Я старался сосредоточиться на вибрациях, идущих от колес через пол. Ожидал остановки вагона. Мой попутчик утверждал, что R-142A весит тридцать пять тонн. И что эти поезда развивают скорость шестьдесят две мили в час. Поэтому у них очень мощные тормоза. Они смыкаются, дергают, скрежещут.
Я предполагал, что так произойдет и сейчас - даже при том, что ползли мы с черепашьей скоростью. Револьвер в вытянутой руке - своего рода груз на конце маятника. Длинный, тонкий рычаг и два фунта стали. Когда колодки вгрызутся в тормозной диск, револьвер по инерции продолжит движение вперед. Закон Ньютона. Я был готов справиться со своей собственной инерцией и, оттолкнувшись от поручня, нырнуть вниз и назад, против хода поезда. Если револьвер дернется на пять дюймов к северу, а я - на пять к югу, я буду вне опасности.
- Откуда у вас этот шрам? - неожиданно спросила она.
- Бомба, - ответил я.
Она перевела ствол туда, где под футболкой скрывался белый рубец.
Поезд подъезжал. К станции. Бесконечно медленно. Платформа на "Грэнд-Сентрал" длинная. Головной вагон направлялся к самому ее концу. Я ждал, когда сработают тормоза. Надеясь пусть даже на небольшой крен.
Но доехать мы не успели.
Ствол револьвера вдруг повернулся вверх. На миг я подумал, что пассажирка решила сдаться. Но ствол все продолжал подниматься. Женщина резко задрала подбородок - в гордом и своевольном жесте. Дуло уткнулось в мягкую плоть. Палец сдавил спусковой крючок. Наполовину. Барабан повернулся, курок царапнул нейлон дутой зимней парки.
Затем она нажала курок до конца и разнесла себе голову.
Глава 2
Двери не открывались. Возможно, кто-то воспользовался аварийной связью, а может, машинист сам услышал выстрел. Как бы то ни было, система перешла в режим полной блокировки.
Ждать было неприятно. Тело женщины сползло на скамью. Правый указательный палец по-прежнему сжимал спусковой крючок. Револьвер лежал на сиденье рядом.
Звук выстрела все еще звенел у меня в ушах. В носу стоял сладковато-приторный запах крови. Нагнувшись вперед, я проверил сумку. Пусто. Я расстегнул молнию на куртке, распахнул полы. Ничего.
Отыскав аварийную панель, я связался с машинистом.
- Самоубийство, - сообщил я. - Огнестрел. Предпоследний вагон. Все уже позади. Дальнейшей угрозы нет.
Ответа я не получил. Но через минуту громкая связь откликнулась мужским голосом:
- Уважаемые пассажиры! Внимание! Двери вагонов закрыты на несколько минут в связи с непредвиденной ситуацией.
Машинист говорил медленно. Видимо, читал по инструкции. Голос его дрожал.
Я отошел и сел в трех футах от трупа.
Наконец по лестнице протопали шесть полицейских в форме. С оружием на изготовку. Патрульные. Управление полиции Нью-Йорка, вероятно, 14-й участок на Западной 35-й улице - знаменитый Мидтаун-Саут. Пробежав по платформе, полицейские начали проверять поезд от головы. Я встал и наблюдал через окно. Копы открывали двери, одну за другой, и, оценив обстановку, разрешали пассажирам выйти. Поезд ночной, народу мало, так что до нас очередь дошла быстро. Они проверили вагон через окна и, увидев тело и револьвер, сразу напряглись. Двери с шипением открылись, и патрульные ввалились в вагон.
Трое полицейских заблокировали все три выхода, остальные трое направились прямиком к мертвой женщине. Они остановились в шести футах от трупа. Не видя смысла проверять пульс или иные признаки жизни.
Здоровяк с нашивками сержанта повернулся к пассажирам. Лицо его слегка побледнело.
- Кто видел, что здесь произошло? - спросил он.
Передняя часть вагона встретила вопрос гробовым молчанием.
Латиноамериканка, мужчина в футболке NBA и женщина-африканка. Они не проронили ни слова. Парень в рубашке для гольфа тоже ничего не сказал. Поэтому ответил я:
- Она вынула из сумки револьвер и застрелилась.
- Так просто? Ни с того ни с сего?
- Более-менее.
- Почему?
- Откуда мне знать?
- Где и когда?
- На подъезде к станции.
Мозги сержанта переваривали информацию. Самоубийство, огнестрел. Метро - сфера ответственности полицейского управления. Зона торможения между "41-й" и "42-й" - территория 14-го участка. Его дело, как ни крути.
Он кивнул:
- О'кей. Прошу всех покинуть вагон и ждать на платформе. Нам понадобятся ваши фамилии, адреса и свидетельские показания.
Мы влились в собиравшуюся на платформе толпу. Транспортная полиция, патрульное усиление, персонал метро. Через пять минут по ступенькам прогрохотали ботинки бригады "скорой" с носилками. Дальнейшего я не видел - полицейские стали разбирать пассажиров для записи показаний. Я достался здоровяку-сержанту. Он отвел меня вглубь станции, в душную, затхлую комнатенку с белыми кафельными стенами. Предложив мне стул, сержант спросил мое имя.
- Джек Ричер, - ответил я.
Он записал имя в блокнот и больше ничего не сказал. Просто стоял в дверях и наблюдал за мной. Ждал. Наверняка детектива, подумал я.
Детектив оказался женщиной. В брюках и серой рубашке. Рубашка была навыпуск, и я сразу предположил, что полы скрывают оружие. Под рубашкой она была маленькой и стройной. Над рубашкой - темные, собранные в хвост волосы и маленький овал лица. На вид чуть меньше сорока. Интересная. Мне она понравилась сразу. Женщина выглядела доброжелательной. Она предъявила мне свой значок и вручила визитку. С номерами телефонов - служебным и сотовым. И адресом электронной почты. На карточке было имя: Тереза Ли.
- Вы не могли бы подробно рассказать, что произошло?
Голос оказался мягким и полным внимания.
И я рассказал все подробно, начиная со списка из одиннадцати пунктов и моих попыток изменить ситуацию и заканчивая револьвером и самоубийством.
Тереза Ли предложила вернуться к списку.
- У нас есть экземпляр, - сказала она. - Насколько я знаю, это секретный документ.
- Да бросьте, - улыбнулся я. - Список гуляет по миру уже лет двадцать. Только ленивый не обзавелся собственным экземпляром. Так что он давно уже не секрет.
- А вы? Где вы его видели?
- В Израиле. Сразу после того, как он был составлен.
- Каким образом?
Пришлось изложить ей мою биографию. В сокращенной редакции. Армия США, тринадцать лет в военной полиции, 110-е следственное спецподразделение, служба по всему миру плюс короткие командировки туда-сюда. Затем - развал Советов, сокращение военных расходов, урезанный оборонный бюджет, повальные увольнения в запас.
- Состав офицерский или сержантский? - поинтересовалась она.
- Последнее звание - майор.
- А сейчас?
- На пенсии.
- Вы слишком молоды для пенсионера.
- Я решил, что надо пользоваться случаем, пока он есть.
- Чем вы занимались сегодня вечером?
- Слушал музыку, - сказал я. - На Бликер-стрит полно блюз-клубов.
- И куда же вы направлялись ночью на 6-м поезде?
- Я собирался снять номер где-нибудь в гостинице или сесть на экспресс на автовокзале между 40-й и 42-й.
- Где вы живете?
- Нигде.
- Ваш багаж?
- У меня его нет.
После этой фразы большинство людей обычно задают кучу дополнительных вопросов, но не Тереза Ли. Вместо этого она сосредоточила свое внимание на другом:
- Мне не нравится, что список оказался неверным. Мы все считали его полным и окончательным.
Теперь она говорила со мной на равных.
- Список оказался неверным лишь наполовину, - поправил я. - Насчет смертника он не соврал.
- Похоже, вы правы, - согласилась Ли. - Признаки те же самые. Но результат все равно ошибочный.
- Мы знаем, кто она?
- Пока нет. Но скоро выясним. При ней нашли ключи и бумажник. Кстати, а почему она была в зимней куртке?
- Понятия не имею.
- Вы как? - неожиданно спросила она.
Я решил, что ей хочется знать, потрясен ли я тем, что случилось.
- Нормально.
В глазах Ли промелькнуло удивление.
- На вашем месте я сожалела бы о том, что подошла к ней. Там, в поезде. Мне кажется, это вы подтолкнули ее к краю пропасти. Еще пара остановок, и она наверняка справилась бы с тем, что ее так расстроило.
Следующую минуту ни один из нас не проронил ни слова. В дверях показалась голова сержанта-здоровяка. Он кивком попросил Ли выйти в коридор. До меня донеслись обрывки их приглушенного разговора, после чего Ли вернулась и предложила проехать с ней на Западную 35-ю улицу. В полицейский участок.
- Надо зафиксировать ваши показания, чтобы закрыть дело.
Пожав плечами, я последовал за Ли к выходу с "Грэнд-Сентрал" на Вандербильт-авеню, где стояла ее машина. Это был видавший виды "форд-краун-виктория", грязный и неприметный, хотя, надо отдать ему должное, до Западной 35-й он довез нас без всяких проблем. Мы прошли вверх по лестнице к комнате для допросов. Отступив на шаг, Ли пропустила меня вперед. А затем захлопнула у меня за спиной дверь и повернула ключ.
Появилась она минут через двадцать - с папкой заведенного дела и незнакомым мне молодым человеком. Папку Ли положила на стол, а парня представила как своего напарника, добавив, что зовут его Догерти и что у Догерти ко мне ряд вопросов.
- Какие вопросы? - удивился я.
Догерти остался невозмутим:
- Расскажите все еще раз, и как можно подробнее.
Пришлось подчиниться. Как и Ли, Догерти заметно расстроился, что список дал ошибочный результат. Следующие пять минут мы представляли собой тройку единомышленников, обсуждавших удивительный феномен.
Но затем тон Догерти изменился:
- Мы полицейские детективы и занимаемся расследованием убийств. Наша обязанность - расследование всех случаев насильственной смерти. Надеюсь, вы понимаете, к чему я это говорю? Это так, на всякий случай.
- На какой еще случай?
- На случай, если в деле есть что-то, что осталось за кадром.
- За каким кадром? Она застрелилась сама.
- По вашим словам.
- Никто не скажет другого. Именно так все и было.
- А может, это вы ее застрелили?
- Я этого не делал.
Во взгляде Терезы Ли читалось сочувствие.
- Да что с вами такое, ребята? Если не верите, спросите у остальных.
Ли покачала головой:
- Никто ничего не видел. Вы закрывали им обзор. К тому же они все дремали. Плюс никто из них почти не говорит по-английски. Мне кажется, им просто хотелось побыстрее убраться оттуда, прежде чем мы начнем проверять у них "зеленые карты".
- А как насчет того парня? Того, что сидел сбоку? Он точно не спал. И выглядел как стопроцентный носитель английского.
- Что еще за парень?
- Пятый пассажир. В слаксах и рубашке для гольфа.
Ли открыла папку. И покачала головой:
- В вагоне было всего четверо пассажиров.
Она вынула из папки лист бумаги, перевернула и пододвинула к середине стола. Список свидетелей. Я плюс некие Фролов, Родригес и Мбеле.
- Должно быть, он исчез под шумок, - сказал я.
- Как он выглядел? - спросил Догерти.
- Обыкновенный мужчина. Моего возраста, явно не бедный.
- Он вступал в какой-нибудь контакт с жертвой?
- Насколько я видел, нет.
Догерти пожал плечами:
- Значит, он просто не хотел, чтобы его имя попало в сводки. Возможно, парень гулял тайком от жены. Обычное дело.
- Он сбежал. Но вы почему-то взялись именно за меня.
- Вы же сами только что заявили, что он ни при чем.
- Я тоже ни при чем.
- Как сказать.
С меня было довольно.
- Вы зря теряете время.
И я был прав. Это была настолько пустая трата времени, что я вдруг сообразил, что все это - самый заурядный спектакль. Чтобы потянуть время. И еще я понял, что Ли и Догерти пытаются оказать мне какую-то услугу, пусть даже таким извращенным способом.
Если в деле есть что-то, что осталось за кадром.
- Кто она? - спросил я.
Догерти сделал вид, что не понимает:
- А почему она обязательно должна кем-то быть?
- Да потому, что стоило вам попытаться установить ее личность, как все компьютеры зажглись, как елки на Рождество. Кто-то позвонил вам и велел задержать меня до их приезда. А вам обоим просто не хочется брать меня под арест, чтобы не портить мне биографию, поэтому вы и тянете время.
- Нам нет никакого дела до вашей биографии. Просто нам лень возиться с бумагами.
- И все-таки кто она?
- Судя по всему, она работала на правительство. Вас действительно хотят допросить. Они уже едут. Люди из федерального агентства. Нам запрещено говорить из какого.
Меня оставили одного в комнате под замком. Грязной, душной, без окон. Вся мебель - стол и три стула. Два для детективов и один для подозреваемого. В прежние времена бедняга мог запросто схлопотать удар по уху и свалиться вместе со стулом.
Я попытался определить время. С момента нашей беседы с Терезой Ли в коридоре "Грэнд-Сентрал" часы отстучали почти шестьдесят минут. Значит, это не ФБР. Их нью-йоркский офис, самый большой в стране, базируется на Федерал-плаза, недалеко от здания Сити-Холл. Фэбээровцы уже давно были бы здесь. Остается пара контор с названиями из трех букв: ЦРУ, УВР. Центральное разведывательное управление, Управление военной разведки. Может, и еще какие из созданных в последнее время.
Спустя час я решил, что парни едут из Вашингтона, что означало небольшую специализированную контору со строго ограниченным контингентом. У всех остальных офисы были гораздо ближе. В конце концов мне надоело гадать, я откинулся на спинку стула и, задрав ноги на стол, провалился в сон.
В пять утра меня разбудили. Трое. В отглаженных костюмах - не от-кутюр, но и не ширпотреб. Ясные глаза, короткие стрижки. Тела хоть и коренастые, но мышцы в тонусе. На первый взгляд - из бывших вояк. Тех, что искренне верят, что их работа важна для страны. Держались они вежливо и по-деловому. Я попросил их предъявить удостоверения, но парни сослались на "Акт о патриотизме" и заявили, что не обязаны представляться. Наверняка так оно и было, но им явно нравилось, как это звучит. Я собрался отплатить им тем же, но они быстро сообразили, что к чему, и процитировали мне еще пару абзацев из того же антитеррористического закона, чтобы у меня не оставалось сомнений: выбранный мною путь окончится массой неприятных хлопот. Я мало чего боюсь в этой жизни, но ссориться со спецслужбами в наши дни - себе дороже. Поэтому я сказал, чтобы они задавали свои вопросы.
В качестве вступления парни сообщили, что знают о моей военной карьере и относятся к ней с уважением. Затем они предупредили, что будут внимательно наблюдать за мной во время беседы и легко определят, когда я говорю правду, а когда - нет. Что было полной мурой, поскольку на такое способны лишь лучшие из нас, а к лучшим эти клоуны явно не относились, иначе все они давно были бы при крутых должностях и уже смотрели бы десятый сон у себя дома в тихом виргинском пригороде.
Но я еще раз повторил, что готов ответить на все их вопросы.
Парней в костюмах интересовали всего три вещи.
Первая: был ли я знаком с женщиной, застрелившейся в поезде метро? Видел ли я ее когда-нибудь раньше?
- Нет, - ответил я. Коротко и по делу, тихо, но твердо.
Они не стали развивать тему. Из чего я понял, что́ это за ребята и каковы выданные им инструкции. Они были чьей-то командой "Б", посланной завести начатое расследование в тупик. Им нужен был отрицательный ответ на каждый поставленный вопрос, чтобы закрыть дело и отправить папку в архив.
Второй вопрос: знаю ли я женщину по имени Лиля Хоц?
- Нет, - ответил я. Потому что не знал. Пока.
Третий вопрос был скорее диалогом. Открыл его старший агент:
- Вы подошли к той женщине в поезде.
Я молчал. Моим делом было отвечать на вопросы.
- Как близко вы подошли к ней?
Вот это уже был вопрос.
- Шесть футов, - ответил я. - Плюс-минус.
- Достаточно близко, чтобы дотронуться до нее?
- Нет.
- Если бы вы вытянули руку, а она вытянула свою, ваши руки соприкоснулись бы?
- Возможно.
- Передавала ли она вам что-нибудь?
- Нет.
- Брали ли вы что-нибудь у нее после того, как она покончила с собой?
- Нет.
- Вы видели, как у нее что-то выпало из сумки или из рук?
- Нет.
- Она вам что-нибудь говорила?
- Ничего существенного.
- Не могли бы вы вывернуть карманы?
Мне было нечего скрывать. Я прошелся по карманам, выкладывая содержимое каждого на стол. Сложенная пачка купюр и горстка монет. Мой старый паспорт. Кредитная карточка. Проездной на метро. Зубная щетка. Визитка Терезы Ли.
Старший кивнул одному из помощников. Тот профессионально обхлопал меня со всех сторон, но больше ничего не нашел.
- Спасибо, мистер Ричер.
И они исчезли - так же быстро, как и появились. Я удивился, но не могу сказать, что расстроился. Рассовав свой скарб по карманам, я открыл дверь. Тереза Ли сидела за одним из столов. Догерти вел какого-то парня к кабинету за стеклянной перегородкой. На парне была мятая серая футболка и красные спортивные брюки. Из дома он вышел, явно не успев причесаться. Тереза Ли перехватила мой взгляд:
- Родственник.
- Той женщины?
Ли кивнула:
- Мы нашли телефонный номер и адрес в ее бумажнике. Он ее брат. Кстати, тоже полицейский. Из маленького городка в Нью-Джерси.
- Бедняга.
- Да. Мы решили обойтись без официального опознания. Сейчас на нее лучше не смотреть.
- То есть вы уверены, что это она?
Ли снова кивнула:
- Отпечатки пальцев.
- Кем она была?
- Это закрытая информация.
- Я могу идти?
- Федералы с вами закончили?
- Похоже, что да.
- Тогда все. Вы свободны.
Уже у выхода она вдруг окликнула меня:
- Я не хотела вас обидеть, когда говорила насчет края пропасти.
- Хотели, - ответил я. - И возможно, вы были правы.
Я вышел в предрассветную прохладу и повернул налево по 35-й. Вы свободны. Как бы не так. Прямо по курсу на углу ждали четверо. Из той же серии, что и давешние, но явно не федералы. Слишком дорогие костюмы.
Когда видишь четверых незнакомцев, ждущих на углу именно тебя, у тебя лишь два варианта действий: развернуться и бежать со всех ног или продолжать спокойно идти, не сбавляя шага. Невозмутимо смотреть вперед и, скользнув взглядом по их лицам, демонстративно отвернуться: мол, и это все, что вы можете предложить?
Сказать по правде, удрать гораздо умнее. Лучший бой - тот, которого ты смог избежать. Но я никогда и не заявлял, что я умный. Просто упрямый и иногда злой. Я продолжал идти.
Костюмы были все как один темно-синими и выглядели так, как выглядят костюмы из магазинов с именем какого-нибудь иностранца на вывеске над входной дверью. Люди внутри костюмов выглядели не менее внушительно. Из бывших военных или правоохранительных органов - или и то и другое вместе.