Кормак положил флейту и постарался сосредоточиться на работе. Статья, над которой он бился, предлагала новый взгляд на золотые предметы, найденные во всевозможных ритуальных захоронениях бронзового и железного века. К сожалению, можно было только предполагать, что эти захоронения ритуальные, потому что как бы сильно ни хотелось в это верить, наличие ритуальных намерений при захоронении было практически невозможно доказать лишь посредством одной археологии. Весь этот период был полон загадок и тайн, и у ученых были лишь обрывки отгадок. Почему больше всего золотых предметов было найдено в реках Уиклоу и Тайрон, а самые впечатляющие изделия из золота бронзового века встречались на другом конце острова, в Клэр? Почему не было прямых доказательств пчеловодства в железном веке, хотя пчелиный воск, несомненно, использовался для литья металла cire perdue ? Почему золотые предметы так редко встречались в захоронениях - может, их переплавляли или передавали следующему владельцу как символ должности?
Кормак изучил карту, показывавшую распределение золотых предметов бронзового и железного веков по Ирландии. Интересно, скольких точек еще не хватало только потому, что кто-то наткнулся на золото, забрал его, или перепрятал, или переплавил и продал, чтобы прожить остаток жизни обеспеченным человеком на прибыль от находки? А сколько еще было нерассказанных историй о распрях из-за золота: кражах, конфискациях, даже убийствах - и все из-за блестящего желтого металла. Кормак пытался представить себе, каким оно казалось древним людям, привыкшим к ржавеющему железу и зеленеющей бронзе. Культурам, окруженным постоянным разрушением естественного мира, оно должно было казаться единственным не разлагавшимся материалом, священным металлом солнца и бессмертия.
Кормак вздрогнул от шума - это всего лишь птица вила гнездо на карнизе, но он понял, что очень сильно беспокоился, ожидая прибытия Норы. Он не хотел повторения того, что произошло прошлой ночью. Вскоре после приезда он услышал стук в дверь и машинально открыл - думал, это Брона Скалли вернулась посмотреть, нет ли у него проблем с обогревательным котлом. К его удивлению, на пороге стояла Урсула Даунз. Сейчас, вспоминая, он снова представил ее себе. Урсула была стройна и белокура, а предельно короткая стрижка придавала ей намеренно мальчишеский вид. Золотое кольцо в брови она вставила уже после их последней встречи, но Кормака это не особенно удивило. Виделись они уже давно.
- Я просто проезжала мимо и увидела машину, - сказала она. - Думала, это Эвелин, но тебе я тоже очень рада. Значит, ты опять на Лугнабронском болоте. Ты не поверишь, но я опять на старых раскопках. Жилье там отремонтировали, но иногда я открываю дверь и невольно ожидаю увидеть, как ты и другие ребята стоят в очереди в туалет.
- Там, помнится, нельзя было упускать момент.
Лет двадцать назад они оба несколько летних каникул работали здесь с Гэбриелом, и сейчас, увидев Урсулу, Кормак снова вспомнил это время: примитивное студенческое жилье, запах мокрых шерстяных свитеров, сушившихся у огня, крепкий чай, холодные комнаты, теплые постели. Сам воздух в те дни, казалось, был полон голодом, и не только тем, который утолялся едой. Судя по лицу Урсулы, ее воспоминания были такими же.
- Знаешь, Кормак, я очень расстроилась, когда услышала про Гэбриела, - сказала она, понизив голос. - Должно быть, для тебя это было потрясение. Нам всем он казался вечным. Я хотела позвонить тебе или Эвелин, но у меня такие вещи плохо получаются. - В это мгновение, стоя на пороге, она казалась очень одинокой, осторожной и даже ранимой.
- Не хочешь зайти, может, выпить чего? - предложил Кормак, сам того не планируя, и сразу понадеялся, что потом не придется об этом жалеть.
- Ну, разве что на чуть-чуть. Спасибо, - Урсула зашла внутрь и осмотрелась. - Тут не так все и изменилось, верно?
- Что ты будешь? - спросил он, когда она уселась за кухонным столом.
- Красное вино, - она осмотрела полдюжины бутылок, дожидавшихся, пока их уберут в шкафчик. - Если ты только его не бережешь. Собираешься произвести на кого-нибудь впечатление.
- Нет, просто экспериментирую.
Пока Кормак открывал бутылку и наливал им по бокалу, Урсула продолжала:
- А я так вообще отношусь к вину без претензий. Дешевое бухло сгодится не хуже шикарных марок, если настроение подходящее. А у меня оно обычно подходящее.
Она повернулась к Кормаку и взяла у него бокал; ее сияющие зеленые глаза были как всегда озорными. Лампа на столе рядом с ней отбрасывала теплый золотой свет, который высвечивал ее кожу и подчеркивал заостренное лицо и легкие впадины щек. Лишь несколько морщинок в уголках ее глаз напоминали о течении времени.
- Так чем ты здесь занимаешься?
- Работаю над статьей для "Джорнэл". Некоторые новые наблюдения о золотых изделиях бронзового и железного веков.
- Правда? - Урсула начала просматривать книги, которые Кормак разложил на столе, пытаясь организовать материал. - Знаешь, люди твердят, что в Лугнабронском кладе было золото, но те двое братьев, что обнаружили это сокровище, клялись всем самым святым, что ничего не нашли. - Она взяла книгу из стопки на столе. - Можно, я позаимствую это? Обещаю вернуть сразу же, как только тебе потребуется.
Посмотрев на корешок книги, Кормак увидел, что это был один из малоизвестных подробных трудов по металлообработке железного века.
Он махнул рукой.
- Конечно, пользуйся.
- Да я бы с радостью, - сказала она - Но у тебя, говорят, уже кое-кто есть.
А Урсула все так же быстра. Что ж, он не видел причин для уклончивости.
- Ты наверняка с ней завтра встретишься - ее зовут Нора Гейвин, она приедет помочь с вашим болотным человеком. - Кормак попытался сменить тему. - Как там у вас идет работа?
- Да знаешь, это же целая жизнь. Мы кое-что находим, но сейчас там настоящая каша из всяких мелочей: платформы и короткие куски настильных дорог, парочка неплохих ивовых плетней. Мы наткнулись на кое-какие действительно интересные торфяные образчики - возможно, тебе бы стоило взглянуть на них. Но региональный управляющий невыносимый зануда: постоянно ноет, что надо поскорее заканчивать и возвращать этот участок в его драгоценное расписание добычи. Находка болотного человека его уж точно не обрадовала, хотя значительно подняла настроение мне.
Урсула посмотрела на открытую бутылку с вином, но, слава богу, решила не просить налить еще. Откинувшись на спинку стула, она задумчиво посмотрела на Кормака.
- Нет, брошу я скоро раскопки, найду себе административную должность. Меня уже до смерти тошнит от вечного свежего воздуха и торфяной пыли в волосах, а когда десять недель подряд выглядишь вот так… - она взмахнула рукой, ногти на которой были черными от набившегося под них торфа. - В следующем году пойду консультантом, даже если придется сменить фирму. Везучие паршивцы на таких должностях максимум раз в год рискуют ноги промочить. А не выйдет, так брошу это дело вообще.
Она говорила, а Кормак думал о том, как она изменилась. Они уже давно не виделись, и она, похоже, лишилась той резкости, которая когда-то заставляла его так старательно ее избегать.
Урсула допила последний глоток вина и встала.
- Пора убираться домой; завтра опять рано вставать. Я в сортир сбегаю перед уходом, ладно? Я помню дорогу.
Кормак включил для нее свет на лестнице. С Урсулой ему всегда было не по себе. С самого их знакомства в ее присутствии он ощущал опасность, вызванную переменчивостью ее настроения и маниакальной энергией, находиться рядом с которой было утомительно. Нельзя было не признать ее беззастенчивую и откровенную чувственность, которую он имел шанс почувствовать лично. Но его беспокоило даже не само это качество, а то, что Урсула пользовалась им как орудием. Она всегда отличалась искушенностью, можно даже сказать, научным пониманием сексуальной привлекательности во всех ее разнообразных формах. Кормак не мог сказать, было ли правильным назвать ее хищницей, но ее, очевидно, возбуждала собственная способность заставлять чужие сердца биться чаще. Много лет назад он наблюдал, как действует Урсула, как играет с сокурсниками, потом с коллегами на смертельно скучных факультетских вечеринках. Она любила вызывать переполох и, казалось, подзаряжалась энергией от смятения в обществе, которое могла породить за один лишь вечер, одним взглядом или слегка затянутым прикосновением. Она мастерски притягивала к себе взгляды, при этом показывая, что плюет на то, что о ней думают. Кормак всегда представлял себе напряженные споры в машинах по пути домой с этих вечеринок. Не Урсула делала этих людей несчастными, но она была катализатором, заставлявшим чувство недовольства жизнью концентрироваться и вырываться наружу.
Кормак как-то попытался убедить Урсулу, что своими выходками она вредит только себе, но ее, казалось, это не заботило. В ней всегда чувствовался оттенок недоверия, порожденного болью или предательством. Встреча с ней наполнила Кормака необъяснимой бесконечной грустью. Нашла ли она за все эти годы того, кто рискнул бы прорваться сквозь ее оборону и добраться до ее израненной души?
Урсула вернулась на кухню и проскользнула мимо него к двери; он последовал за ней, чтобы выпустить ее.
- Было приятно снова увидеть тебя, Кормак, - сказала она и подошла поближе, будто собираясь обнять его. Но когда он наклонился поближе, она подняла обе руки, заставила его нагнуться и поцеловала его прямо в губы. Кормак почувствовал, как ее язык на мгновение скользнул у него между губ, и инстинктивно отдернулся.
Его изумление, похоже, только позабавило Урсулу.
- Да ладно, не притворяйся, что тебе не хочется.
Не успел он ответить, как она выскочила из дома и села в машину. Он только и мог, что стоять, смотря вслед удаляющимся габаритникам. Когда он потянулся вытереть губы, то испачкал пальцы сливовой помадой. Он потер руки друг о друга, потом вытер их о брюки.
Волна эмоций, которую вызвало в нем воспоминание об этой сцене, озадачила Кормака; он поднялся по лестнице и посмотрел на свою одежду, аккуратно висевшую в гардеробе, на зубную щетку и бритвенные принадлежности на полке над раковиной в смежной ванной комнате. Он сел на краешек кресла напротив кровати, и его охватил неожиданный приступ меланхолии, подобный тому чувству, которое погнало его из собственного дома на квартиру к Норе ровно четырнадцать месяцев назад. Тогда у него появилась возможность кардинально изменить жизнь, отказаться от своего обычного упорядоченного существования, и решение, принятое им тогда, определенно вывело его на новый уровень. Может, он достиг точки, когда снова требовалось принять решение, осознать, что ему было мало тех отношений, которые сложились у него с Норой? Кормак снова вспомнил ее слезы и почувствовал, что очень далек от нее, что внутренние движения ее души, которые он когда-то себе представлял, ему совершенно недоступны. Что заставляло его прорываться сквозь ее защитную стену? И нужна ли ему взаимная откровенность? Хотел ли он в действительности открыть себя Норе, протянуть ей метафорический нож для вскрытия?
Глава 5
Смерть все приводит в движение, особенно когда тело находят там, где ему не место. Через несколько минут на болото в двух полицейских машинах прибыла четверка деловитых молодых офицеров Гарды и взялась за работу. Они отогнали всех от среза и пометили место преступления - если это и вправду могло оказаться местом преступления - знакомой сине-белой лентой. Команду археологов пока отослали в их барак, стоявший на обочине дороги, но, обнаружив, что Нора - врач, полицейские попросили ее остаться и заверить для отчета, что человек в срезе действительно мертв и в медицинской помощи не нуждается. Это была рутинная процедура, однако в этом случае она казалась до невозможности излишней. Команда коронеров прибыла чуть позже; неровная земля не позволила им разбить еще один тент над срезом, но они сделали все, что могли, пристроив несколько пластиковых листов, чтобы скрыть тело от подглядывающих глаз и камер.
Нора как раз собиралась спросить, закончили ли они с ней, как на обочине остановилась еще одна машина, и из нее вышли двое. Высокий мужчина едва за пятьдесят, если судить по темным волнистым волосам с легкой проседью, был серьезен и хорошо одет - парадные туфли и безупречный плащ выглядели на болоте несколько неуместно, но, судя по поведению младших офицеров, именно он тут был главный. Сопровождавшая его женщина была, очевидно, его напарницей. На месте происшествия он коротко кивнул своим коллегам, а затем обратился к Норе:
- Доктор Гейвин? Я детектив Лайам Уард, а это детектив Морин Бреннан. Вы связаны с раскопками?
- Не совсем. На самом деле я здесь, чтобы помочь с извлечением болотного тела, найденного позавчера. Я просто рано прибыла. - Нора заметила над воротником рубашки пластырь и темную каплю крови на нем. - Из Национального музея едет целый микроавтобус народу. Они вот-вот прибудут.
- С ними можно связаться, попросить отложить поездку?
- Можно, конечно, им позвонить, но они уже выехали, а откладывать, боюсь, в данном случае неблагоразумно. Тело, которое они едут доставать, в очень хрупком состоянии, и его нужно как можно быстрее доставить в лабораторию.
Уард повернулся к Бреннан.
- Похоже, нам понадобятся патрульные для контроля всей этой толпы. - Он жестом предложил Норе проводить его к срезу. - Что вы можете мне рассказать? Кто нашел это тело?
- Одна из девушек-археологов, работающих здесь на участке. Они называли ее Рейчел, но простите, я не знаю ее фамилию. Я только недавно сюда прибыла.
Уард просмотрел список, протянутый ему одним из офицеров в форме.
- Бриско, здесь говорится. Рейчел Бриско.
Она дошли до края среза. Полицейского, казалось, совершенно не тревожил вид торчавшей из торфа жилистой коричневой руки.
- Мы с Урсулой Даунз рассматривали место первой находки, когда нас позвали, - сказала она. - Наверное, сначала мы обе решили, что это снова древние останки, пока не увидели часы.
Уард приподнял брови.
- Наручные часы?
- Да… я могу показать вам, если только спуститься в канаву.
Уард кивнул. Нора выкопала опору для ноги в склоне канавы и ступила на доску, лежавшую на грязной поверхности. Ей пришлось держаться за край среза и ступать очень осторожно, чтобы планка не перевернулась. Если бы она упала, то через секунду провалилась бы по колено.
Сквозь увеличительное стекло она осмотрела изогнутую руку мертвеца, длинные пальцы с хорошо очерченными овальными ногтями и заметила забившийся волокнистый торф под слегка зазубренными ногтями, которые, похоже, обкусали, а не обрезали. Неясная плоть на тыльной стороне руки сморщилась и слегка разложилась, поскольку была ближе к поверхности болота, но ладонь выглядела удивительно нетронутой, а подушечки пальцев сморщились, словно он слишком долго лежал в ванне. Рукой в перчатке Нора соскребла сырой торф вокруг часов, широкий браслет которых когда-то был застегнут на плотном запястье, теперь превратившемся в рассыпающуюся плоть и открытую кость.
Уард присел на насыпи над срезом, чтобы рассмотреть все получше.
- Что еще вы мне можете рассказать?
Нора всмотрелась через линзу на искаженное лицо. Человек был чисто выбрит; глаза были закрыты, но не запали в глазницах. Вокруг век были рыжеватые ресницы. Определить его возраст было невозможно; при погружении в вяжущую болотную воду обычно даже молодая кожа начинает выглядеть сморщенной и иссохшей, так что кожа этого человека уже начинала принимать дубленый вид. Хотя он, скорее всего, лежал здесь не дольше нескольких десятилетий, его тело не так хорошо сохранилось, как более старые трупы. В этом не было ничего странного; сохранность тела в болоте зависит от многого: от случайных уровней воды и химикатов, смешанных капризной природой. Иногда кислотная болотная вода сохраняла кожу и внутренние органы, но оказывала совершенно противоположный эффект на кости; Нора как-то читала о болотном человеке в Дании, скелет которого полностью разложился, остался лишь сплющенный мешок в форме человеческого тела из дубленой кожи. Что ей сказать Уарду? Ноздри и открытый рот были наполнены торфом. Наверное, это было лишь впечатление, но ей показалось, что он застыл в позе смерти, как раз в тот момент, когда неистовая жизненная энергия иссякла: деление клеток прекратилось, кровоток замедлился и, наконец, остановился, постоянная буря электрических импульсов в мозгу неожиданно прекратилась.
Уард на жутковатое зрелище никак не отреагировал, но молодой офицер Гарды, что шел рядом с ним, только глянув на тело, резко отвернулся, и его неистово вырвало прямо на собственные начищенные форменные черные туфли. Нора увидела, как детектив тронул молодого человека за плечо. Это заставило ее подумать, что Уард, возможно, испытал подобную реакцию на первый труп, с которым столкнулся по долгу службы. Ни слова не говоря, Уард подал знак другому патрульному подойти и приглядеть за коллегой, которому было нехорошо. Нора также невольно почувствовала сострадание к посеревшему офицеру. На нее никогда не действовал вид смерти; острую реакцию у нее вызывало физическое оскорбление живых существ. Стыдно признаться, но она еле прошла хирургическую практику в медицинской школе.
- А вот и доктор Фрайел, - сказал Уард, проходя под сине-белым полицейским барьером. Подняв глаза, Нора увидела, что на дороге остановился серебристый "мерседес". Она слышала от государственного патологоанатома Мэлэки Драммонда о его новой коллеге, но еще не имела возможности встретиться с Кэтрин Фрайел, хотя их офис был совсем недалеко от Тринити. Стройная сереброволосая женщина, которая вышла из машины, выглядела бодрой и энергичной. При взгляде на нее никто бы не сказал, что доктор Фрайел несколько раз в неделю ездит по всей стране вслед за смертельной жестокостью. Печальная примета времени - Мэлэки больше не мог в одиночку управиться со всеми делами.
Нора наблюдала за формальной и почтительной позой, с которой Уард приветствовал доктора Фрайел и повел ее к раскопкам. Своими спокойными мягкими манерами он больше походил на семейного врача, чем на полицейского. Что заставило его поступить в Гарду? Что привлекало его в работе, в которой многие видят лишь копание в отвратительных деталях жизни других людей? Нора часто пыталась понять, каково это, быть детективом, постоянно заглядывать за заборы и канавы и через стены домов, срывая вуаль пристойности и обыденности, открывая странную и неопрятную реальность.
Когда Уард представил их, Кэтрин Фрайел сказала:
- Нора Гейвин. Какое знакомое имя… - Ее лицо засияло. - Ну да, теперь помню. Мэлэки недавно показывал мне вашу статью в одном журнале по анатомии, о болотной химии и сохранении мягких тканей. - Нора кивнула. - Очень захватывающе. Теперь я рада, что прочитала статью с таким интересом. - Кэтрин повернулась к Уарду. - Было бы разумно использовать опыт доктора Гейвин, пока она здесь… если она не против и вы не возражаете.
- С моей стороны никаких возражений, - ответил Уард. - Работайте.
У Норы заурчало в животе; она не ела с шести утра, а уже был почти час. Но ей сейчас было не до голодных спазмов; они пройдут.