Они разделились на пары, когда я был еще в четырех шагах от них. Оставили мне проход, если бы я захотел пройти, но парень слева, тот, что был чуть впереди, жестом дал знак, который можно было расценить и как просьбу остановиться, и как информацию, что мне ничего не угрожает. На тот момент выбор у меня еще был. Либо остановиться, либо продолжать идти. Сомкни они ряды, пока я в движении, - они разлетелись бы, как кегли в кегельбане. При моих-то 250 фунтах и скорости не менее четырех миль в час.
За два шага их главный сказал:
- Мы можем поговорить?
Я остановился:
- О чем?
- Вы ведь свидетель, так?
- А вы кто такие?
Вместо ответа он молча отвернул полу пиджака - медленно, без угрозы. Ни пистолета, ни портупеи, ни кобуры. Пальцы правой руки плавно нырнули во внутренний карман и вновь возникли уже с визиткой. Протянули мне. "Уверенность и Надежность, Инк.", - гласила первая строчка. Вторая уточняла: "Охрана, дознание, посредничество". На третьей был номер телефона с кодом 212. Манхэттен.
- На кого вы работаете? - спросил я.
- Это не важно.
- В таком случае - всего хорошего.
- Будет лучше, если вы пообщаетесь с нами, а не с нашим заказчиком. Мы по крайней мере сторонники цивилизованных методов.
- Вот теперь я испугался по-настоящему.
- Всего пара вопросов. Вас это не затруднит.
- Что за вопросы?
- Она вам что-нибудь передавала?
- Кто?
- Вы знаете кто. Брали вы у нее что-нибудь?
- И?.. Какой следующий вопрос?
- Она что-нибудь говорила?
- Много чего. Жаль, что я не расслышал и половины.
- Она называла какие-нибудь имена?
- Возможно.
- Она упоминала имя Лиля Хоц?
- Нет, насколько мне помнится.
- А Джон Сэнсом?
- Нет.
- Она передавала вам что-нибудь из рук в руки?
- А это имеет какое-нибудь значение?
- Нашему заказчику нужно знать наверняка.
- Тогда передайте вашему заказчику: пусть спросит у меня сам.
Я двинулся вперед - в проход между ними. Один из парней справа попытался преградить мне путь. Я отодвинул его. Но тот не угомонился, и мне пришлось применить силу. Споткнувшись, противник оказался чуть впереди. Его пиджак был со шлицей по линии спины. Я схватил фалды с обеих сторон и рывком распустил шов до самой шеи. И толкнул снова. Фалды крыльями взметнулись от воротника, точно больничный халат.
Я пробежал три шага и резко развернулся. Конечно, продолжай я идти спокойно - это смотрелось бы куда изящнее. Но и в сто раз глупее. Невозмутимость - штука хорошая, но быть наготове - намного лучше. Им не терпелось кинуться на меня, всем четверым. Но мы были на Западной 35-й, и еще толком не рассвело. В такой час уличное движение состоит практически только из полицейских машин. Моим новым знакомым ничего не оставалось, как одарить меня свирепыми взглядами и удалиться. Можете идти.
Но уйти снова не получилось. Повернувшись, я увидел парня, выходившего из дверей участка. Брат. Поравнявшись со мной, он сказал, что видел меня внутри и догадался, что я свидетель. И добавил, что его сестра не совершала самоубийства.
Я предложил зайти в кафе на Восьмой авеню. Когда-то, еще в мою бытность военным, меня послали в Форт-Ракер, на однодневный семинар для сотрудников военной полиции. Темой семинара были тонкие психологические моменты, которые следует учитывать при общении с людьми, недавно лишившимися родных или близких. Военным полицейским тоже иногда приходится приносить родственникам скорбные вести. По мнению начальства, мои тактические приемы в таких делах были ниже всякой критики. Я просто стучал в дверь и резал с порога всю правду-матку. Поэтому меня и послали на семинар. Где я усвоил много полезного. Я научился уважать чувства других людей. Но прежде всего я понял, что наиболее подходящая обстановка для сообщения плохих новостей - это закусочные и кафе. В общественном месте вероятность того, что человек даст волю своему горю, намного меньше, а процедура заказа и питья медленными глотками делает информационный поток пунктирным, существенно облегчая восприятие.
Мы присели за столик под зеркалом. Кафе было заполнено примерно наполовину. Мы заказали кофе. Мне жутко хотелось есть, но я решил: если он ничего не закажет, я как-нибудь переживу. Иначе выйдет невежливо. Он сказал, что не голоден. Я промолчал. Как там учили психологи из Ракера? Дайте им заговорить первыми.
Он сказал, что его зовут Джейкоб Марк. И что я могу звать его Джейк. Я ответил, что он может звать меня Ричер. Он сказал, что он полицейский. Я ответил, что раньше тоже был копом, только военным. Он добавил, что не женат и живет один. Я заметил, что у меня та же история. Вблизи, если не брать во внимание внешний вид, Джейк показался мне собранным и разумным. За сорок, почти весь седой, но лицо было моложавым и без морщин.
Он заговорил о своей сестре. Сказал, что зовут ее Сьюзан Марк. До развода - Сьюзан Молина, но это было давно. Сейчас проживает одна. Джейк говорил о сестре в настоящем времени. Он еще не мог принять того факта, что ее нет в живых.
- Она не могла убить себя. Я в это не верю.
- Джейк, - сказал я, - я был там.
Официантка принесла нам кофе, и некоторое время мы молча прихлебывали горячую жидкость из чашек. Переваривали то, что случилось. Психологи из Ракера были предельно прямы: у людей, внезапно лишившихся близких, IQ не выше, чем у лабрадора. Грубовато - да, все-таки военные, зато в точку.
- Расскажи мне, как все случилось, - попросил Джейк.
Я поинтересовался, есть ли у них в управлении экземпляр списка израильской контрразведки. Он ответил, что после Башен-Близнецов каждый коп обязан знать назубок каждый пункт из этого списка.
- Твоя сестра вела себя крайне подозрительно, Джейк. Совпадение сто процентов. Она выглядела как террорист-смертник.
- Чушь, - сказал он, как сказал бы на его месте любой любящий брат.
- Нет не чушь. Не будь Сьюзан твоей сестрой, ты подумал бы то же самое. Тебе просто пришлось бы, с твоей-то подготовкой.
- Значит, список больше годится для самоубийц, чем для террористов.
- Наверное.
- Сьюзан не была несчастной.
- Я бы так не сказал.
Он не отреагировал. Еще несколько молчаливых глотков.
- Расскажи о своей сестре, - попросил я.
- Какой у нее был пистолет?
- Старый "Ругер Спид-Сикс".
- Револьвер нашего отца. Он достался ей по наследству.
- Где она жила? Здесь, в городе?
Джейк покачал головой:
- Аннандейл, штат Виргиния.
- Ты знал, что она в Нью-Йорке?
Он снова покачал головой.
- Зачем ей было ехать сюда? - спросил я.
- Не знаю.
- Почему она была в зимней куртке?
- Не знаю.
- Послушай, - сказал я. - Мне задавали вопросы. Сначала федералы. Затем весьма серьезные парни из частной детективной конторы, буквально перед встречей с тобой. И те и другие спрашивали о какой-то женщине. Лиля Хоц. Ты когда-нибудь слышал от сестры это имя?
- Нет.
- А Джон Сэнсом?
- Он конгрессмен от Северной Каролины. Хочет стать сенатором. Говорят, толковый мужик.
Я что-то такое помнил. Предвыборная гонка как раз набирала обороты. Газеты, телевидение - все твердили о новой восходящей звезде. В политику Сэнсом пришел недавно, но уже успел показать себя жестким и бескомпромиссным борцом. С далеко идущими планами. Ранее он преуспел в бизнесе, а до того сделал неплохую карьеру в армии. В интервью Сэнсом намекал на службу в спецназе, но как-то вскользь и не вдаваясь в детали.
- Твоя сестра была с ним знакома?
- Откуда?
- Кем она работала?
На этот вопрос Джейк не ответил.
Да ему и не нужно было ничего отвечать. Отпечатки пальцев его сестры были в базе данных, и стоило им всплыть в уголовном деле, как трое экс-вояк примчались черт знает из какой дали, чтобы уехать обратно уже через пять минут. Вывод напрашивался сам собой: Сьюзан Марк работала на оборону, но отнюдь не в самых верхах. Плюс ее адрес: Аннандейл, Виргиния, в часе езды от самого крупного административного здания в мире.
- Она работала в Пентагоне, - ответил я за него.
- Ей не полагалось говорить о своей работе.
Я покачал головой:
- Будь это действительно тайной, Джейк, она сказала бы тебе, что работает в супермаркете.
Он промолчал.
- Когда-то у меня был кабинет в Пентагоне, - продолжил я. - Я хорошо знаю это место. Можешь меня проверить.
- Сьюзан была обычным гражданским клерком, - сказал Джейк после небольшой паузы. - Но ей страшно хотелось, чтобы ее должность звучала внушительно. Она говорила, что работает в подразделении с грифом CGUSAHRC.
- Это не подразделение. Это человек. CGUSAHRC означает начальник Управления человеческими ресурсами, Сухопутные войска США. Проще говоря, отдел кадров. Документы, личные дела, архивы.
Джейк не ответил.
- Она что-нибудь рассказывала о своей работе? - спросил я.
- Почти ничего. Боюсь, там было не о чем особо рассказывать. - В голосе брата проступили горькие нотки.
- Люди склонны приукрашивать свою жизнь, Джейк. Такова человеческая натура. Сьюзан нравилось то, чем она занималась?
- Похоже, что да. У нее были все задатки для работы с бумагами. Отличная память, организованность, прекрасное знание компьютера.
Мои мысли вновь переключились на Аннандейл. В сложившихся обстоятельствах этот городок обладал всего одной, но очень важной характеристикой.
Аннандейл находился очень далеко от Нью-Йорка.
- Что? - прервал ход моих рассуждений Джейк.
- Сколько лет ты уже в полиции? - спросил я.
- Восемнадцать.
- Скажи, у себя в Джерси ты видел много самоубийств?
- Где-то одно-два в год.
- Кто-нибудь предвидел заранее, что они произойдут?
- Да нет. Как правило, для всех это большой сюрприз.
- Вроде нынешнего.
- Именно.
- Однако за каждым самоубийством неизменно кроется какая-то причина?
- Всегда. Финансы, секс, что-нибудь, что может вот-вот раскрыться.
- Значит, и у твоей сестры была какая-то причина.
- Даже не знаю. Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что мне еще ни разу не доводилось слышать о самоубийстве, когда человек едет за сотни миль от дома и совершает его, так и не закончив путь.
- И?..
- Думай как полицейский, Джейк. Не как брат. Как ты поступаешь, когда что-то не вписывается в рамки логики?
- Копаю глубже.
- Ну так копни.
- Этим ее все равно не вернуть.
- Но понять причину - значит помочь самому себе.
Еще один постулат, которому учат в Форт-Ракере.
Я попросил еще кофе. Джейкоб Марк взял пакетик с сахаром и вертел его между пальцами. Я видел, что головой он работает как полицейский, но сердцем по-прежнему остается братом. Все это читалось у него на лице.
- Что-то еще? - спросил он.
- В вагоне был еще один пассажир. Он исчез до того, как полицейские стали опрашивать очевидцев. Копы считают, что он просто гулял налево тайком от жены.
- Возможно. И что?
- Да то, что и федералов, и тех парней из частной конторы больше всего интересовало одно: не передавала ли мне что-то твоя сестра? Я думаю, имелось в виду что-то очень маленькое.
- Кто были федералы?
- Они не представились.
- А частники?
Я достал из заднего кармана визитку. Джейк медленно прочитал. "Уверенность и Надежность, Инк.". Номер телефона. Он вытащил из кармана сотовый, набрал номер с карточки. Я услышал бодренький трехнотный сигнал и короткое записанное сообщение. Джейк захлопнул мобильник.
- Номер не подключен к сети.
Я снова попросил кофе. Джейк вернул мне карточку.
- Мне это не нравится, - сказал он.
- Мне тоже.
- Нам надо еще раз поговорить с теми детективами.
- Она покончила с собой, Джейк. Им плевать, как и почему.
- Это их работа.
- Согласен. Но им все равно плевать. А тебе, будь ты на их месте?
- Наверное. - Взгляд его стал пустым. - У тебя есть версии?
- Для версий еще слишком рано. Все, чем мы располагаем на настоящий момент, - это факты.
- Факты?
- Во-первых, в Пентагоне не слишком-то доверяли твоей сестре.
- Ничего себе заявление!
- Она была под подозрением, Джейк. Стоило имени Сьюзан Марк засветиться в полиции, как трое федералов тут же сорвались с места.
- И так же быстро уехали.
Я согласно кивнул.
- Что означает лишь одно: подозрения были не слишком сильными. Возможно, их беспокоила какая-то мелочь. И единственное, зачем они прибыли, - это чтобы ее отбросить.
- Какая мелочь?
- Информация, - ответил я. - То единственное, чем располагает Управление человеческими ресурсами.
- Думаешь, они решили, что сестра передает информацию на сторону?
- Кто знает? Возможно, ее видели не в том кабинете, открывающей не тот шкаф. Возможно, они допускали, что это вышло случайно, и просто хотели убедиться, что все так и есть. А может, у них что-то пропало и они просто не знали, на кого думать, а потому наблюдали за всеми подряд.
- Что за информация? Копия какой-нибудь папки?
- Нет, что-то гораздо меньшее. Листочек бумаги, флешка. Что-то, что можно передать из рук в руки в вагоне метро.
- Сьюзан была патриоткой. Она никогда бы на это не пошла.
- Она ничего никому не передавала.
- Значит, у нас ничего нет.
- У нас есть твоя сестра за сотни миль от дома с заряженным револьвером.
- И чем-то очень напуганная, - добавил Джейк.
- Одетая в зимнюю парку в тридцатиградусную жару.
- И два имени. Джон Сэнсом и Лиля Хоц.
Джейк снова замолчал. Я потягивал кофе. Движение на Восьмой авеню заметно замедлилось. Наступал утренний час пик.
- Нам надо с чего-то начать, - сказал Джейк.
Я пожал плечами:
- Ты когда-нибудь общался с бывшими спецназовцами?
- С четырьмя или пятью, если считать моих знакомых в полиции.
- Значит, скорее всего, ни с кем. Большинство спецназовских баек - это чистой воды блеф. Добрая часть этих ребят никогда не поднимались выше пехоты. А некоторые вообще не служили в армии. Люди склонны приукрашивать свои биографии.
- Как моя сестра. К чему ты ведешь?
- У нас два случайных имени, начало предвыборного сезона и твоя сестра в Управлении человеческими ресурсами Сухопутных войск США.
- Думаешь, Джон Сэнсом лжет о своем прошлом?
- Возможно, что и нет. Но это крайне благодатная почва. А политика - дело грязное. И многим наверняка не терпится проверить факты его действительной биографии. Это наш национальный американский спорт.
- Так, может, Лиля Хоц - журналистка?
- Не исключено. Предположим, что Лиля Хоц решает надавить на какого-нибудь клерка-кадровика, чтобы с его помощью проверить послужной список Сэнсома. И выбирает твою сестру.
- Но чем? Чем она могла прижать Сьюзан?
- Да, - согласился я. - Это первая большая дыра в нашей версии.
Сьюзан Марк была в ужасе и отчаянии. Трудно представить, чтобы какая-то журналистка могла ее так запугать.
- Твоя сестра увлекалась политикой?
- При чем здесь это?
- Может, у нее была какая-нибудь личная неприязнь к Сэнсому. Поэтому она и согласилась сотрудничать.
- Тогда почему она была так напугана?
- Потому что нарушила закон, - ответил я.
- А зачем она взяла револьвер?
- Разве она обычно не носила его с собой?
- Никогда. Это семейная реликвия. Она хранила его в комоде.
Револьвер был второй большой дырой в нашей версии. Револьверы достаются из комодов по самым разным причинам. Для защиты, для нападения. Но никогда - на всякий пожарный, когда тебе вдруг приспичило свалить куда-нибудь подальше от дома.
- Сьюзан не увлекалась политикой, - сказал Джейк. - Здесь не может быть никакой связи с Джоном Сэнсомом.
- Тогда почему всплыло его имя?
- Не знаю.
- Скорее всего, Сьюзан добралась в Нью-Йорк на машине, - продолжал я. - Самолет исключается, револьвер туда не пронесешь. Должно быть, твоя сестра въехала через туннель Холланд и оставила машину где-нибудь на окраине.
Джейк молчал. Мой кофе остыл. Официантка давно махнула на нас рукой. Для нее наш столик был нерентабельным. Я попытался представить себе Сьюзан Марк двенадцать часов назад. Вот она готовится к трудной ночи. Одевается. Находит в комоде отцовский револьвер. Заряжает и кладет в сумку. Садится в машину, выруливает на кольцевую, съезжает на шоссе 95, едет на север. Широко раскрытые, полные отчаяния глаза всверливаются в темноту за лобовым стеклом.
Память прорезал голос Терезы Ли. Это вы подтолкнули ее к краю пропасти. Джейк заметил, как передернулось мое лицо.
- Что?
- Допустим, на нее все же надавили, - продолжал я. - Чем-то очень и очень серьезным. Допустим, она отправилась в Нью-Йорк, чтобы передать информацию, которую от нее требовали. Допустим, это очень плохие люди. Сьюзан не доверяла им, боялась, что ее все равно не снимут с крючка. Она завязла и не знала, как выпутаться из этой истории. Ей было страшно. Поэтому она взяла с собой револьвер. Возможно, твоя сестра надеялась вырваться из ловушки силой, но особого оптимизма у нее не было.
- И?..
- Она не собиралась совершать самоубийство.
- А как же список? Ее поведение?
- Без разницы, - сказал я. - Сьюзан ехала туда, где ее прежней жизни должен был прийти конец - в буквальном или переносном смысле.
- Все равно это не объясняет, почему она была в зимней куртке.
"Вот тут ты ошибаешься", - подумал я. Куртка как раз идеально вписывалась в сценарий. Все сходилось. Даже то, почему она оставила машину за городом и пересела в метро. Скорее всего, Сьюзан Марк собиралась явиться на встречу с кем бы то ни было неожиданно, откуда ее не ждали: вооруженная, во всем черном, готовая к схватке в ночи. Возможно, парка была единственной черной вещью во всем ее гардеробе.
Этим же объяснялось еще одно. Чувство безысходности. Возможно, бормотание было репетицией будущей мольбы, просьбы или угроз. Возможно, повторенные снова и снова, слова становились для нее все более убедительными.
Джейк вновь прервал ход моих рассуждений:
- Она не собиралась что-либо передать, поскольку у нее ничего с собой не было.
- А может, было? У нее в голове. Ты же сам сказал, что у нее отличная память.
Он попытался найти контраргументы. Но не смог.
- Секретные сведения, - тихо сказал он. - Я отказываюсь в это верить.
- На нее давили, Джейк.
- Да что вообще за секреты могут быть у кадровиков?
Я не ответил. Ибо действительно не знал, что сказать. В мое время УЧР называлось просто PERSCOM, Командование по делам личного состава, и ни о какой "интересной" информации там не могло быть и речи.
Джейк заерзал на стуле:
- И почему она вдруг решила покончить с собой прежде, чем добралась туда, куда собиралась?
- Твоя сестра совершила должностное преступление. И наверняка подозревала за собой слежку. Любой коп был для нее потенциальной угрозой. Любой человек в костюме мог оказаться федеральным агентом. И тут к ней подошел я.