– Я-то знаю, что делать, – поигрывая массивным золотым браслетом из оперативного гардероба, ответил Аношин. – Я уже договорился с русскими полицейскими и через них послал телеграмму своему адвокату. Завтра-послезавтра он будет здесь. Меня выпустят под залог…
– Большой залог затребовали?
– Сошлись на 100 тысячах долларов…
– Мамма миа! – по-итальянски выкрикнул Самантар, обеими руками схватившись за голову. – Мне таких денег и за пять лет беспрерывной работы с моими сестрами-дармоедками не собрать…
– Кстати, Мох, – всё также встряхивая запястьем с браслетом, размеренно и спокойно сказал Аношин, – милиционеры говорили еще о каком-то важном кабеле, который вы якобы перерезали якорем…
– Кабель?.. Какой еще кабель? Ах, да! Черт бы подрал этих русских с их кабелями!! Проклятая, закабелированная эта страна Россия… Вся проволокой опутана…
Нельзя не отдать должного просвещенности "ПРОРОКА". За время учебы в Бакинском училище он только и слышал: "туда – нельзя!", "сюда – нельзя!"
– Когда меня вводили в комнату для допроса, оттуда выходил какой-то рыжебородый в форме морского офицера, и тоже сказал: "Мамма миа!" – невзначай обронил Аношин. – На нём от ярости лица не было…
– Это – мой капитан… Клаудио Дзаппа… Русские обвиняют нас в том, что мы повредили военный кабель. Если Страховая компания об этом узнает, нас с Дзаппой спишут на берег… Но мы договорились с капитаном пока телеграммы в Лондон не посылать… Потому что – это конец!.. – Самантар молитвенно сложил руки.
– Мох, у меня есть идея… Продайте мне ваш танкер. Вы же уже загрузились… Я куплю ваш танкер… С грузом… С командой… И все ваши проблемы будут решены! Мой адвокат переведет в Россию больше, чем 100 тысяч… О цене мы сможем договориться…
– Танкер, да еще и с командой? А куда нам с Дзаппой деваться?! Куда, наконец, по-твоему, может деться танкер для судовладельца и Страховой компании?!
– В морях полно пиратов, – невозмутимо ответил Аношин, – вас могли захватить в плен…
– Бен, ты с ума сошел! Черное море контролируют русские. Средиземное – американцы. Нет здесь пиратов! Это тебе не Юго-Восточная Азия. Да и на борту у нас есть нечто такое, из-за чего мы с Дзаппой можем угодить прямиком на каторгу…
– Ты о чём, Мох? – Аношин сел на нары, закинув ногу на ногу.
– Видишь ли, Бен… Мы вошли в Черное море, значит, за нашу безопасность отвечают русские. Это – их лужа… Если бы мы вдруг пропали здесь, американцы подняли бы такой шум из-за нашего исчезновения… Они проверят каждую милю нашего пути сюда и отсюда… Даже со спутников… И всё из-за этого чертова "ПАКЕТА" в сейфе…
– Ну а если бы вас захватили японские пираты с этим конвертом? Ты же мне рассказывал, что в следующий раз вы пойдете в Малайзию… Что в конверте? Золото? Неприкосновенный запас бриллиантов?
– Бен, ты не понимаешь… Если нас захватят пираты, то до содержимого "ПАКЕТА" им никогда не добраться… Он у них сгорит, взорвется в руках!..
– Черт подери, Мох! Я – бизнесмен, а ты, оказывается, Джеймс Бонд, а не моряк… А, может, ты мне лапшу на уши вешаешь с похмелья? Я ведь у русских тоже в погранучилище не один год проучился… Но что-то о самовзрывающихся конвертах ничего не слышал… Хотя с нами русские были очень откровенны…
Услышав слово "конверт", Казаченко, следивший за ходом беседы между двумя "обвиняемыми", сорвал с головы наушники и, переключив микрофон на громкую связь, возбужденно зашагал по кабинету оперативно-технического отдела. Нарочитая оговорка Аношина привела Олега в восторг.
"Да! Именно это слово – конверт – должен был употребить Пал Палыч. Не "ПАКЕТ", а к о н в е р т! "ПАКЕТ" – термин, известный "ПРОРОКУ" как посвященному. А Аношину, чтобы не выказать собственной осведомленности, необходимо было "перепутать" слова. Прикинуться "шлангом"… Ай, да Пал Палыч! Какого актера потеряла сцена. Тонко, очень тонко работает, стервец!" – Казаченко потер руки.
– Бен, я тебе очень доверяю… Сейчас ты услышал то, о чём я не имею права говорить даже самому близкому человеку… Это – секреты не мои – НАТО…
– Мох, похоже, не понимаешь ты! – перебил собеседника Аношин. – Не хочу ничего слышать о секретах НАТО… Я хочу лишь помочь тебе выпутаться… Русского полицейского убил не я – ты! У русских есть свидетели, официанты… Мне показывали фото мертвого на полу в ресторане… Мне зачитали объяснения… Но нет ничего, что нельзя было бы купить… Поверь моему опыту… Я в коммерции не первый день, и что-то в ней смыслю… И нет ничего, что нельзя было бы продать… Продай русским этот чертов конверт… Но не продешеви!.. Ты же знаешь, что русские чокнуты на секретах… У них, что ни бумажка – всё суперсекрет! У нас в тбилисском училище один курсант, убирая генеральский туалет, на всем рулоне туалетной бумаги ручкой написал "совершенно секретно". Потом аккуратненько его вновь смотал. Знаешь, что было? Наутро генерал выскочил из туалета с фиолетовой жопой. Штаны специально не подтянул. Всему строю офицеров-преподавателей разукрашенную задницу показал. После этого мы точно знали, что самая ценная составная часть нашего начальника училища – это его жопа. Почему? Да потому, что она стала проходить под грифом "совершенно секретно"!
"Вдохновенно импровизирует!" – оценил Казаченко слова Аношина.
– Ну а что я скажу капитану Дзаппе?
– Малыш, одна из заповедей коммерции, – назидательно произнес Аношин, – гласит: "Часть – меньше целого". Зачем тебе делиться выручкой с капитаном? И, потом, милиционера убивал не он – ты!.. Сделай всё без капитана… Если хочешь, я могу выступить посредником. Комиссионные вперед я не требую… Отдашь потом… Когда выберемся отсюда… За меня мой адвокат отдаст сто тысяч – ты отдай в залог конверт… Бизнес!.. Но торгуйся…
– "ПАКЕТ" оставить русским я не могу, – после короткого раздумья сказал как отрезал Самантар, – это – тюрьма по прибытии в Италию.
– Ну, Мох, тогда – выбирайся сам, – с напускным раздражением подвел черту Аношин, – я умываю руки… Завтра-послезавтра меня здесь не будет. А тебе, что здесь тюрьма, что в Италии – всё едино…
"Ну, думай, "ПРОРОК", думай! – Казаченко быстрее зашагал по кабинету. – Ну, не может Пал Палыч за тебя проглотить. Он и так тебе всё разжевал!.. Глотай и переваривай быстрее!"
Наступила пауза. Чувствительные микрофоны улавливали позвякивание браслета Бенжамина Самюэля Стюарта, обреченные вздохи "ПРОРОКА" и доносили их в операторскую к Казаченко. Вздохи вдруг прекратились. Олег застыл в ожидании.
– Послушай, Бен… Как ты думаешь, можно ли договориться с русскими, чтобы они взяли "ПАКЕТ" не насовсем, а только на время… Скажем, на сутки?..
– Так он же взрывается, ты сам говорил…
– Я проинструктирую их… Но я должен иметь гарантии, что они меня в обмен на "ПАКЕТ" выпустят отсюда в Италию… И не через десять лет, а сразу… И потом Дзаппа… Он не должен ничего знать…
– Вот и обсуди это с русскими… Но предупреждаю – торгуйся!..
– Бен, ничего в голову не приходит… Как начать с русскими? Куда девать Дзаппу?..
"Ох, как я тебя понимаю, – улыбнулся Олег, – три дня без просыху квасить в новороссийских ресторанах. Могу себе представить, какие биллиардные шары похмелья бьются о твою черепную коробку… Ну-ка, Пал Палыч, бросьте ему спасительный швартовый. Пора объекту войти и стать в гавань уразумения, – Олег посмотрел на часы.
– Бен, ты – умный… Придумай что-нибудь… Встретимся в Италии. Ну, не в Италии – где ты скажешь… Я расплачусь с тобой. Сейчас у меня пустые карманы и пустая голова… Я разбит… Поговори с русскими. Мне нельзя в тюрьму… У меня три сестры… Их надо содержать…
"ПРОРОК" зарыдал.
"Постпохмельная истерика, – отметил Казаченко. – Но решение объект принял, теперь не поторопился бы Пал Палыч"…
Аношин исполнил всё "в наивысшем". В микрофон было слышно, как он пересел поближе к "ПРОРОКУ", притянул его голову себе на грудь. Рыдания стали глуше.
– Моя ты крошка, – сказал Бенжамин по-английски, – спокойно, малыш, спокойно. Нет безвыходных положений. Путь к успеху лежит через успех. Я всё улажу…
"Ювелирно работает Пал Палыч, – Олег от удовольствия покачал головой, – именно сейчас "Бенжамин" должен заговорить на "родном" английском, тем самым, показав свою искреннюю озабоченность и желание помочь попавшему в беду соплеменнику".
Казаченко вспомнил, как во время войны французские партизаны – маки – выявляли немецких лазутчиков в числе пришедших в отряд сочувствующих движению Сопротивления граждан из близлежащих населенных пунктов. Даже если они свободно и без акцента говорили по-французски. После изнурительной многочасовой беседы-допроса вновь прибывшего подводили к специально вырытой яме, где лежали обезображенные тела женщин и младенцев. В действительности, – это были просто чучела. Подводили без предупреждения. Вдруг перед испытуемым раздвигали кусты, ожидая, на каком языке у него вырвется первая фраза изумления. Если задержаный произносил на французском нечто вроде: "Дева Мария!" – его ставили на довольствие. У немцев же, даже свободно владевших французским, как правило, вырывалось: "Майн Гот!" Лазутчика ставили на край ямы. Для расстрела.
Казалось бы просто? Но срабатывало безотказно! Подсознание – сильнее воли. Если она – не дьявольская.
* * *
– Я уже предлагал тебе посредничество, – услышал Олег голос Пал Палыча, – сейчас попрошу дежурного отвести меня к полковнику, который меня допрашивал и поговорю о тебе с русскими…
– Бен, во имя Аллаха, заклинаю тебя, верни меня в Италию… Я больше никогда, ни за какие деньги, ни под каким флагом не приду в Россию!.. Постой, Бен, а может, твой адвокат внесет денежный залог и за меня?!
"Расправила пташка крылья! Не успела из дерьма вылезти – уже чирикает… Вот напасть!" – чертыхнулся Казаченко.
Пал Палыч – а это следовало из его реакции на восклицание "ПРОРОКА" – даже бровью не повел.
– Мохаммед Али Самантар! Запомни, сначала я – бизнесмен, а потом уже твой товарищ и помощник… Где гарантии, что ко мне вернутся деньги, внесенные за тебя в залог? Завтра ты, покинув Новороссийск, потонешь со своим конвертом в Черном море… Слушай, а у тебя есть недвижимость, ценные бумаги? Пожалуйста, прибудет мой адвокат – мы всё оформим. Я совсем не против… Но гарантии мне нужны, если не материальные, то письменно-бумажные… Стоп! Но русские?! Отпустят ли они тебя под залог? Меня отпускают, потому что я – хулиган… Ну, ударил пару раз русского полицейского… Но не убил!.. И провода их секретные не резал… А ты?..
Слушай, может, я что-то не понимаю? Может быть, ты хочешь, чтобы Я купил у тебя твой конверт? Не исключено, что я потом с выгодой для себя продам его русским… Ты же научишь меня, как с ним обращаться…
"АРАП" продолжительно посмотрел на "ПРОРОКА". Не дождавшись ответа, резюмировал:
– Я понял, Мох… Я всё понял из твоего молчания. Как только мой адвокат оформит залог за тебя, ты мне не скажешь, как обращаться с конвертом… Или н е доскажешь, и я с этим конвертом взлечу к праотцам… Уволь! Продавай его русским сам… Я выхожу из дела!
Казаченко услышал, как рассмеялся "ПРОРОК".
"Хороший признак, – подумал Олег, – кто-то очень умный сказал: "смеясь, мы расстаемся со своим прошлым". А почему бы не сказать: "смеясь, мы расстаемся со своим, нет – с натовским "ПАКЕТОМ"".
– Бен, "ПАКЕТ" не взрывается. Он при обнажении пластиковой скорлупы просто самоуничтожается. Сгорает. Его нужно вскрыть в специальной барокамере…
– Так ты мне хочешь еще и барокамеру продать?
– Нет! – ответил, как-то сразу погрустнев, "ПРОРОК", – т ы ни на "ПАКЕТЕ", ни на барокамере денег не сделаешь… Всё это, если нужно, то только русской разведке…
"Всё-таки поверил, что Бенжамин Самюэль Стюарт – бизнесмен", – не без удовлетворения отметил про себя Казаченко, которому словопрения между "АРАПОМ" и "ПРОРОКОМ" уже порядком надоели.
Будто услышав мнение Казаченко, Пал Палыч перевел разговор в финальную фазу.
– Мох, давай оставим всё как есть… Ты меня уже утомил… Я никак не могу понять: ч е г о же ты хочешь? Свободы для себя или сохранения секретов для кого-то? Секреты – не твои. Понятно. Но свобода – т в о я! Если боишься, – незачем садиться за стол переговоров с русскими… Смирись! Ты сам упомянул десять лет… Через десять лет выйдешь из сибирских лагерей на свободу – начнешь жизнь сначала… Всё! Я хочу поспать… Ты спал – меня допрашивали… Теперь тебя, наверное, вызовут… Всё! Я исчерпал свой ресурс предложений!
– Подожди, Бен, не укладывайся! Я готов отдать "ПАКЕТ" русским… Скажи им об этом… Но Дзаппа об этом знать не должен!.. И не потому, что я с ним не хочу поделиться… У меня совсем другие соображения… Если о передаче "ПАКЕТА" узнает Дзаппа, мне конец!
– Слушай, Мох, переложи эти проблемы на голову русских… Я им просто скажу, что ты готов отдать на время твой…
– "ПАКЕТ"…
– Да, "ПАКЕТ"… За твоё освобождение. А там пусть они думают, как убрать из игры Дзаппу…
– Я знал, Бен, что ты мне поможешь, потому что ты – умный… Действительно, пусть голова болит у русских… Мне и своей боли хватает… Мне бы сейчас немного водки… Попроси у русских, а?..
– Ладно… Я – пошел!
Одновременно со стуком Аношина в окованную железом дверь камеры предварительного задержания Казаченко поднял трубку телефона прямой связи с начальником отдела КГБ по городу и порту Новороссийск.
– Алло, Виктор Петрович! Это – Казаченко… Мне срочно нужна машина!.. Да, в изолятор…
* * *
Казаченко и Аношин встретились в кабинете начальника изолятора, на время отданном новороссийским чекистам. Обнялись.
– Олег Юрьевич, как будем нейтрализовать капитана Дзаппу? – без обиняков спросил Аношин.
– А какие, собственно, проблемы? Сейчас его по нашему вызову этапируют с корабля в портовую администрацию, там продолжат промывание мозгов. Я на катере пограничников вместе с "ПРОРОКОМ" отправлюсь за "ПАКЕТОМ". Дзаппа будет на берегу в качестве заложника. Так и объяви об этом Самантару, тем паче, что он опасается, как бы Дзаппа чего не узнал. Пребывание Дзаппы на берегу, как и его неосведомленность, напрямую зависят от поведения "ПРОРОКА". Думаю, нелишне ему напомнить об этом. Так ведь? После изъятия "ПАКЕТА" возвращаем "обвиняемого" в камеру, то есть к тебе… Ты уж потерпи… Я с "ПАКЕТОМ" лечу в Москву… Завтра возвращаюсь… Думаю, ребята из Оперативно-технического управления не подведут.
– А капитан всё это время будет на берегу? Судно и так уже третьи сутки без руководства… Не взбунтовалась бы команда…
– А куда деваться… Штормит изрядно… А команда знает своих капитанов… У Дзаппы в Новороссе, кстати, есть любовница… Последние данные наружного наблюдения… О загулах Самантара матросы знают давно… Хотя и держит он команду в ежовых рукавицах… Так что, команда поймет…
– А как "ПРОРОК" объяснит свое отсутствие в течение трех суток капитану?..
– А это уже не наши проблемы… Загулял… Мало ли… Ты вот что, – спохватился Казаченко, – браслетом не особенно поигрывай. Микрофоны камеры и браслета дают наложение… Фон сказывается на качестве трансляции…
– Понял…
– Вот еще что, Пал Палыч… Узнай у объекта, где он держит личное оружие на корабле… Глупостей не наделал бы в последний, решающий момент…
– Считаете, может все переиначить в последнюю секунду?
– Знаешь, выпитое им за три дня плюс сильнейший стресс могут сделать его поведение непредсказуемым!
– Кстати, Олег Юрьевич! Водки бы ему в камеру для расслабухи… Он тогда агнцем прибудет на борт… Водки с каким-нибудь транквилизатором…
– Да ты что! Это – несовместимые продукты: алкоголь и успокоительное!
– Ну, тогда водки со слабительным!
Рассмеялись.
– Водка будет. Но ты с него деньги не забудь потребовать. Ты же – бизнесмен… Несмотря на все превратности судьбы!
– Обижаете, Олег Юрьевич! А как бы я ее, проклятую, достал? Конечно, дежурному по изолятору дал на лапу! Да чего там… я при объекте это и сделаю… Сейчас же после возвращения… А по изменению дикции "ПРОРОКА" вы через микрофон сориентируетесь, когда его брать на дело… Думаю, что новая порция очень быстро вступит в реакцию со старыми дрожжами…
– Ну, с Богом! – Казаченко еще раз крепко обнял Пал Палыча.