– Вот-вот, с помощью кошки-то и вышли из положения, – оживился Иващенко. – Значит, так. Разделились мы на две группы. Я с Григоряном и Мангасаровым в квартире объекта, остальные – наверху у генерала-инвалида… Стали буром проходить потолок, а кусок лепнины, возьми да и отвались. И нет бы ему проклятому на пол упасть – угодил прямо в вазу, что на столике посреди комнаты… А ваза, по всему видать, цены необыкновенной, китайский фарфор, прошлый век… Ну, от вазы кусок и откололся, чтоб ему…
Наступила пауза. Оба неотрывно смотрели друг другу прямо в зрачки. Первым не выдержал Иващенко.
– Выкрутились, товарищ генерал-майор… Вспомнил я, что у отставника целый филиал зоопарка – кошки по всем комнатам в своё удовольствие разгуливают, сразу и не скажешь, кто там хозяин – генерал с женой или… В общем, по рации прошу Серегу Пономаренко сверху кота мне позадиристей срочно доставить… Всё одно при таком их скоплении пропажу одного заметить невозможно… Когда уже всё закончили в квартире, принялись за кота. Валерьяночки ему, ну, чтоб поспал маленечко, до прихода хозяев. Вазу на бок положили, рядом – отбитый кусок. Всё натурально выглядит, вроде как кот забрался в форточку и набедокурил… Форточку оставили открытой – кот всё одно не допрыгнет – высоко…
– Видеокамеру где обнаружили?
– В торшере, что у кушетки… Тут объект всё предусмотрел. Очень удобно: включаешь свет – видеокамера начинает функционировать, а лампочка торшера, как юпитер, служит дополнительным источником света…
– А кассеты?..
– В сейфе, что встроен в стену бассейна… Ни одному домушнику в жизни не догадаться!.. Представить только, бассейн в квартире! Фантастика!.. Из квартиры вы сначала попадаете на черный ход, потом в общий подвал, а уж оттуда – в бассейн… Под домом находится огромный подвал, поделенный на отсеки, три из них, что прямо под его жилищем, объект приспособил под купель, благо квартира на первом этаже… Водоем площадью 4 × 4 метра, кубов, эдак, на тридцать… Да еще и с подогревом – там трубы центрального отопления всего дома проходят. Недурственно, я вам доложу!..
– Баттерфляем плавали? – глаза Карпова озорно заблестели.
– Нет, воду спускали… Думали: тайник на дне, а он в боковой стене оказался… Потом снова водой заполнили… Порошок хозяйский почти весь израсходовали…
– Что еще за порошок? – насторожился Карпов.
– Тонирующий порошок, товарищ генерал… Объект этим порошком воду подкрашивает… И ароматизирует…
– Зачем?
– Опять же, для маскировки… С одной стороны, – красиво, вода такая голубая и пахнет приятно… А в итоге получается, что ничего не видно, ни дна, ни стен… Даже когда свет наполную врубишь! Поэтому, вернее, – еще и поэтому сейф практически недосягаем… Словом, пришлось попотеть… С нас самих три бассейна пота сошло! А кассеты стандартные, так что подмены объект не заметит, – уже скороговоркой произнес технарь, заметив, как нетерпеливо заерзал в кресле шеф.
– Ну а питон? Что ж ты про аспида ни слова не сказал, Александр Петрович! Ты ж в домашнем террариуме побывал, такое разве сыщишь в Москве! – не выдержал генерал.
– Ну что питон, товарищ генерал-майор, питон – это не кобра и не питбультерьер, – с видом знатока произнес Иващенко, – вот те бы к бассейну не подпустили… А этот… Кролика только увидел, и мы перестали для него существовать. Спрашивается: кто кого загипнотизировал? Пока он ушастым занимался, мы с сейфом управились…
По-моему, объект питону отвел декоративно-психологическую функцию. Его предназначение – напугать, а не защищать. А может, он голоден был, и при виде кролика обо всём забыл… В общем, сторож из него никудышний, хотя в сейфе действительно золота и бриллиантов хватит на секцию Гохрана – целый портфель ювелирных изделий!.. Да вы сами сможете оценить, посмотрев фотографии…
– Молодец, благодарю за службу!
Карпов жестом остановил сорвавшегося со стула и вытянувшего руки по швам майора.
– Ты же знаешь, Иващенко, эти уставные условности не для меня. Займись рапортом… Полагаю, майорские погоны тебе уже плечи жмут, пора бы и подполковничьи примерить. Не возражаешь? Вот и славно, а рапорт о присвоении тебе очередного звания я составлю и подам наверх сегодня же… Если у тебя всё, то свободен!
* * *
Проводив майора Иващенко, оглушенного счастливым итогом обыска, Карпов повернул ключ в дверном замке, отключил городские телефоны и занялся доставленными видеозаписями.
Поочередно вставляя в видеомагнитофон кассеты, он с третьей попытки нашел запись с собой в главной роли. Быстро заменил кассету на заранее приготовленную, незаэкспонированную, и стал выборочно просматривать остальные. В конце каждой видеозаписи со звуковой дорожки звучал голос "ЛЕСБИЯНЫЧА", делавшего пояснения: анкетные данные фигуранта, его социальное положение, предварительный диагноз и предполагаемое лечение.
"Интересно, – подумал генерал, – а рукописные материалы, с которых ребята сделали фотокопии, дублируют устные пояснения? Похоже, кассеты "ЛЕСБИЯНЫЧ" готовил для отправки в Центр… Тогда, содержание визита пациента он излагал отдельно, от руки… Так-так… Ну что ж, почитаем ваши сочинения, доктор, а уж исходя из того, какие строки вы мне посвятили, решим, как быть дальше – какого содержания будет мой рапорт об обстоятельствах посещения вашего "кабинета" и стоит ли его писать вообще… Не исключено, что это будет зависеть от величины и известности других персонажей твоих, "ЛЕСБИЯНЫЧ", фильмов… Тоже мне, Эйзенштейн!"
Новая кассета заставила генерала забыть на час о собственных заботах…
Глава одиннадцатая
"Кроты" в высшем эшелоне власти
Изображение исчезло, а Карпов продолжал сидеть перед светящимся экраном в глубокой задумчивости. То, что, вернее, – "кого" – он увидел, в кресле пациента доктора Шильбаума, даже не ошеломило, а просто вызвало чувство гадливости. В течение сорока пяти минут он наблюдал на экране человека, поднявшегося до самых вершин власти великой державы. Средства массовой информации прозвали его одним из "прорабов перестройки". Конечно, Карпов знал, что советская разведка имеет агентов влияния за рубежом, в число которых входят и короли и президенты, но хотелось думать, что это случается только "там" и "c ними", с представителями разлагающихся демократий, но не у нас, с представителями демократии нарождающейся… Разговоры об "американском хвосте" персонажа, отснятого "ЛЕСБИЯНЫЧЕМ" скрытой видеокамерой, давно циркулировали по кабинетам руководителей Комитета госбезопасности, но особо внятно они звучали в Главном разведывательном управлении Генштаба. Карпову были известны даже высказывания по этому поводу начальника ГШ маршала Ахромеева. Неприязненное отношение к "господину Яковлеву" генералитета вообще, и маршала в частности, давно не было секретом для Карпова, поэтому их рассуждения о том, что "господин Яковлев" завербован штатниками еще на заре своей научной и общественной деятельности во время стажировки в Колумбийском университете США генерал всерьез не воспринимал.
Последующие события натолкнули генерала Карпова на мысль, почему Горбачев, обладая максимумом достоверной информации о намерениях Вашингтона, пренебрег заветами Андропова и, поддавшись чужому влиянию, потерял управление страной…
Теперь, просмотрев видеофильм, Карпов все более склонялся к мысли, что подозрения руководства ГРУ и маршала Ахромеева в отношении "господина Яковлева" были небезосновательны… А если к этому присовокупить данные, полученные Комитетом от зарубежных источников о руководителе МИДа СССР, прозванного "Седым Лисом"?..
Вслед за выводом наших войск из объединенной Германии, чему немало способствовал прямо-таки дьявольский промысел "Лиса", наша закордонная агентура стала забрасывать Центр сообщениями о том, что его дочь вступила в права владения роскошным трёхэтажным особняком в элитарном районе Парижа.
Информация о происхождении средств на приобретение здания и прилегающего к нему сада была разноречива: по данным одних источников, деньги выделил немецкий бундестаг, других – Союз промышленников Германии. Едины наши агенты были в одном – домом владеет дочь "Лиса", но переезжать в Париж не торопится, а чтобы заработать немного иностранной наличности, сдает особняк в аренду приезжающим во Францию звездам западного экрана и эстрады. Сумма арендной платы нашими источниками не называлась, но о ней можно было легко составить представление, так как в мини-замке останавливались сливки Голливуда: Мадонна, Сильвестр Сталлоне, Арнольд Шварценеггер, Майкл Дуглас…
А печальный инцидент со сдачей не только схемы расположения наших "жучков" – подслушивающих устройств – в здании и помещениях посольства США в Москве, но и технической документации по их эксплуатации? Бакатин, которого за эту акцию превратили в козла отпущения, всего лишь исполнял указание Горбачева. Но, похоже, и этот был не более, чем исполнитель чьей-то воли… Кто-то ведь подтолкнул его к этому жесту "доброй воли"? Кто? Тот, кому это выгодно – американцы через своих агентов влияния, просочившихся в ближайшее окружение Горби…
"Нет-нет… Прочь! Надо заняться "ЛЕСБИЯНЫЧЕМ", ибо от этих размышлений об агентах влияния в окружении Горбачева, этого горе-президента, можно свихнуться! А вообще не много ли затрат нервной энергии на сегодня? Пожалуй, пора и отдохнуть!"
Генерал стал торопливо собирать разложенные на столе фотографии, сделанные технарями во время обыска в жилище доктора. Внимание привлек снимок, на котором улыбающийся "ЛЕСБИЯНЫЧ" одной рукой держал очки в толстой роговой оправе, а другой обнимал какого-то патлатого старца, одетого во всё черное. В левом верхнем углу фотографии имелась надпись. Познаний Карпова в английском хватило, чтобы понять, что некто "Старина Геслер желает удачи своему другу Вульфу. Штат Оклахома. 16.08.88 г."
"Фото сделано незадолго до приезда доктора в Москву", – машинально отметил генерал. Какое-то время он всматривался в снимок. Что-то глубоко сидящее в тайниках памяти тщетно пыталось пробиться в сознание. Геслер, Геслер, старина Геслер, – беззвучно шевелил губами Карпов, – где-то я уже встречал это словосочетание… Ах, черт, ну конечно же… Встреча с Абелем, я слышал это имя от Абеля… Ну и ну! Вот так зигзаг удачи, вот так встреча! – Генерал, держа фото обеими руками, опустился в кресло. – Теперь понятно, что за стажировку проходил "ЛЕСБИЯНЫЧ" в Штатах. И у кого он стажировался…
Надо же, Лана будто чувствовала, что уйдет навсегда, "КОНСТАНТИНОВУ" рассказала всё, как на исповеди… И всё ведь находит материальное подтверждение: бассейн с питоном, драгоценности, стажировка. Чудны дела твои, Господи!"
Глава двенадцатая
Граф Калиостро из ЦРУ
Психологи знают этого человека под именем Фрэнк Симпсон. Для лингвистов он – Джеймс Портер. Люди из близкого окружения зовут его "старина Геслер". Для налоговых органов он -… Ну, и так далее.
Истинные анкетные данные этого человека вряд ли известны даже президенту США. Оно и понятно: президенты приходят и уходят – тайны спецслужб остаются.
Он тщательно возводит ограду мифологической таинственности вокруг собственной личности: никто не знает, сколько ему на самом деле лет, в числе своих учителей называет Фрейда, Адлера, Юнга, Конфуция и Далай-ламу, носит только черное, никогда не стрижется, из всех видов транспорта предпочитает личный вертолет директора ЦРУ, из всех видов общения – анонимное…
Выяснилось, что он был самым авторитетным специалистом в набиравшем популярность и признание направлении психологии – нейро-лингвистическом программировании (НЛП) и в зомбировании людей.
В полный рост проблема зомбирования встала перед КГБ и советским руководством в середине 1960‑х, когда на Кубе был арестован некто Хуан Анхело Костаньеро, которого подозревали в принадлежности к организации, ставившей целью свержение коммунистического режима на острове.
Профессионалы из КГБ, выступавшие в роли инструкторов нарождавшейся кубинской службы безопасности и проводившие допросы Костаньеро, обратили внимание на странности в его поведении. Странности, граничащие с безумием.
С соблюдением чрезвычайных мер конспирации задержанного переправили на военно-транспортном самолете в Союз, где им сразу же занялась целая бригада психологов и психиатров экстра-класса.
Специалисты обнаружили у Костаньеро множественное расщепление личности. В нём одновременно, но автономно, независимо друг от друга существовали целых четыре личности, которые не подозревали друг о друге.
"Человек-квартет" – под этим кодом пациент осел в секретных файлах советской контрразведки – в каждом из четырех состояний имел разное имя, говорил на разных диалектах испанского языка, даже артериальное давление и сердцебиение у каждой личности были своими.
В первом состоянии он был сельскохозяйственным рабочим. С помощью специального словесного ключа психологам удалось перевести Костаньеро во второе состояние. Открытие! Оказалось, что он никакой не рубщик сахарного тростника, а американец кубинского происхождения, прошедший спецподготовку в разведцентре ЦРУ.
Еще через два месяца бригада специалистов-психиатров "взломала замок" третьей личности. Выяснилось, что Костаньеро заброшен на Кубу с заданием убить Фиделя Кастро. Сенсация следовала за сенсацией. Во время одного сеанса-исповеди подопытный поведал своим духовникам из КГБ такие подробности подготовки устранения американского президента в Далласе, такие детали обстоятельств самого покушения, что стало абсолютно очевидно: Костаньеро один из тех, кто действительно стрелял в Джона Кеннеди.
Наконец, находясь в четвертом состоянии, "квартет" жаждал одного – немедленно покончить с собой…
То, что удалось выяснить в ходе обследования Костаньеро и многомесячных экспериментов, иногда выглядело невероятным, неподдающимся объяснению с точки зрения здравого смысла, а специалистов-психиатров заставляло лишь пожимать плечами.
Ученые из Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии, а также из Института судебной медицины им. Сербского, приглашенные для обследования и экспериментирования с Костаньеро, по просьбе офицеров-контрразведчиков, наблюдавшими за работой, пояснили в общих чертах механизм воздействия и кодирования кубинца специалистами из ЦРУ.
Возможно, работы американцев по зомбированию людей так и остались бы тайной за семью печатями, если бы не прокол с Костаньеро. А накопленный нашими учеными во время экспериментов над "клиентом" органов госбезопасности Кубы и СССР лёг в основу успешно развивающихся сегодня отраслей современной психологии: компьютерной психодиагностики и компьютерного психоанализа, которые проводятся в Институте психоэкологии Российской академии естественных наук.
"Надо бы поднять из архива список психиатров, имевших допуск к обследованию Костаньеро, не окажется ли среди них моего "ЛЕСБИЯНЫЧА"… А что? Он в то время уже покончил с гинекологией и успешно занимался психиатрией… К тому же имел определенный стаж негласного сотрудничества с органами госбезопасности, ему доверяли – чем не подходящая кандидатура для участия в экспериментах над кубинцем… Стоп! А не зомбирован ли сам "ЛЕСБИЯНЫЧ"? Вряд ли, – успокоил себя Карпов, – мой объект – специалист в области психиатрии, в него программу исподволь ввести невозможно!".
Глава тринадцатая
Клуб "Голубой бриз"
Старший швейцар гостиницы "Интурист", полковник КГБ в отставке Клим Рукояткин, немолодой рослый здоровяк, в тёмно-синем форменном мундире с золотыми пуговицами и позументом, наблюдал, как очередная группа делегатов международного симпозиума по воздушным грузоперевозкам шумно заполняла вестибюль.
Организаторы симпозиума изменили годами опробованный протокол проведения подобных мероприятий, решив начать с развлекательной части программы – с экскурсий и посещения традиционных столичных достопримечательностей: Большого театра, Кремля, Новодевичьего кладбища и пр. Поэтому, хотя открытие форума воздушных грузоперевозчиков было намечено на понедельник 11 мая, участники начали съезжаться уже вечером в пятницу.
За годы работы в вестибюле Рукояткин научился безошибочно определять национальную принадлежность постояльцев гостиницы. Не владея европейскими языками, Клим уверенно отличал итальянцев от испанцев, немцев от французов, англичан от американцев. И дело не в цвете волос и глаз, росте и одежде – это для начинающих. Дело в запахе, исходившем от гостей. Мыло, туалетная вода, дезодоранты – лучшие визитные карточки иностранцев, потребителей национальной косметики.
Сложнее с китайцами, японцами и южными корейцами: запах от них исходит одинаково рисовый. Впрочем, среди постояльцев "Интуриста" они всегда в меньшинстве и ощутимого приработка не дают. Стоит ли на них обращать внимание?
В общем, нюх – штука дорогостоящая и на "гражданке", ибо Клим шагу не ступит, чтобы помочь французу или испанцу донести чемодан до лифта – ведь жмоты, коих свет не видывал! Вот немцы и американцы, особенно пожилые, – другая масть. Услужить им – дело прибыльное, а значит, можно забыть, что они когда-то были врагами в войне "горячей" и противниками в "холодной".
Но основной статьей поступлений в личный бюджет Клима была, конечно, "работа" с сутенерами, проститутками и геями. В период массовых заездов иностранцев "розовые" и "голубые" волнами накатывались на этот утес, щедро его "озеленяя" – до 500 долларов за смену оседало в карманах форменной тужурки Рукояткина. Есть из-за чего держаться за место!
– Так, это! – окликнул Клим эффектную девицу в малиновой бархатной мини-юбке, успевшую не только смешаться с толпой делегатов, но и подхватить под руку ветхого старичка, едва переставлявшего ножонки. Традиционная уловка, известная под названием "бескорыстный поводырь", сколь примитивная, столь и действенная, срабатывала безотказно, но только не в дежурство Клима.
– Пончик, я же отправил тебя в отгулы… на пять дней, марш отсюда!
– Ну, Климушка, пусти, очень надо…
Увлекая за собой блаженно улыбающегося старого пердуна, девица направилась к швейцару, на ходу открывая сумочку.
– Нет! – обрезал Рукояткин. – Придешь через пять дней, тогда и поговорим…
– Полкаш грёбаный, сапог вонючий! Погоди, попросишь ты ещё разменять тебе "баксы"…
Проститутка так резво выдернула руку из-под мышки старичка, что того развернуло на 180 градусов, и он с приклеенной к губам улыбкой зашаркал обратно к дверям.
Непреклонность Клима была вынужденной.
"Кто-то там, на улице, может, и под Богом ходит. В "Интуристе" все ходят под "кагэбэ". Накануне новый куратор, молодой полковник, собрал мужскую часть обслуги гостиницы для инструктажа. Не всех, а только "бывших". Представился по форме, удостоверение показал. Доверительно, как коллегам, зачитал список "персон нон грата" из числа сутенеров, путан и проституирующих геев, коим всенепременно должен быть перекрыт доступ к телам делегатов симпозиума. Ясное дело – чтоб не мешали работать "штатным". Ну, мы – не мальчики, всё это уже проходили!