Около четырех часов ему позвонил женский голос, принадлежащий японке. Она сказала по-немецки:
- Я говорю с герром Шарвилем?
- Да, я слушаю.
- Я секретарь "Трансконтиненталь Азия Филмз". О каком деле идет речь?
- Я хотел бы поговорить с Гельмутом Баутеном.
- По поводу какого фильма?
- Я хотел бы встретиться с герром Баутеном по чисто личному делу.
- Герра Баутена сейчас нет в Токио, - заявила секретарша.
- Когда вы сможете передать ему мою просьбу?
- Я не знаю.
- Он надолго уехал?
- У герра Баутена никогда нет точной программы.
- Это вопрос дней, недель или месяцев?
- Сколько времени вы пробудете в Токио?
- Это будет зависеть от того, как пойдут здесь мои дела.
- Я перезвоню вам, как только у меня будут новости. В котором часу вам удобнее звонить?
- Лучше вечером. Но если в ближайшие дни от вас не будет звонка, я сам позвоню вам. Спасибо.
Коплан повесил трубку, закурил и подошел к окну. Через крыши других зданий отеля он видел гигантские световые указатели Гинзы. Американские рекламы чередовались с китайскими и японскими иероглифами в бесконечном разноцветном свечении.
Коплан пытался подвести итог.
Он спрашивал себя, удастся ли ему выйти на Гельмута Баутена. Автоответчик был более серьезным препятствием, чем это казалось на первый взгляд.
Узнать адрес "Трансконтиненталь Азия Филмз" не представляло особого труда. Но где гарантия того, что эта фирма не окажется простым и легальным прикрытием?
Надо искать что-нибудь другое.
Либо придумать более привлекательную приманку, чтобы выманить дичь из норы.
Коплан установил себе срок - сорок восемь часов. Может быть, за это время Баутен объявится, кто знает?
На самом деле не пришлось ждать сорока восьми часов, события стали разворачиваться быстрее, чем предполагал Коплан.
Около семи часов вечера в тот же понедельник Коплану позвонили из холла отеля и сказали, что его ждет дама возле лифта.
Франсис накинул куртку и вышел из комнаты.
Когда он вышел из лифта, к нему смело подошла очаровательная японка, одетая в европейский костюм.
Улыбаясь, она спросила по-немецки:
- Вы герр Шарвиль из Франции?
- Да.
- Меня зовут Соко Ямаки. Я секретарша "Трансконтиненталь Азия Филмз". Мы могли бы немного поговорить, может быть, в одном из салонов отеля?
- Разрешите мне предложить вам чай, это будет удобнее и приятнее.
- С удовольствием, - согласилась она.
Они пересекли холл, столь же оживленный, как на вокзале, и сели за столик в чайном салоне на первом этаже центрального здания.
Коплан был почти уверен, что молодой японский бизнесмен в сером костюме сфотографировал его зажигалкой, когда он шел по холлу. Фотограф быстро затерялся в толпе, а Коплан не успел даже как следует его рассмотреть. Для него он был одним из двух или трех миллионов японцев.
Если он действовал по приказу Гельмута Баутена, то это был хороший знак. Франсис не фигурировал в списке объявленных противников немецкого шпиона.
Сев за столик, секретарша сообщила о цели своего визита:
- Мне еще не удалось связаться с герром Гельмутом Баутеном, но я сообщила о вашем звонке нашему директору, Сагару Тукамото… Директор хочет встретиться с вами завтра во второй половине дня, но вы должны мне сообщить о реальной цели вашего визита.
- Кто такой Тукамото? - вежливо спросил Коплан.
Хорошенькая японка очень удивилась.
- Это наш генеральный директор.
- А кто Гельмут Баутен?
- Он занимается производством и продажей фильмов в Юго-Восточной Азии и части Европы.
- Понятно… По телефону я вам уже сказал, что мое дело носит личный характер.
- Да, я поняла. Но вы должны знать, что так говорят все люди, добивающиеся встречи с Тукамото или Баутеном. Если бы они удовлетворяли все просьбы, у них бы не осталось времени для работы.
- А ваша роль заключается в отборе визитеров, так?
- Да, - подтвердила она с той же очаровательной улыбкой.
После этой прелюдии Коплан решил броситься головой в воду. Он понял, что, не найдя убедительного аргумента, он не преодолеет это препятствие.
Закурив сигарету, он спокойно продолжал:
- Поскольку я отправился в Токио по делам, я согласился оказать дружескую услугу одному коллеге. Речь идет о друге герра Баутена, скончавшемся в Европе в результате автомобильной катастрофы… Этот друг поручил мне передать герру Баутену документы.
Коплан пытался поймать рыбку, но его хитрость не удалась. Японка спросила:
- Простите, я не поняла… Это друг Баутена скончался?
- Да.
- Как его звали?
- Людвиг Кельберг.
- Вы позволите, я запишу?
- Пожалуйста.
- Вас не затруднит продиктовать мне фамилию по буквам?
- Никоим образом… КЕЛЬБЕРГ, он был немецким чиновником и работал в Румынии.
Подняв глаза на Франсиса, она спросила:
- Вы хотите передать Баутену документы, принадлежащие этому Кельбергу?
- Вот именно.
- Не могли бы вы передать их мне?
- С удовольствием, поверьте мне. Но я дал слово, что передам их в собственные руки герра Баутена.
- Я позвоню вам завтра, - пообещала она.
- В котором часу?
- Когда вам удобнее?
- Скажем, в 16 часов, - предложил Коплан. - Утро у меня занято…
- Прекрасно, - сказала она.
В тот же вечер, в девять часов, когда Тайе появился в холле отеля, Коплан решил из предусмотрительности пригласить его в свой номер.
Тайе отрывисто сообщил:
- Девушка, с которой вы пили чай, работает в "Трансконтиненталь Азия Филмз", офисы которой находятся в двух шагах отсюда.
- Осани Коно проследил за ней?
- Да, но не лично, это сделал один человек из его группы. Как вы вышли на эту японку?
Коплан изложил Тайе, как он установил контакт с компанией, служившей ширмой Гельмуту Баутену.
Поправив машинальным жестом очки, Тайе заметил:
- В сущности, начало неплохое. Крючок заброшен, и Баутен на него клюнет.
- Надеюсь, но следующий этап будет потруднее.
- Вы имеете в виду переход от Баутена к Бюльке?
- Да.
- Как повезет, - философски заметил Тайе. - Если Ганс Бюльке с нетерпением ждет новостей от Кельберга, он будет действовать быстро. Другое дело, если он уже в курсе. Он заподозрит ловушку. Но как это выяснить?
- В принципе, я оптимист, - признал Франсис. - Прошла всего одна неделя со дня смерти Кельберга, и я не вижу, как организация Бюльке могла бы об этом пронюхать.
- Возможно, завтра будут новости, - заключил Тайе. - Что передать моим людям?
- Пусть удвоят бдительность. Спустя несколько минут после встречи с секретаршей некто сфотографировал меня в холле.
- Вы опасаетесь непредвиденного удара?
- Если тандем Бюльке - Баутен уже располагает сведениями о моем самозванстве, они попытаются убрать меня сразу.
- По-моему, ваше положение ухудшится после передачи архивов Кельберга.
- Предупредите Осани Коно, что я выйду из номера только по нашему делу, следовательно, буду в опасности.
- Если я вам понадоблюсь в рабочее время, звоните в бюро от имени Жана Вермелена. Это бельгийский представитель нашей фирмы, с которым у меня дружеские отношения.
Затем Коплан пригласил жестом Жерара Тайе следовать за ним в ванную…
Он открыл кран ванны и, подойдя к Тайе, шепнул ему на ухо:
- Ваше замечание навело меня на одну мысль. Я не буду передавать сразу все архивы Людвига Кельберга. Я сделаю это в два этапа…
Подумав секунду, он добавил:
- Возьмите ключ от моей комнаты и сделайте второй экземпляр, после чего верните мне ключ. Напомните Осани Коно, что на этаже постоянно присутствует дежурная. Она ничего не должна заметить.
Тайе спросил так же тихо:
- Разве архивы Кельберга по-прежнему представляют реальную ценность?
- Больше для нас, так как мы их пересняли в Париже. Для Бюльке это товар, не имеющий цены.
Тайе взял ключ и удалился.
На следующий день очаровательная Соко Ямаки позвонила Коплану в полчетвертого.
- Вы не могли бы заглянуть к нам через час? - спросила она.
- Да, разумеется, - согласился Франсис. - Скажите мне, пожалуйста, адрес.
- О! Это очень трудно найти, - воскликнула японка, смеясь. - Вы знаете мюзик-холл со стриптизом в начале Гинзы? Все иностранные туристы знают это заведение.
- Нет, я не знаю, - солгал Коплан.
- В таком случае, вы исключение, - лукаво заметила она. - Придется мне познакомить вас с этим театром. Не стоит лишать себя подобного зрелища… Вы пойдете вдоль виадука. Дойдя до угла Гинзы, вы перейдете улицу и выйдете как раз к театру.
- Хорошо, а потом?
- Я буду ждать вас там, чтобы проводить в бюро.
- Хорошо.
- Вы говорите по-английски, герр Шарвиль?
- Да.
- Тем лучше, и не забудьте документы.
- Не беспокойтесь.
- До свидания, repp Шарвиль.
Странная предосторожность Соко Ямаки не была хорошим предзнаменованием. Почему японка не предложила зайти за ним в отель согласно японскому обычаю? Тем более, что это действительно было недалеко.
Объяснение было простым: секретарша получила приказ не показываться вторично в обществе француза в холле "Империэл Хотела", служащие которого очень наблюдательны.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Гинза представляла собой впечатляющее зрелище: плотная толпа снующих по тротуарам прохожих, сумасшедшее движение с пятью автомобильными рядами в обе стороны.
День был еще прохладнее, чем накануне, а небо еще более серым. В сумрачном свете неоновые рекламы казались агрессивными.
Подойдя к театру, Коплан не заметил элегантного силуэта Соко Ямаки. Перед храмом стриптиза собралась гудящая толпа в ожидании следующего представления.
Неожиданно он увидел японку. Подойдя к нему, она спросила с улыбкой на лице:
- Вы нашли без труда, не правда ли?
- Действительно.
- Пойдемте, - предложила она.
Они обогнули здание театра, прошли по улице с ультрасовременными строениями, повернули налево и оказались перед комплексом коммерческих зданий, в которых располагались тысячи фирм.
Пройдя по бесконечному лабиринту, они вышли, наконец, в мраморный холл, в глубине которого Коплан увидел шесть скоростных лифтов, бесшумно поднимающихся и спускающихся, заглатывая или выплевывая толпы людей с одинаковыми на взгляд европейца лицами.
На восьмом этаже они вышли из лифта и вошли в кабинет, где Франсиса встретил японец в сером костюме.
Сказав что-то по-японски, секретарша удалилась.
Японец трижды поклонился, затем вынул из нагрудного кармана пиджака свою визитную карточку, протянул ее Коплану, сказав гнусаво по-английски:
- Меня зовут Сагару Тукамото, и ваше посещение для меня большая честь.
- Я - Фрэнк Шарвиль, французский гражданин, - ответил по-английски Франсис. - Я очень польщен, господин Тукамото.
Согласно установившемуся между бизнесменами ритуалу японец ждал, пока Коплан в свою очередь протянет ему визитную карточку. Но поскольку у Франсиса карточки не было, он неподвижно застыл.
Указав на кресло возле письменного стола, японец пробормотал:
- Садитесь, мистер Шарвиль.
Коплан сел, думая про себя, что он ничего не может сказать о своем собеседнике исходя из его внешности. Маленький, сухой, крепкий, с жесткими короткими волосами, он почти ничем не отличался от своих сограждан. Возраст его тоже был неопределенным.
Между двадцатью пятью и сорока пятью, точнее сказать было трудно.
- Дорогой господин, - начал Тукамото, - моя секретарша сообщила мне о вашем желании встретиться с мистером Баутеном, чтобы передать ему некоторые документы. Это так?
- Да.
- Речь идет о документах, принадлежащих мистеру Кельбергу, который, как вы говорите, скончался?
- Именно так.
- Как эти документы попали к вам, мистер Шарвиль?
- Это долго объяснять, мистер Тукамото. Кроме того, боюсь, что вы этого не поймете.
- Почему?
- Потому что это частное дело мистера Баутена, не имеющее никакого отношения к "Трансконтиненталь Азия Филмз".
- Меня касается все, что касается мистера Баутена, - возразил японец. - Я - его директор.
- Раньше мистер Баутен занимался торговлей предметами искусства. Мой визит связан с прошлым периодом его жизни.
- Я прошу вас передать мне документы.
- Сожалею, но я дал обещание передать их лично мистеру Баутену. Я предупредил об этом вашу секретаршу.
- Мистер Баутен сейчас очень занят. Мы готовим новую серию фильмов на исторические сюжеты, за которую он отвечает.
- Я подожду другого случая.
Тукамото взглянул на часы, и лицо его превратилось в гримасу.
- Мне бы не хотелось, чтобы вы теряли свое время. Я могу сделать вам предложение.
- Пожалуйста.
- Мистер Баутен работает сейчас над декорациями к некоторым фильмам в Шинагаве. Это в пяти или шести милях отсюда. Если вы не против, я отвезу вас к нему.
- Охотно, - согласился Коплан.
Тукамото отдал несколько приказов по внутреннему телефону.
- Мы можем идти, - сказал он, вставая.
Лифт остановился в подвале билдинга, где находились гаражи. Внизу их ждал шофер в черном "датсуне".
Выбравшись сложными путями из центра, машина выехала на автостраду, которую Коплан, обладая удивительной визуальной памятью, определил как магистраль, соединяющую столицу с международным аэропортом Ханеда.
Съехав с автострады, машина повернула направо и въехала в жалкое предместье со старыми деревянными домишками.
"Датсун" остановился на окраине рабочего предместья.
За пустырем, на котором играли мальчишки в лохмотьях, стояли другие деревянные лачуги, но они были необитаемы, и их отделяла от пустыря изгородь с колючей проволокой.
В сопровождении Тукамото Коплан прошел в этот загон. Японец объяснил:
- Мы купили целую деревню, которая должна была исчезнуть, чтобы проводить съемки в естественной декорации. Чтобы снизить расходы, мы всегда снимаем одновременно несколько фильмов.
Они вышли на главную улицу искусственной деревни. Место было абсолютно безлюдным.
- Мы пришли, - внезапно сообщил Тукамото, толкая дверь домика в самом центре улицы.
Как и во всех других домах, в нем была одна-единственная комната на первом этаже и точно такая же на втором. Деревянные стены были голыми, и в доме не было никакой мебели.
Зато там находился человек, которого Коплан сразу узнал: это был Гельмут Баутен. Эта встреча, от которой на версту отдавало ловушкой, была заранее спланирована.
Тукамото представил их друг другу. Гельмут Баутен сразу перешел к делу.
- Ваш визит меня очень удивляет и интригует, мистер Шарвиль, - сказал он по-английски очень холодным тоном. - Я не имею чести вас знать и никогда не слышал о вас.
Гельмут Баутен абсолютно не изменился за два года. Как и на снимке, хранившемся в папке в СВИК, немецкий чиновник был высок, худощав, с красивым лицом, как у первых любовников. Его голубые глаза, однако, были более жесткими, чем на фотографии.
- Действительно, - признал Франсис, - мы никогда не имели прямых контактов. Я узнал ваше имя от друзей.
- Вы хотите мне передать конфиденциальные документы Людвига Кельберга?
- Да, - ответил Франсис, вынимая из кармана толстый конверт. - Вот они. Это секретные шифровки покойного Кельберга.
Немец вскрыл конверт и вынул из него два блокнота. Ему хватило беглого взгляда, чтобы убедиться в их подлинности.
- Откуда у вас эти документы?
- Мне передал их один коллега.
- У вас есть еще другие документы?
- Да.
- Вы их не принесли?
- Нет. Они остались в моем чемодане в отеле. Они предназначены для Ганса Бюльке, и я рассчитываю на ваше содействие, чтобы встретиться с ним.
- Людвиг Кельберг действительно мертв?
- Да, он был убит в бухарестской тюрьме.
- Вы можете представить мне доказательство его смерти?
- Нет, но вы можете мне поверить. У меня нет никаких оснований вам лгать.
Баутен смерил Коплана проницательным взглядом.
- На каком основании я должен вам верить? Может быть, Кельберг содержится во французской тюрьме?
- Вы можете думать что угодно. Я оставлю свои аргументы для Бюльке и… свои предложения.
Тукамото слушал этот диалог с повышенным вниманием. Его лицо выражало одновременно гнев и настороженность. Обращаясь к Баутену, он сказал несколько фраз по-японски. Выслушав его, немец сухо спросил Коплана.
- Кто вы на самом деле, мистер Шарвиль?
Франсис ответил, не колеблясь ни секунды:
- Я - агент французских секретных служб.
- Вы - смелый человек, - заметил немец, - может быть, даже слишком смелый…
- Это моя профессия.
- Какие предложения вы собираетесь сделать Бюльке?
- Он сообщит вам об этом сам, если сочтет нужным.
- Вы лично знали Кельберга?
- Это второстепенная деталь, - небрежно сказал Коплан. - Я все объясню Бюльке. Мне интересно знать, намерены ли вы свести меня с ним.
- А чем, на ваш взгляд, занимается Бюльке?
- Нам известно из надежных источников, что он руководит разведывательной организацией, работающей на Японию. Однако нас это нисколько не смущает. Мы хотим только заполнить пробел в наших собственных службах, образовавшийся вследствие исчезновения Кельберга, который был для нас ценным осведомителем, в некотором смысле незаменимым.
- Если я вас правильно понял, вы хотите предложить Бюльке дружбу и сотрудничество?
- Именно так.
Сумерки сгущались, и дом постепенно погружался в темноту.
Тукамото изрек что-то по-японски, вышел из комнаты и минуту спустя вернулся с керосиновой лампой, которую повесил на крюк, укрепленный в деревянном потолке. Желтоватое пламя осветило действующих лиц этой сцены.
Гельмут Баутен размышлял.
Закурив сигарету, он сказал с иронией:
- Видите ли, мистер Шарвиль, чтобы играть в покер, недостаточно ловкости и самообладания. Нужно также минимум везения.
Сделав небольшую паузу, он продолжал:
- К сожалению, это не ваш случай.
- Не важно, - возразил Коплан, - я не играю в покер.
- Я убежден в обратном. Как вы вышли на меня?
- Мои шефы в Париже приказали мне отыскать вас, заверив, что вы не откажетесь свести меня с Бюльке, ибо речь идет о сотрудничестве.
Тукамото снова обратился к Баутену по-японски. Немец кивнул японцу и, повернувшись к Франсису, сказал:
- Есть одна маленькая деталь, мистер Шарвиль, которую упустили ваши шефы и вы сами. Эта деталь оказалась фатальной для вас… Ганс Бюльке мертв!
- Это неправда.
- Ганс Бюльке умер в ноябре прошлого года, то есть год назад. Он умер в одной рангунской клинике от инфекционного воспаления печени. Он был стар и порядком изношен… Меня удивляет, что Кельберг не сообщил вам о его кончине.