- Боже, умираю от голода, - сказал он, загнав в рот полную вилку картошки, когда я присел за его стол. На усах были крошки. - Ем первый раз за день. Не шутка торчать в том фургоне в такую погоду.
Пребывание там юного констебля его, конечно, мало беспокоит.
- Дункан сказал вам, что у нас были незваные гости? - спросил я вполголоса.
- Да. - Он отмахнулся вилкой. - Скорей всего непоседливые дети.
- Броуди считает иначе.
- Не стоит обращать внимание на его слова, - фыркнул Фрейзер, и во рту мелькнула полупережеванная сосиска. - Дункан доложил, вы установили, что жертва была проституткой из Сторноуэя, так?
Я оглянулся проверить, не расслышал ли кто.
- Не знаю откуда, но, вероятно, проститутка.
- И наркоманка. - Он глотнул виски. - На мой взгляд, приехала обслужить одного из подрядчиков, а он разбуянился. Типичный случай.
- Подрядчики уехали с острова за месяц до ее смерти.
- О, при всем уважении, как можно утверждать, когда наступила смерть, по оставшимся крупицам? В такую холодную погоду она могла лежать там месяцами. - Фрейзер ткнул в мою сторону вилкой: - Запомните мои слова: убийца сейчас в Льюисе или еще дальше.
Видимо, я ошибся насчет количества потребленного им виски. Спорить не было смысла. Сержант сформировал свое мнение, и никакие возражения в виде фактов ничего не изменят. Мне не хотелось больше слушать его бредни, и я подумал, не попросить ли у Эллен сандвичи и забрать в номер, как вдруг торфяной брикет вспыхнул от неожиданного порыва ветра. В бар вошел Гутри, загородив своей тушей весь проход.
С первого взгляда стало ясно: что-то случилось. Он сердито посмотрел на нас с Фрейзером, подошел к Кинроссу и что-то прошептал ему на ухо. Капитан нахмурился и уставился в нашу сторону. Сын со страхом наблюдал, как эти двое подошли к нашему столу.
Поглощенный едой, Фрейзер не заметил, что над ним стоят. Раздраженно поднял глаза.
- В чем дело? - спросил он с набитым ртом.
Кинросс посмотрел на него как на нечто нелицеприятное, пойманное в сеть.
- Зачем вам понадобился висячий замок?
И как я не догадался? Надо было предвидеть, Камерон не единственный, кому не понравится наше вторжение.
Фрейзер удивился:
- Замок? Какой, к черту, замок?
- Я купил, - встрял я. - Для клуба.
На секунду сержант разозлился, что его не поставили в известность, но прелесть еды и виски взяла верх.
- Вот вам и ответ, - сказал он и продолжил поглощать пищу.
Гутри сложил мясистые руки на животе. Он был трезв, но выглядел не особо довольным.
- И с чего вы решили, что имеете право запирать наш клуб?
Фрейзер опустил нож с вилкой и гневно посмотрел на них.
- Имею. На территорию вторглись посторонние, и теперь мы ее закрываем. Есть возражения?
- Именно! - проревел Гутри и с грозным видом закатал рукава. Длинные мускулистые руки, свисая по бокам, превращали его в обезьяну. - Это наш клуб.
- Так напишите жалобу, - парировал Фрейзер. - Он используется в оперативных целях, а значит, временно недоступен.
У Кинросса засверкали глаза.
- Вы, наверно, не расслышали. Это не ваш клуб, а наш. Дважды подумайте, перед тем как являться сюда и не пускать нас в наши здания.
Я вмешался, пока ситуация не вышла из-под контроля.
- Никто не собирается не пускать вас, и это ненадолго. И мы согласовали вопрос с Грейс Страчан.
Я про себя извинился перед Грейс за то, что упомянул ее имя, но оно тотчас произвело нужный эффект. Кинросс с Гутри переглянулись, и враждебность сменилась неуверенностью.
Кинросс потер затылок.
- Что ж, если госпожа Страчан дала согласие…
Слава Богу. Однако мое облегчение было преждевременным. То ли из-за виски, то ли из-за того, что его авторитет был подорван действиями Броуди, по какой бы то ни было причине Фрейзер решил оставить за собой последнее слово.
- Считайте это предупреждением, - сказал он, тыча в Кинросса толстым пальцем. - Идет следствие по делу об убийстве, и если вы вздумаете путаться под ногами, пожалеете, что сошли со своего чертового парома!
Весь бар замолк. Все пялились на нас. Я старался скрыть обескураженность. Паршивый идиот!
Кинросс вздрогнул.
- Следствие по делу об убийстве? С каких это пор?
Фрейзер понял, что натворил.
- Это вас не касается! - взорвался он. - Я хочу спокойно поужинать. Разговор закончен.
Сержант снова склонился над тарелкой, жутко покраснев. Кинросс уставился на него сверху, задумчиво закусив губу.
- Идем, Шон.
Они вернулись к барной стойке. Фрейзер жевал, боясь поднять глаза. Наконец он угрюмо посмотрел на меня:
- Что такого? Все узнают, когда прибудет следственная команда.
Я был слишком зол, чтобы отвечать. Мы так надеялись сохранить тайну, а Фрейзер без задней мысли выдал все. Я поднялся, не желая оставаться с ним рядом ни секунды.
- Пойду сменю Броуди, - сказал я и пошел к Эллен просить сандвичи.
Броуди сидел на том же месте, где я его оставил: сторожил дверь в больницу. Когда я вошел, он подался вперед на краю стула, но расслабился, как только узнал меня.
- Вы быстро, - сказал он, поднялся и потянулся.
- Решил поужинать здесь.
Я прихватил из отеля ноутбук. Поставил его рядом, достал из кармана замок и цепь, отдал Броуди второй ключ.
- Вот, держите.
Броуди посмотрел на меня с удивлением:
- Разве вам не положено отдать второй ключ Фрейзеру?
- После сегодняшней выходки - нет.
И я рассказал о сцене в баре.
- Гребаный идиот! Этого нам только не хватало. - Броуди задумался. - Послушайте, хотите, я побуду некоторое время с вами? Мне все равно нечем заняться, кроме как выгуливать собаку.
Он сам не осознавал, какое одиночество прозвучало в его словах.
- Со мной ничего не случится. Вам тоже следует поужинать.
- Вы уверены?
- Да.
Я ценил предложение, но мне надо было работать. Не хотелось, чтобы мешало присутствие постороннего.
Когда Броуди ушел, я продел цепь через ручки двойных дверей с внутренней стороны клуба, повесил замок и запер его.
Довольный, что теперь здесь безопасно, я сел на стул, оставленный у входа в больницу, и съел сандвичи Эллен. Она дала мне еще и термос с черным кофе. Потягивая обжигающий напиток, я слушал завывания ветра.
Старое здание скрипело, как корабль в шторм. Как ни странно, звуки успокаивали, и от еды меня потянуло в сон. Веки опустились, однако от порыва ветра задребезжали рамы, и я проснулся. Лампа потускнела, нерешительно загудела и снова загорелась нормально. Пора начинать.
Череп и челюсть лежали, как я их оставил. Подключил ноутбук в электросеть: батарея заряжена, но долго она не потянет, если произойдет сбой в электричестве.
Я открыл присланные Уоллесом папки с пропавшими без вести. Впервые мне представилась возможность спокойно их просмотреть. За последние несколько месяцев на Гебридских островах и западном побережье Шотландии исчезло всего пять молодых женщин от восемнадцати до тридцати. Велика вероятность, что они просто сбежали и когда-нибудь появятся в Глазго, Эдинбурге или Лондоне, не устояв перед химерой большого города.
Однако не все.
В каждой папке имелось подробное описание физических параметров и фотография. От двух снимков не было никакого толку: на одном рот был закрыт, другой был сделан во весь рост со слишком мелким разрешением. Впрочем, ничего страшного: одна женщина черная, другая низкая, а наш скелет большой.
Зато три остальные все подходили под параметры жертвы. Совсем молодые, запечатленные перед событием, которое заставило их изменить свою жизнь или убило. У меня была продвинутая программа обработки изображения, и я увеличил рот первой так, что весь экран заполнила гигантская анонимная улыбка. Сделав ее максимально четкой, я начал сравнивать с челюстью на столе.
В отличие от отпечатков пальцев здесь достаточно минимального сходства, одним зубом можно произвести идентификацию, если у него необычная форма или имеется надлом.
На это я и надеялся. Найденные зубы были загнутыми и щербатыми. Если ни у одной из женщин на фотографиях не будет подобных недостатков, придется вычеркнуть их из списка. А если повезет, смогу узнать имя погибшей.
С самого начала я знал, что задача не из легких. Любительские снимки не рассчитаны для столь жутких целей. Даже увеличенные и подчищенные, они оставались зернистыми и расплывчатыми. Ситуацию только усложняло плачевное состояние зубов, которые я с трудом собрал воедино. Если жертва и среди них, фотографии сняли до того, как пристрастие к наркотикам сделало свое дело.
Через несколько часов редактирования и разглядывания в мои глаза словно набился песок. Я налил себе еще кофе, разминая шею. Меня охватило уныние. Заранее зная, что шансов маю, я на что-то надеялся.
Пришлось вернуться к снимкам в их первоначальном виде. Один странным образом притягивал к себе внимание. Женщина стояла на улице перед витриной магазина. Лицо было миловидным, но суровым, в глазах сквозила усталость от жизни, несмотря на улыбку.
Губы обнажали только верхние резцы и клыки. Такие же кривые, как найденные в коттедже, но более никакого сходства. Левый резец убитой имел клиновидную выемку, а на фотографии такой не наблюдалось. Брось, ты напрасно тратишь время.
Все же было в этом снимке нечто неуловимо странное. И тут я понял.
- Твою мать… - произнес я вслух и запустил простую операцию. Женщина на экране исчезла и появилась, несколько другая. Теперь за ней читалась часть вывески "Сторноуэй киоск и магаз…". Важно не название, а сам факт, что я мог его прочесть. Раньше надпись была нечитаемой.
Фотография была вывернута наизнанку.
Житейская оплошность, которая обычно не имеет никакого значения: при сканировании или переносе в базу с пропавшими людьми снимок перевернули. Левая сторона стала правой, а правая - левой.
Я смотрел на зеркальное отображение.
С растущим возбуждением я снова увеличил зубы. Теперь на верхнем левом резце был точно такой же дефект клиновидной формы, как и у зуба на столе. И нижний правый клык был кривым и наступал на соседний зуб в той же степени, что и у найденной челюсти.
Все совпало.
Только теперь я счел своевременным прочесть описание под фотографией. Женщину звали Дженис Дональдсон. Двадцать шесть лет, проститутка, алкоголичка и наркоманка, пропала из Сторноуэя пять недель назад. Сей факт не попал даже в информационную сводку, не говоря уже о широкомасштабных поисках. Очередной глухарь, еще одна душа исчезла без следа.
Я снова посмотрел на застывшую улыбку, полное лицо, круглые щеки, проступавший второй подбородок. Несмотря на пристрастие к наркотикам, она из тех, кто остается пышкой. Уйма жира для сгорания. Предстоит сверить отпечатки пальцев, но я уже не сомневался, что это та самая жертва.
- Привет, Дженис.
Пока я всматривался в изображение на экране, Дункан пытался сосредоточиться над учебником криминалистики. И это было непросто. Ветер дул сильнее прежнего. Несмотря на то что фургон был припаркован в закутке за коттеджем, бравшим на себя основной удар, его безжалостно качало.
Постоянный напор тревожил и доставлял уйму неудобства. Дункан подумал, не задуть ли парафиновый обогреватель: вдруг фургон перевернется? Однако лучше уж сидеть в страхе загореться, чем наверняка замерзнуть до смерти.
Поэтому констебль старался не обращать внимания на стихию и сконцентрироваться на книге, слушая, как дождь барабанит по металлической крыше. Заметив, что перечитывает один и тот же параграф третий раз, он смирился со своим положением, вздохнул и закрыл учебник. Дело в том, что его беспокоил не только ураган. Он не мог отделаться от посетившей его мысли. Глупой, нелепой мысли. Снова разыгралось бурное воображение.
Стоял вопрос, что делать. Рассказать кому-нибудь? Тогда кому? Чуть не поделился с доктором Хантером, но передумал. В любой момент можно обратиться к Броуди. Или к Фрейзеру. Хотя нет. Дункан понимал, что из сержанта полицейский никудышный. Констебля смущал запах виски изо рта Фрейзера утром. Вызывал отвращение. Будто никто не заметит, будто сержанту плевать. Отец Дункана рассказывал о полицейских, которые спивались на глазах, и их амбиции сводились до стремления не быть застуканными пьяными на службе и дожить до полноценной пенсии. Наверное, он описывал Фрейзера.
Интересно, всегда ли он был таким или постепенно погрузился в нынешнее состояние разочарования? О сержанте ходили разные истории. В некоторые Дункан верил, в других сомневался. Однако по-прежнему надеялся, что за осунувшимся лицом скрывается толковый полицейский.
Теперь он не был так уверен. Вот они оказались в разгаре расследования жуткого убийства, а Фрейзер ведет себя, будто столкнулся с очередным неудобством. Дункан считал иначе. Дункан думал, что участвует в невероятном приключении.
От осознания этого факта становилось совестливо. Все-таки погибла женщина. Непристойно испытывать подобный азарт.
Однако такова работа. Для этого он и пошел в полицию. В мире есть зло, не в библейском смысле, а именно зло. Дункан хотел посмотреть ему в лицо, заставить вздрогнуть. Повлиять на ход событий.
"Представляю, что скажет Фрейзер", - подумал констебль, и улыбка сошла с лица. Так что же делать?
Снаружи мелькнула вспышка света. Дункан выглянул в окно, ожидая повторения. Что это было? Молния? А где тогда гром? Он выключил лампу, оставив голубое пламя парафинового обогревателя. Вгляделся в темные очертания коттеджа, но не увидел ничего более.
"Сплошная молния, - подумал он. - Без звука". Или обман зрения?
А вдруг там человек с фонариком?
Снова журналист? Мэгги Кэссиди? Не дай Бог. Хотя Дункан был не прочь с ней повидаться, она обещала больше не появляться. Как ни наивно, констебль огорчился бы, если б Мэгги нарушила слово. Если не она, то кто? Все улики погребены под булыжниками и никому не нужны.
Теперь ведется следствие по делу об убийстве. И халатность непозволительна. Может, позвонить Фрейзеру? И выслушать его уничижительный выговор? Ну уж нет. Сначала надо проверить. Надев пальто, констебль прихватил фонарик и вышел.
Порыв ветра чуть не сбил Дункана с ног. Закрыв дверь как можно тише, он встал и прислушался. При таких завываниях занятие бессмысленное. Посветив вокруг, не обнаружил ничего, кроме стелящейся травы и каркаса одинокого коттеджа.
На ветру было холодно. И он забыл перчатки. Дрожа, подошел к дому, проверил дверь, которую недавно заново опечатал лентой, чего Фрейзер не потрудился сделать. Все на месте. Посветил внутрь и убедился, что там никого нет, затем обвел кругами уцелевшие стены.
Ничего. Постепенно Дункан расслабился. Должно быть, молния. Или воображение. Обошел коттедж вокруг, ноги путались в траве. Снова приблизился к двери, думая только о чертовском холоде. Сжимавшие фонарик пальцы онемели.
И все же он заставил себя еще раз осветить все внутри, перед тем как направиться обратно к фургону. Подойдя, замялся: вдруг его поджидают внутри?
"Если так, надеюсь, они поставили чайник", - подумал Дункан и распахнул дверцу.
Фургон был пуст. Шипящее голубое пламя парафинового обогревателя излучало манящее тепло. Благодарный ему Дункан поспешил внутрь и закрыл за собой дверь. Потирая заледеневшие руки, включил свет и поднял чайник - проверить, достаточно ли там воды. Хватит, однако завтра надо будет наполнить пластиковый контейнер. Фрейзер, наверное, весь день гонял чаи.
Констебль поставил чайник на маленькую конфорку и взял коробок спичек. Зажег одну со вспышкой серного дыма.
Раздался стук в дверь.
Дункан подпрыгнул. Обожгло палец - забыл даже спичку затушить. Придя в себя от неожиданности, дунул на нее.
Едва не выкрикнул: "Кто там?" Непрошеный гость вряд ли станет стучаться. Все же Дункан покрепче сжал фонарик. На всякий случай.
Черпая уверенность в тяжести фонарика, констебль пошел открывать дверь.
15
Я сидел за столом в больнице. Было темно, но не настолько, чтобы не различать предметов. Спускались сумерки. Занавески на окне и двери были задернуты, череп и челюсть по-прежнему лежали на стальном столе. Передо мной был открытый ноутбук, экран погас. Галогеновая лампа стояла на своем месте, но не горела.
Тишина. Я осмотрелся и без удивления понял, что сплю.
В углу комнаты кто-то был. Фигура погрузилась в тень, но не скрылась от моего вздора. Женщина, ширококостная и полная. Круглое привлекательное лицо портила внутренняя суровость.
Она смотрела на меня и молчала.
- Что тебе нужно?
Женщина не ответила.
- Я сделал все, что мог. Теперь дело за полицией.
Глядя на меня, она кивнула на череп на столе.
- Не понимаю. Что ты от меня хочешь?
Она открыла рот. Вместо слов оттуда пошел дым. Мне захотелось отвести взгляд, но я не мог. Дым начал валить изо всех отверстий: глаз, носа и рта, с кончиков пальцев. Я чувствовал запах горелого, но не видел огня. Только дым. Он наполнял комнату, стоял пеленой. Надо было попытаться что-то сделать, как-то ей помочь.
Это невозможно. Она мертва.
Дым становился все гуще, было трудно дышать. Я не мог пошевелиться и терзался жаждой действия. Уже не видел женщину, не видел ничего. Давай. Вперед! Я прыгнул к ней…
И проснулся. В больнице было тихо. Я сидел за столом. Теперь комната погрузилась в темноту. На экране ноутбука тускло светили летящие звезды. Судя по скринсейверу, я спал как минимум пятнадцать минут.
Снаружи бушевал ветер, я не мог отделаться от последствий сна: мне по-прежнему было трудно дышать, а перед глазами повисла пелена. В носу остался запах едкого дыма.
Сделал глубокий вдох и закашлялся. Попытался включить лампу. Не удалось. Видимо, ураган до конца обесточил Руну. Ноутбук работал от батарей. Ударил по клавише, выведя его из режима сохранения энергии. Экран загорелся, осветив комнату синеватым светом. Дымка стала заметнее. Окончательно пробудившись, я понял, что мне это не снится.
Больница переполнилась дымом.
Кашляя, я вскочил и бросился к двери. Схватился за ручку и тотчас одернул руку.
Горячо.
После проникновения чужака я задернул шторку на двери, а теперь резко ее отодвинул. В клубе бушевало адское пламя.
Попятившись назад, я быстро огляделся. Единственным выходом было высокое окошко. Если встать на стул, едва получится протиснуться. Окошко не открывалось. Заметив замок, я чертыхнулся. Неизвестно, где ключ, и нет времени его искать. Я схватил лампу, чтобы разбить стекло, но в последнюю секунду остановился. Слишком узкий проем. Если по бокам будут торчать осколки, я вообще не пролезу. Даже при закрытой двери кислорода хватит, чтобы спровоцировать сильную вспышку пламени. Нельзя так рисковать.
Из-за густого дыма было сложно дышать. Давай! Соображай! Я схватил куртку и метнулся к раковине. Повернув кран до упора, засунул под струю голову, затем шарф и перчатки. Холодная вода текла по лицу, пока я надевал куртку, проклиная неуклюжесть больной руки. Обмотал нос и рот мокрым шарфом, накинул капюшон.