Глава 32
Виктор со стоном опустился на диван и медленно обвел глазами комнату.
Что происходит? Что творится на этом острове?
Он обхватил себя за плечи и подтянул колени к подбородку.
О боже!
Его бросало в жар, а теперь начало знобить.
"Что со мной случилось? Теперь я никогда больше ничего не узнаю о Жози".
"Она хотела тебя отравить", - сказал внутренний голос. "Парацетамол", - возразил другой, лживый голос, которому нельзя было доверять.
Когда озноб прошел, Виктор смог подняться. Он поставил фарфоровые чашки с остывшим чаем на поднос и пошел на кухню. Рассеянно глядя на посуду, он не заметил порога, споткнулся - и все полетело вниз. Теперь он не мог проверить свои подозрения. Но был уверен в одном.
Чашки. В обеих чай был налит до самых краев. Он мог поклясться, что Анна не притронулась к чаю.
Надо было собирать осколки и идти на кухню за тряпкой, но тут за спиной раздался характерный негромкий звук старого факса.
Оставив все на полу, Виктор вернулся в гостиную. Уже издалека было понятно, что дело неладно. Он неторопливо взял страницу, которую выплюнул факс, и положил ее под лампу. Но это не имело смысла. Ее можно было вертеть, переворачивать или даже разглядывать под микроскопом. На факсе ничего не разобрать. Там не было никакой картинки. Ничего похожего на рисунок его дочки. Только одна хитинная черная полоса.
Глава 33
Когда Хальберштадт принес страшное известие, Виктор был в таком разбитом состоянии, что не мог бы вспомнить собственный телефонный номер. Что уж говорить о номере Кая. Детектив странным образом забыл перезвонить, и Виктор решил позвонить сам. Но болезнь и жар добрались до его памяти. Казалось, что кто-то перемешал всю информацию в мозгу, превратив ее в смесь из букв и цифр, которая громыхала в голове при любом движении. Поэтому он не сказал Каю про неудачный факс.
Но в данный момент это беспокоило его меньше всего. Он панически боялся яда. Спина горела, как от солнечного ожога, а мигрень перебралась с затылка на лоб, охватив теперь всю голову. На острове был один-единственный врач - он сам. При ураганном ветре, бушующем над островом, вертолет бундесвера прилетит лишь в самом крайнем случае. А Виктор не знал, насколько серьезно обстоит с ним дело. Говорила ли Анна правду? Или солгала и на самом деле незаметно подмешивала ему яд последние дни? Может ли быть, что она его отравила?
Как Шарлотту? Или Жози?
Была ли у нее возможность его отравить? Он решил подождать несколько часов. Он не мог просить врачей "скорой помощи" рисковать жизнью и лететь к нему в такой шторм. А потом вдруг выяснится, что все это ради обычной простуды. По счастью, нашелся активированный уголь и другие таблетки против отравления, которые Виктор принял вместе с сильным антибиотиком.
Позже он решил, что физическое бессилие было самым подходящим состоянием для жуткой новости, которую принес Хальберштадт. Болезнь и побочные действия лекарств затуманили его рассудок, и он не смог адекватно отреагировать на труп на веранде.
- Мне очень жаль, доктор. - Бургомистр обеими руками мял свою кепку.
Виктор покачнулся, склоняясь над мертвым псом.
- Я нашел его у мусорных баков за "Анкерхофом".
Слова долетали до Виктора приглушенными. Он погладил тельце золотистого ретривера. Смерть собаки была мучительной. У нее были перебиты две лапы и, возможно, хребет.
- Вам известно, кто там живет?
- Что? - Виктор вытер слезы и поднял лицо к бургомистру. Кроме того, Синдбада душили. В шерсть глубоко врезалась леска.
- Она. Та женщина. Она живет в "Анкерхофе". И если вам интересно мое мнение, то именно она это сделала. Я почти уверен.
В первый момент Виктор готов был согласиться. Готов был попросить бургомистра подождать, пока он возьмет из комода пистолет, чтобы ее пристрелить. Но подавил в себе такие мысли.
- Знаете, я не могу сейчас говорить. Тем более о моей пациентке.
Она опасна. Леска.
- Ах, она к тому же ваша пациентка? А я видел, как она, рыдая, бежала от вашего дома.
- Вас все это не касается, - произнес Виктор слабым голосом.
Хальберштадт поднял руки:
- Все понятно, доктор. Главное - спокойствие. Вы, кстати, довольно плохо выглядите.
- Да что вы говорите? И вас это удивляет?
- У вас слишком нездоровый вид. Может, вам как-нибудь помочь?
- Нет. - Виктор вновь наклонился над собакой и лишь теперь увидел ножевые порезы на брюхе. Очень глубокие.
Как от разделочного ножа.
- То есть да. Вы можете мне помочь. - Виктор встал. - Пожалуйста, похороните Синдбада. У меня нет сил. Ни психических, ни физических.
- Конечно. - Хальберштадт натянул кепку. - Я знаю, где найти лопату. - Он обернулся к сараю. - Но перед этим я хочу показать вам кое-что. Может, тогда вы поймете серьезность положения.
- Что еще?
- Вот. - Хальберштадт протянул Виктору зеленоватую бумажку, перепачканную кровью. - Это торчало из пасти Синдбада, когда я его нашел.
Виктор разгладил бумагу:
- Это же…
- Да. Распечатка счета. Если я не ошибаюсь, вашего.
Виктор вытер кровь в правом верхнем углу и увидел название своего банка. Это была распечатка срочного вклада, на котором у них с Изабель лежали семейные сбережения.
- Посмотрите внимательнее, - посоветовал Хальберштадт.
В левом верхнем углу стояла дата и номер выписки.
- Это же сегодня!
- Да-да.
- Но это невозможно, - сказал сам себе Виктор. На острове не было автомата этого банка. Но настоящая паника охватила его, когда он взглянул на состояние счета.
Еще позавчера на счете лежало 450 322 евро.
А вчера кто-то снял все деньги.
Глава 34
Наше время. Клиника в Веддинге. Палата 1245
- И тогда вы в первый раз подумали про Изабель?
Вопреки больничным правилам доктор Рот зажег сигарету и давал Виктору затянуться в паузах между предложениями.
- Да, но мысль о том, что Изабель может иметь к этому какое-то отношение, меня так сильно напугала, что я ее прогнал.
- Но лишь она имела доступ к этому счету?
- Да, она могла пользоваться всеми моими счетами. Если исключить возможность банковской ошибки, то эти деньги сняла она. По крайней мере, я так думал.
У Рота вновь запищал пейджер, но он отключил его и не стал выходить.
- Вы не хотите узнать, кто это?
- Нет.
- Может, ваша жена? - подмигнул Ларенц, но Рот не отреагировал на шутку.
- Давайте пока поговорим про вашу супругу, доктор. Почему вы не поручили Каю проверить Изабель?
- Вы помните историю с дневниками Гитлера? - ответил Ларенц вопросом на вопрос. - Фальшивки, опубликованные в "Штерне"?
- Конечно.
- Когда-то давно я разговаривал с журналистом, работавшим тогда в журнале и замешанным в этот скандал.
- Очень любопытно!
- Я встретил его на телевидении, когда должен был выступать в каком-то ток-шоу. Вначале он совсем не хотел об этом вспоминать, но, когда передачу записали, мы выпили пива в местном баре, и язык у него развязался. И он признался мне кое в чем, что показалось мне интересным.
- И в чем же?
- Он сказал: "Риск с этими дневниками был столь велик, что они обязаны были стать настоящими. Поэтому мы никогда не искали следов фальсификации. Наоборот, мы искали исключительно свидетельства того, что это подлинники".
- И какая связь?
- С Изабель случилось как с дневниками Гитлера: должно быть лишь то, что должно быть.
- И поэтому вы не стали ничего проверять?
- Нет, стал, но не сразу. Вначале мне надо было справиться с другими делами. - Виктор сделал еще одну затяжку. - Например, живым покинуть остров.
Глава 35
- Помоги мне!
Два слова. Но первое, о чем подумал Виктор: Анна впервые обратилась к нему на "ты".
Горизонт был угрожающе близок. Плотные темно-серые облака, казалось, можно было потрогать рукой, и они бетонной стеной неудержимо надвигались на дом. Шторм разворачивался во всю свою мощь. Когда больной Виктор наконец выбрался из кровати, чтобы посмотреть, кто же барабанит в дверь, сила ветра, согласно сообщениям метеослужбы, достигла десяти-одиннадцати баллов. Но Виктор был уже далек от природных катастроф. Он недавно принял сильное снотворное, чтобы на несколько часов проститься и с болезнью, и с заботами. Но, как только он открыл дверь, те остатки его чувств, до которых еще не добрались барбитураты, были потрясены новой катастрофой: против всех ожиданий Анна вернулась и невероятно переменилась. Виктор не мог поверить своим глазам. Всего полтора часа тому назад она в гневе покинула его дом. Сейчас ее лицо было абсолютно бледным, волосы свисали мокрыми прядями, зрачки расширились. Она выглядела очень жалко в насквозь мокрой и грязной одежде.
- Помоги мне!
Это были ее последние слова в тот день. Анна упала, успев зацепиться за свитер Виктора. Поначалу он решил, что это эпилептический припадок, ведь эпилепсия порой связана с шизофренией. Но у нее не было ни дрожи, ни конвульсий. Виктор не заметил и других типичных признаков припадка - пены на губах или спонтанного мочеиспускания. Анна даже не потеряла сознание, но пребывала в некотором оцепенении, словно под воздействием наркотика.
Виктор сразу же решил отнести Анну в дом. Подняв ее, он удивился ее тяжести, которая не соответствовала хрупкому телосложению.
"Я совсем потерял форму", - подумал он, поднимаясь по лестнице с Анной на руках в гостевую спальню.
С каждым шагом гул в голове усиливался. Кроме того, ему казалось, что его тело, словно губка, впитывает в себя усталость, с каждой секундой становясь все тяжелее.
Гостевая комната находилась в другом конце коридора от спальни Виктора. Перед своим приездом он попросил в доме убраться, так что постель была свежая.
Он положил Анну на белую простыню, снял с нее грязный кашемировый свитер и развязал шелковый платок на шее, чтобы измерить пульс.
Все в порядке.
Потом поднял ей веки и проверил при помощи фонарика зрачки. Никаких сомнений. Анне действительно было плохо. Зрачки реагировали на свет с большим опозданием. Это не представляло опасности и было вызвано, наверное, какими-то лекарствами. Но одно ясно наверняка - Анна не симулировала. Она больна или сильно утомлена. Так же, как и он.
Но отчего?
Не раздумывая долго, Виктор решил снять с нее мокрые вещи. Хотя он был врачом и действовал из медицинских побуждений, все же ему стало не по себе, когда он расстегивал брюки и блузку, а потом снимал элегантное шелковое белье. Ее тело было безупречно. Он быстро завернул ее в толстый белый халат и накрыл сверху пуховым одеялом. Анна так устала, что заснула моментально.
Виктор еще какое-то время смотрел на нее, прислушиваясь к тяжелому равномерному дыханию, и решил, что у нее случился циркуляторный коллапс и сейчас опасности нет.
И все же ситуация ему совершенно не нравилась. Он болен и полностью обессилен. В гостевой комнате лежит его пациентка, которая страдает шизофренией и, возможно, хочет его убить. И к которой у него накопились срочные вопросы про Жози, Синдбада и распечатку его личного счета.
Если бы его так не ослабили снотворное и антибиотики, он сам отнес бы Анну в гостиницу. Но теперь он решил позвонить и позвать кого-нибудь на помощь.
Когда он спустился вниз и снял трубку телефона, побережье осветила молния. Виктор положил трубку и начал медленно считать. На счет "четыре" дом сотрясся от удара грома. Гроза была километрах в двух. Виктор быстро прошел по дому, выдернув из розеток все электроприборы, чтобы их не повредили разряды. Отключая телевизор в гостевой комнате, заметил, что Анна со вздохом перевернулась на другой бок. Очевидно, ей стало лучше. Через пару часов она очнется.
"Проклятье! Она проснется, когда я буду спать".
Этому надо было помешать любой ценой. Ни в коем случае он не хотел оказаться беспомощным в своем собственном доме. Виктор опять пошел вниз к телефону, стараясь не упасть.
Он так устал, что не сразу сообразил, что телефон молчит. Виктор стучал и тряс аппарат, но это не помогло.
- Проклятый шторм! Проклятый остров!
Связь была нарушена. Усевшись на диван, Виктор стал отчаянно размышлять. Наверху лежит опасная пациентка. У него нет сил, чтобы добежать до деревни. Телефон не работает. И снотворное распространяется по его венам.
Что делать?
В тот момент, когда ему в голову пришло решение, он заснул.
Глава 36
В этот раз кошмарный сон чуть изменился. Главное различие было в том, что он ехал в бушующее море не с Жози. Поначалу он не узнавал свою пассажирку и все время задавался вопросом, что за женщина сидит рядом с ним, барабаня пальцами по приборной панели. Наконец, узнав ее, он готов был громко выкрикнуть ее имя.
Анна.
Но не смог произнести ни звука, потому что чья-то рука закрыла ему рот.
Что за…
До смерти перепуганный, Виктор осознал, что ужасный кошмар обернулся еще более страшной реальностью. Он лежал на диване. Но не спал. Он уже проснулся, и рука на лице была настоящая.
"Мне не хватает воздуха", - подумал Виктор и хотел руками оттолкнуть нападавшего. Но снотворное и болезнь были против него. Виктор не мог пошевелиться, на него словно навалилась неподъемная тяжесть.
"Я задыхаюсь. Это конец. Хальберштадт был прав".
С невероятным напряжением ему удалось чуть отодвинуться, и он принялся бить вокруг себя ногами. Сначала тяжесть на груди усилилась, но потом он попал ногой во что-то мягкое и услышал странный хруст и глухой вскрик. Вдруг рука, а с ней и тяжесть на груди пропали. Виктор закашлялся.
- Анна? - крикнул он, пытаясь сползти с дивана. - Анна?
Молчание.
Это сон? Или все по-настоящему?
Сквозь туман снотворного он почувствовал панику.
"На помощь! Свет! Мне нужен свет!"
- А-а-а-а!
Услышав собственный крик, Виктор представил себя пловцом, который медленно поднимается на поверхность.
Где этот проклятый выключатель?
Он с трудом поднялся на ноги и ощупал стену. Наконец в комнату хлынул неестественно резкий свет. Когда глаза привыкли, он осмотрелся.
"Никого. Я здесь один".
Виктор медленно подошел к окну, но оно было закрыто. Вдруг за его спиной с грохотом захлопнулась дверь. Он резко обернулся. Снаружи раздался топот босых ног по лестнице.
- Помоги мне!
Из его рта вдруг раздались те же самые слова, которые пару часов назад он услышал от своей неожиданной гостьи. Ужас охватил его. Он застыл, но уже через секунду выбежал за дверь.
"Что происходит? Это действительно была она? Или мне все приснилось?"
Он выдвинул в прихожей нижний ящик комода и стал искать пистолет. Его не было! Вверху гремели шаги по коридору. В панике он еще раз перерыл весь ящик и нашел наконец полураскрытый сверток в дальнем углу под платками. Сорвав дрожащими руками бумагу, он вставил в пистолет два патрона и побежал по лестнице, подгоняемый адреналином. Когда он был на последней ступеньке, в конце коридора хлопнула дверь гостевой комнаты.
- Анна, как ты могла?
У него перехватило дыхание, когда он распахнул дверь и направил пистолет на кровать. Он чуть не выстрелил. Но открывшаяся ему картина похитила остатки сил.
Он опустил пистолет.
"Этого не может быть", - подумал он, закрывая дверь и бредя по коридору обратно.
Это невозможно! Совершенно невозможно!
Здесь что-то неправильно, но что? Он знал наверняка только одно: комната, в которой Анна мирно спала несколько часов тому назад и куда - как он слышал - она убежала, была пуста. И Анны нигде не было.
Через полчаса, когда Виктор перепроверил все двери и окна, его усталости как не бывало. Озноб и жар прогнали снотворное из тела. А благодаря Анне он теперь долго не сможет заснуть. Она напала на него, а потом убежала из дома в шторм. Причем голая! Вся ее одежда и даже халат были разбросаны на полу. Она ничего не взяла.
Пока Виктор заваривал крепкий кофе, в его голове крутились одни и те же вопросы:
Что нужно от него Анне?
Приснилось ему нападение или нет?
Почему она пропала?
Кто она вообще такая?
В половине пятого он подкрепился двумя таблетками тайленола и одной актрена. День для него только начинался.
Глава 37
Паркум, день истины
Самые умные люди демонстрируют порой смешное и нелогичное поведение. К примеру, почти каждый обладатель пульта дистанционного управления старается сильнее нажимать на кнопки, когда садятся батарейки. Словно энергию можно выжать из аккумулятора, как сок из лимона.
Для Виктора таким пультом был мозг человека. Когда "батареи" в голове отказывали из-за усталости, болезни или иной причины и мыслительные процессы замедлялись, то незачем было себя насиловать. Нужные мысли не выдавливались из головы, сколько ни пытайся.
К этому выводу Виктор пришел, размышляя о событиях прошлой ночи. Они были необъяснимы. И, как бы он ни напрягался, он не находил удовлетворительного результата, а значит, и никакого покоя.
Шарлотта, Синдбад, Жози, яд.
Все сводилось к одному-единственному вопросу: "Кто такая Анна Роткив?" Это надо было выяснить, пока не стало слишком поздно. Поначалу он, разумеется, хотел звонить в полицию. Но что им сказать? Его собаку убили, он заболел, кто-то пытался его задушить и с его счета сняли все деньги. Но он не мог доказать, что со всем этим связана Анна.
Сегодня было воскресенье, так что в банк можно позвонить только завтра, чтобы аннулировать предыдущую трансакцию. Но он не мог так долго ждать. Действовать надо сейчас и самому. По счастью, он чувствовал себя немного лучше, несмотря на ночное происшествие. Но улучшение его тоже беспокоило. Может, дело в том, что он со вчерашнего дня не пил чая и начали действовать таблетки против отравления?