Хотя бы скажи, была ли это именно Рози в подвале. Если это склад трупов викторианской эпохи, отдам Йейтсу его бабки и умолкну.
- Фрэнк! - Снайпер добавил в голос сочувствия. - Я понимаю, тебе непросто, приятель. Но помнишь, о чем мы говорили?
- Как сейчас. Суть в том, что ты не хотел, чтобы я болтался под ногами. Так ведь речь идет о единовременной сделке, Снайпер. Ответь мне на малюсенький вопросик - и я отстану. А потом в честь завершения дела выставлю тебе кружечку.
Снайпер помедлил секунду.
- Фрэнк, мы не на рынке, - произнес он, решив, что до меня дошло, как глубоко он оскорблен. - Я не собираюсь заключать с тобой сделки или судить пари в вашем отделе. Мы расследуем убийство; моя группа должна работать без помех, а ты мешаешь. Ты меня разочаровал.
У меня перед глазами встала картина одного вечера в Темплморе, когда Снайпер упился вдрызг и по дороге домой предложил пари - кто выше написает на стену. Интересно, когда же он успел вырасти в самодовольного придурка среднего возраста? Или он всегда в душе был таким, а подростковый гормональный всплеск временно маскировал эту природную склонность?
- Ты прав, - сказал я, полный раскаяния. - Громила Йейтс решит, что победил, понимаешь? Аж с души воротит.
- Мм… - промычал Снайпер. - Знаешь, Фрэнк, стремление победить - ценная черта, пока она не ведет к поражению.
Для меня это звучало, как полная чушь, но Снайпер говорил тоном носителя высшего знания.
- Слишком сложно для меня, приятель, - заметил я. - Поразмыслю-ка я об этом на досуге. Увидимся!
Я повесил трубку, снова закурил и стал разглядывать отряды воскресных покупателей на набережной. Я люблю иммигрантов; красоток из разных стран сейчас в Ирландии больше, чем двадцать лет назад; и пока ирландки старательно превращают себя в пугающие сухофрукты, милые дамы в остальных частях земного шара это компенсируют. Пару раз мне встречались такие милашки, что хотелось не сходя с места жениться и настрогать для Холли дюжину братиков и сестричек - ма назвала бы их метисами.
На эксперта из бюро рассчитывать не стоило: он мне не дал бы свою мочу понюхать - после того как я оторвал его на целый вечер от интернетовской порнухи. Купер, наоборот, меня любит, работает по выходным и, если у него не накопилась масса срочных дел, вскрытие уже закончил. Вполне возможно, кости рассказали ему хоть что-то из того, что мне нужно знать.
Лишний час не добавит ничего к ярости Холли и Оливии. Я отбросил окурок и двинулся.
Купер ненавидит большинство людей, и это большинство считает, что он ненавидит наугад. Они не понимают главного: Купер ненавидит скучать и у него низкий порог чувствительности. Дойми его хоть раз - Снайперу, видимо, в какой-то момент это удалось, - и ты заклеймен навсегда. Заинтересуй его - и Купер весь твой. Меня можно назвать по-всякому, но только не занудой.
До городского морга от моей квартиры рукой подать по набережной. Он стоит за автобусной станцией; изящному зданию из красного кирпича больше ста лет. Я там бываю не часто, но вспоминаю с удовольствием, так же, как радуюсь тому, что отдел убийств работает в Дублинском замке: наша работа пронизывает сердце города, как река, мы достойны лучших образцов его истории и архитектуры. Впрочем, сегодня было иначе. Где-то внутри, среди весов, луп и линеек Купера, лежала девушка - возможно, Рози.
Купер вышел к регистратуре, когда я спросил о нем, но, как и многие в эти выходные, при виде меня не подпрыгнул до потолка от радости.
- Детектив Кеннеди особо информировал меня, - сообщил Купер, осторожно выговаривая фамилию, словно она была неприятной на вкус, - что вы не входите в группу, ведущую расследование, и не нуждаетесь в информации по этому делу.
А я-то его пивом угощал. Неблагодарный мелкий прыщ.
- Детектив Кеннеди много о себе воображает, - заметил я. - Не только его замечательной группе интересно это дело - непростое, между прочим. И кстати, вполне возможно, что я рос вместе с погибшей.
Как я и ожидал, глазки-бусинки Купера блеснули.
- Серьезно?
Я опустил глаза, всем своим видом изображая нерешительность и сосредоточенно ковыряя ноготь.
- Ну, в юности мы с ней встречались, - добавил я.
Как и следовало ожидать, Купер, не в силах унять распаленного любопытства, клюнул: брови задрались до шевелюры, бусинки заблестели ярче. Хорошо, что он нашел себе идеальную работу, иначе я бы извелся вопросом - чем парень занимается в свободное время.
- Понимаете, мне очень хочется выяснить, что с ней случилось - если, конечно, вы не слишком заняты. Кеннеди не узнает - и не будет переживать.
Уголок рта Купера дернулся в почти незаметной улыбке.
- Пошли, - пригласил он.
Длинные коридоры, элегантные лестницы, старинные акварели на стенах - между картинами развесили гирлянды из фальшивых еловых веток, чтобы соблюсти некоторое равновесие между радостью и печалью. Даже сам морг - длинная комната с лепниной на потолке и высокими окнами - смотрелся бы мило, если бы не мелочи: плотный холодный воздух, запах, строгая плитка на полу, ряды стальных ящиков вдоль стены. Между ящиками - аккуратная табличка с изящной надписью: "Ноги вперед. Бирка с фамилией у головы".
Купер, задумчиво поджал губы и повел пальцем вдоль рядов, прищурив глаз.
- Новенькая незнакомка… А, вот!
Он шагнул вперед и выдвинул ящик одним резким рывком.
В отделе спецопераций быстро привыкаешь пользоваться особым выключателем. С годами это становится все легче, возможно, чересчур легко: щелк, где-то в уголке мозга, - и все происходящее оказывается в отдалении, на маленьком цветном экранчике; так что можно наблюдать, и вырабатывать стратегию, и даже подгонять персонажей, не теряя внимания, сосредоточенности и рассудка - как правило. Те, кто не нашел выключателя, скоро оказываются в другом отделе или в могиле. Я щелкнул выключателем и стал смотреть.
Кости, аккуратно разложенные на стальной плите, выглядели почти красиво, как сложная головоломка. Купер со своими помощниками кое-как отчистил их, но они все еще были коричневые и склизкие на вид - исключая два ровных ряда зубов, "белизна Колгейт". Все вместе казалось настолько маленьким и хрупким, что не могло иметь ничего общего с Рози, и во мне на мгновение шевельнулась надежда.
Где-то снаружи, на улице, хохотала стайка девчонок; их повизгивания были еле слышны за толстыми стеклами. Свет в комнате горел слишком ярко; Купер придвинулся слишком близко, глядя на меня слишком пристально.
- Останки принадлежат молодой белой девушке, рост - от пяти футов шести дюймов до пяти футов девяти дюймов, телосложение - среднее или крупное. Судя по развитию зубов мудрости и неполному сращению эпифизов, возраст от восемнадцати до двадцати двух.
Купер выжидательно умолк, и мне пришлось задать вопрос:
- Вы можете с уверенностью сказать, что это Рози Дейли?
- Не удалось найти рентгеновских стоматологических снимков, но, судя по записям, у Рози Дейли была одна пломба, в правом нижнем моляре. У покойной тоже одна пломба, в том же зубе.
Большим и указательным пальцами Купер взял челюсть, открыл ее и показал мне.
- Как и у многих, - заметил я.
Купер пожал плечами.
- Маловероятные совпадения, как известно, случаются. К счастью, идентификация опирается не только на пломбу. - Он щелкнул по аккуратной стопке папок на длинном столе, вытащил два снимка, прикрепил их на световую панель один поверх другого и включил лампы. - Вот.
На фоне красной стены и серого неба возникла Рози, сияющая и смеющаяся, с задранным подбородком и вьющимися на ветру волосами. Сначала я видел только это. Потом разглядел крохотные белые крестики, испещрившие ее лицо, и увидел пустой череп, просвечивающий сзади.
- Как видно по отмеченным точкам, - пояснил Купер, - анатомические особенности найденного черепа - размер, положение и форма глазниц, носа, зубов, челюстей и так далее - точно соответствуют чертам Рози Дейли. Хотя это не гарантирует полной идентификации, но дает достаточную степень определенности, особенно в сочетании с пломбой и обстоятельствами. Я поставил в известность детектива Кеннеди, что он может известить семью: я без проблем покажу под присягой, что, по моему профессиональному мнению, это Рози Дейли.
- От чего она умерла?
- То, что вы видите, детектив Мэки, это все, что у меня есть. - Купер простер руку над костями. - Имея в наличии только скелетизированные останки, мы не можем точно определить причину смерти. Несомненно, имело место нападение, но нельзя полностью исключить, например, возможность смертельного сердечного приступа во время нападения.
- Детектив Кеннеди говорил что-то о переломе черепа.
Купер бросил на меня убийственно презрительный взгляд.
- Если я не заблуждаюсь, - процедил он, - детектив Кеннеди не дипломированный патологоанатом.
Я выдавил улыбку.
- Он и зануда не дипломированный, но дело свое знает.
- Действительно, детектив Кеннеди, совершенно случайно, прав. - Уголок рта Купера дрогнул. - Череп проломлен. - Патологоанатом вытянул палец и повернул череп Рози набок. - Вот.
В тонкой белой перчатке его рука казалась влажной и неживой, с отстающей кожей. Затылок Рози выглядел, как ветровое стекло, пробитое в нескольких местах клюшкой для гольфа: его густо покрывала паутина трещинок, пересекающихся и разбегающихся во все стороны. Волосы лежали рядом тусклой кучей, но на разбитой кости кое-где еще держались пряди.
- Если приглядеться, заметно, что края трещин расщепленные, а не четкие. - Купер аккуратно коснулся трещинок кончиком пальца. - Это позволяет предположить, что в момент нанесения повреждений кость была гибкой и влажной, а не сухой и ломкой. Иными словами, переломы не являются посмертным артефактом, а произошли в момент смерти или сразу после. Переломы вызваны несколькими сильными ударами - предположительно тремя или больше - о ровную поверхность, шириной четыре дюйма или более, без острых выступов и углов.
Я удержался от того, чтобы сглотнуть; Купер заметил бы.
- Ясно, - сказал я. - Я тоже не патологоанатом, но, по-моему, от такого можно умереть.